Хеншелл Н. Миф абсолютизма XVI-XVIII вв
Подождите немного. Документ загружается.
120
Хеншелл
Нuколае.
Миф
абсолютизма
скрепленном
отношениями
патроната
и
клиентелы,
палата
лордов
в
AHr
лии
и
парламенты
во
Франции
были
обязаны
и
счастливы
представлять
не
толь
ко свое
мнение,
но
также
интересы
иных
личностей
и
социальных
групп,
корпораций
и
отдельных
местностей.
В
этом
отношении
их
функции
были
сходны.
Оба
учреждения,
предс:гавлявшие
правящую
элиту,
считались
барь
ером,
препятствовавшим
вырождению
монархии
в
деспотию.
Ламуаньон
де
Малерб,
либеральный
цензор
и
официальный
защитник
гражданских
сво
бод,
объявлял,
что
парламент
необходим
для
сохранения
конституции,
так
как
охраняет
законы,
гарантирующие
интересы
граждан
и
ограждающие
их
от
проявлений
деспотизма.
В
1771
году
принцы
крови
использовали
ту
же
риторику,
когда
выступили
против
роспуска
парламента:
независимость
судей
защищала
общественные
свободы
от
произвола
властей.
С
незапамятных
времен
парламентские
свободы
были
краеугольным
камнем
уникальной
культуры
английского
народа.
Они,
вероятно,
действи
тельно
существовали,
но
почти
с
уверенностью
можно
сказать,
что
на
про
тяжении
пятисот
лет
они
были
r
лавной
составляющей
национальной
ми
фологии.
В
ХУ
веке
Фортескью
впервые
сделал
их
предметом
националь
ной
гордости,
отличавшим
англичан
от
жителей
континента.
В
XIV
веке
финансовая
необходимость
заставляла
многих
европейских
государей
соз
давать
сословные
представительства,
которые могли объединить
страну
и
одобрить
введение
налогов.
Фортескью
дал
своим
соотечественникам
со
вершенно
неоправданный
повод
для
гордости,
сообщив
им,
что
парламен
ты
-
явление
исключительно
aHr
лиЙское.
Это
ложное
представление
все
гда
оставалось
популярным.
Быстро
став
частью
национального
самосо
знания,
этот
миф
в
некотором
смысле
реализовался
и
повлиял
на
сознание
и
поведение
англичан.
Но
если
англичанам
тюдоровской
и
стюартовской
эпохи
простительна
охватившая
их
эйфория,
то
наша
вина,
состоящая
в не
умении
CTporo
оценить
ситуацию
в
целом,
гораздо
серьезнее.
Начиная
с
се
редины
1
970-х
годов
группа
ревизионистов
во
главе
с
Элтоном
и
Расселом
изучала
то,
как
рассмотрение
событий
в
направлении
от
настоящего
к
про
шлому
повлияло
на
историографию.
Их
мишенью
стала
вигская
историо
графия,
отталкивавшаяся
от
триумфа
парламента
в
XIX
столетии
и искав
шая
в
истории
прошедших
столетий
прогрессивные
изменения,
предопре
делившие
счастливый
исход
событий.
В
результате
они
недооценили
роль,
которую
парламент
играл
в
XVI
и
ХУН
веках,
хотя
этот
вердикт
можно
оспа
ривать.
Кларк
применил
ревизионистский
подход
к
изучению
ХVШ
столе
тия
и
получил
похожие
результаты,
однако
ero
выводы
кажутся
еще
более
умозрительными.
Как
бы
то
ни
было,
ясно,
что
современники
преувеличивали
значение
парламента.
В
ХУI
и
ХУН
веках
он
работал
с
перебоями
и не
был
обычным
инструментом
управления.
Парламент
обладал
неоспоримой
монополией
Глава
пятая.
Франция
и
Англия:
абсолютизм
против
парламентских
свобод?
121
на
вотирование
налогов,
однако
тюдоровские
и
стюартовские
министры
на
ходили
способы
обойти
ее.
Насильственные
займы,
пожертвования
и
кора
бельные
деньги
были
сомнительными,
но
эффективными
способами
полу
чения
наличных.
Согласия
парламента
испрашивали
в
исключительных
слу
чаях,
когда
вотировались
налоги
на
чрезвычайные
нужды,
оборонительную
или
наступательную
войну,
а
не на
обычные
расходы
правительства.
Авто
ры
двух
современных
монографий
утверждают,
что
финансовые
полномо
чия
парламента
были
еще
меньшими.'
