Гасанлы Дж.П. СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941 - 1946 гг)
Подождите немного. Документ загружается.
251
учреждении Верховного суда; о военно-полевых судах. Все эти акты
сыграли важную роль в жизни страны.
Основополагающими из них были принятые Милли Меджлисом 16
февраля законы «О конфискации» и «О разделе халисе». В этих законах
указывалось, что государственные земли и вода должны быть разделены
между крестьянами безвозмездно. Пахотные земли, пастбища, вода и
сады
активных противников Национального правительства должны быть
розданы крестьянам. На первом этапе реформы было роздано 260 тыс.
гектаров земли [20]. Желая помочь развитию сельского хозяйства Южного
Азербайджана, М.Дж.Багиров направил письмо в Совет Министров СССР,
в котором писал: «Пишевари и Шабустари обратились с просьбой продать
им для организации показательной
работы в сельском хозяйстве 10
тракторов с полным комплектом сельскохозяйственного инвентаря.
Учитывая, что появление в сельском хозяйстве Иранского Азербайджана
тракторов будет иметь большое значение, просьбу Пишевари и Шабустари
поддерживаю и прошу изыскать возможность продать 10 тракторов» [21].
В середине февраля М.Дж.Багиров решал еще две проблемы,
связанные с Южным Азербайджаном: первая
– это срочная организация
линии связи, вторая – по просьбе Пишевари надо было закупить и
установить оборудование для организации радиовещания в Тебризе. 15
февраля он направил в НКВД СССР письмо, в котором писал: «В связи с
проводимыми мероприятиями в Иранском Азербайджане и
необходимостью иметь повседневную связь с находящимися там нашими
работниками в октябре
прошлого года мы обратились к тов. Берия с
просьбой дать указание организовать ВЧ-связь Баку-Тебриз. Товарищ
Берия обещал разрешить этот вопрос, как только будет возможность
выделить для этой цели необходимые материалы и аппаратуру. В данное
время уже установлена ВЧ-связь Баку-Нахичевань. Чтобы продолжить эту
линию до Тебриза, потребуется подвесить
180 км провода. Между
Тегераном и Казвином имеется бездействующая бронзовая линия
протяженностью 140 км, построенная в 1944 году войсками Закфронта из
материалов, выделенных НКВД СССР. При условии использования этих
материалов для подвески линии между Нахичеванью и Тебризом
потребуется дополнительно 40 км провода. Аппаратура для станции в
Тебризе также имеется в Тегеране и в Баку.
Не хватает только
аккумуляторов и одного зарядного двигателя. По договоренности с
командованием Бакинского военного округа снимать бездействующую
линию Казвин-Тегеран, а также производить подвеску ее между
Нахичеванью и Тебризом будет Управление связи округа. В связи с острой
необходимостью иметь в настоящее время постоянную связь с нашими
работниками, находящимися в Иранском Азербайджане
, убедительно
просим дать указание организовать ВЧ-связь с Тебризом». 22 февраля
252
пришел ответ, где сообщалось, что НКВД СССР может организовать
правительственную связь с Тебризом. В тот же день М.Дж.Багиров дал
указание М.Якубову, согласовав вопрос с командующим Бакинским
военным округом И.Масленниковым, приступить к практическим
действиям [22]. В кратчайшие сроки была установлена правительственная
телефонная связь между Баку и Тебризом
.
