Хардт М., Негри A. Империя

Подождите немного. Документ загружается.

СМЕШАННОЕ УСТРОЙСТВО 291

римый центр управления миром тем самым сочленяется с транснацио-

нальными корпорациями и организацией рынков. Мировой рынок одно-

временно и унифицирует те или иные территории, и делает их различны-

ми, изменяя географию земного шара. На втором ярусе, на уровне, часто

подчиненном власти транснациональных корпораций, располагается ос-

новная масса суверенных национальных государств, объединенных в ре-

гиональные организации по территориальному признаку. Эти государства

выполняют различные функции, такие как политическое опосредование с

оглядкой на интересы ведущих мировых держав, хозяйственная деятель-

ность с учетом интересов транснациональных корпораций и перераспре-

деление доходов в соответствии с биополитическими потребностями на

своей ограниченной территории. Национальные государства являются

своеобразными фильтрами в системе мирового обращения; через них как

через регуляторы распространяется мировое господство, иными словами,

они контролируют и регулируют перемещение богатств к центру мировой

власти и в обратном направлении, а также насаждают дисциплину среди

собственного населения, насколько это еще возможно.

Третий, наиболее широкий ярус пирамиды состоит из различных групп,

представляющих интересы населения в системе мировой власти. Массы не

могут быть включены в ее структуру напрямую, но должны пройти че-

рез своего рода фильтры, созданные механизмами представительства.

Какие же группы или организации выполняют функцию сдерживания

и/или легитимации, свойственную народному представительству, в миро-

вой структуре власти? Кто представляет Народ в системе мирового уст-

ройства? Или, что еще важнее, какие силы и процессы превращают массы

в Народ, который затем может быть представлен в системе мирового ус-

тройства? Во многих случаях эту роль принимают на себя национальные

государства, особенно когда речь идет о зависимых или малых государ-

ствах. Например, в рамках Генеральной Ассамблеи ООН малые государ-

ства, численно составляющие большинство, но по своему влиянию являю-

щиеся абсолютным меньшинством, выступают, по крайней мере, как сим-

волический противовес и одновременно средство легитимации политики

ведущих держав. В этом смысле все население мира представлено на засе-

даниях Генеральной Ассамблеи и на всех остальных общемировых фору-

мах. Таким образом, поскольку сами национальные государства (как бо-

лее или менее демократические, так и авторитарные) выступают как выра-

зители воли Народа, их представительство в глобальном масштабе может

претендовать лишь на опосредованное выражение воли народа через два

уровня: государство представляет Народ, который, в свою очередь, пред-

ставляет массы.

Однако не только национальные государства формируют и представля-

ют Народ в новой глобальной системе. На третьем ярусе пирамиды Народ

292 ПЕРЕХОДЫ ПРОИЗВОДСТВА

(в глобальном масштабе) более четко и непосредственно представлен не

правительствами, а целым рядом организаций, являющихся хотя бы отно-

сительно независимыми от государства и капитала. Нередко эти организа-

ции рассматриваются как части глобального гражданского общества, обле-

кающие потребности и желания масс в формы, способные быть представ-

ленными в функционирующей системе глобальной власти. В этом новом

образовании глобального масштаба можно по-прежнему найти традици-

онные компоненты гражданского общества, такие как средства массовой

информации и религиозные институты. Средства массовой информации

в течение длительного времени называют себя голосом и даже совестью

Народа в противовес государственной власти и частным интересам капи-

тала. Они рассматриваются как дополнительный элемент системы сдержек

и противовесов действиям правительства, предлагая объективный и неза-

висимый взгляд на все, что Народ хочет или должен знать. Однако уже дав-

но очевидно, что на самом деле СМИ часто не так уж независимы, с одной

стороны, от капитала и, с другой — от государства

. Религиозные органи-

зации имеют еще более давнюю историю в качестве неправительственных

институтов, представляющих Народ. Рост религиозного фундаментализма

(как исламского, так и христианского) в той мере, в которой он выражает

интересы Народа в противовес государству, должен, вероятно, рассматри-

ваться как один из компонентов нового глобального гражданского обще-

ства, однако когда религиозные организации выступают против государ-

ства, они сами нередко становятся государствами.