Один
из
них
высказывает
предполо
жение,
что
при
первых
Тюдорах
налоги
проводились
через
большие
советы
(обычно
это
была
палата
лордов
без
палаты
общин),
а
не
через
парламенты.
Другой
автор
полагает,
что
при
Елизавете
одобрение
парламентом
налогов
было
простой
формальностью:
оно предоставлялось
всегда,
а
в
одном
слу
чае
одному
из
чиновников
было
поручено
подготовить
билль
о
предостав
лении
субсидий,
вошедший
в
парламентские
протоколы
еще
до
того,
как
nарла.мен.т
собрался.
В
обоих
исследованиях
тюдоровские
парламенты
оказываются
ближе
к
той
традиционной
характеристике,
которую
некото
рые
историки
дают
французским
провинциальным
штатам.
Без сомнения,
английский
парламент
обладал
законодательными
пол
номочиями,
размер
которых
стал
критерием
сравнения
Англии
с
Франци
ей,
где
законы
творил
король.
Однако
в
Англии
акты
законотворчества
бы
ли
редкостью:
закон
был
экстраординарной
мерой,
призванной
искоренять
злоупотребления.
Общество
не
было
подготовлено
к
тому,
что
закон
мог
использоваться
как
постоянный
механизм,
работающий
во
благо
людей,
по
мнению
которых
будущее
приносило
с
собой
не
прогресс,
а
упадок.
2
Во
Франции,
насколько
можно
судить
по
высказываниям
монархов
и
полити
ческих
мыслителей,
процесс
законотворчества
проходил
несколько
иначе.
В
законотворчество
входили
различные
действия
правительства,
начиная
от
заключения
договоров
и
заканчивая
дарованием
хартий
и
обеспечением
чеканки
монеты
в
государстве.
Если
эти
функции
назвать
королевской
пре
рогативой,
то
окажется,
что
английский
король
обладал
такими
же
полно
мочиями.
Ни
в
одной
стране
исполнительная
и
административная
власть
не
принадлежала
парламентским
учреждениям,
если
только
в
государстве
не
возникало
неординарных
ситуаций.
И
Тюдоры,
и
Стюарты,
и
Бурбоны
не
давали
своим
парламентам
вмешиваться
в
прерогативные
государствен
ные
вопросы.
Историки
обвиняли
Елизавету
1
и
Якова
1
в
том,
что
они
чересчур
ревни
во
оберегали
свои
прерогативы:
некоторые
авторы,
по-видимому,
думают,
, Holmes
Р.
J. 1986. The Great
Соuпсil
iп
the
Reign
оУ
Henry
УН
English Historical
Review,
401;
Оеап
and
Jones
(ed.). 1990. The Parliaments
о!
Elizabethan England.
BasilВlackwell.
Р.
101-102.
2
Sharpe
К.
1989. Politics and ldeas in Early Stuart England. Pinter.
Р.
91.
122
Николае
Хен.шелл.
Миф
абсолютизма
что
эти
монархи
сами
создали
почву
для
конфликта.
Однако
различие,
про
водившееся
между
таинствами,
доступными
лишь
королям,
и
предметами,
которыми
могли
заниматься
подданные,
проводилось
еще
в
Средние
века.
Тем
не
менее
в
одном
отношении
французские
монархи
проявили
большую
щедрость.
Некоторые
виды
пожалований
и
приказов
приобретали
форму
патентов
и
поэтому
должны
были
проходить
регистрацию
в
парламенте.
В
Англии
издание
патентов
относилось
к
сфере
действия
прерогативы,
к
которой
парламент
и
близко
не
подпускали;
патенты
были
внепарламент
ской
формой
законодательства.
I
Из-за
того
что
акты
законотворчества
про
исходили
во всех
областях
деятельности
правительства,
французский
ко
роль
в
гораздо
большей
мере
позволял
парламенту
вмешиваться
в
те
дела,
которые
в
Англии
сочли
бы
неприкосновенными
предметами
королевской
политики.
Во
Франции
договоры
с
иностранными
державами,
королевские
хартии
и
пожалования
пэрских
достоинств
неприкосновенными
не
были.
По
сравнению
с
властью
многих
европейских
ассамблей
полномочия
английского
парламента
оказывались
неожиданно
ограниченными.
Его
со
зыв
был
частью
прерогативных
прав
короля.
Он
собирался
по
воле
монарха
и
не
имел
права
на
регулярное
или
хотя
бы
периодическое
проведение
сес
сий.
