член — музыкант, г. Направник, чуткий к современному музы-
кальному движению... стоял горою за «Бориса», а остальные
шесть членов, из которых четыре едва ли знают и по-русски...
забраковали замечательную русскую оперу». (Цит. там же,
стр. 215).
Н. Р.-Корсаков. Летопись, стр. 65. Говоря об
«упраздненной» мослеяствии сцене, Римский-Корсаков имеет в
виду первую картину четвертой части оперы — Площадь перед
собором Василия Блаженного.
" Письмо А. и Н. Пургольд 13 июля 1870 г. ПнД, стр. 171.
История пушкинского «Бориса Годунова» подробно ис-
следована в обширном и содержательном комментарии Г. Вино-
кура к этой трагедии —в VII томе Полного собр. соч. А. Пуш-
кина, М., 1936.
В. Стасов. Избр., том II, стр. 197
В конце рукописи упоминаемой картины авторская дата:
10 апреля 1871 г. Цитируемое письмо В. Стасову помечено
18 апреля того же года. ПиД, стр. 190.
Письмо В. Стасову 11 сентября 1871 г. ПиД, стр. 201.
Записка В. Стасову 14 декабря 1871 г. ПиД, стр. 204.
Слова эти сказаны были Мусоргским вскоре после окон-
чания работы над «Борисом Годуновым» — в письме В. Стасову
15 июля 1872 г. ПиД, стр. 228.
2<А. Римский-Корсаков. «Борис Годунов» М. П. Му-
соргского—статья в МС, 1917, январь^февраль, стр. 110—111.
21 декабря 1868 г. титулярный советник Мусоргский, слу-
живший ранее в Главном инженерном управлении и оставшийся
за штатом, назначен был помошником столоначальника в Лес-
ном департаменте, с окладом 450 р. в год (т. е. 37 рублей с ко-
пейками в месяц).
25 Н. Р.- К о р с а к о в. Летопись, стр. 46 и 72.
Мусоргский и Римский-Корсаков поселились вместе 1 сен-
тября 1871 г. в одной из меблированных комнат (кв. № 9) в
доме Зарембы по Пантелеймоновской ул. (ныне ул. Пестеля,
д. 11, кв. 4). В начале лета 1872 г. Римский-Корсаков переехал
в Парголово (под Петербургом), где 30 июня состоялась его
свадьба с Н. Пургольд (см., Летопись, стр. 75—76).
О совместном житье Мусоргского и Римского-Корсакова
сохранилось колоритное воспоминание часто навещавшего их
В. Стасова. «Никогда не забуду,— писал он,— того времени,
когда они, еще юноши, жили вместе в одной комнате, и я, бы-
вало, приходил к ним рано утром, заставал их еще спящими,
будил их, поднимал с постели, подавал им умываться, подавал
им чулки, панталоны, халаты или пиджаки, туфли, как мы пили
вместе чай, закусывая бутербродами с швейцарским сыром, ко-
торый они так любили, что Римского-Корсакова и меня часто
товарищи звали «сыроежками». И тотчас после этого чая мы
принимались за наше главное и любезное дело — музыку, на-
чиналось пение, фортепьяно, и они мне показывали с восторгом
и великим азартом, что у них было сочинено и понаделано за
последние дни, вчера, третьего дня. Как это все было хорошо,
.747