i Новейшая и, пожалуй, ведущая сила глобального гражданского об-

щества представлена неправительственными организациями (НПО)

, | Термин «неправительственные организации» не получил строгого опреде-

j,j ления. В данном случае под НПО мы понимаем всякую организацию, пре-

ф тендующую на то, что она представляет Народ и действует в его интере-

,| [' сах, функционирующую при этом отдельно от (а часто и направленную

против) государственных структур. Многие исследователи рассматрива-

ют НПО как синоним «организаций народа», поскольку интересы народа

определяются как отличные от интересов государства

. Эти организации

действуют на местном, национальном и наднациональном уровнях. Таким

I образом, термин НПО объединяет чрезвычайно широкий круг разнород-

I ных организаций: в начале 1990-х гг. в мире насчитывалось более i8ooo не-

н'< правительственных организаций. Некоторые из них играют традицион-

ную роль профсоюзов (как, например, Ассоциация женщин-предпринима-

телей г. Ахмедабада, Индия); другие наследуют миссионерской традиции

религиозных сект (Организация католической помощи); а третьи стремят-

ся выражать интересы групп населения, не представленных государством

(Всемирный Совет аборигенных народов). Было бы абсолютно бесполез-

ным пытаться охарактеризовать деятельность всех этих многочисленных

СМЕШАННОЕ УСТРОЙСТВО 293

и разных по своей природе организаций с помощью одного единственно-

го определения

Некоторые критики утверждают, что поскольку НПО независимы от

государственной власти и часто находятся с ней в конфликте, их деятель-

ность соответствует неолиберальной модели мирового капитала и служит

ей. Они заявляют, что в то время, как капитал посягает на властные пол-

номочия государства сверху, НПО делают то же самое, действуя на основе

«параллельной стратегии» «снизу», и представляют собой «общественное

лицо» неолиберализма

. То, что действия многих НПО способствуют про-

движению неолиберального проекта мирового капитала, действительно

справедливо, но следует подчеркнуть, что это не относится к деятельнос-

ти всех НПО. Тот факт, что эти организации являются неправительствен-

ными или даже находятся в оппозиции к властям, сам по себе не сближает

их с интересами капитала. Существует много способов оставаться вне го-

сударственной структуры и находиться к ней в оппозиции, и неолибераль-

ная модель является лишь одним из них.

