Голуенко Т.А. Политология

Подождите немного. Документ загружается.

221

Феномен массовой политической психологии также теснейшим

образом связан с национальная культурой , "национальным

характером". При всей относительности понятия "национальный

характер", это явление имеет глубокую природу. Национальный

характер не складывается из суммы характеров отдельных людей и

далеко не всегда может быть описан в четких, рациональных

категориях и определениях. Это своего рода "коллективное

бессознательное", присутствующее в поведении людей, совокупность

эмоциональных проявлений, способов поведения, волевых качеств,

которые способны регулировать психическую активность человека,

определять предметы его внимания, выделять приоритетные для него

источники внешней информации и т.д. Такие психологические

настроения и переживания аккумулируются всей национальной

культурой, историческим опытом нации, ее традициями, обычаями,

жизненным укладом. При том

, что психологические установки

каждого человека носят в целом предельно индивидуальный характер,

система общественного воспитания, практика совместной жизни

позволяют личности в большей или меньшей степени перенимать и

такой коллективный психологический опыт. Кроме того, на любого

человека влияет и сама энергетика данного общества, эмоциональный

фон, отражающий преобладающие в обществе настроения, чувства,

общее "

расположение духа".

Национальная политическая культура может быть представлена

как один из компонентов национального характера. Это политический

темперамент, преобладающие политические эмоции, психологическая

аура национального политического пространства. Поэтому в состав

национальной политической культуры не всегда могут быть

интегрированы какие-либо конкретные идеологические концепции,

теории, программные установки общественного развития. Но с другой

стороны, в

отличие от национальной психологии, в политической

культуре того или иного этноса присутствует и значительный момент

рациональности, осознанности, целесообразности, политическая

психология соседствует с политическим сознанием. В современном

обществе, в условиях существования развитой системы

государственных и негосударственных политических институтов,

разветвленного партийного спектра, растущей политической роли

средств массовой информации существует достаточно много каналов

трансформации "политического менталитета" в систему

рационализированных установок, идеологических принципов. Но

психологический срез национальной политической культуры

222

сохраняет свое значение и поныне. Более того, история ХХ в.

показывает, что подсознательные реакции человека, порожденные

массовой энергетикой, эмоциональным фоном общественной жизни,

экспансивностью и темпераментом символических фигур

общенационального масштаба, оказывают на политический процесс

все большее влияние.

Политическое сознание является сложной системой

рационализированных взглядов на сферу политических отношений.

Его простейшим элементом, формирующимся

на индивидуальном

уровне, можно считать рационализированные стереотипы

политического поведения человека, осознанно воспринятые

побудительные мотивы. Для складывания общественного

политического сознания более важны политическая философия - как

элемент общих мировоззренческих представлений, своеобразная

проекция философских категорий на сферу политики, политическая

идеология - систематизированные, относительно непротиворечивые

комплексы политических ценностей, призванные консолидировать их

сторонников, отразить коренные

интересы тех или иных социальных

групп. Наиболее мощные идеологические системы являются

элементом политической философии. Для их характеристики

используется понятие "метаполитическая идеология". Подобные

концепции (консерватизм, либерализм, марксизм) базируются на

целостном восприятии проблемы человеческого бытия, смысла и сути

человеческой жизни - общественной и индивидуальной. Теоретически

оформленные представления о политической сфере, результаты ее

объективного познания

составляют еще один компонент

политического сознания - политическую науку .

Сложный внутренний состав политической культуры общества и

наличие многочисленных факторов, предопределяющих ее качество,

породили широкий опыт типологии политических культур.

Основанием для наиболее распространенных систем классификации

стали:

o степень ориентации членов общества на участие в

политической жизни ( патриархальный тип , основанный на

минимальную

интеграцию индивида в политические отношения,

подданнический тип , основанный на пассивной роли индивида в

политическом процессе, активистский тип , основанный на активном

включении индивидов в политический процесс);

o уровень социальной общности, выступающей

носительницей данной культуры ( общенациональная , групповая - в

223

т.ч. в зависимости от особенностей группы-носительницы:

религиозная, этнолингвистическая, молодежная, региональная и т.п.);

o конфессиональные особенности общества (исламская,

протестантская, католическая, православная и т.п.).

ЗАДАНИЕ№ 10

Прочтите текст и ответьте на следующие вопросы:

1) Какие критерии лежат в основе исследования психологических

типов личности?

2) Какие психологические типы

выделяет автор?