Кроме
того,
у
него
не
было
органа,
который
постоянно
функциониро
вал
бы
в
перерывхx
между
сессиями:
ни
постоянные
комиссии,
ни
чиновни
ки
не
наблюдали
за
министрами
короля
и
не
контролировали
расходование
средств,
которые
были
получены
от
вотированных
парламентом
налогов.2
В
этом
отношении
его
позиция
была
менее
выигрышной,
чем
у
француз
ских
провинциальные
штатов,
собиравшихся
ежегодно
и
содержавших
по
стоянных
синдиков,
которые
защищали
их
интересы
в
перерывах
между
сессиями.
Но
так
как
английский
парламент
не
был
постоянно
действу
ющим
органом,
он
не
обладал
и
правовым
статусом
корпорации.
Положение
изменилось
после
1688
года.
Парламент
стал
собираться
ежегодно
и
превратился
в
реальную
политическую
силу,
с
которой
руко
водство
страны
должно
было
считаться.
И
все
же
следует
заметить,
что во
Франции
парламентские
сессии
регулярно
ПРОВОДИЛИСЬ
с
ХIII
века.
Но
пре
имущество
английского
представительства
заключалось
в
том,
что
его
не
сочли
препятствием
и
не
уничтожили
в
1790
году:
парламент
пережил
аn
cien regime
и
успешно
приспособился
к
условиям
демократии.
Впоследст
вии
ему
приписывали
более
значительную
роль,
чем
то
было
на
самом
деле,
а
сопоставление
с
французскими
парламентами
старались
проводить
как
можно
реже.
Ни
французские,
ни
английские
монархи
не
вводили
налогов
I Hinton
R.
W.
к.
1957. The Decline
01
Parliaтentary
Governтent
under Elizabeth
and the Early Stuarts / /
Cambridge Historical Journal,
ХIII,
2.
Р.
125-126.
2 Bush
М.
1983. Noble Privilege. Manchester University Press.
Р.
112.
Глава
пятая.
Франция
и
Англия:
абсолютизм
против
парламентских
свобод?
123
и
не
производили
серьезных
правовых
изменений
без
участия
представи
тельств.
Оба
учреждения
открывали
дорогу
к
власти,
богатые
могли
поку
пать
там места
и
получать более
высокие
чины.
Для
отпрысков
знатных
семейств
эти
учреждения,
охваченные
сетью
патроната
и
родственными
связями
элиты,
были
ступенью
на
пути
к
положению
и
должностям.
Приме
чательно,
что
английский
парламент
фактически
назначал
себя
сам.
Зем
левладельцы
-
джентри
и
пэры -
определяли
кандидатуры
тех,
кто
затем
должен был
составить
подавляющее
большинство
в
нижней
палате:
такой
контроль
превращал
палату
общин
в
одну
из
самых
необычных
ассамблей
в
Европе
ХУIII
столетия.
Миф
о
том,
что
парламентские
выборы
стимулиро
вали
активную
политическую
жизнь,
можно
опровергнуть
с
помощью
про
стого
наблюдения:
в
1761
году
борьба
велась
только
за
сорок
два
места
из
203,
принадлежавших
городам,
и за
четыре
из
сорока,
предоставленных
графствам,
-
и
это
было
нормой.
Можно
сказать,
что
многие
места,
пре
доставляемые
городам,
были
собственностью
тех,
кто
их
занимал,
точно
так
же
как
это
происходило
с
местами
в
парламентах
французских.
Кэннон
отмечает,
что
при
Ганноверской
династии
число
мест
в
палате
общин,
канди
датов
на
которые
определяли
члены
палаты
лордов,
постоянно
увеличива
лось.
После
периода
неопределенности
и
неразберихи,
которыми
ознаме
новалось
правление
королевы
Анны,
знать
стремил
ась
укрепить
свои
пози
ции.
В
1705
году
она
контролировала
105
мест
в
палате
общин.
В
1747
году
эта
цифра
возросла
до
1
б7
мест,
а
в
1784
году
-
до
197.
С
начала
столетия
число
клиентов
пэров
в
парламенте
увеличил
ось,
вероятно,
в
четыре
раза.
В
1784
году
304
из
558
членов
палаты
общин
были
связаны
с
пэрами.
Цере
монии
открытия
многих
парламентских
сессий
в
правление
Георгов
напо
минали
семейные
встречи.
1
И
английский
и
французский
парламенты
были
форумом
для
фракцион
ной
борьбы,
возникавшей
за
их
пределами
-
как
правило,
при
дворе,
по
скольку
только
там
можно
было
получить
такую
политическую
информа
цию,
которая
давала
пищу
интригам.2
Обычно
режиссерами-постановщи
ками
конфликтов
были
политики,
стремившиеся
устранить
королевских
министров.