Для нашего анализа и в контексте Империи наибольший интерес имеет

последняя из перечисленных нами форм НПО — та, что представляет на-

именее защищенные слои населения, которые не могут представлять себя

сами. Такие НПО, которые часто называются в более широком плане гума-

нитарными организациями, являются, на самом деле, одним из самых вли-

ятельных и заметных элементов нового мирового порядка. Их функция за-

ключается не в защите частных интересов какой-либо ограниченной груп-

пы, а в том, чтобы напрямую представлять интересы, общие для людей во

всем мире. Организации, борющиеся за права человека («Международная

Амнистия» и «Америкас Уотч»), группы сторонников мира («Свидетель

Мира» и «Шанти Сена»), а также организации, занимающиеся оказанием

медицинской помощи и борьбой с голодом («Оксфам» и «Врачи без гра-

ниц»), — все они защищают человеческую жизнь от пыток, голода, убийств,

незаконного содержания под стражей и политических расправ. Их поли-

тическая деятельность основана на универсальном моральном принци-

пе — страдающие имеют право на жизнь. В этом отношении, может быть,

не совсем верно говорить, что эти НПО выражают интересы тех, кто не в

состоянии сам себя представлять (воюющие народы, голодающее населе-

ние и т. п.), или что они выражают интересы Народа всего мира как еди-

ного целого. Они идут гораздо дальше. Они выражают жизненную силу,

составляющую основу Народа, и, таким образом, эти НПО превращают

политику в решение вопроса об основах жизни, о жизни во всей ее всеоб-

щности. Эти НПО пронизывают всю почву биовласти; они являются тон-

чайшими каналами сегодняшней сетевой структуры управления, иначе го-

воря (пользуясь предложенной нами метафорой), они являются широким

основанием мировой пирамиды. На этом широком, наиболее общем уров-

294 ПЕРЕХОДЫ ПРОИЗВОДСТВА

не деятельность НПО совпадает с действиями Империи «по ту сторону по-

литики», в области биовласти, отвечая на запросы самой жизни.

ПОЛИБИЙ " И УПРАВЛЕНИЕ ИМПЕРИЕЙ

Если отойти от эмпирического описания, можно легко заметить, что воз-

никшее трехчастное деление функций и элементов позволяет непосредс-

твенно перейти к рассмотрению проблематики Империи. Иными слова-

ми, наблюдаемая нами сегодня ситуация напоминает теоретическое опи-

, j | сание империи как высшей формы государственного правления, данное

| j j Полибием применительно к Риму и донесенное до нас европейской тра-

i дицией

. Для Полибия Римская Империя была вершиной политическо-

го развития, поскольку она объединила три «правильные» формы государ-

\ ственной власти: монархию, аристократию и демократию, — воплотивши-

. , еся соответственно в фигуре императора, Сенате и комициях

. Империя

,, удерживала эти формы от скатывания в порочный круг разложения, ког-

[ да монархия становится тиранией, аристократия — олигархией, а демокра-

тия — охлократией или анархией.

Согласно Полибию, монархия укрепляет единство и преемственность

власти. Она является основой и важнейшей составной частью импер-

ской власти. Аристократия рождает справедливость, чувство меры и доб-

(

' родетель, а также распространяет их на все сферы общественной жизни.

, , Наконец, демократия организует массы в соответствии с правилами пред-

! ставительства таким образом, что образующийся при этом Народ спосо-

бен находиться под управлением государственной власти, а та, в свою оче-

редь, вынуждена удовлетворять его потребности. Демократия гарантирует

дисциплину и перераспределение благ в обществе. Империя, образующая-

ся в наши дни, также — с учетом реалий времени — основывается на фун-

кциональном равновесии трех этих форм государственной власти: монар-

, |, хического единства высшей власти и ее монополии на применение силы

| I в глобальном масштабе; функции аристократии выполняют транснацио-

' i нальные корпорации и отдельные государства; демократические, предста-

I вительные комиции представлены опять-таки государствами и различны-

ми видами НПО, объединениями СМИ и другими «народными» образова-

ниями. Можно сказать, что формирующийся имперский строй соединяет

три традиционные правильные формы государственной власти в сочета-

нии, которое может быть формально сопоставлено с моделью Полибия,

хотя его содержание решительно отличается от социально-политической

структуры Римской Империи.

