История русской армии. Том 1: От зарождения Руси до войны 1812 г

Подождите немного. Документ загружается.

451

Суворов - полководец и воспитатель

Ясно, что Суворов, при таком отношении к вопросу

проявления воли на войне, самым решительным образом

обосновал свои успехи на самостоятельности своих под-

чиненных.

«Способность видна лишь из действий», — говорил Су-

воров. Так, в польскую войну он заявил своим подчиненным:

«Спрашиваться старших накрепко запрещаю; но каждому

постовому командиру в его окружности делать мятежникам

самому собою скорый и крепкий удар, под взысканием за

малую деятельность»

Под Туртукаем дважды им говорилось, что все должны

действовать самостоятельно, и главное — прямо бросаться

на врага. То же — под Измаилом.

Но лучше всего отражает концепцию Суворова его выс-

казывание, обращенное к Розенбергу: «Местный в его бли-

зости по обстоятельствам лучше судит; он проникает в еже-

часные перемены течения их и потому направляет свои по-

ступки по воинским правилам».

Я вправо, должно влево — меня не слушать.

Я велел вперед, ты видишь — не иди вперед».

Но частный почин покоится на ясном сознании каждым

своей цели. Только тогда каждый смело может идти вперед,

не оглядываясь робко назад.

Вот каковы основные взгляды Суворова:

«План операционный в главную армию, в корпус, в ко-

лонну. Ясное распределение полков. Везде расчет времени.

В переписке между начальниками войск следует излагать

настоящее дело ясно и кратко, в виде записок без больших

титулов; будущие же предприятия определять вперед на сут-

ки или на двое. Не довольно, чтоб одни главные начальники

были извещены о плане действия. Необходимо и младшим

начальникам постоянно иметь его в мыслях, чтоб вести вой-

ска согласно с ним. Мало того: даже батальонные, эскадрон-

ные, ротные командиры должны знать его по той же причи-

не, даже унтер-офицеры и рядовые.

Каждый воин должен понимать свой маневр. Тайна есть

только предлог, больше вредный, чем полезный. Болтун и

без того будет наказан.

452

Александр Васильевич Суворов

Вместе с планом должен быть приложен небольшой чер-

теж, на котором нет нужды назначать множество деревушек, а

только главные и ближайшие места, в той мере, сколько может

быть нужно для простого воина; притом нужно дать некоторо-

го рода понятия о возвышениях (горах)» (в целях наблюдения).

Пусть нам укажут что-нибудь лучше этого.

Широкий ум Суворова охватывал, однако, не только так-

тику ведения войны. Политика у него, подобно Наполеону,

Фридриху и другим полководцам, входит в его соображения

как один из важных устоев военного успеха.

Умиротворение Польши после падения Праги в 1794 г.,

предложения о восстановлении Пьемонтской армии и Тос-

канских ополчений с целью освободить действующие силы

от забот по обеспечению тыла в 1799 г. превосходно обрисо-

вывают Суворова и с этой стороны, не говоря уже о Кубани

и особенно о Крыме, где все сделано им одним, о замысле

идти на Париж в 1798/99 г. и пр.

Но при всей властной суровости своих действий Суворов

не любил бестолкового пролития крови.

«Мудрый Бельгард, — говорил он, —между прочим, при-

вык терять людей: в начале кампании он доставил неприяте-

лю в Тироле через Лаудона с лишком 10000 человек; ныне, в

нужде моей, он с ранеными проиграл с лишком 2000 чело-

век.<…> Для короны — размен есть; для них — не их люди;

чего же жалеть.<…> Бештимтзагеры убавили у меня из-под

ружья в три раза почти больше, нежели мне на трех батали-

ях стоили Тидона, Треббия и Нура».

