Хубов Г. Арам Хачатурян

Подождите немного. Документ загружается.

тельное сочетание как будто несочетаемого: яркость со-

держания и зыбкость формы. Но такова, если угодно,

сущность импровизационной манеры Хачатуряна в пору

его молодости. Его ранние пьесы очаровательны и мно-

гословны. Пафос его импровизаций увлекателен и веле-

речив.

Складывалось все это не случайно; тут несомненно

сказались и некоторые особенности общего и професси-

онального развития Хачатуряна. Он пришел в искусство

талантливым дилетантом, приступил к систематическим

занятиям композицией сравнительно поздно, а сочинять

начал сравнительно рано. Он обладал большим запа-

сом впечатлений и наблюдений народного искусства,

опытом, ориентирующим его в сфере родной националь-'

ной музыки. Однако запас его знаний мировой (класси-

ческой) музыкальной культуры был тогда, по причинам

вполне понятным, весьма ограничен.

Едва усвоив элементарную технику сочинения, он уже

выступил на трудном композиторском поприще, и высту-

пил, как мы знаем, оригинально, ярко. Сильный талант

заявил о себе сразу! Но очень скоро почувствовались и

серьезные пробелы образования, недостаток професси-

ональной подготовки. Сочинение опережало умение, ин-

туиция заменяла сознание. Этим, быть может, и созда-

валось ощущение зыбкости его импровизационной ма-

неры.

Ему необходима была прочная опора мастерства и

систематических знаний, и потребовались годы упорного

труда, чтобы овладеть всем этим, научиться отбирать

нужное, отсекая случайное, развивать мысль, образ, ком-

позицию, «гнуть материал по воле».

Именно в те годы приобщение Хачатуряна к класси-

ческому симфонизму во многом определило и путь и

судьбу его таланта: углубляются связи с народным ис-

кусством, вырисовываются новые перспективы творче-

ской деятельности.

В симфонизме

—

изучая классиков

—

Хачатурян по-

ражен строгой логикой разработки контрастных тем,

внутренней динамикой развития образов, силой идейно-

эмоциональных обобщений и стройностью формы. Здесь

все, чего ему не хватает. Воображение композитора встре-

вожено неясными ассоциациями, неуловимыми еще же-

ланиями, замыслами, но чутье его не обманывает, когда

401

он задумывается о скрытой силе своеобразного симфониз-

ма в импровизационной стихии народно-песенного искус-

ства родины. Он ищет применения симфонических прин-

ципов в родной национальной музыке, в своих импрови-

зациях, и в этих упорных поисках возникает простая и в

высшей степени плодотворная идея творческого синте-

за — конструктивная идея хачатуряновского стиля.

Овладевая знанием и умением, Хачатурян смело вво-

дит импровизационное начало в русло симфонического

развития крупных композиций. Сохраняя манеру непри-

нужденного высказывания, он стремится придать своим

мыслям гибкую выразительность и ясность симфоничес-

ких форм и, в то же время, расширяет, обновляет эти

формы свободной импровизационной разработкой народ-

ных тем, попевок, ритмов, танцовальных движений. Пер-

вые опыты не всегда органичны, далеко не совершенны.

Но они очень увлекательны и сулят много новых инте-

реснейших возможностей обогащения образной вырази-

тельности симфонизма. Путь найден.

Знание осмысливается и углубляется сознанием в

практической деятельности. Новаторские искания увен-

чиваются открытиями в осуществлении значительных

идейно-творческих замыслов композитора; способствуя

ему, они обретают важную роль в процессе кристалли-

зации его индивидуального стиля, характерные черты

которого явственно вырисовываются в Первой симфо-

нии. Ее появление подготовлено было циклом юно-

шеских пьес консерваторского периода, среди которых

мы выделили Трио и Танцовальную сюиту.

Эти сочинения во многом предвосхищают Симфонию.

Особенно — Сюита, в ней реально ощущаются некоторые

важные черты оркестрового мышления Хачатуряна (см.

разбор в третьей главе). Автор знает, какими богатст-

вами владеет. Он щедр в средствах выражения, однако

еще скромен в замысле: впервые он пробует силы в сим-

фоническом роде. Но уже определяется его понимание

народности, как и отношение его к национальным фор-

мам народной музыки. Определяются и некоторые ха-

рактерные приемы развития, разработки народного (пе-

сенно-танцовального) тематизма, и в них замечаем мы

признаки своеобразного симфонического мышления.