3) Какими чертами обладает тип «конформиста»?

Т. АДОРНО

Типы и синдромы. Методологический подход

(фрагменты из «Авторитарной личности»)

Конструирование психологических типов не просто предполагает

произвольную, навязчивую попытку внести некоторый «порядок» в

сумбурность человеческой личности. Это конструирование являет

собой средство «концептуализации» многообразия в соответствии с его

собственной структурой, средство достижения более точного понима-

ния. Доведенное до крайности пренебрежение всеми генерализациями,

если не считать самых очевидных результатов, привело бы не

к истин-

ному проникновению в сущность человеческих индивидов, а, скорее, к

темному и неясному описанию психологических «фактов». Любой шаг,

направленный за пределы фактического смысла к психологическому,

— Фрейд определил его следующим образом: любой наш

субъективный опыт осмыслен — неизбежно влечет за собой

обобщения, выходящие за рамки якобы «уникального случая», и мы

видим,

что эти обобщения, как правило, предполагают существование

определенных, регулярно воспроизводящихся «nuclei» или синдромов,

которые оказываются очень близкими к идее типов. Такие идеи, как,

224

например, компульсивный характер, хотя, на первый взгляд, кажутся

появившимися благодаря анализу особых случаев, имеют смысл лишь

тогда, когда сопровождаются неявным допущением, что структуры,

подобным образом поименованные и обнаруженные внутри

индивидуальной динамики личности, входят в некие базовые

констелляции, которые, как мы полагаем, репрезентативны. И не имеет

значения, так ли уж «уникальны» наблюдения

, лежащие в их основе.

Поскольку существует типологический элемент, внутреннее присущий

психологической теории, было бы передержкой исключать типологию

per se. Методологическая «чистота» в этом случае была бы

равносильна отказу от концептуальных средств или всякого

теоретического проникновения в материал и привела бы к

иррациональности, столь глубокой, как и та, что воспроизводится в

произвольном «классификаторстве

этикеточных школ».

В контексте нашего исследования размышления совершенно иной

природы ведут в том же направлении. Это прагматические мысли: не-

обходимость, чтобы наука создавала оружие против потенциальной уг-

розы фашистского мышления. Остается открытым вопрос, до какой

степени и может ли вообще фашистской угрозе противостоять психо-

логическое оружие. Психологическое «лечение» предубежденных лич-

ностей проблематично как из-за их большого количества, так и потому,

что они, конечно, не «больны» в обычном смысле и, как мы видим, по

крайней мере на поверхностном уровне часто лучше «приспособлены»,

чем личности без предрассудков. Поскольку, однако, современный фа-

шизм немыслим без массовой основы, внутреннее строение его пред-

полагаемых последователей

все еще сохраняет свое решающее значе-

ние, и ни одна защита, которая не принимает в расчет субъективную

сторону проблемы, не будет действительно «реалистичной». Очевидно,

что психологические контрмеры ввиду распространенности фашист-

ского потенциала среди масс являются эффективными, только если они

дифференцированы таким образом, что адаптированы для определен-

ных групп. Всеохватывающая защита

вышла бы на уровень столь ши-

роких обобщений, что, по всей вероятности, потеряла бы смысл.

Можно указать как на один из практических результатов нашего иссле-

дования, что такая дифференциация должна по крайней мере заодно

соответствовать психологическим направлениям, так как

определенные базовые переменные фашистского характера

присутствуют вне зависимости от отмеченных социальных различий

Не существует психологической защиты от предубеждений, которая

бы не была ориентирована на определенные психологические «типы».

225

Мы создадим фетиш из методологической критики типологии и

провалим любую попытку прийти к психологическому пониманию

предубежденной личности, если большое количество весьма серьезных

и разнообразных различий (таких, например, как между

психологическим устройством обычного антисемита и

садомазохистского «крутого» парня) исключалось бы просто потому,

что ни один из этих типов не представлен в классической

чистоте ни в

одной личности.