Люди, не понимавшие Суворова, говорили, что ему толь-

ко сопутствует счастье. «Один раз счастье, другой раз счас-

тье, помилуй Бог. Когда-нибудь да и уменье», — справедли-

во говорил Суворов. Доходили до него слухи, что австрий-

цы иначе об его успехах и не думают. В одном из рескриптов

к Суворову даже австрийский император выразил надежду,

что, при всегдашнем его счастье, есть надежда скоро достиг-

нуть желаемого. Это, наконец, взбесило старого фельдмар-

шала, и он в письме к Разумовскому (от 25 июня) пишет:

««Счастие», —говорил римский император… Ослиная в ар-

мии голова тоже говорила мне — слепое счастие…»

453

Суворов - полководец и воспитатель

Да, скажем мы: «Он был счастлив, но потому, что пове-

левал счастьем».

Мы видели, какой путь избрал Суворов для этого. Он был

один из образованнейших людей своего века. Потемкин толь-

ко тогда убедился в обширном и глубоком уме Суворова,

когда однажды императрица доставила ему возможность,

спрятавшись, подслушать разговор Суворова по важнейшим

государственным вопросам. Правда, для вида Суворов вы-

шучивал современную ему науку, называл военных ученых

его времени «бедными академиками», а в то же время прида-

вал настоящей, живой науке, основанной на изучении дея-

ний великих полководцев, огромное значение.

«Генералу необходимо, — говорил он, — непрерывное

образование себя науками с помощью чтения. Ему нужно

мужество, офицеру — храбрость, солдату — бодрость<…>.

Всякая война различна; здесь масса в одном месте, а там

гром. Беспрерывное изучение взгляда сделает тебя великим

полководцем. Никакой баталии в кабинете выиграть не мож-

но. Умей пользоваться местностью, управляй счастием: мгно-

вение дает победу. Властвуй счастием быстротою Цезаря,

столь хорошо умевшего захватывать внезапно врагов, даже

днем, обращать их, куда ему угодно, и побеждать когда угод-

но. Приучайся к неутомимой деятельности. Будь терпелив в

военных трудах и не унывай при неудаче. Будь прозорлив,

осторожен, имей цель определенную; умей предупреждать

обстоятельства ложные и сомнительные, но не увлекайся

местною горячностью.<…>

Возьми себе в образец героя древних времен, наблюдай

его, иди за ним вслед, поравняйся, обгони — слава тебе. Я

выбрал Кесаря. Альпийские горы за нами, Бог перед нами. Я

с вами — ура. Орлы российские облетели орлов римских».

Однажды, желая знать мнение Суворова о лучших воен-

ных сочинениях и выдающихся полководцах, граф Растоп-

чин назвал нескольких. При каждом имени Суворов крес-

тился, наконец сказал на ухо: «Юлий Цезарь, Ганнибал, Бо-

напарте, домашний лечебник, пригожая повариха». Здесь

особенно поразительно то, что он поставил Бонапарта в один

ряд с Ганнибалом и Юлием Цезарем, основываясь на впе-

454

Александр Васильевич Суворов

чатлении от первого его похода 1796/97 г. Это показывает,

насколько было велико чутье этого человека. А между тем

Наполеон признавал в Суворове только душу великого пол-

ководца, но отрицал его ум.

И вот на этой-то почве непостижима порой для непосвя-

щенных глубина мышления Суворова. Между тем у него

все так просто, и, уважая душою военную науку, он не вяз-

нет в дебрях ее и проповедует то, что стало каноном спустя

лет 150, да и то не вполне решительно. У него нет особых

стратегии и тактики. У него одна только великая, всеобъ-

емлющая наука — «Наука побеждать». И в самом деле, к

чему же должны мы стремиться всегда и во всем, как не к

победе над врагом. Но раз «правильно называть есть пра-

вильно понимать», то кто же более Суворова достоин быть

отцом и этой первейшей и важнейшей мысли о единстве

военной науки на почве главенства победы, главенства боя

над всем остальным на войне, — и кто когда-либо лучше

него ощутил природу и сущность войны, которая живет и

дышит победой?! Недаром же он говорил: «Смотри на дело

в целом…»

Но что же тогда лучше всего обеспечит нам всегда дости-

жение этой великой цели — успех во всем на войне. «Глазо-

мер, быстрота, натиск», — вот, по мнению Суворова, три

главнейшие основания победы, т. е. надо уметь оценить об-

становку (разведка), быстро принять решение и увенчать

предыдущие действия решительным натиском, не выжидая

удара со стороны противника.