В известной читателю статье «Как я понимаю народ-

ность в музыке» Хачатурян пишет: «В Танцовальной сю-

402

ите я использовал несколько подлинных народных ар-

мянских мелодий. Беря народную мелодию в качестве ос-

новы, я развивал тот или иной мелодический или ритми-

ческий образ оригинала, наслаивая на него самостоя-

тельные мотивные образования, подголоски, гармоничес-

кие краски. В результате появлялись качественно новые

мелодии и ритмы, которые, однако,

—

я в этом убежден

—

ни в чем не противоречили национальной стихии армян-

ской музыки». Признание примечательное и важное для

понимания творческого метода композитора.

Разбирая сочинения Хачатуряна, мы могли убедить-

ся— насколько характерны, типичны приемы свободной

разработки народных тем, попевок, ритмов, о которых,

он говорит в связи с Танцовальной сюитой. И в более

зрелых композициях

—

симфониях, концертах, балетах —

он нередко пользуется теми же приемами, что вполне

понятно: народная музыка для Хачатуряна

—

родная

речь, которою он выражает свои мысли и чувства.

• Обратим теперь внимание и на то, что приемы эти

возникали в период усвоения принципов импровизаци-

онного искусства ашугов

—

параллельно с изучением

классической музыки,

—

возникали и закреплялись в соз-

нании композитора как «цепь соответствий и сочетаний».

В дальнейшем процессе идейно-творческого роста,

осуществляя новые, более сложные замыслы, Хачатурян

обнаруживает редкостное многообразие этих соот-

ветствий и сочетаний, постигает вместе с тем и единс г-

в о многообразия в развитии тематизма («другое в сво-

ем»), углубляя его народный характер, обогащая наци-

ональный колорит. Постепенно преодолевается свойст-

венная ему ранее расплывчатость, зыбкость.

Хачатуряновский тематизм словно вбирает и концен-

трирует стихийную силу импровизационности, и в нем

все рельефнее проявляются черты художнической инди-

видуальности. Сосредоточенность мысли и чувства уме-

ряет пафос красивого многословия. Неуклонно расши-

ряется круг выразительных средств и возможностей, со-

вершенствуются приемы, подчиняемые воле мастера.

Формы народности, служившие ему ранее примером для

подражания, становятся вместилищем нового опыта Ц

нового жизненного содержания, одухотворенного идеей

народности.

403

Талант Хачатуряна, как уже было замечено, разви-

вался интенсивно и целеустремленно, набирая скорость

в прямом движении ясного, жизнелюбивого искусства,

не ведающего особо сложных противоречий, мучитель-

ных сомнений и колебаний. С юности, в живых проявле-

ниях одаренной натуры композитора, непосредственно

воспринимающей образы окружающей действительности,

быстро обозначается индивидуальная манера.

Но далеко не так быстро вырабатывается стиль, тре-

бующий углубленных познаний, целостной идейно-худо-

жественной концепции (т. е. мировоззрения), закончен-

ного мастерства. Индивидуальная манера Хачатуряна

сказывается так или иначе почти во всех его произведе-

ниях. Лишь в Первой симфонии (в ее лучшей — первой

части) показываются черты стиля; процесс его фор-

мирования протекает постепенно.

«Когда искусство, — говорит Гете, — благодаря под-

ражанию природе, благодаря усилиям создать для себя

единый язык, благодаря точному и углубленно-*

му изучению самого объекта, приобретает,

наконец, все более и более точные знания свойств ве-

щей и того, как они возникают, когда искусство может

свободно окидывать взглядом ряды образов, сопостав-

лять различные характерные формы и передавать их,

тогда-то высшей ступенью, которой оно может достиг-

нуть, становится стиль, ступенью — вровень с величай-

шими стремлениями человека»

Три жизненно-важных фактора, взаимодействуя, оп-

ределяют в основном характер художественной деятель-

ности Хачатуряна, влияя и на развитие его самобытно-

го таланта и мастерства, и на процесс становления его

индивидуального стиля: кровная связь с народными ис-

токами; глубокое постижение симфонизма и смелое рас-

ширение его идейно-образной сферы (а, значит, и обога-

щение языка); наконец — революционный, новаторский

дух нашей социалистической современности, проникаю-

щий, «овевающий» творчество композитора, его замыс-

лы, искания и открытия.

Благодаря «подражанию природе» у Хачатуряна с

юных лет прочно закрепляется связь с истоками народ-

ного искусства, связь не совсем обычная, но в высшей

Гете. Собрание сочинений, т. X, стр. 400—401. М., 1937.