Тогда же М.Дж.Багиров обратился в Москву по поводу установки
радиостанции в Тебризе. Как уже было сказано, с просьбой об этом к нему
обратился Пишевари. К тому времени в Тебризе действовала радиостанция
«Д-400» (ленинградского производства 1924 года) силой 400 ватт. Но ею
пользовались как радиотелеграфом. Для организации радиовещания с
охватом всего
Иранского Азербайджана и прилегающих к нему
территорий Ирана, Ирака и Турции в Тебризе необходимо было построить
передатчик мощностью в 10-15 киловатт, работающий на волнах 750-1500
метров. В первую очередь необходима была установка дизеля мощностью
в 100 лошадиных сил. М.Дж.Багиров писал в Совет народных комиссаров
СССР: «Вновь созданное правительство в Тебризе не
имеет
радиовещательной станции и лишено возможности проводить
агитационную и массово-разъяснительную работу. К нам обратились за
помощью по этому вопросу. В гор. Баку имеется возможность изготовить
железные конструкции и каркасы для нового передатчика, но
радиоматериалов, деталей и дизеля в 100 лошадиных сил изыскать в Баку
не сможем. Исходя из важности и срочности
затронутого вопроса, прошу
поручить народному комиссару связи СССР т. Сергейчуку оказать
необходимую срочную помощь. В первую очередь выделить необходимую
аппаратуру и материалы для монтажа 10-15-киловаттного
радиовещательного и 4-5-киловаттного радиотелеграфного передатчиков».
М.Дж.Багиров отмечал, что строительно-монтажные работы могут
производить специалисты Азербайджанской ССР [23].
В результате за полтора месяца
в Тебризе была построена мощная
передающая станция и студия. 7 апреля 1946 года станция впервые вышла
в эфир. Специальный поверенный премьер-министра Миргасым Чешмазар
был назначен председателем Азербайджанского радиокомитета.
Начавшиеся в Азербайджане крупные мероприятия привлекали
внимание гостей Тебриза. В середине февраля газеты поместили большой
материал о встречах пресс-атташе Югославии Павла Миовича с
премьером
Пишевари, председателем меджлиса Шабустари, министром просвещения
Бирией и редакторами газет. В интервью редактору газеты «Азербайджан»
Миович заявил: «Я познакомился здесь с народом, испытывающим
чувство большой гордости, так он борется за свою свободу и права. В мире
есть мало народов, столь гордящихся своим национальным движением. Я
видел, какие важные шаги
за короткое время предприняло Национальное
253
правительство в области национальной культуры. Самым большим
достижением освободительного движения стало предоставление
женщинам равных избирательных прав с мужчинами, как это практикуется
в передовых странах. Азербайджан выходит победителем из борьбы с
экономическими трудностями. Народ, достигший таких больших успехов
за столь короткое время, достоин национальной независимости и свободы»
[24].
В то время
как в Азербайджане полным ходом шло строительство
новой жизни, в Тегеране после двухнедельных обсуждений было
сформировано правительство Кавама эс-Салтане. 14 февраля он
представил свой кабинет шаху, а 17 февраля Меджлису. Во время
первичного голосования в парламенте сторонники Сеида Зияеддина, не
желая допускать Кавама к власти, выдвинули кандидатуру крупного
землевладельца, старейшего члена
Меджлиса Мотаминольмулька. В
первом туре голосования Кавам набрал 53 голоса, а Мотаминольмульк –
52. Один из депутатов отдал свой голос экс-премьеру Хакими. Таким
образом, Кавам, набравший на 1 голос больше соперника, стал премьером.
В новом правительстве важнейшие посты - министров внутренних и
иностранных дел - он оставил за собой. Советские спецслужбы и
дипломатические учреждения в
Тегеране дали задание фракции «Туде» в
Меджлисе всеми силами поддерживать кабинет Кавама эс-Салтане. При
поддержке депутатов «Туде» 17 февраля кабинет Ахмеда Кавама был
утвержден иранским Меджлисом [25]. Можно с уверенностью
констатировать, что он победил при содействии Советского Союза. В
одной египетской газете английский журналист писал, что русские
помогли Каваму эс
-Салтане стать премьер-министром, русские усилили
внимание к Ирану и стараются открыть двери в Иран и Турцию.