А вот и другое разительное доказательство суворовского

«взгляда на дело в целом».

Долго считали мы, а инженеры упорствуют и до сих пор,

что действия против крепостей — это особая «крепостная

война», с ее «особыми принципами». «Баталия на окопы на

основаниях полевой», — учит Суворов. Он даже не призна-

ет в обучении войск слова «крепость» как чего-то неодоли-

мого, — а мы считаем ныне, что немцы открыли нам эту ис-

тину, и не хотим знать своего…

Таков Суворов-стратег, Суворов — начертатель высшего

отдела «Науки побеждать».

455

Суворов - полководец и воспитатель

Форма одежды лейб-гвардии Измайловского полка:

адъютант и знаменные ряды

456

Александр Васильевич Суворов

Что касается Суворова-тактика, т. е. его деятельности на

поле сражения и на пути к нему, то в этом отношении он

еще более непревосходим. Да оно и понятно, раз дело это

обосновано у него на глубоком уважении к военной исто-

рии. «Тактика без истории потемки», — говорил он.

В бою он всегда умел схватить истинную обстановку,

быстро оценить положение противника и свое; искусно

пользовался он чужими ошибками, не давал врагу пользо-

ваться его выгодами. Тактический «глазомер» Суворова ни-

когда не давал сбоя, и если обстановка не выяснялась до сра-

жения, то Суворов раскрывал ее самим боем (Нови).

Для удара он выбирал наиболее важную точку неприя-

тельского расположения и тоже вовсе не вел здесь одних

равномерных лобовых ударов. «В бою надо стремиться к

единой главной точке и забывать о ретираде», — учил он.

«В баталии полевой три атаки: первая на крыло, которое

послабее… в середину нехорошо, самого сожмут… Атака в

тыл всеми силами хороша только для малаго корпуса», —

учит он. Что изменилось здесь? И знаменитые немецкие

«окрыления», и «резиновая лента при прорыве врага» раз-

ве взяты не отсюда?

Но разнообразие приемов покоится прежде всего на по-

нимании местности. Суворов и говорил: «Умей пользовать-

ся местностью», — и пользовался ею сам неподражаемо, —

вспомним его приемы везде, и особенно в Италии (Треббия)

и Швейцарии (более всего — в последней). Недаром он го-

ворил: «Где пройдет олень, там пройдет солдат, а где прой-

дет солдат, там пройдет целое войско…»

Управление боем оставалось всегда в руках Суворова. Он

был полным хозяином поля сражения и, в зависимости от

обстановки, давал делу тот или другой оборот (Рымник, Коз-

луджи, Треббия, Гларис).

Француз Дебокаж говорит: «Когда он являлся перед про-

тивником, все уже им было предвидено заранее. Но если какой-

нибудь случай или местные обстоятельства требовали переме-

ны, он делал ее с такою быстротой, что никто не мог заметить,

есть ли эта перемена самопроизвольное творчество данного

мгновения или исполнение первоначального решения».

457

Суворов - полководец и воспитатель

Подготовка Суворова к сражению была крайне простой.

Письменные диспозиции отдавались им только тогда, когда

обстановка не допускала сомнений в своей неизменности,

т. е. перед самым исполнением. Чаще распоряжения делались

простыми записками за подписью или самого Суворова, или

доверенного лица. Чаще же всего Суворов отдавал распоря-

жения прямо на словах, собирая у себя подчиненных обык-

новенно «к обеду», т. е. около семи часов утра. Но это вовсе

не исключало основных письменных распоряжений, одно

дополняло другое, о чем уже и говорилось выше примени-

тельно к «плану операционному».

Отличаясь всегда точностью и обстоятельностью в отда-

ваемых распоряжениях, Суворов и подчиненных учил тому

же, — как это тоже уже указывалось выше.