Представляется возможным оценить, в каких областях наша сегодняш-

няя ситуация близка модели устройства Империи Полибия, а в каких, на-

оборот, далека, проследив, как эта модель интерпретировалась в истории

СМЕШАННОЕ УСТРОЙСТВО 295

европейской политической мысли. Основное направление интерпретации

дошло до наших дней через работы Макиавелли и других авторов эпохи

Возрождения в Италии. Традиция, заложенная Макиавелли, была дополне-

на в ходе дискуссий, предшествовавших и последовавших за Английской

революцией, и, наконец, она достигла своего наивысшего развития в тру-

дах отцов-основателей и при выработке Конституции США

. Основным

новшеством, проявившимся в ходе развития этой традиции, явилось пре-

образование классической трехчастной модели Полибия в трехфункци-

онапьную модель конституционного устройства. Во все еще средневеко-

вом, протобуржуазном обществе, каким являлась Флоренция во времена

Макиавелли или даже предреволюционная Англия, модель Полибия рас-

сматривалась как нечто, соединяющее три различные классовые общнос-

ти: монархии принадлежали право на использование силы и объедини-

тельная функция, аристократии — земля и армия, а буржуазии — город и

деньги. Если государство развивалось правильно, любой возможный кон-

фликт между этими социальными силами должен был разрешаться в ин-

тересах всех. Однако в политической мысли современности, от Монтескье

до авторов Федералиста, это объединение трансформировалось в мо-

дель, описывающую не социальные общности, а их функции

. Социальные

группы и классы рассматривались как наделенные определенными функ-

циями: исполнительной, судебной и представительной. Эти функции были

абстрагированы от своих коллективных носителей, или классов, и рассмат-

ривались как чисто юридические понятия. Впоследствии сформировалось

представление о системе равновесия этих функций, которая по форме бы-

ла той же, что ранее обеспечивала компромисс классов. Это было равно-

весие сдержек и противовесов, силы и контрсилы, постоянно воспроизво-

дившее единство государства и связь отдельных его частей

Мы полагаем, что в некотором отношении исходная античная модель

устройства Империи, предложенная Полибием, ближе к сегодняшней дей-

ствительности, чем ее вариант, видоизмененный либеральной традицией

эпохи современности. В наши дни мы вновь переживаем период зарожде-

ния и концентрации власти, функции которой определяются в большей

степени с точки зрения взаимоотношений различных групп и осязаемой,

материальной силы, чем с позиций возможного равновесия и формализа-

ции всей системы. На данном этапе конституирования Империи требова-

ния, характерные для конституционализма (такие как разделение властей

и формальная законность всех действий), не имеют первоочередного зна-

чения (см. Раздел i.i).

Можно даже утверждать, что наш опыт конституирования Империи, на-

ходящейся в процессе становления, в большей мере заключается в разви-

тии и сосуществовании не столько «правильных» форм государственной

власти, как это утверждает традиция, сколько «неправильных». Все эле-

296 ПЕРЕХОДЫ ПРОИЗВОДСТВА

менты этого смешанного устройства проявляются первоначально как буд-

то сквозь искажающую линзу. Монархия вместо того, чтобы утверждать

легитимность власти и являться непременным условием ее единства, пред-

ставлена в форме полицейской силы, действующей в глобальном масшта-

бе, то есть как форма тирании. Транснациональная аристократия, похоже,

предпочитает финансовые спекуляции предпринимательским добродете-

лям и является, таким образом, паразитической олигархией. Наконец, де-

мократические силы, которые в этой системе должны играть роль актив-

ного и открытого элемента имперской машины, проявляются в большей

степени как замкнутые группы, корпорации, носители суеверий и фунда-

ментализма разного толка, являющиеся выразителем консервативного, ес-

ли не откровенно реакционного духа

. Как на уровне отдельных стран,

так и на международной арене ограниченная сфера имперской «демокра-

тии» представлена Народом (организованными группами частных интере-

сов, защищающими установленные привилегии и собственность), а не мас-

сами (всеобщностью свободных производительных практик).

ГИБРИДНОЕ УСТРОЙСТВО

Однако Империя, возникающая в наши дни, не является возвратом к ан-

тичной модели Полибия, даже в ее негативной, «неправильной» форме. Се-

годняшняя ситуация может быть лучше понята в терминах постмодерни-

зации, то есть эволюции, выводящей по ту сторону либеральной модели

смешанного устройства, созданной в период современности. Система юри-

дической формализации, механизм конституционных гарантий и общая

структура равновесия трансформируются в соответствии с двумя основ-

ными направлениями перехода от современности к постсовременности.