Выступая 18 февраля в Меджлисе с правительственной программой,
Кавам заявил, что собирается строить отношения с Советским Союзом на
основе взаимного уважения и доверия. Как только кабинет был утвержден
в Меджлисе, Кавам сообщил, что получил
от Сталина теплую
поздравительную телеграмму и в ответ поставил Москву в известность,
что желает во главе иранской делегации начать переговоры с СССР. В тот
же день Москва дала согласие [26]. Прежний премьер Хакими также
неоднократно изъявлял желание посетить Москву, но так и не был
приглашен. Еще 30 января, только получив карт
-бланш на формирование
кабинета министров, Кавам пригласил к себе секретаря советского
посольства А.Ашурова и сообщил ему о своем желании послать
представительную миссию в Москву. Главной целью миссии было
достигнуть взаимного компромисса, продемонстрировать Меджлису и
общественности свою близость с Советским Союзом [27]. По указанию
Кавама сотрудник иранского посольства в
Москве Эттесами 2 февраля
254
встретился с заведующим ближневосточным отделом С.Сычевым и
передал письмо Кавама о стремлении нормализовать ирано-советские
отношения, адресованное И.Сталину. Эттесами сообщил, что Кавам очень
хочет получить от Сталина многообещающий ответ, который укрепил бы
позиции нового премьера в Иране. Кроме того, Кавам посылает Молотову
свой искренний привет и сообщает, что очень
рассчитывает на его помощь
в деле улучшения советско-иранских отношений [28]. 5 февраля 1946 года
Кавам объявил, что желает лично возглавить делегацию в Москву, а 17
февраля объявил в Меджлисе, что получил личное приглашение
генералиссимуса Сталина [29].
Накануне визита НКИД СССР подготовил всестороннюю
характеристику Кавама. В ней сообщалось, что он родился
в 1878 году,
образование получил в тегеранской школе «Политика», в 1910-1918 годах
работал в различных министерствах, в 1917 году был министром
внутренних дел, в 1918-1921 годах - губернатором области Хорасан, а в
1921-1923 годах возглавлял кабинет министров. В справке НКИД Кавам
характеризовался как националист правого толка и буржуазно-
демократический деятель. Также отмечалось, и это показательно, что
Кавам является сторонником сохранения Демократической партии
Азербайджана как партии национальной и не посягающей на Конституцию
и целостность Ирана [30].
Меджлис одобрил решение Кавама и выразил надежду, что в
результате переговоров советские войска покинут Иран. Срочно
сформировали группу из 11 человек, включающую трех депутатов
Меджлиса, руководителя Торговой палаты, четырех журналистов,
бывшего посла
Ирана в СССР, хорошо знающего русский язык,
представителя МИД. 19 февраля Кавам в сопровождении, как говорили в
Иране, двух советских шпионов, одного английского агента, нескольких
мультимиллионеров, двух-трех честных политиков, а также уважаемых
профессоров Тегеранского университета – одним словом, очень пестрой
делегации, отправился в Москву [31].
Накануне визита в Москву Кавам
совершил важный политический шаг
– снял запрет с газет и политических организаций. Возобновилась
деятельность органа Народной партии газеты «Рахбар» («Лидер»), органов
центрального комитета профсоюзов «Зафар» и «Дад». Непосредственно по
его распоряжению были открыты клубы ЦК иранской Народной партии и
ЦК профсоюзов, закрытые по распоряжению прежнего правительства.
Отправляясь в Москву, Кавам обязал
свой кабинет до его возвращения не
выносить на обсуждение Меджлиса ни одного вопроса.
В Москве Кавама эс-Салтане встречали заместитель председателя
Совета Народных Комиссаров СССР В.Молотов, заместитель министра
иностранных дел В.Г.Деканозов, заместитель министра внешней торговли
255
В.П.Мигунов и другие официальные лица. В числе встречавших были
посол Турции в Москве С.Сарпер, временный поверенный в делах
Британии в Москве Ф.Робертс, временный поверенный в делах США
Дж.Кеннан и другие представители дипломатического корпуса. В
аэропорту Кавам заявил: «Я рад как друг посетить столицу
дружественного нам государства
. Мне оказали горячий прием. Надеюсь,
что здесь, в Москве, нам удастся установить самые тесные дружеские
отношения с великим соседом – Советским Союзом».