Возможность конструировать весьма различающиеся наборы пси-

хологических типов общепризнана. В результате предыдущего

обсуждения мы основываем собственную попытку на трех следующих

основных критериях:

а) мы не хотим классифицировать человеческие существа ни по

типам, которые разделяют их строго статистически, ни по идеальным

типам в обычном смысле, которые

должны будут дополняться «смеше-

ниями». Наши типы справедливы, только если мы смогли найти для

каждого типа определенное число черт и характеров и поместили их в

контекст, который показывает некоторую общность значения этих

черт. Мы относимся к этим типам как к наиболее продуктивным с на-

учной точки зрения, которые обобщают черты, в

иных случаях распы-

ленные, в многозначные целостности, и выдвигают на первый план

внутренние связи элементов, которые принадлежат друг другу в соот-

ветствии с их неотъемлемой «логикой» при психологическом понима-

нии лежащей в основе динамики. Это означает не просто аддитивное,

или механическое сложение черт в одном и том же типе. Основным

критерием для этого постулата должно быть то, что

противопоставленные «истинным» типам Даже так называемые

отклонения не могут более казаться случайными, но должны

пониматься как многозначные в структурном смысле. Генетически

последовательность значений каждого типа требует предположения,

что большинство черт может быть выведено из определенных базовых

форм глубинных психологических конфликтов и их разрешений

;

б) наша типология должна быть критической в том смысле, что она

понимает типизацию людей саму по себе как социальную функцию.

Чем более строг тип, тем более глубоко демонстрирует он отпечатки

социальных штампов. Это согласуется с такими характерными чертами

наших «высокобалльных» респондентов, как жестокость и стереотип-

ность мышления. Здесь заложен конечный

принцип всей типологии. Ее

главная дихотомия заключается в вопросе: стандартизована ли лич-

ность сама по себе, или она действительно «индивидуализована» и

226

противостоит стандартизации в сфере человеческого опыта?

Индивидуальные типы будут специфическими конфигурациями внутри

общего разделения.

Последнее различает prima facie «низкобалльных» и «высокобалль-

ных» субъектов. Однако при ближайшем рассмотрении это разделение

может быть применено к «низкобалльным»: чем больше они «типизи-

руют» себя, тем сильнее, сами того не замечая, выражают фашистский

потенциал;

в) типы должны быть

сконструированы так, чтобы их можно было

использовать прагматически, т.е. преобразовать в сравнительно

жесткие защитные «паттерны», организованные таким образом, что

различия индивидуального характера играют несущественную роль.

Это способствует определенной «поверхности» классификации,

сравнимой с ситуацией в санатории, где нельзя было бы начать

никакого лечения, не разделив пациентов на маниакально-

депрессивных, шизофреников,

параноиков и т.п., хотя всем понятно,

что эти различия исчезнут по мере продвижения вглубь. В данной

связи можно принять гипотезу: если кому-либо удастся заглянуть

достаточно глубоко, в результате дифференциации вновь возникает

такая же «грубая» структура, но только более универсальная, а именно:

некоторые фундаментальные либидозные констелляции.

Позволительна аналогия из

истории искусств. Традиционно грубое

различение романского и готического стилей было основано на

круглых и стельчатых сводах. Обнаружилась недостаточность такого

разделения: обе черты в некоторых случаях неотличимы, и существуют

более глубокие контрасты между архитектурными стилями. Это,

однако, привело к столь усложненным дефинициям, что при их

применении почти невозможно указать, является ли данное

здание ро-

манским или готическим, хотя структурная целостность почти не

оставляла сомнений насчет его принадлежности к той или иной эпохе.

Так, в конечном счете, пришлось использовать примитивные и

наивные классификации. Нечто подобное пригодится и при

рассмотрении нашей проблемы. Поверхностный, на первый взгляд,

вопрос «Какие люди встречаются среди тех, кто подвержен

предрассудкам?» может оказаться вполне оправданным с точки зрения

типологических требований, нежели попытка определить типы с

помощью фиксаций прегенитальных или генитальных фаз развития и

тому подобное. Существенного упрощения можно достигнуть путем

интеграции социологических критериев в психологические конструкты.

Такие социологические критерии могут относиться к членству в группе

227

или идентификациям наших субъектов, равно как и к социальным

целям, установкам и образцам поведения. Задача соотнесения

критериев психологического типа с социологическими критериями

выполнима в той степени, в какой нашим исследованием выявлено, что

многие «клинические» категории (например, стремление угодить

грозному отцу) интимно связаны с социальными установками

(например, верой в авторитет ради

авторитета). Таким образом, для

гипотетических целей вполне можно «перевести» многие основные

психологические концепты в близкие им социологические понятия...

Детализированное описание некоторых типов можно предварить

общей характеристикой. «Поверхностную зависть» (Surface Resent-

ment) легко распознать через обоснованные, либо необоснованные

ощущения социальной тревожности; наш конструкт ничего не говорит

о психологических фиксациях или защитных механизмах,

обусловливающих типичные

мнения.

