История русской армии. Том 1: От зарождения Руси до войны 1812 г

Подождите немного. Документ загружается.

431

Итальянский и Швейцарский походы

обхода Тревогина, Свищова и генерала Каменского с Архан-

гелогородскими мушкетерами французы начали отступать от

моста. Наши бросились вперед; притащили бревна и доски

из сохранившегося вблизи сарая; быстро связали их офицер-

скими шарфами и по этой зыбкой перекладине стали перебе-

гать на тот берег, под сильным огнем французов. К четырем

часам дня мост был годен для движения

, и Тревогин и Сви-

щов погнали врага.

В то время, когда Суворов пробивался через Чертов мост,

Лекурб бросился назад, к Амштегу, и оттеснил шедшего сюда

от Дисентиса австрийца Ауфенберга, после чего, испортив

все мосты, отступил к Альторфу.

После напряженной работы ночью по исправлению дорог

и быстрого наступления днем 15-го, причем авангард Мило-

радовича перебегал через горящие мосты, мы вынудили фран-

цузов и здесь отступить, и Лекурб ушел за Рейсу, вновь унич-

тожив мосты.

Суворов провел ночь на 16-е у Альторфа.

Тяжелыми были дни 14 и 15 сентября, но, одолев храбро-

го и искусного противника и не спасовав перед природными

невзгодами, измученные доблестные войска могли, казалось

бы, надеяться на благосклонность судьбы. Оставался всего

один переход до Швица. Смелый замысел великого полко-

водца готов был дать блестящие плоды. Но вдруг у Альтор-

фа Суворов узнает, что дороги на Швиц нет. Горная тропа

исчезла. Недоступные снеговые хребты преградили путь.

Только теперь стало очевидно, куда завели их австрийцы.

Были, правда, две тропинки из Шахенской долины в Мутен-

скую через снеговой хребет Росшток, но даже опытные швей-

царские охотники считали их теперь непроходимыми. О

Линкене не было известий, а среди жителей ходили слухи,

что накануне в Швейцарии был жестокий бой и французы

победили.

Рассказывают, что австрийские саперы очень медленно чинили мост.

Тогда Ребиндер вызвал рабочих своего полка, которые и исправили мост.

Говорят также, что под удары топора бывший здесь Суворов приговари-

вал: «Ту-гут, ту-гут!»

432

Александр Васильевич Суворов

433

Итальянский и Швейцарский походы

Сражение у Чертова моста 14 сентября 1799 г.

434

Александр Васильевич Суворов

Можно смело сказать, что если бы на месте Суворова был

другой генерал, то в подобном критическом положении он

созвал бы военный совет для обсуждения мер к спасению

армии. Может быть, самый решительный избрал бы круж-

ной путь через Шахенскую долину к Верхней Линте в на-

дежде найти там Линкена, но едва ли кому бы то ни было

пришло в голову избрать тот путь, который выбрал Суво-

ров. Ни одного мгновения его великая душа не ведала со-

мнений, с обычною своей твердостью, без всякого военного

совета, решается он идти, как можно скорее, к Швицу, что-

бы не дать сильным французам разбить слабого Корсакова.

Он не дает даже отдыха измученным, оборванным, полуго-

лодным войскам и с рассветом 16 сентября приказывает дви-

гаться в Мутенскую долину через Росшток, по прямому пути

к Швицу. На такой подвиг способны были только Суворов и

его чудо-богатыри!

Переход через хребет Росшток. Военный совет в Мутен-

ской долине. В пять часов ночи 16 сентября началось движе-

ние. Багратион шел впереди, за ним корпус Дерфельдена и

австрийская бригада Ауфенберга; Розенберг прикрывал сза-

ди от возможного нападения Лекурба.

Не отдохнувшие войска от подножия грозного хребта по-

шли по едва заметной тропинке, которая чем выше, тем была

ýже, а местами совсем исчезала среди скал. Идти можно было

только поодиночке и с нечеловеческими усилиями.

Суворов большей частью шел пешком при передних час-

тях, у всех на виду. Вечно бодрый и веселый, он не давал

хандрить людям. Увидев кучку людей, отказавшихся в отча-

янии идти дальше, он весело затянул песню: «Что с девуш-

кой сделалось, что с красной случилось», — и мигом все

повеселели.

Спуск был еще труднее. Почва стала скользкой и вязкой;

местами люди прямо скатывались вниз. Кто оступился или

поскользнулся, летел в бездну. Лишь к пяти часам дня голо-

ва колонны спустилась в долину, к д. Мутен. Расстояние в

16 верст от Альторфа до Мутена авангард преодолел за 12

часов. В хорошую погоду опытные швейцарские охотники

идут здесь восемь часов.