В
парламентах
начинали
свою
карьеру
многие
французские
и
английские
министры;
умелые
манипуляторы
могли,
используя
представи
тельства,
оказывать
давление
на
монарха
(впрочем,
такая
практика
офици
ально
осуждалась)
.
В
1763
году
Лаверди,
лидер
парламентской
оппозиции,
был
назначен
Генеральным
контролером
финансов.
Недавно
опубликован
ные
работы
проливают
свет
на
подробности
закулисной
борьбы,
развернув-
I
Саппоп
J. 1984. Aristocratic Century. Cambridge University Press.
Р.
104-115.
2 Black J. 1990. Robert Walpole
and
the Nature
01
Politics in Early Eighteenth-Cen-
tury England.
Масmillап.
Р.
100.
124
Хеншелл
Николае.
Миф
абсолютизма
шейся
вокруг
этого
события.'
Шуазель,
секретарь
иностранных
дел,
стре
мился
устранить
Генерального
контролера
Бертена.
Он
убедил
янсенист
скую
оппозицию
в
парламенте
одобрить
эту
перестановку;
затем
было
пред
ложено
устроить
конкурс
между
тремя
претендентами.
Лаверди
представил
лучшее
сочинение
о
том,
как
увеличить
доходы
и
при
этом
сохранить
парла
ментскую
благосклонность.
Сходным
образом
Шелберн,
любимый
министр
Георга
Ш,
был
в
1783
году
смещен
Фоксом.
(Параллель
не
совсем
точная,
поскольку
Фокс
не
был
коллегой
Шелберна;
тем
не
менее
шестью
месяцами
ранее
они
работали
вместе
и,
по
сути,
были
соперниками
в
правительстве.)
Так
какдо
недавнего
времени
историки
были
убеждены
в
солидарности,
царившей
внутри
кабинета,
это
мешало
им
замечать
вероломство,
которое
министры
проявляли
в
отношении
своих
монархов
и
коллег.
Нередко
они
стремились
заменить
сослуживцев
на
своих
клиентов.
Если
корпоратив
ные
органы
направляла
умелая
рука,
они могли
стать
дополнительными
ры
чагами
для
воздействия
министров
на
государя.
Сопротивле.ние,
которое
парламент
оказал
Тюрго,
спровоцировали
его
коллеги
по
министерству.
Бретейль
поощрял
парламентскую
оппозицию
реформам
своего
соперни
ка,
Калонна.
Отсутствие
единства
в
правительстве
наблюдалось
не
только
во
Франции,
но
и
в
Англии
этой
эпохи.
Сегодня
историки-ревизионисты
от
мечают,
что
для
министров Елизаветы
1
парламент
был
средством
вернуть
ся
после
того,
как
при
дворе
им
не
удавалось
убедить
ее
выйти
замуж
за
до
стойного
претендента
или
казнить
Марию
Стюарт.
Удары
в
спину,
нане
сенные
коллегами,
в
1620-х
годах
закончились
для
Бэкона
и
Кранфилда
парламентским
импичментом.
Так
называемое
возвышение
поста
премьер
министра
в
Англии
при
Ганноверской династии
не
избавляло
от
этой
опас
ности.
Во
время
акцизного
кризиса
1733
года
настоящую
угрозу
для Уолпо
ла
представляли
недовольные
министры,
Кобем
и
Честерфилд,
интриговав
шие
против
него
в
союзе
с
парламентской
оппозициеЙ.
2
В
обеих
странах
конфликт
между
короной
и
корпоративными
учреждениями
зачастую
был
следствием
разногласий
между
советниками
короля
и
не
был
вызван
про
тиводействием
самих
представительных
органов
политике
монарха.
Глав
ной
угрозой
для
министров
были
их
же
коллеги.
И
во
Франции,
и
в
Англии
монарх
также
мог
манипулировать
корпора
тивными
органами.
Во
французских
парламентах
заседали
клиенты
ми
нистров
Бурбонов,
в
обеих
палатах
английского
парламента
-
привержен
цы
Ганноверской
династии.
Король
нейтрализовал
опасность
оказаться
в
финансовой
зависимости
от
произвольных
решений
парламентариев,
рас
пределяя
между
ними
свое
покровительство.
«Сформировать
парламент»
I Swann
J.
1989. Politics and the Parlement
of
Paris 1754-1771. Cambridge Univer-
sity unpublished Cambridge Ph. university
О.
Thesis.
Р.
192-196.
2 Black
J.
1990.
Р.
36, 61-62.
Глава
пятая.