Визит затянулся. Иранская делегация с 19 февраля по 7 марта
находилась в Москве, а с 8 по 10 марта гостила в Баку. Переговоры велись
в основном между Кавамом и Молотовым. Встреча Кавама с
В.Молотовым
20 февраля была краткой, всего 20 минут. Это была ознакомительная,
протокольная встреча с целью уточнить время аудиенции у Сталина.
Кавам выразил уверенность в необходимости улучшения советско-
иранских отношений и в том, что московские переговоры откроют новую
эру в этих отношениях. В.Молотов ответил, что Советский Союз тоже
работает в этом
направлении, и новая эра будет благоприятно воспринята в
СССР. Кавам добавил, что Молотов может быть уверен в дружбе с
Ираном, а Молотов, в свою очередь, оценил заявление Кавама и его
политический опыт как успешное начало улучшения отношений между
двумя странами. На вопрос Молотова, когда Каваму удобно, чтобы Сталин
принял его, Кавам
ответил, что готов к переговорам в любое удобное для
Сталина время [32]. Ожидание длилось недолго. 21 февраля И.Сталин
принял Кавама эс-Салтане. Кавам поднял вопросы: об эвакуации советских
войск из Ирана до 2 марта, о моральной поддержке со стороны Советов в
азербайджанском вопросе, о назначении нового посла в Тегеране.
По
первому вопросу Сталин обосновывал пребывание советских войск
в Иране договором 1921 года. Кавам отвечал, что при подписании этого
договора он занимал другую должность и что договор имеет совершенно
другой смысл. Тогда Сталин вспомнил враждебное отношение Ирана на
Парижской конференции 1919 года. На это Кавам ответил, что в Париже
иранскую делегацию возглавлял Мошавер
ол-Мамалек. Требования Ирана,
представленные на Парижской мирной конференции в марте 1919 года,
состояли из трех частей: политической, экономической и правовой
независимости; территориальные требования и вопросы контрибуции [33].
В ходе переговоров Сталин намекнул, что СССР имеет и другие интересы,
требующие пребывания войск в Иране.
По поводу территориальных притязаний Сталин заявил, что
азербайджанский вопрос – это внутреннее дело Ирана. Иран напрасно
волнуется, поскольку азербайджанцы требуют не суверенитета, а
автономии. Сталин в завуалированной форме дал понять Каваму, что так
как здесь речь идет о национальных проблемах, СССР ничего сделать не
256
сможет. Кавам ответил, что Конституция Ирана не позволяет вводить
автономию. Если уступить Азербайджану, то и другие провинции
потребуют автономии.
В ходе переговоров Молотов предложил, чтобы Иран все же признал
режим в Азербайджане. Кавам ответил, что не может принять это, однако
вопрос может быть решен в форме, определяемой законом о
провинциальных энджуменах
. Выясняя уровень автономности
азербайджанцев, Сталин спросил у Кавама, есть ли в Азербайджане
министерства обороны и иностранных дел. Премьер-министр Ирана
ответил утвердительно. Сталин сделал вид, что возмущен:
«Азербайджанцы хватили через край. Это у них уже не автономия. У них
не должно быть военного министра, министра внешней торговли и
министра иностранных
дел» [34].
В беседах со Сталиным и Молотовым был затронут и вопрос о
нефтяных концессиях. Советские руководители напомнили, что Британия
имеет определенные льготы, а СССР подвергается дискриминации. Кавам
сослался на решение Меджлиса о непредоставлении концессий и ответил
отказом. На тонкий намек Кавама, что советская политика в отношении
Ирана может
вызвать у великих держав отрицательную реакцию, и Сталин,
и Молотов ответили одинаково: «Нас не интересует, что думают США и
Британия, мы их не боимся» [35].
Наиболее примечательным был момент визита, когда обсуждался
вопрос о свержении шаха и образовании буржуазной республики во главе с
Кавамом. В уже упомянутой справке НКИД СССР
отмечалось, что Кавам
является противником шаха и сторонником образования республики в
Иране [36]. Поэтому в разгар переговоров Сталин вдруг спросил Кавама,
правда ли, что Кавам является сторонником республиканского режима в
Иране. Кавам ответил, что у него есть два варианта: или созвать
учредительное собрание, или посадить на трон Ахмед шаха.