404

степени плодотворная. По-своему, свободно подражая

ашугам, он проникает в образный мир неведомой красо-

ты. В этом смысле уже и лучшие его пьесы раннего пе-

риода, такие, например, как скрипичная Песня-поэма,

были открытием.

В свое время Валерий Брюсов открыл русским чита-

телям вдохновенную поэзию ашугов, опубликовав прек-

расные переводы их сочинений (Саят-Нова, Дживани и

др.). Теперь Арам Хачатурян открыл слушателям пле-

нительное своеобразие музыкального творчества ашугов;

его импровизации и пьесы в ашугской манере, если угод

но, тоже «переводы». Разница, однако, в том, что для

Брюсова искусство ашугов — таинственная даль, а для

Хачатуряна — родная земля, плодоносная почва, кото-

рую он принимался возделывать. Шли годы, и эта связь

не только не порывалась, но крепла. В родных недрах

он открыл поистине «источник щедрый, залог второго

бытия...».

Великое искусство ашугов (иначе его не назову) ста-

ло для Хачатуряна первоначальной школой народности.

Это искусство, как уже говорилось, само питается глу-

бинными источниками народной музыки и поэзии, от-

бирая и сочетая разнохарактерное в едином. То, что бы-

ло знакомо и любимо с детства, Хачатурян находил об-

новленным, творчески обогащенным в импровизациях

ашугов. В сущности, и многообразие форм народности,

и, что особенно важно, самый идеал народности он

воспринял прежде всего у этих замечательных мастеров

жизни. От них же и одический строй музыки (во мно-

гих сочинениях) Хачатуряна, этот пафос влюбленности

в жизнь, от них и столь характерная для него импрови-

зационная свобода творческого обращения с националь-

ным фольклором, с народной тематикой.

Конечно, познание народности не могло ограничить-

ся и не ограничилось искусством ашугов. Последова-

тельный разбор сочинений Хачатуряна показывает, как

богаты истоки его творчества и как ширятся и углубля-

ются его связи с национальным фольклором — армян-

ским, азербайджанским, грузинским, русским, украин-

ским, узбекским, таджикским, туркменским... Вместе с

тем, главенствующая роль всеобъемлющего искусства

ашугов в этическом и эстетическом воспитании хачату-

ряновского таланта для нас несомненна.

405

Нетрудно понять, что все это, отнюдь не мешая про-

явлениям художнической натуры, индивидуальности Ха-

чатуряна, слишком сильной, чтобы остановиться на под-

ражании, — послужило доброй основой для выработки

своего языка и стиля. Разумеется, предстояло долго и

упорно учиться, преодолевать трудности, восполнять

пробелы. Да ведь когда еще мало умеешь, но много

имеешь и жаждешь так же много уметь, то и учеба идет

успешней, и работа все лучше спорится.

Мы знаем, как благотворно влияли на него занятия

у М. Гнесина и, особенно, у Н. Мясковского, как много

значили для него скупые, лаконично мудрые отзывы и

советы С. Прокофьева. Мясковский же, основной руко-

водитель и воспитатель Хачатуряна, оказал неоценимо

•важное воздействие на процесс формирования его ком-

позиторской индивидуальности. Благодаря Мясковско-

му Хачатурян усвоил не «консерваторскую хрестома-

тию», а подлинную сущность великой русской музыкаль-

ной культуры, понял ее благородную историческую роль

в развитии национальных культур братских народов.

Благодаря Мясковскому — и через Мясковского — Ха-

чатурян глубоко воспринял традиции и новаторство

классического симфонизма. Бережно выявляя в Хачату-

ряне черты самобытного дарования, Мясковский спо-

собствовал расширению его идейного кругозора, разви-

тию в нем взыскательного вкуса и чувства строгой са-

мокритики. Неизменно ориентируя на высокие образцы

реалистического мастерства, он помогал Хачатуряну

разбираться в сложном конгломерате разноречивых на-

правлений и веяний современного искусства.

Таким образом, процесс формирования композитор-

ской индивидуальности Хачатуряна был свободен от

школярской ограниченности и «академической» рутины.

Здоровое народное начало, одухотворяемое смелыми

творческими замыслами, широко и привольно раскрыва-

ется в его музыке, получая своеобразное, необычайно

колоритное симфоническое развитие. Вместе с тем, им-

провизационность хачатуряновской манеры обретает те-

перь иной характер, я сказал бы, иную функцию.