«Конформист» — это, конечно, прежде всего принятие общих

шаблонных ценностей. Super-ego так и не установилось достаточно

прочно, и личность находится в целом под влиянием его внешних

представлений. Наиболее очевидным механизмом, лежащим в основе

этого синдрома, является боязнь «выделиться», быть не таким как все.

«Авторитарный» тип управляется super-ego и постоянно должен

бороться

с сильными и весьма противоречивыми стремлениями. Его

влечет страх оказаться слабым. В случае «крутого» парня преобладают

подавленные стремления «Id» в заторможенном и деструктивном

состоянии. Как «чудак», так и «функционер-манипулятор», видимо,

разрешили свой Эдипов комплекс через нарциссический уход в свою

внутреннюю сущность. Их отношение к внешнему миру, однако,

отличается. Чудаки в целом

заменяют внешнюю реальность

воображаемым внутренним миром, этому сопутствует в качестве

главной характеристики проективность, и основной страх заключается

в том, что их внутренний мир будет «осквернен» контактом с опасной

и отвратительной реальностью: их одолевают тяжелые табу, в

формулировке Фрейда — delire de toucher. Манипулятивная личность

избегает опасности психоза, сводя внешнюю реальность к простому

объекту действия:

таким образом, она не способна к какому-либо

позитивному катексису

(Катексис — психоаналитический термин,

означающий привязанность к объекту, «заряжение» объекта

либидозной энергией.)

Этот тип склонен к принуждению даже более, чем авторитарный, и

его принудительность видится полностью отчужденной от super-ego:

228

он не достигает трансформации внешней принудительной силы super-

ego. Наиболее выдающейся защитой является его полное отрицание

любых пробуждений к любви.

В нашем случае «конформист» и «авторитарный» тип будут, види-

мо, наиболее частными.

Поверхностная зависть. Феномен, обсуждаемый здесь, находится

не на том же логическом уровне, что и различные «типы» с высоким

или низким

количеством баллов, которые мы охарактеризуем далее. В

самом деле, он не заключен внутри и не является сам по себе

психологическим «типом», но, скорее, представляет конденсацию

более рациональных, как сознательных, так и подсознательных

проявлений предрассудков, поскольку они могут быть различимы на

более глубоких, бессознательных уровнях.

Мы можем сказать, что существует достаточное

количество

людей, которые «подходят друг другу», гармонируют в терминах более

или менее рациональной мотивации, в то время как остальные из

наших «высокобалльных» синдромов характеризуются относительным

отсутствием или лживостью рациональных мотиваций, которые, в

данном случае, должны определяться как простая «рационализация».

Это не означает, однако, что лица с высокими баллами, чьи

предрассудочные высказывания

проявляют определенную

рациональность, сами по себе изъяты из психологического механизма

фашистского характера. Поэтому в предлагаемом ниже примере баллы

высоки не только по Ф-шкале (Ф-шкала («шкала фашизма») — техника

измерения установки, разработанная на основе методики Р. Ликерта) ,

но и по всем шкалам: имеется всеобщность предрассудочных взглядов,

что мы рассматриваем как

несомненный признак того, что лежащие в

основе личности тенденции являются конечными детерминантами. И

все-таки мы чувствуем, что феномен «поверхностной зависти» хотя и

питается более глубокими инстинктивными источниками, не должен

быть полностью отвергнут в нашем обсуждении, поскольку

представляет социологический аспект проблемы, важность которой

может быть недооценена для выявления фашистского потенциала, если

мы сосредоточимся целиком лишь на ее психологическом описании и

этиологии.

Мы рассмотрим здесь людей, которые воспринимают

стереотипные предрассудки извне как готовые формулы, для того

чтобы рационализировать и — психологически или фактически —

преодолеть явные трудности в своем собственном существовании. В то

время как сами респонденты, без сомнения, принадлежит к

229

«высокобалльным», стереотипы их предрассудков, видимо, не

слишком либидизированы и в целом поддерживаются на определенном

рациональном или псевдорациональном уровне. Не существует

полного разрыва между опытом людей и их предрассудками: часто они

достаточно явственно соотнесены друг с другом. Эти субъекты

способны представить относительно разумные доводы для своих

предрассудков и способны к рациональной

аргументации. К ним

принадлежит недовольный, ворчащий отец семейства, который

счастлив, если кого-то можно обвинить в собственных экономических

неудачах, и еще счастливее, если он может извлечь экономические

выгоды из дискриминации меньшинства, реальных или потенциальных

«покоренных соперников». Таковы мелкие лавочники, которым

угрожают разорением фирменные магазины, последними, по их

мнению, владеют евреи.