435

Итальянский и Швейцарский походы

Спустившись, Багратион узнает, что в д. Мутен располо-

жились французы. Отважный сподвижник Суворова с голов-

ными частями бросается на них: половина врагов переколо-

та, другая сдалась.

Авангард Багратиона собрался у Мутена только поздно

ночью. Вместо отдыха пришлось стоять под ружьем, так как

у Швица находился неприятель, а хвост Розенберга был еще

у Альторфа, и на всем протяжении между Мутеном и Аль-

торфом тянется непрерывная цепочка одиночных людей и

вьюков по страшной крутизне. В таком положении застала

их холодная, ветреная ночь.

Переход русских через эти горы до сих пор еще живет в

памяти местных жителей как предание полубаснословное;

показывая тропинку, едва заметную на скалах и снежных

пустошах, швейцарец говорит с благоговейным удивлением:

«Здесь проходил Суворов». На картах Швейцарии тропинка

эта обозначается надписью: «Путь Суворова в 1799 г.».

Два дня тянулись войска от Альторфа до Мутена, и еще

два дня — вьюки. Все это время, 16-го и 17-го числа, Лекурб

бросался на Розенберга, но был отбиваем, и вьючный обоз

успел втянуться в Шахенскую долину.

Пришедшие в Мутенскую долину войска еле держались

на ногах от усталости, холода и голода, но, несмотря на это,

ничего не тронули у жителей.

Посланные к Гларису для связи с Линкеном казаки верну-

лись с донесением, что Гларис и долина Кленталь заняты

французами, а о Линкене нет даже и слуху. Скоро и окрест-

ные жители принесли страшные вести: 14 сентября Корса-

ков с громадными потерями отброшен из Цюриха к Шафгау-

зену. Готце разбит на Линте и пропал без вести. Елачич и

Линкен отступили к Рейну. Масена спешит к Гларису и Шви-

цу запереть Суворову выходы от Мутенской долины.

Изнуренное беспримерным походом, 18-тысячное войско

Суворова оказалось среди неприступных Швейцарских гор ок-

руженным многочисленным, гордым победами противником.

18-го числа Суворов окончательно убеждается во всем из

донесения Линкена. Казалось, и собственное спасение было

уже невозможно. Идти к Швицу — нет смысла: Массена не

436

Александр Васильевич Суворов

пустит, а если бы и пробились, то что могли сделать мало-

численные, голодные войска без сухарей, зарядов и артил-

лерии — против многочисленного, сытого и хорошо снаб-

женного врага? Идти назад к Альторфу? Но разве могли су-

воровские войска отступать? Да наконец, у Альторфа Лекурб.

Оставалось идти на Гларис, пробиваясь к Куру и Иланцу, на

соединение с австрийцами. Но как встретят это решение вой-

ска? Хватит ли у них сил преодолеть еще целый ряд неимо-

верных затруднений и выказать подвиги, может быть, еще

более героические? И вот Суворов начинает свое обычное

психологическое воздействие на войска: 18 сентября назна-

чает он военный совет

, впоследствии описанный Багратио-

ном

, где сказал такие слова: «Теперь идти нам вперед, на

Швиц — невозможно. У Масены свыше 60 тысяч человек, а

у нас нет полных и 20 тысяч; идти назад — стыд… Это озна-

чало бы отступать… а русские… и я… никогда не отступали.

Мы окружены горами. У нас осталось мало сухарей; а менее

того — боевых и артиллерийских снарядов. Мы будем окру-

жены врагом сильным, возгордившимся победою… победою,

устроенной коварною изменою.

Помощи теперь нам ждать не от кого; одна надежда на

Бога, другая на величайшую храбрость и на высочайшее са-

моотвержение войск, вами предводимых. Это одно остается

нам. Нам предстоят труды величайшие, небывалые в мире:

мы на краю пропасти.

Но мы русские. С нами Бог. Спасите, спасите честь и до-

стояние России и ее самодержца, Отца нашего Государя Им-

ператора!.. Спасите сына его, великого князя Константина

Павловича, залог царской милостивой к нам довереннос-

ти!» — и с последним словом великий полководец пал к но-

гам Константина Павловича.

За всех ответил «благороднейший старец» Вилим Хрис-

тофорович Дерфельден:

«Отец Александр Васильевич! Мы видим и теперь знаем,

что нам предстоит; но ведь ты знаешь; знаешь, отец, ратни-

Австрийцы на совет приглашены не были.

Рассказы старого воина. С. 211—221.