Композитор понимает органичную связь импровиза-

ционное™ своей музыки с народными истоками, но те-

перь он понимает также, что надо владеть ею, подчинять

ее своим идейным замыслам, а не беззаботно предавать-

406

ся ей. — Импровизационность хороша, — говорит он, —

когда твердо знаешь, чего хочешь, чего ищешь. Тогда

она помогает взлету фантазии, подъему творческих сил,

созданию стройной архитектоники целого.

По мере усвоения Хачатуряном законов логики раз-

вития музыкальной мысли и композиционного мастерст-

ва, — импровизационность, стихийно властвовавшая

ранее в его сочинениях, становится стимулирующим эле-

ментом тематической разработки. Это заметно уже

в музыке Трио и Танцовальной сюиты, насыщенной та-

кого рода внутренней тематической разработкой. В

Симфонии (в первой ее части особенно) Хачатурян идет

дальше, сочетая и соединяя черты народной импровиза-

ционное™ и сонатности.

Импровизационность, унаследованная от традиций

народного искусства, подчиненная воле художника и

преформированная его фантазией и мастерством, состав-

ляет характерную особенность стиля Хачатуряна. Она

исходит от содержания, от замысла произведения негиб-

ко следуя ему, расширяет форму, обогащает ее вырази-

тельность. Неуловимо связанная с народными истоками,

она вносит в музыку черты неповторимого своеобразия,

которые ощущаем мы и в непринужденном развертыва-

нии тем-мелодий, и в их раскидистом, «ветвистом» изло-

жении-развитии, в колорировании и наполнении звуко-

вой ткани мотивной разработкой, с ее вариантностью

звеньевых построений, с ее внутренними контрастами

интонационно-ладовых оттенков, ритмических движений,

тембровых и гармонических красок. Особенно ярко

проявляется все это в симфоническом творчестве Хача-

туряна, в чем легко убедиться воочию, заглянув в пар-

титуры и в разбор партитур его симфоний, концертов,

балетов.

Из сказанного должно быть ясно, что импровизацион-

ность стиля Хачатуряна есть главное звено той «це-

пи соответствий и сочетаний», которою он соединяет,

скрепляет, наконец, сливает различное в едином, конт-

растное в гармоничном. Характерные приемы разработ-

ки тематизма, найденные еще в Танцовальной сюите,

разрастаются в обширную систему выразительных

средств, которой требует синтезирующий метод компо-

зитора. Совершенствуя народно-импровизационный

407

принцип развития тематизма и сопрягая его с принци-

пом симфонического развития, Хачатурян вырабатывает

и единый язык, отвечающий содержанию его творчест-

ва, способный гибко и точно выражать, воплощать его

замыслы.

Язык Хачатуряна — в коренной основе своей — на-

родная музыкальная речь, но свободно развитая, обога-

щенная композиторским мастерством и, разумеется, ху-

дожнически индивидуализированная. Его язык ярко на-

ционален и органичен, но отнюдь не национально ограни-

чен. В нем порой ощущаются следы былых увлечений

условным ориентализмом, с его нивелированной «вос-

точной» мелодикой, тяжеловатой орнаментикой, густым

наложением красок. Однако теперь это носит характер

преходящий и существенного влияния на язык и стиль

композитора не оказывает. И здесь он добивается един-

ства в многообразии глубинных связей с народными ис-

токами.

Он вовсе не стремится уснащать свою речь обильны-

ми цитатами из народной музыки; он тороват щедрым

талантом и не гонится за легкой поживой явных и скры-

тых заимствований из фольклора; этнографизм вообще

совершенно чужд ему. Его язык (выражение стиля) ос-

новывается не на оборотах и цитатах, а на принципах

народности. И это необходимое условие высшего ее про-

явления в индивидуальном стиле композитора. Воспри-

нимая народную музыкальную речь, он обогащает ее

своим творчеством.

Свободное, художнически смелое обращение с народ-

ным мелосом, так горячо отстаиваемое Хачатуряном,

действительно играет очень важную, я сказал бы, доми-

нирующую роль в формировании его собственного тема-

тизма, открывая безграничные возможности расшире-

ния и обновления выразительной сферы современного

музыкального языка.