Сталин
поддержал Кавама и совершенно ясно дал понять, что если советские
войска покинут Иран, Кавам может быть отстранен от власти, а потому
советские войска уйдут только тогда, когда укрепятся позиции Кавама.
Таким образом, советский лидер прямо заявил о возможности военной
поддержки попыток Кавама построить новую власть в Иране. Но Кавам
отказался
и заявил, что, напротив, именно наличие советских войск в
Иране может стать поводом для его отставки.
Пока Кавам готовился к новой встрече со Сталиным и Молотовым,
действия СССР еще более осложнили обстановку в Иране: из Москвы
поступил сигнал об оглашении принятого Милли Меджлисом еще 21
декабря 1945 года закона о создании Национальной
армии и
формировании народного ополчения [37].
257
Неожиданно скорое приглашение Кавама в Москву вызвало большое
беспокойство в Иранском Азербайджане. 22 февраля в газете
«Азербайджан» была опубликована большая редакционная статья
«Надежды азербайджанского народа». В ней подчеркивалось: «По
сообщению иностранных радиостанций, в Москве идут переговоры между
иранской делегацией и советским правительством о налаживании
взаимоотношений между двумя странами. Азербайджанский народ с
большим интересом следит за ходом этих переговоров, потому что они
идут между государством, многие годы подавлявшим политические,
экономические и культурные права Азербайджана, и правительством,
известным в мире как защитник свободы всех народов. Очевидно,
иранская делегация вынесет на обсуждение вопросы, связанные с судьбой
Азербайджана. И, несомненно, постарается вновь надеть ярмо на
пятимиллионный народ, ставший хозяином своей страны в результате
святой борьбы за свободу. Зная о намерениях иранской делегации, мы с
понятным интересом следим за московскими переговорами и надеемся,
что великие демократические государства, особенно наш великий сосед –
Советский Союз, не позволят нарушить права пятимиллионного
азербайджанского народа, самостоятельно решающего свою судьбу,
создавшего свой Милли
Меджлис и Национальное правительство,
объявившего на весь мир о своей национальной свободе. Азербайджанский
народ уверен, что Советский Союз, отстаивающий права малочисленных
народов, при обсуждении азербайджанского вопроса не забудет интересы
народа, достойного свободы. Азербайджанский народ во что бы то ни
стало отстоит свою свободу. Азербайджан определил свою судьбу, уяснил
свою цель».
Московские переговоры встретили в Азербайджане неоднозначную
реакцию. Враждебные национальному правительству силы утверждали,
что Кавам очень хитрый политик, способный на различные маневры, он
сумеет завершить переговоры в пользу Ирана за счет удушения
Национального правительства Азербайджана. Однако лидеры демократов
и широкие массы населения все же надеялись, что московские переговоры
завершатся признанием Тегераном существующего
положения в
Азербайджане. М.Ибрагимов, Г.Гасанов, А.Атакишиев регулярно
сообщали в Баку о настроениях, царящих в Южном Азербайджане в связи
с московскими переговорами. Спустя три дня с начала переговоров,
М.Дж.Багиров писал Молотову: «Общественное мнение Иранского
Азербайджана в настоящее время приковано к поездке Кавама в Москву.
Реакционные круги
возлагают большие надежды на то, что Кавам в своих
переговорах сумеет добиться согласия Москвы положить конец
демократическому движению в Азербайджане. Основная же масса
населения, являющаяся сторонницей демократии, хотя и высказывает
258
уверенность в том, что Советский Союз не даст возможности Каваму
подавить жизненные интересы Азербайджана, тем не менее проявляет
некоторую тревогу. Сами демократы, зная Кавама как душителя в
прошлом демократического движения в Иране, выражают некоторое
беспокойство, боясь, что Кавам может войти в доверие к Советскому
Союзу. Кавам был министром внутренних дел, когда
в 1908 году было
задушено национально-революционное движение в Азербайджане и когда
был убит вождь азербайджанского народа Саттархан. Также Кавам был у
власти, когда в 1920 году было подавлено национально-освободительное
движение в Гиляне и был убит руководитель движения Кучук хан» [38].