Первое направление трансформации затрагивает природу смешанно-

го характера государственного устройства — происходит переход от мо-

дели смешения самостоятельных социальных общностей или функций,

характерной для античности и современности, к процессу смешения,

гибридизации функций управления текущей ситуацией. Процессы реаль-

ного подчинения — подчинения труда капиталу и поглощения всего ми-

ра Империей — вынуждают различные ипостаси власти уничтожить про-

странственное измерение и преодолеть некоторую дистанцию, которые

определяли ранее их взаимоотношения, и соединяют эти ипостаси в но-

вых, гибридных формах. Такое изменение пространственных взаимоотно-

шений преобразует и сами процессы осуществления власти. Прежде всего,

имперская монархия эпохи постмодернизации правит единым мировым

рынком, и, таким образом, она призвана гарантировать обращение това-

ров, технологий и рабочей силы — обеспечивать на деле общее функци-

онирование рынка. Однако процесс глобализации монархической власти

СМЕШАННОЕ УСТРОЙСТВО 297

имеет смысл, только если рассматривать его как цепь процессов гибриди-

зации монархии с другими формами власти. Имперская монархия не пре-

бывает в каком-то одном, поддающемся обособлению центре — у нашей

постсовременной Империи нет своего Рима. Само монархическое начало

в его социальном воплощении многообразно и пространственно рассре-

доточено. Процесс гибридизации предстает еще более четко на примере

развития «аристократической функции», в особенности, развития сете-

вой производственной структуры и рынков. В действительности, арис-

тократическая функция сложным образом переплетается с монархичес-

кой функцией. В условиях постмодернизации перед аристократией стоит

задача не только установить вертикальные связи между центром и пери-

ферией для производства и реализации товаров, но также постоянно сво-

дить друг с другом огромное число производителей и потребителей, как

на рынках, так и вне их. Первоначально остававшиеся несколько в сторо-

не взаимоотношения между производством и потреблением становятся

все важнее по мере того, как выпуск продукции все больше определяет-

ся сферой аматериальных услуг, производимых в сетевых структурах. На

этом этапе гибридизация становится основным и определяющим элемен-

том формирования циклов производства и обращения

. Наконец, демок-

ратические функции в Империи определяются той же цепью монархичес-

ких и аристократических гибридизаций, в определенной мере изменяя их

взаимоотношения и рождая новые отношения силы. На всех трех уровнях,

монархическом, аристократическом и демократическом, все то, что ранее

рассматривалось как смешанное, являясь на самом деле органическим со-

единением функций, которые при этом оставались независимыми и четко

отличающимися друг от друга, в наши дни тяготеет к гибридизации самих

этих функций. Таким образом, можно определить это первое направление

трансформации государственной власти как переход от смешанного к гиб-

ридному устройству.