Острое чувство современности не оставляет его. «На-

родные мелодии всегда были и остаются для меня важ-

ным источником формирования тематического материа-

ла,— замечает Хачатурян. — «Просеянные», по выра-

жению Асафьева, сквозь композиторское сознание, эти

темы образуют новый ритмо-интонационный сплав, не-

обходимый для выражения новых мыслей, новых

408

ритмов, свойственных нашей социалистиче-

ской эпохе»

Не архаика влечет Хачатуряна в народном искусст-

ве, ибо менее всего он стилизатор, — а вечно живой, ди-

намичный процесс образного восприятия и отражения

жизни. Проникая в этот процесс, он ищет, отбирает, со-

вершенствует, постоянно заботясь о соответствии свое-

го музыкального языка духу народности и — современ-

ности. Тут, конечно, нет места догмам и схемам. Все

подчиняется идейному замыслу, его целостному вопло-

щению. В зависимости от конкретной творческой зада-

чи он может использовать и подлинные народные ме-

лодии, вплетая их яркой гирляндой в партитуру (вспом-

ним балеты «Счастье» — «Гаянэ»), и отдельные, порой-

разнохарактерные, мотивы, попевки, ритмы, по-своему

их сопоставляя, сочетая и разрабатывая (Танцовальная

сюита, симфонии и многое другое); может глубоко пе-

реосмыслить народную тему, придав ей совершенно но-

вый характер и колорит (Andante Фортепьянного кон-

церта), либо сочинить оригинальную мелодию, почти не

отличимую от народной (Песня Пэпо); он может «рас-

петь» свою тему так, как это сделал бы ашуг в мину-

ту вдохновенья (Песня-поэма), а из простой ашугской

попевки развить большую симфоническую импровиза-

цию (Пролог Первой симфонии) и так далее.

Повсюду ощущаете вы это живое многообразие взаи-

мосвязей с народной музыкальной речью, придающее

удивительную свежесть, гибкость и непринужденность

единому языку композитора. Пользуясь метким выраже-

нием Чайковского, можно сказать, что по отношению к

народной песне Хачатурян есть «тот садовник, который

знает — в какую почву, в какое время и при каких ус-

ловиях температуры должно посадить свое драгоценное

семя»

Здесь надобно еще подчеркнуть то, что не раз отме-

чали мы в разборе сочинений Хачатуряна, — его пытли-

вый интерес к песенно-танцовальному искусству брат-

ских народов нашей страны и прежде всего, конечно,

В статье «Как я понимаю народность в музыке». «Советская

музыка», 1952, № 5, стр. 41). (Подчеркнуто мною.

— Г.

X.).

Чайковский. Музыкальные фельетоны и заметки. М.,

1898, стр. 307.

409

народов Закавказья, творческое проникновение в мелос

и ладоритмическую сферу этого искусства. Интерес,

проявившийся с юных лет, неуклонно углубляется, и

воспринятая от ашугов традиция дружелюбной сообщи-

тельности народных культур получает продолжение и

развитие в творчестве Хачатуряна. Отлично зная и лю-

бя музыку народов своей родины, он свободно сочетает

разнохарактерные напевы и наигрыши, колоритно отте-

няя контрасты в чередовании жанровых сцен, симфони-

ческих картин; сочетая и сопоставляя, находит новые

темы и созвучия, ритмы и краски.

Примечательна в данном отношении первая оркест-

ровая пьеса Хачатуряна — Танцовальная сюита, кото-

рую открывает, как мы помним, Армяно-азербайджан-

ский танец, а за ним живой вереницей следуют Армян-

ский круговой танец, хореографическое Largo с узбекс-

кой темой, Марш и грузинская Лезгинка (лекури). В

жанровых симфонических картинках Сюиты композитор

стремится дать целостное воплощение многонациональ-

ной тематики. Красной нитью пронизывает последующие

его сочинения (симфонии, концерты, балеты) эта благо-

родная традиция сообщительности народных культур,

обогащая родной язык композитора, все ярче выявляя

национальную- самобытность его таланта, «цементируя»

стиль.

В свое время многие восприняли Танцовальную сюи-

ту как сочинение интересное, увлекательное лишь в чи-

сто-колористическом плане. Однако нет, ее значение бы-

ло глубже. Хачатурян искал — вначале, быть может, ин-

туитивно — стилевого единства в сочетании контрастных

тем-образов, в движении народно-жанровых сцен и эпи-

зодов, применяя выразительные средства симфонизма,

пробуя и самый метод симфонического развития.

И тут сказалось его природное оркестровое мышле-

ние. Он почувствовал, что именно в оркестре, или при

помощи оркестра, может полностью высказать все, что

«просится из души», и с увлечением отдался симфониче-

ской стихии. Не случайно он так быстро осваивает эту

стихию: не случайно уже в Танцовальной сюите, т. е. в

первой партитуре молодого композитора, при всех (неиз-

бежных) недостатках мастерства, — замечаем мы рост-

ки симфонизма. Импровизационное начало преформиру-

ется в сосредоточенной мотивной работе, в вариантно-

410