23 февраля 1946 года Кавам эс-Салтане провел очень напряженные
переговоры. В начале встречи он сделал заявление о том, что очень
серьезно обдумал все пункты предыдущей беседы со Сталиным, и теперь
пришел к Молотову, чтобы обсудить пути улучшения взаимоотношений
двух стран. Он сказал: «Прежнее иранское правительство совершило
ошибку во взаимоотношениях с Советским Союзом, и я, как друг
Советского Союза, готов устранить
ошибки прежнего руководства». Далее
Кавам добавил, что парламент, полномочия которого иссякают через два
дня, принял закон, запрещающий вести переговоры о нефти, пока в стране
есть иностранные войска. Ныне сложились благоприятные условия для
проведения выборов в новый Меджлис, и там будут представлены его
люди. На вопрос Молотова, когда состоятся выборы, Кавам
ответил, что
это надо согласовать. И опять отметил, что, пока есть иностранные войска,
выборы проводить невозможно. В.Молотов повторил, что «войска при
нынешнем положении из Ирана выведены не будут». Кавам, возвращаясь к
беседе со Сталиным, напомнил, что Сталин ссылался на пункт 6 договора
1921 года, но в этом пункте речь идет об
угрозе со стороны третьей
державы, а не Ирана. Его страна не угрожает и не может угрожать
Советскому Союзу. Угроза, по мнению Кавама, исходит со стороны
второго иранского соседа. Кавам предложил вывести войска, а если
возникнет какая-либо угроза для Советского Союза, то он может ввести
войска в Иран вторично.
На вопрос
Молотова о нефтяной концессии, Кавам ответил, что в
принципе он сторонник предоставления Советам нефтяной концессии.
Пусть СССР представит свои предложения, их можно будет обсудить.
Тогда Молотов показал на карте Ирана территорию, которую Иран уже
отдал Англии в концессию, и территорию, которую хочет получить СССР.
Молотов спросил: «Все ли ясно и
нет ли каких-либо сомнений?» Кавам
внимательно осмотрел карту и согласился, что интересующая СССР
территория гораздо меньше отданной англичанам. Но на вопрос, как
осуществить эту концессию на практике, Кавам вновь ответил: «При
нынешнем Меджлисе возможности предоставить нефтяную концессию
259
нет» [39]. В этот момент Молотов предложил перейти за другой столик и
выпить чашку чая, как бы случайно добавив при этом: «Иранское
правительство совершило большую ошибку, не удовлетворив
своевременно требования азербайджанцев об автономии. Говоря по
совести, советские руководители считают, что азербайджанцы имеют
право на автономию». Кавам ответил, что автономия не
соответствует
Конституции, правительство не может изменить ее, он сам обязан
соблюдать Конституцию и от других требовать того же. Молотов
напомнил, что «иранское правительство само не соблюдало Конституцию,
например, не допускало энджумены, предусмотренные законом». Кавам
признал, что это была ошибка предыдущего правительства. Сам он готов
предоставить право на энджумен Азербайджану. Но
нынешняя ситуации в
Азербайджане противоречит Конституции, которая предусматривает
наличие в стране одного правительства, а их теперь два - в Тегеране и
Тебризе. Молотов ответил, что и это вина правительства, которое «само
толкнуло азербайджанцев на такой шаг… При правильном решении
взаимоотношений с азербайджанцами и понимании правоты их требований
иранское правительство могло бы разрешить
вопрос в интересах Ирана».
Затем Молотов поинтересовался лимитом возможностей Кавама. Премьер
ответил, что согласен на энджумен со всеми правами, но министерства
допустить не может. Он посетовал, что азербайджанцы создали военное
министерство, и не сегодня так завтра организуют министерство
иностранных дел.