Но, осуждая излишнюю скрытность, Суворов вовсе не

опровергал необходимости тайны. Наоборот, он высоко ее

ценил, и все меры скрытности всегда были приняты, — на-

пример, в нужных случаях войска стояли укрыто, подход

подкреплений скрывался, выступление с ночлега назначалось

«по петуху», и петухом пел сам великий старец, хлопая по-

путно в ладоши, — пел именно тогда, когда ему нужно было

поднять своих чудо-богатырей, не выдавая тайны своего вы-

ступления.

Как все великие вожди, Суворов дрался всегда всеми

родами войск, которые действовали у него необычайно

дружно и на началах взаимной выручки. Каждый род войск

при этом Суворов применял в зависимости от обстанов-

ки, а не исходя из одних прописных истин об «основных

свойствах». В Фокшанском и Рымникском сражениях у

него конница идет брать окопы, в сражении у Кобылки она

блистательно действует в пешем строю, на Треббии успех

дают налеты казаков, а под Измаилом и в Альпах казаки

дерутся пешие пиками. Наконец, во время войны с конфе-

дератами Суворов сажает пехоту на повозки и двигается

со скоростью 60 верст в сутки. Конная артиллерия у него

«скачет как сама хочет», — но пешая строго работает на

свою пехоту, бок о бок с нею. Далее, например, он глубо-

ко чтил казаков как силу самобытную и своеобразную и

458

Александр Васильевич Суворов

взял их в Италию по строгому расчету удивить врага, а

значит, и победить этим средством…

Недосягаемые образцы дал Суворов своими походными

движениями. «Суворовские переходы» известны всему миру.

Основывая свои успехи на неожиданности появления перед

противником, он доводил быстроту передвижения до пора-

зительных результатов и появлялся на поле сражения как снег

на голову.

Принято считать, что можно делать по одной дороге кор-

пусу в сутки 15—20 верст без особого утомления. Если дви-

жение продолжительное, то в неделю даются войскам две

дневки, и можно пройти 100—125 верст. С нашей точки зре-

ния, все «походные движения» Суворова являются «форси-

рованными», ибо его обычный переход 28—30 верст, а в по-

ходе на Треббию он преодолел за 36 часов 80 верст. Но, не-

смотря на то что суворовские войска ходили очень быстро,

они, в общем, мало утомлялись и мало имели отсталых. Это

достигалось искусным распределением движения, строгим

порядком и нравственным воздействием на войска.

В более широкие строи переходили только при сближе-

нии с врагом, походом шли четверо в ряду, пробегая голова-

ми теснины, чтобы не задержать хвоста, — и вообще: «Голо-

ва хвоста не ждет, и солдат не объедается», а также: «Пища

поддерживает силы человека. В случаях особенных надо до-

вольствоваться малым». Дневной переход Суворов разделял

как бы на несколько малых, перемежая их между собою ча-

совым, а в середине движения 3—4-часовым отдыхом.

Из его «Науки побеждать» видно, что после первых 10

верст назначался привал на 1 час, после вторых 10 верст —

варка пищи и отдых на 3—4 часа, затем остальная часть пе-

рехода — и ночлег. Таким образом, люди отдыхали часто и

всегда были бодры. Конница идет «своим походом вперед,

отдыхает мало и свыше десятка, чтобы дать коням в лагере

выстояться», и «кавалерия сама снабжает фуражом», а по-

левая артиллерия «от 1/2 до 1 версты впереди, чтобы спус-

кам и подъемам не мешала».