Франция
и
Англия:
абсолютизм
против
парламентских
свобод?
125
было
очень
важно
для
того,
чтобы
королевское
правительство
могло
про
должать
работу.
В
контексте
отсутствия
обязательного
конфликта
между
короной
и
представительством
ежегодные
сессии
представляются
скорее
благом,
а
не
злом,
поскольку
в
правление
Георгов
ни
один
из
парламентов
не
отказывался
вотировать
субсидии
и
не
настаивал
на
их
обязательном
возмещении.
Но
в
обеих
странах
монархи
предпочитали
не
рисковать
и
не
назначать
таких
министров,
неприязнь
к
которым
побуждала
бы
эти
учре
ждения
отказываться
от
вотирования
налогов.
В
Англии
угроза
была
мол
чаливой,
во
Франции
она
заявляла
о
себе
громче.
Людовику
XV
пришлось
пожертвовать
Машо,
Силуэттом
и
Бертеном,
поскольку
им
не
удавалось
получить
от
парламента
необходимые
суммы.
В
Англии
средство,
позво
лявшее
избежать
подобных
кризисов,
называлось
«умелым
управлением,)
(management).
Непонятно,
почему
те
же
приемы, которые
во
Франции
за
частую
не
давали
того
же
результата,
называются
«абсолютизмом».
Репрезентативные
органы
Англии
и
Франции
во
многом
разнились,
но
в
главном
они
были
похожи.
Они
являлись
посредниками,
с
помощью
кото
рых
корона
строила
свои
отношения
с
правящей
элитой.'
Это
утверждение
не
обрадует
тех,
кто
считает
французский
«абсолютизм»
институциональ
ной
базой
социального
порядка,
в
корне
отличавшегося
от
устройства
анг
лийского
общества.
Однако
в
последних
исследованиях,
рассматривающих
представительные
органы
раннего
Нового
времени
в
контексте
взаимодей
ствия
сил,
их
породивших,
содержатся
выводы
о
том,
что
социальная
осно
ва
власти
в
Англии
и
во
Франции
была
одинаковоЙ.
2
Таким
образом,
взаи
моотношения
короны
и
представительных
органов
в
обеих
странах
разви
вались
по
схожим
сценариям.
Если
на
время
забыть
о
риторике
контроля
за
королевской
властью,
окажется,
что
они
считали
себя
сподвижниками
ко
ролевского
правительства.
Представительства
были
связующей
нитью
ме
жду
центром
и
окраинами,
между
короной
и
элитой:
это
было
выгодно
всем,
а
от ее
разрыва
никто
и
ничего
не
выигрывал.
Нет
никаких
свидетельств
того,
что
государи
относились
к
их деятельности
отрицательно.
Возмож
ность
получать
их
одобрение
укрепляла
королевскую
власть:
это
обязыва
ло
страну,
или
ее
регионы,
подчиняться
решениям,
принятым
коллективно.
Положение
английского
парламента
было
более
выигрышным,
так
как
он
представлял единое
государство,
творение
сильной
монархии.
Француз
ские
парламенты
и
штаты
представляли
государство
децентрализованное
I MilIer J. 1984.
ТЬе
Potential for «Absolutism»
in
Later
Stuart
England / /
Нistory,
69.
Р.
204.
2
Катеп
Н.
1984.
Еuгореаn
Society 1500-1700.
Нutсhisоп.
Р.
305; Clark J.
С.
D.
1985.
English Society 1688-1832. Cambridge University Press.
Р.
42-118;
Jопеs
С.
1989. France and
Епglапd:
How We See Ourselves/ /
А
Tale
01
Two Cities. Comag.
P.12-26.
126
Хеншелл
Николае.
Миф
абсолютизма
и
сложное
по
составу:
следовательно,
они
были
более
слабы
vis-a-vis
с
короной,
единственным
воплощением
национального
единства,
и
менее
по
лезны
в
качестве
проводников
королевской
политики.
И
все
же
штаты
оста
вались
тем,
чем
они
являлись
на
момент
CBoero
рождения
по
воле
госуда
ря
-
активно
действующим
opraHOM,
а
не
устаревшим
препятствием,
про
тив
KOToporo
постоянно
плели
заговоры
так
называемые
«абсолютистские»
режимы.
Многие
из
перечисленных
различий
исчезают
после
1603
года,
когда
уния
с
шотландской
короной
угрожала
сделать
английский
парламент
ана
логом
французских
провинциальных
штатов,
лишив
ero
возможности
пред
ставлять
всю
страну.
Для
Британии
он
был
такой
же
провинциальной
ас
самблеей,
какой
являлись
кортесы
Кастилии.