В.Молотов попросил уточнить: действительно ли Кавам согласен на
выборы
в энджумены и на то, что председатель энджумена будет главой
всего вилайета? Кавам ответил, что вали (губернатор) области назначается
Тегераном.
Затем Кавам достал из кармана какой-то документ, перелистал его и
заявил: «Здесь доказывается, что тюркский язык не является родным
языком азербайджанцев. Этот язык занесен сельджукскими завоевателями
900 лет тому назад.
До этого азербайджанцы говорили на фапсидском
языке. Пантюркисты вели большую пропаганду в Азербайджане,
распространяя там в большом количестве литературу, однако эта
пропаганда не имела успеха, так как пантюркисты не могли изменить
естество азербайджанцев… Существует только разговорный тюркский
язык, но письменности нет». Молотов резонно заметил: «Письменности
нет, потому что нет грамотности - она
не разрешена».
Не добившись перевеса в вопросах языкознания, Кавам поменял тему:
в Иране проживает много других национальностей, и если все захотят
автономии, то весь Иран будет раздроблен на части. Молотов продолжал
настаивать на необходимости удовлетворить национальные интересы
азербайджанцев и, в частности, предоставить им право пользоваться своим
260
языком. Кавам не стал возражать против обучения в школах на
азербайджанском языке и ведения делопроизводства на родном языке в
пределах Азербайджана. Советы могут помочь в разрешении
азербайджанского вопроса: только по совету СССР азербайджанцы могут
пойти на примирение, и, напротив, СССР в состоянии способствовать
напряженности в регионе. Молотов ответил, что советские руководящие
круги симпатизировали борьбе азербайджанцев за свои национальные
интересы, но теперь другое время, и по вине тегеранского правительства
дело в Азербайджане зашло очень далеко. Кавам припомнил, что в
Конституции конкретно не указывается, должен ли губернатор быть из
Тегерана, поэтому он предложил назначить генерал-губернатором
Пишевари. Но согласиться на автономию он не
может. Молотов спросил, а
что будет, если Пишевари умрет или заболеет, кто тогда будет
губернатором. Кавам ответил, что в таком случае можно назначить кого-
нибудь из местных. Молотов заявил, что он не понимает, почему Кавам так
боится автономии. В Советском Союзе существуют 15 республик, и
различные народы имеют свою автономию, ничего опасного
в этом нет.
Кавам возразил, что СССР – могучее государство и может себе такое
позволить, но Иран слаб и не может раздавать автономии. Однако обещал,
что азербайджанскому энджумену будут даны широкие права. Молотов
спросил, будет ли это фактической автономией. Кавам ответил, что «может
пойти навстречу лишь в пределах Конституции». Он сам
не против
автономии и в беседе с генералиссимусом предложил даже план изменения
режима в Иране [40].
Затем Кавам добавил, что Пишевари сам себя выбрал в премьеры и сам
организовал выборы в парламент, нарушив конституцию. На это Молотов
заметил, что это иранское правительство нарушило Конституцию, и что в
Азербайджане вообще-то
выборы прошли хорошо. Он поинтересовался,
что плохого Кавам видит в этих выборах. Кавам ответил, что они
незаконны и как пример привел предоставление избирательного права
женщинам, которое Конституцией не предусмотрено.
Молотов вновь спросил, что же конкретно предлагает Кавам взамен
автономии. Премьер перечислил: местные суды, просветительные органы,
муниципалитеты, полиция и т.п.
Но кассационные суды, финансы и
оборона должны оставаться в руках Тегерана. Он добавил, что «на днях
Пишевари произнес речь, в которой заявил о наборе в азербайджанскую
армию, о снабжении ее танками и грозил, что армия пойдет на Тегеран.
Это уже конкретный шаг к восстанию». Молотов спросил, считает ли
Кавам возможным формирование
в Азербайджане национальных воинских
частей, как это принято в Советском Союзе. Кавам ответил утвердительно
и дал понять, что возглавлять эти части смогут офицеры из местного
населения.