На походе Суворов требовал безусловного порядка. От-

бившихся из строя, покидавших ряды под разными предло-

459

Суворов - полководец и воспитатель

гами он жестоко наказывал и взыскивал за них с начальни-

ков. Офицеры всегда шли на своих местах, со стороны про-

тивника. По выстрелам все они бросались вперед, к следую-

щему по рангу начальнику, за приказаниями и разъяснения-

ми обстановки. Передние взводы не ждали задних и, приходя

к месту привала или ночлега, немедленно снимали снаряже-

ние и располагались на отдых. Ночлеги были глубокие на

походе, широкие перед боем…

Большинство сражений выиграно именно благодаря не-

ожиданности появления перед противником. Но одной быст-

роты подхода к противнику мало, надо уметь с похода всту-

пить в бой. Встречный бой, т. е. бой одновременно с подхо-

дом к полю сражения и развертыванием сил, — само понятие

о котором не существует у нас ни в уставах, ни в учебниках,

— составлял долговековую нашу славу, и все лучшие бои

Суворова именно и были встречными боями.

«Атакуй, с чем Бог послал», — ибо первое дело во встреч-

ном бою именно и есть ударить на врага, ошеломить его;

остальное — дело быстроты развертывания…

Все изложенные военные приемы Суворова вовсе не были

обоснованы на том якобы презрении к огню, которое, совер-

шенно не понимая истинного уклада суворовской мысли, так

усердно прививали у нас в виде «тактики удара» извратив-

шие Суворова его истолкователи второй половины XIX в.

Суворов именно и постиг эту-то высшую тайну войны —

правильное соотношение огня и удара… Его построения для

боя — это верх уважения к огню. Его поучения в «Науке

побеждать» — тоже. Весь уклад его обучения и воспитания

войск — тем более. Суворов требовал на обучение стрельбе

по 23 патрона в год на человека, когда их отпускалось от

казны по три. В бой он давал по 100 патронов на человека.

Узаконив у нас рассыпной строй стрелков, он широко пользо-

вался им, применяя особенно искусно тогда, когда нужно

было поддерживать огнем особо трудную работу идущих на

приступ или преодолевающих какие-либо препятствия войск.

Здесь у него еще с Туртукая были выработаны приемы стрель-

бы пехоты через головы своих впереди действующих частей,

по выказывающемуся из-за валов и укрытий противнику.

460

Александр Васильевич Суворов

В основу обучения стрельбе Суворов ставил огонь оди-

ночный, с точнейшим прицеливанием, редкий, но меткий, и

непременно со «скорым» заряжанием. Залп, по его мнению,

годится только «в разводе, коли с пальбою, для очищения

ружей. В ином строю — только для исправности», а «против

неприятеля не годится! Он может сколоть и порубить, пока

опять заряжают». Иное дело — одиночная стрельба: «Ис-

правный приклад править пальбою. Здесь он расстраивается

по неминуемой торопливости, но во взводной пальбе он ви-

ден. Одиночка пальбы на баталии выйдет сама собою… Для

сбережения пули тут на каждом выстреле всякий в своего

противника должен целить, чтоб его убить…»

Пусть беспристрастный читатель скажет, на чем мы про-

играли главным образом русско-японскую войну, как не на

неумении стрелять — и особенно на слепом пристрастии к

залпам, промежутками между которыми японцы пользова-

лись, чтобы давать свои толчки вперед, особенно ночью, и

при голосе команд или огне которых они бросались на зем-

лю, пропускали пули над собою почти без потерь для себя.

Между тем против нас они вели огонь отдельный, и именно

по-суворовски, имея «каждый своего определенного врага,

чтоб его убить». Далее, у Суворова управление огнем —

во взводах.

Еще одно суворовское правило: разрешать даже без

команды огонь в каждом капральстве «для вернейшего заст-

реливания старших и наездников».

Необычайное уважение Суворова к огню и понимание его

свойств заставляло его всюду и везде применять «крестные

огни», так что и свои знаменитые «подвижные кареи» он стро-

ил, не закрывая «крепостных огней».

Мало того, даже при отражении противника встречным

ударом в штыки пехота Суворова сначала выпускала в него с

60 шагов свою верную пулю и затем с 30 шагов бросалась в

штыки, а в обучении он прививал: «Марширование, поворо-

ты всякого рода, скорый заряд и конец удар в штыки», —

т. е. без огня штыку он даже и не учил, как правило.

Наконец, указание Суворова: «Когда неприятель бежит,

то его провожают ружейным огнем. Он не стреляет, не при-