В
Ирландии
уже
был
свой
собственный
парламент,
а
существование
самостоятельного
парламента
в
Шотландии
превращало
конституционный
статус
Стюартов
в
сходный
с
положением
Бурбонов.
С
этих
пор
в
отношениях
между
короной
и
пар
ламентом
появился
еще
один
дестабилизирующий
фактор.
Парламенту
Англии,
не
отвечавшему
за
остальную
часть
Британских
островов,
прихо
дилось
сотрудничать
с
королем
Великобритании,
который
не
обсуждал
управление
сложным
по составу
королевством
даже
с
английским
Тайным
советом.'
Не
так
давно
историки
заинтересовались
проблемой
нестабиль
ности
в
неоднородных
по составу государствах
-
а
в
эту
категорию
попада
ло
большинство
европейских
монархий.
2
Каждое
из
них
было
империей,
со
стоявшей
из
провинций,
каждая
из
которых
имела
свои
законы
и
обычаи,
воплощенные
в
собственных
репрезентативных
ассамблеях.
Единствен
ным
объединяющим
началом
был
монарх,
управлявший
теоретически
рав
ноправными
провинциями
под
различными
титулами
и
с
использованием
различных
конституций.
Проблема
заключалась
в
том,
что на
практике
формальное
равенство
исчезало
после
Toro,
как
родная
провинция
госуда
ря
становил
ась
доминирующим
центром,
где
находился
королевский
двор
и
сосредоточивались
основные
ресурсы:
Французское
государство
-
пусть
это
и
не
самый
показательный
пример
-
улаживало отношения
со
своими
провинциями
более
успешно,
чем
ero
островной
соперник.
Тот
важный
факт,
что
Англия,
в
конце
концов,
нашла
ключ
к
решению
существовавших
про
блем,
обычно
обходят
вниманием.
Именно
«ограниченная»
английская,
а
не
«абсолютная»
французская
монархия
разрубила
гордиев
узел
противо
речий,
распустив
периферийные
ассамблеи.
I Russel
С.
1983.
ТЬе
Nature
оУ
а
Parliament
in
Early Stuart England / / Tomlinson
Н.
(ed.). Before the English Civil War.
Мастillап.
Р.
134-135; Russel
С.
1982.
Monar-
chies, Wars
and
Estates
in
England, France
and
Spain,
с.
1580-с.
1640//
Legislative
Studies Quarterly,
УН.
Р.
205-220.
2 Koenigsberger
Н.
G.
1987. Early Modern
Еuгоре
1500-1789. Longman.
Р.
48-49.
Глава
пятая.
Франция
и
Англия:
абсолютизм
против
парламентских
свобод?
127
1688
ГОД:
ВЕЛИКИЙ
ВОДОРАЗДЕЛ?
Современные
историки
до
сих
пор
разделяют
мнение
вигов
о
том,
что
вскоре
после
1688
года
Англия
превратилась
в
конституционную
монар
хию.
Монарху
приходилось
делегировать
свои
полномочия
министрам,
ко
торых
избирал
парламент:
следовательно,
решения
короля
были
подконт
рольны
им.
Англия
дистанцировалась
от
«абсолютистской»
Европы
и
стала
одним
из
немногих
государств,
в
которых
репрезентативные
органы
управ
ляли
страноЙ.
1
В
ХУIII
столетии
правление
в
стране
было
парламентским.
В
1835
году
Маколей
объявил,
что
со
времен
Славной
революции
англий
ский
парламент
«назначал
И
смещал
министров,
объявлял
войну
и
заклю
чал
мирные
договоры».2
Намир
исправил
многие
заблуждения
вигов
на
счет
их
партии,
однако
почти
не
повлиял
на
оценку
роли
парламента.
Сам
он
утверждал,
что
первым
двум
государям
ганноверской
династии
при
шлось
сформировать
свои
правительства
из
лидеров
партии
большинства
в
палате
общин.3
Впоследствии
мы
поняли,
что
к
тенденции
преувеличивать
историче
скую
роль
парламента
следует
относиться
с
осторожностью.
4
Объявить,
что
в
ХУIII
веке
власть
принадлежала
королю-в-парламенте,
означает
иг
норировать
те
полномочия,
которыми
обладала
исключительно
корона.
В
эпоху
правления
Георгов
парламенты
не
обладали
такими
правами
и
инициативами,
которые
были
неведомы
средневековым
ассамблеям,
а
в
некоторых
отношениях
их
полномочия
даже
сократились.