437

Итальянский и Швейцарский походы

ков, преданных тебе душою, безотчетно любящих тебя: верь

нам! Клянемся тебе перед Богом, за себя и за всех, что бы ни

встретилось, в нас ты, отец, не увидишь ни гнусной, незна-

комому русскому трусости, ни ропота. Пусть сто вражьих

тысяч станут перед нами; пусть горы эти втрое, вдесятеро

представят нам препон, — мы будем победителями того и

другого; все перенесем и не посрамим русского оружия; а

если падем, то умрем со славою!.. Веди куда думаешь; делай

что знаешь: мы твои, отец!.. Мы русские!»

Суворов слушал эту речь с закрытыми глазами, поник-

нув головой, а после всеобщего клича «Клянемся!» он от-

крыл глаза, блестящие райской радостью, и начал говорить:

«Надеюсь… рад!.. Помилуй Бог… мы русские!.. Благодарю,

спасибо! Разобьем врага, и победа над коварством… будет

победа!..»

Вслед за этим Суворов подошел к столу диктовать приказ.

«Мы вышли, — писал Багратион, — от Александра Васи-

льевича с восторженным чувством, с самоотвержением, с

силою воли духа: победить или умереть со славою, закрыть

знамена наших полков телами своими».

Велик народ, который имеет в своей истории подобный

военный совет! Все лучшие качества выказались на нем в лице

военачальников наших! А когда они зажгли своими чувства-

ми офицеров и солдат, то войска снова были готовы на какие

угодно подвиги, к каким угодно лишениям…

Двухдневные бои в Кленской и Мутенской долинах. Сущ-

ность приказа Суворова от 18 сентября заключалась в том,

чтобы идти к Гларису, а если французы преградят дорогу,

пробиться силой. В тот же день, 18 сентября, Ауфенберг

должен был двинуться к горе Брагель (по дороге на Гларис),

сбить здесь французов и теснить возможно дальше. На сле-

дующий день за Ауфенбергом назначено было идти Баграти-

ону, за ним — дивизии Швейковского. Розенберг и Ферстер

(из корпуса Дерфельдена) оставлены в Мутенской долине,

чтобы удерживать стоявшего у Швица противника, пока все

прочие войска и вьюки не пройдут через Брагель.

Ауфенберг 18-го же лвинулся, сбил на горе Брагель не-

приятельский пост и спустился в Кленталь.

438

Александр Васильевич Суворов

На другой день двинулся и Багратион, а за ним Швейков-

ский (всего 6 тысяч). После перехода через хребет Росшток

Брагель не удивила наших войск, хотя подъем и спуск были

очень трудны. Только к трем часам дня Багратион спустился

к Кленталь, где Ауфенберг с утра уже был в бою с Молито-

ром, который, уверенный, что Суворов погибнет в Мутен-

ской долине, послал Ауфенбергу предложение о сдаче. Ауфен-

берг уже вел переговоры, когда подоспел Багратион. Уда-

ром в лоб и обходом егерями с обоих флангов он сбил

Молитора и прижал к теснине между озером и отвесными

горами.

После 16-часового боя выход в долину Линты был все же

в наших руках.

В то же время и Розенберг блистательно выполнял свою

задачу в Мутенской долине, имея 4 тысячи человек. Когда

же на другой день Розенбергу предстояло отступить в виду

сильного врага, он вышел из положения военной хитростью,

послав в Швиц приказ приготовить на 21 сентября продо-

вольствие на 12 тысяч русских войск, и французы в Швице

весь день 21-го не трогались с места, ожидая нападения.

Между тем Розенберг тихо снялся с бивака и пошел к

Гларису. К концу дня Масена обнаружил обман, но пресле-

довать было поздно. Тогда он повел свои войска кругом на

соединение с Молитором, а Розенберг продолжал движение.

Испытав страшные лишения, проведя две ночи без топлива

среди снежной пустыни, он только 23-го пришел в Гларис.

Заслуги Розенберга громадны, и ими он совершенно иску-

пил свои просчеты в Басиньяно и на Сен-Готарде.

Окончание Швейцарского похода. Ожидая Розенберга,

Суворов стоял у Нетсталя. 23-го у Глариса собрались все

войска. Изнуренные горным походом, голодом, тяжелыми

боями, оборванные, босые, без патронов и артиллерии, они

казались сборищем нищих. Лишения были столь велики, что

даже генерал Ребиндер последние дни ходил, обернув ступ-

ни ног кусками сукна от мундира. Но по внутреннему свое-

му состоянию это были все те же чудо-богатыри.