Второе направление структурной трансформации, характеризующееся

как новым качеством самого общественного устройства, так и изменени-

ем его теоретической составляющей, проявляется в том, что на нынешнем

этапе господство во все более значительной мере осуществляется над тем-

поральными измерениями общества, а значит, над его субъективным изме-

рением. Необходимо понять, каким образом монархический элемент вы-

ступает и как единое мировое правительство, контролирующее обращение

благ, и как механизм организации коллективного общественного труда, со-

здающий условия его воспроизводства

. Аристократический элемент ус-

танавливает свою иерархическую власть и функции управления трансна-

циональной системой производства и обращения не только при помощи

традиционных финансовых инструментов, но в большей степени за счет

средств и динамики кооперации самих общественных сил. Процессы со-

298 ПЕРЕХОДЫ ПРОИЗВОДСТВА

циальной кооперации конституируются именно в рамках аристократичес-

кой функции. Наконец, хотя и монархическая, и аристократическая фун-

кции опираются на субъективное и производственное измерения нового

гибридного устройства, ключевую роль в происходящей трансформации

играет демократический элемент, который в своем нынешнем темпораль-

ном измерении вынужден в конечном счете обращаться к массам. Вместе

с тем, не следует забывать о том, что в новой Империи изменяется смысл

понятия «демократия», в рамках которого массы оказываются подчинены

гибким и изменяющимся аппаратам контроля. Именно здесь, в сфере уп-

равления происходит важнейший качественный скачок: переход от дис-

циплинарной парадигмы к парадигме контроля

. Власть осуществляется

непосредственно над поведением производящих и кооперирующих субъ-

11! j ектов; различные институты создаются и постоянно видоизменяются в со-

ответствии с ритмом этого поведения; топография власти больше не связа-

j i I на с пространственными отношениями, а определяется, в первую очередь,

j | темпоральными перемещениями субъектов. В данном случае мы вновь

j сталкиваемся с а-локальностью власти, о которой мы писали ранее, ког-

i > да рассматривали вопросы суверенитета. А-локальность — это пространс-

' тво, где находят осуществление гибридные контрольные функции импер-

ской системы.

В этой имперской а-локальности, в гибридном пространстве, созданном

! \ процессом конституирования, наблюдается постоянное и ничем не огра-

j 'j ничейное движение субъектов. Наша проблематика в данном случае ос-

' тается, в целом, той же, что и применительно к смешанному устройству,

• • , но она также интенсивно дополняется различными перестановками, мо-

j j 11 дуляциями и гибридизациями, являющимися частью перехода к постсов-

ременности. В этом пространстве приобретает определенную форму вос-

| !• хождение от социального к политическому и юридическому, всегда состав-

;!,' ляющее сущность всякого конститутивного процесса; здесь возникают

взаимоотношения социальных и политических сил, требующих в этом

процессе формального признания, и, наконец, здесь различные функции

1' (монархическая, аристократическая и демократическая) выступают мерой

силы формирующих их субъектов, пытаясь заполучить контроль над отде-

льными фазами процесса их становления.

БОРЬБА ЗА ПРИНЦИПЫ УСТРОЙСТВА ИМПЕРИИ

Конечной задачей нашего анализа процессов конституирования Импе-

рии и выявления ее обликов является нахождение той почвы, на которой

могли бы зародиться силы сопротивления ей и сформироваться альтерна-

тивные варианты развития. В Империи, как и в государствах древности и

современности, сами принципы устройства являются предметом борьбы,

|| •

СМЕШАННОЕ УСТРОЙСТВО 299

но в наши дни сущность предмета борьбы и сама ее природа совершен-

но неясны. Общие контуры современного имперского строя могут быть

представлены в виде ризомы, разветвленной корневой системы, универ-

сальной сети коммуникаций, все точки или узлы которой связаны меж-

ду собой. Парадоксальным образом такая сетевая структура представля-

ется одновременно и совершенно открытой, и совершенно закрытой для

направленных против нее выступлений и для вмешательства в процессы

ее функционирования. С одной стороны, сеть формально допускает, что-

бы все возможные составляющие цепи взаимоотношений были бы в ней

одновременно представлены, но, с другой стороны, сама эта сеть в дей-

ствительности выступает как а-локальность. Таким образом, столкнове-

ния вокруг принципов устройства Империи будут разворачиваться в этом

неопределенном и зыбком пространстве.

Эти столкновения будут определяться тремя ключевыми переменными,

лежащими в пространстве между общим и сингулярным, единичным, меж-

ду аксиоматикой господства и самоопределением субъекта, а также меж-

ду производством субъективности властью и автономным характером со-

противления самих субъектов. Первая переменная касается обеспечения

функционирования сети и ее общей управляемости таким образом, что (в

положительном аспекте) сеть может функционировать всегда и (в отрица-

тельном аспекте) ее работа не может быть направлена против тех, кому при-

надлежит власть

. Вторая переменная затрагивает вопрос о том, кто рас-

пределяет услуги в рамках сетевой инфраструктуры, и кто заинтересован,

чтобы эти услуги справедливо оплачивались; и, таким образом, сеть была

способна поддерживать в стабильном состоянии и воспроизводить эконо-

мическую систему капитализма и одновременно производить свойствен-

ное этой системе социальное и политическое деление общества

. Наконец,

третья переменная касается самой сети. Она связана с механизмами, про-

изводящими различия между субъектами, а также с теми каналами, посред-

ством которых эти различия реализуются в рамках общей системы.