Средневеко
вые
парламенты
имели
право
назначать
и
смещать
министров
и
наблю
дать
за
проведением
тех
политических
решений,
на
которые
должны
были
расходоваться
полученные
от
сбора налогов
суммы.
Но
те
средства,
ко
торые
выделял
парламент
эпохи
Георгов,
король
мог тратить по
своему
усмотрению.
Даже
ежегодные
сессии
не
были
новым
явлением,
и у пар
ламентариев
было
не
больше
возможностей
контролировать
управление,
чем
у
их
предшественников,
которые
собирались
менее
регулярно.
При
Эдуарде
III
парламент
собирался
каждый
год
и
проверял
расходы
короля.
Это
тем
не
менее
не
делало
его
конституционным
монархом.
Важно
было
не
то,
как
часто
созывалея
парламент,
а
то,
какую
роль он
выбирал
в
отно-
1 Doyle
W.
1978. The Old
Еuгореаn
Order Oxlord. University Press.
Р.
37;
Diсkiп
son
Н.
Т.
1981. Whiggism in the Eighteenth Century / /
Саппоп
J. (ed.). The Whig As-
cendancy.
Arnold.
Р.
40.
2 Macaulay
Т.
В.
1907. Critical
and
Нistorical
Essays. Everyman.
Р.
323.
3 Owen J.
В.
1973. George
II
Reconsidered / / Whiteman
А.,
Bromley J.
С.
and Dick-
son
Р.
G.
М.
(eds.). Statesmen, Scholars and Merchants. Oxford University Press.
Р.
115.
4 Sayles
G.
О.
1975.
Р.
3-20;
Elton
G.
1986. The Parliament
01
England. Cambridge
University Press.
Р.
ix, 377-379.
128
Хеншелл
Николае.
Миф
абсолютизма
шениях
с
монархией
-
роль
союзника
(или
критика)
монархии
или
же
роль
ее
заместителя.
Мнения
членов
парламента
XVIII
столетия,
описан
ные
Нами
ром,
аналогичны
тому,
что
сообщает
Нил,
рассуждая
о
парла
ментариях
тюдоровской
эпохи.
И
В
первом,
и
во
втором
случае
в
их
умах
превалировали
местные,
семейные
или
личные
амбиции,
а
не
стремление
направлять
национальную
политику,
которая
была
прерогативой
короля
и его
министров.l
За
исключением
тех
ситуаций,
когда
последние
оказыва
лись
совершенно
некомпетентными,
ожидалось,
что
парламент
окажет
им
поддержку.
Существует
множество
источников,
которые
способны
пролить
свет на
характер
персональной
власти,
которую
сохранили
за
собой
монархи
Ган
новерской
династии.
2
Парламент
занимался
главным
образом
регулиро
ванием
частных,
локальных
проблем
землевладельцев.
Основную
массу
законодательства
составляли
билли,
лично
внесенные
членами
парламен
та:
они
были
подобны
тем
документам,
которые
издавали
провинциальные
штаты
во
Франции.
В
XVIII
столетии
парламент
подверг
огораживанию
три
миллиона
акров,
в
то
время
как
только
сто
актов
были
посвящены
сооруже
нию
каналов
и
дорог.
Корона
же
почти
не
проявляла
интереса
к
законода
тельной
деятельности
и
редко
требовала
принятия
новых
законов.
Ее
ис
полнительная
власть
почти
полностью
вписывалась
в
рамки
королевской
прерогативы.
3
Безусловно,
ее
главным
делом
была
внешняя
политика,
ко
торая
также
была
частью
прерогатив.
Когда
в
1788
году
Георг
III
впал
в
без
умие,
внешняя
политика
стала
менее
активной:
переговоры
были
приоста
новлены,
а
посланники
остались
без
инструкциЙ.
4
Лишь
те
договоры,
ко
торые
требовали
вотирования
денежных
средств,
должны
были
регули
роваться
парламентскими
актами,
в
то
время
как
во
Франции
парламент
регистрировал
все
соглашения.
В
мирное
время,
когда
субсидий
не
требо
валось,
парламент
обыкновенно
не
контролировал
и
не
имел
информации
о
дипломатической
деятельности.
5
При
Ганноверской
династии
парламенты
интересовались
внешней
политикой
и
могли
высказывать
по
этому
поводу
ценные
замечания,
однако
это
можно
сказать
и
о
парламентах,
собирав-
I
Мillег
J. 1983. The Glorious Revolution. Longman.
Р.
73-74;
Pares
R.
1953.
Кing
George
1/1
and
the
Politicians. Oxford University Press.
Р.
2.