Двумя ночными переходами Суворов отделился от фран-

цузов; французы заметили движение, когда бóльшая часть

439

Итальянский и Швейцарский походы

войска уже снялась с биваков. Но этот путь был еще труд-

нее, чем все прежние: по узкой тропе шло движение пооди-

ночке. Тропа была почти непроходима и местами представ-

ляла узкий обледенелый карниз, покрытый снегом.

Только к полудню собрались войска в д. Паникс, а после

небольшого привала перешли в Иланце. Здесь стоял Лин-

кен; Ауфенберг был у Кура, Елачич и Петраш растянулись

от Кура до Боденского озера. Грозный снеговой хребет при-

крыл союзников от неприятеля. В Иланце наши обогрелись,

а на следующий день в Куре нашли обильные запасы. Мгно-

венно все оживились; усталость и страдания были отрину-

ты; раздалась веселая русская песня, слышались шутки…

Швейцарский поход был кончен. Из 20 тысяч человек,

выступивших из Италии, в Кур пришло около 15 тысяч. Бо-

лее 1600 человек были убиты, упали в пропасти и замерзли,

3500 человек ранены, — но ни одного отставшего… Масена

говорил впоследствии, что за один этот поход он отдал бы

все свои 48 походов…

Возвращение Суворова в Россию. Европа следила за Швей-

царским походом с замиранием сердца, а когда в конце ок-

тября были получены верные сведения об исходе похода, то

ликованию русского общества не было конца. «Побеждая

всюду и во всю жизнь вашу врагов отечества, — писал Госу-

дарь, — недоставало вам одного рода славы — преодолеть и

самую природу; но вы и над нею одержали ныне верх».

29 октября Суворову пожаловано звание генералиссиму-

са, и Военной коллегии повелено вести с ним переписку не

указами, а сообщениями.

О чем же думал сам великий полководец в это время?

Еще из д. Паникс послал он эрцгерцогу Карлу свои предло-

жения о новом вторжении в Швейцарию. Но судьба решила

иначе: Суворов вынужден был ехать в Россию. Всюду по пути

его встречали толпами, выказывая знаки удивления, уваже-

ния, благоговения.

Но с выездом из Праги

у Суворова появились признаки бо-

лезни, от которой он скончался. Он плохо себя чувствовал еще

Где Суворов провел Святки.

440

Александр Васильевич Суворов

в Кончанском. Назначение в Италию подняло и дух, и тело. Но

в Италии и особенно в Швейцарии здоровье опять пошатну-

лось. Общенародная слава после войны снова значительно под-

бодрила, но лета брали свое, и в Кракове, а затем и в Кобринс-

ком имении Суворов слег. «Тело мое во гноище», — писал он.

Весть о приготовлениях к великолепной встрече в Петер-

бурге подействовала на Суворова лучше лекарств. Торже-

ственный въезд в столицу России рисовался как утешение за

все страдания. Но по дороге в Петербург разразился новый

тяжкий удар — новая внезапная немилость государя.

20 марта при пароле отдано было высочайшее повеление:

«Вопреки высочайше изданному уставу генералиссимус князь

Суворов имел при корпусе своем, по старому обычаю, не-

пременного дежурного генерала, что и дается на замечание

всей армии».

Разгневанный Павел приказал отменить все распоряже-

ния о встрече Суворова, и в родную столицу величайший

полководец, так прославивший Россию, въехал 20 апреля в

10 часов вечера тайком, остановясь на Крюковом канале, у

своего родственника Хвостова. Здесь от Павла I явилось из-

вещение не являться к государю.

Это был последний удар. Суворов приобщился Св. Таин.

«Долго гонялся я за славой, — говорил он, — все мечта;

покой души у Престола Всемогущего». В агонии Суворов

бредил новыми войнами, часто упоминал про Геную; 6 мая,

около двух часов дня, великий витязь земли русской скон-

чался, не будучи прощен государем.

Похороны состоялись 12 мая с уменьшенными почестя-

ми; народ горько плакал, и, как говорит очевидец, «только

не смел рыдать». Государь все же стоял на углу Невского и

Садовой; бывший с ним генерал Зайцев, сподвижник Суво-

рова, увидев гроб, зарыдал навзрыд; государь не выдержал и

заплакал. Пропустив гроб, он вернулся во дворец; весь день

и всю ночь был очень печален, все время повторяя: «Жаль!»

Суворов похоронен в Александро-Невской лавре, в ниж-

ней, Благовещенской церкви, возле левого клироса. Над гроб-

ницей, по его просьбе, сделана простая надпись: «Здесь ле-

жит Суворов».