Мы также можем вспомнить негров-анти-

семитов в Гарлеме, обреченных на чрезмерную квартплату еврейскими

сборщиками. Такие люди есть во всех секторах экономики, где чувст-

вуется давление процесса концентрации, но не видно его механизма, в

то время как им приходится ухитряться поддерживать свое

экономическое функционирование.

Респондент 5043 — домохозяйка, с крайне высоким количеством

баллов

по шкалам, которую «часто слушали обсуждающей соседей-ев-

реев», но «очень дружелюбная пожилая женщина», которая «любит

безобидные сплетни», выражает большое уважение к науке и проявля-

ется серьезный, хотя и в некотором роде подавленный интерес к живо-

писи. Она «боится экономической конкуренции со стороны модных

портных»; «интервью показало такое же избирательное

отношение к

неграм». Она «испытала весьма суровое ухудшение в смысле статуса и

экономической обеспеченности со времен юности. Ее отец был весьма

богатым владельцем ранчо...».

Причина, по которой она была выбрана как представитель

синдрома «поверхностной зависти», — ее отношение к расовым

вопросам. Она «выражает весьма сильные предрассудки по отношению

ко всем меньшинствам» и

«относится к евреям как к проблеме»,

причем ее стереотипы следует «во многом традиционным

представлениям», которые она механически переняла извне. Но «она

не считает, что все евреи неизбежно имеют все эти характеристики.

Также она не считает, что они могут быть определены по виду или по

каким-либо особым чертам, кроме того,

что они шумны и агрессивны».

Последняя цитата показывает, что она не считает черты, приписы-

ваемые ею евреям, врожденными и естественными. Здесь нет ни жест-

230

кой проекции, ни деструктивного стремления карать. «Что касается ев-

реев, она чувствует, что их ассимиляция и образование, вполне воз-

можно, решат проблему».

Ее агрессивность направлена явно против тех, кто может, как она

опасается, «забрать у нее что-либо», как в экономическом, так и в ста-

тусном смысле...

Можно добавить, что если

и есть доля правды в популярном

мнении, что антисемитизм — «теория козла отпущения», то это

применимо к людям ее сорта. Их «слепые пятна», по крайней мере,

частично принадлежат к узким «мелкобуржуазным» ограничениям

опыта и объяснениям, за которые они вынуждены цепляться. Они

видят в евреях выразителей тех тенденций, которые в

действительности присущи

всеобщему экономическому процессу, и

обвиняют в этом их одних. Этот постулат необходим им для

уравновешивания собственного ego в поисках некоей «вины»,

ответственности за ненадежное социальное положение: в противном

случае нарушился бы справедливый порядок мира. По всей

вероятности, они в первую очередь ищут эту вину в себе и подсо-

знательно относят себя к

«неудачниками». Евреи дают способ внешне-

го освобождения этого чувства вины. Антисемитизм связан у них с

удовлетворительным ощущением, что они «хорошие» и невинные, и

возлагает бремя ответственности на некоторый видимый и высоко

персонализированный объект. Этот механизм институализируется.

Личности, наподобие нашей 5043, возможно, никогда не имели

неприятностей с евреями, а просто восприняли провозглашаемое

вовне

суждение, поскольку им это выгодно.

Синдром конформиста. Представляет стереотипы, приходящие

извне, но интегрированные внутри личности в общую согласованную

структуру. У женщин особо проявляются изящество и женственность,

у мужчин — стремление быть «настоящим» мужчиной. Восприятие

превалирующих стандартов более важно, чем недовольство ими. Пре-

обладает мышление во внутри- и внешнегрупповых терминах. Пред-

рассудки, очевидно, не выполняют решающей функции во

внутрипсихологическом устройстве индивидов, а являются лишь

средствами внешней идентификации с группой, к которой они

принадлежат или хотели бы принадлежать. Предрассудки у них

проявляются в особом смысле: они перенимают ходячие суждения от

других, не затрудняясь самостоятельно вникнуть в суть дела. Их

предрассудки «разумеются сами собой

», возможно «подсознательны»

и даже неизвестны самим субъектам. Они артикулируются лишь при