2 GreggE. 1984.
QueenAnne.
Routledge and Kegan Paul; ClarkJ.
С.
0.1986.
Revolu-
tion
and
Rebellion. Cambridge University Press.
Р.
68-91;
Owen J.
В.
1973.
3 ClarkJ.
С.
0.1982.
The
Dynamicso{Change.
Cambridge University Press.
Р.
451.
4 Pares
R.
1953.
Р.
7,
163-164; Blanning
Т.
С.
W.
and Haase
С.
1989. George
Ш,
Hanover and the Regency Crisis
11
Black J.
Knights
Errant
and
Тгuе
Englishmen.
John
Donald.
Р.
135.
5 Gibbs
G.
С.
1970. Laying treaties before Parliament
in
the Eighteenth Century
11
Hatton
R.
And
Anderson M.S. (eds.)
Studies
in Diplomatic
Нistory.
Longman.
Глава
пятая.
Франция
и
Англия:
абсолютизм
против
парламентских
свобод?
129
шихся
двумя
столетиями
ранее,
при
королеве
Елизавете.'
Акт
о
престоло
наследии
не
создавал
никаких
постоянных
парламентских
комитетов,
столь
очевидно
бросающихся
в
глаза
на континенте.
Не
накладывалось
ограни
чений
и
на
право
монарха
объявлять
войну
без
одобрения
парламента.
То,
что
в
1703
году
шотландский
парламент
запретил
использование
этой
пре
рогативы,
показывает,
что
при
желании
может
сделать
ассамблея.
В
ХУIII
столетии
роль
английского
парламента
в
процессе
определения
внешней
политики
осталась
прежнеЙ.
Как
и
в
большинстве
«абсолютистских»
госу
дарств,
такие
вопросы
решались
при
дворе.2
Акт
о
престолонаследии
1688
года
был
принят
в
то
время,
когда
разум
нее
всего
было
восстановить
старую
конституцию,
а
не
создавать
новую.
Недавно
стали
высказываться
аргументы
против
этого
утверждения,
хотя
вместо
того
с
равными
основаниями
на
роль
истинного
революционера
бы
ло
предложено
поставить
Якова
11,
который
деспотически
пренебрегал
теми
правами
на
собственность,
которые
принимали
обличье
университетских
корпораций,
бенефиций,
армейских
комиссий
и
органов
управления
на
ме
стах.
Славная
революция
была
всего
лишь
успешной
контрреволюциеЙ.
З
Изменения,
внесенные
Декларацией
о
правах,
представляются
незна
чительными
по
сравнению
с
тем,
что
было
действительно
важным
для
мо
нарха.
Действительно,
Конвенционный
парламент,
стараясь
предотвратить
злоупотребления
королевским
правом
освобождать
от
обязательств,
воз
ложенных
законом,
сделал
ограничения
явными,
в
то
время
как
во
Фран
ции
они
оставались
скрытыми
и,
следовательно,
обходить
их
было
проще.
Однако
королевская
прерогатива
осталась
неприкосновенной.
Объявле
ние
войны
и
заключение
мира,
созыв
и
роспуск
парламента,
назначение
и
смещение
министров,
как
и
во
Франции,
находилось
под
контролем
коро
ля.
Таким
образом,
хотя
парламент
и
был
удовлетворен
тем,
что
запретил
без
своего
одобрения
собирать
армию
в
мирное
время,
он
не
предпринял
по
пыток
лишить
короля
контроля
за
самой
армией.
Согласно
Трехгодично
му
акту
максимальный
перерыв
между
парламентами
должен
был
состав
лять
три
года,
то есть
больше,
чем
было
принято
в
Средние
века.
Если
называть
парламентской
монархией
систему,
при
которой
король
более
не
мог
выбирать
своих
министров
сам,
то
она
установлена
не
была.
I MacCaffrey
W.
Т.
1981. Queen Elizabeth and the Making
о{
Policy 1572-1588.
Princeton University.
Р.
485-490.
.
2
ВlackJ.1984.
Britainin
theAgeo{
Walpole.
Масmillап.
Р.168-169;
BlackJ.1991.
А
System
о{
Ambition? British Foreign Policy 1660-1793. Longman.
Р.
19,30,43-58.
з
Speck
W.
А.
1988. Reluctant Revolutionaries. Oxford University Press.
Р.
139-
165;
Harrison
G.
1990. Prerogative Revolution and Glorious Revolution: Political pros-
cription and parliamentary Undertaking,
1687-1688//
Parliaments, Estates and Rep-
resentation,
1
о,
по.!.
Р.
29-43.