В соответствии с тремя названными аспектами, каждая субъективность

должна стать субъектом, занять подчиненное положение в рамках общей

сети контроля (в значении, характерном для раннего этапа современнос-

ти: субъект — subdictus — подданный суверенной власти), и, в то же время,

каждый должен быть независимым участником процесса производства

и потребления в рамках сетевой структуры. Возможна ли подобная двой-

ственность? Может ли система одновременно обеспечивать политическое

подчинение и субъективность производителя/потребителя? Вероятно, не

может. На самом деле, главным условием существования всеобщей сетевой

структуры, служащей основанием всего данного строя, является то, что

она носит гибридный характер, то есть в нашем случае, что политический

субъект непостоянен и пассивен, а производящий и потребляющий агент

300 ПЕРЕХОДЫ ПРОИЗВОДСТВА

реален и активен. Это означает, что, далеко не будучи простым повторе-

нием традиционного равновесия, образование нового смешанного устрой-

ства ведет к фундаментальному дисбалансу его составных частей, а следо-

вательно, и к новой социальной динамике, освобождающей производяще-

го и потребляющего субъекта от механизмов политического подчинения

(по крайней мере, она делает последнее весьма формальным). В области

производства и регулирования субъективности и возникает, как представ-

ляется, важнейшее пространство борьбы.

Вытекает ли эта ситуация непосредственно из капиталистической

трансформации способа производства, появления постмодернистских

тенденций в развитии культуры и процессов политического конституи-

рования Империи? Пока мы не можем сделать такой вывод. Тем не менее,

11;. очевидно, что в новой ситуации стратегия сбалансированного и регулиру-

I емого участия, которая всегда была характерна для имперской и либераль-

j! j . • ной смешанной формы политического устройства, столкнулась со значи-

I тельными затруднениями и решительным выражением своей автономии

j | со стороны вовлеченных в анализируемый нами процесс субъектов —

| участников производства, будь то индивиды или коллективная рабочая

'' ' сила. Представляется, что именно в области производства и регулирова-

ния субъективности и в разделении понятий политического и экономи-

ческого субъекта мы можем обнаружить основу для будущих выступле-

j j , j ний протеста, в которых заново будут поставлены вопросы принципов ор-

. ' ганизации власти и равновесия сил — подлинной кризисной ситуации, а

I возможно даже и революции.

it ',

'| , СПЕКТАКЛЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО УСТРОЙСТВА

|.|',| Однако пространство, открытое для борьбы, которое, казалось бы, появ-

ji'' ляется, моментально исчезает, когда мы обращаемся к новым механиз-

11 ., мам, посредством которых осуществляется управление гибридными се-

i тями участия

. На самом деле различные функции и органы гибридного

|! строя соединяет то, что Ги Дебор назвал спектаклем, интегрированный и

, одновременно рассредоточенный аппарат образов и идей, производящий

| и регулирующий общественный дискурс и общественное мнение

. В об-

j ществе спектакля то, что раньше составляло сферу публичного, открытое

;

пространство политического взаимодействия и участия, полностью исче-

зает. Спектакль уничтожает любую форму коллективной социальности,

- помещая, образно выражаясь, каждого индивида в его собственный авто-

мобиль, перед его собственным телеэкраном и в то же время навязывая

новую массовую социальность, единообразие действий и мыслей. В этом

пространстве спектакля традиционные формы борьбы за принципы поли-

тического устройства становятся невозможными.