Гарапон А. Хранитель обещаний: суд и демократия

Подождите немного. Документ загружается.

избегает всяких дискуссий. Именно это обстоятельство заста-

вило Поля Рикёра выступить с разоблачениями в адрес неиз-

вестного моралиста с телевидения, а Клода Лефора — крити-

ковать невидимую идеологию СМИ. На телеэкране видимым

становится весь мир за исключением той его части, которая

находится за кинокамерой! Возражения вовлекаемых в дис-

куссию "телевизионных партий" остаются неозвученными.

Центр производства образов и имиджей, это средоточие вир-

туальной коммуникации, свободен от всякого контроля. Каме-

ры могут проникать повсюду... но только не в резиденции

крупных мультимедийных предприятий. В этом мире "культ

молчания усиливается паранойей, классическим недугом силь-

ных мира сего

". В функционировании любого социума есть

белое пятно. Парадокс, но в условиях демократии оно должно

быть наиболее видимым, что, впрочем, не означает — обяза-

тельно прозрачным. Для правосудия — этим свойством обла-

дает совещание судей, которое обеспечено рядом процедур-

ных гарантий, таких, как коллегиальность, запрет кому бы то

ни было, кроме судей, присутствовать на нем, и т.д. Этот

эпизод процедуры признается как главный, но тайный. Есть

ли что-то равнозначное в работе аудиовизуальных СМИ? Кто

контролирует темную монтажную комнату? В работе СМИ

прозрачно все, за исключением места, откуда проистекает эта

прозрачность, то есть самих СМИ. Может быть, именно по

этой причине представители СМИ брезгливо фыркают, когда

их приглашают принять участие в публичных дебатах, если

только эти дебаты не проходят в самих же СМИ, — от такой

возможности они всегда просто без ума. О СМИ можно гово-

рить все, что угодно, но при условии, что это происходит

внутри СМИ! Истинно демократичными СМИ станут только

тогда, когда монтаж передачи, обстановку в студии можно

будет обсудить или даже оспорить.

ЛОГИКА СПЕКТАКЛЯ

Образ (имидж) — это восприятие, он адресуется не столько

уму, сколько чувству. Он захватывает мысль врасплох и ско-

вывает всякую ассоциативную работу сознания. Следователь-

A. Chemin, "La television cultive le secret sur elle-meme", le Monde du 30 mai 1995.

но, образ делает более легким переход к акту, обращение к дей-

ствию. Подобный психологический механизм был тщательно изучен

при анализе развития преступности и токсикомании. В настоящее

время констатируется его использование в сфере политической дея-

тельности. Распространение влияния СМИ заставляет публичные

власти непрестанно действовать, то есть что-нибудь предпринимать.

СМИ подталкивают к эфемерным поступкам, к политическому эр-

зацу. Ибо публичное заявление становится таким же важным, как

само политическое действие, и многие политики испытывают со-

блазн офаничиться декларацией своих намерений. Эти невыполняе-

мые обещания, нацеленные лишь на достижение эффекта известнос-

ти, могут только усилить недоверие к политике. Сюрреалистичность

образа-имиджа угрожает обществу отказом от реальности. СМИ

умеют делать все, но только не ждать и не молчать. Внушая всем

свою способность реагировать на события в реальном времени, они

в конечном итоге становятся символическим автоматом-выключа-

телем времени.

Ничто не мешает назвать СМИ лучшим противоядием от такого

пагубного явления, как замалчивание судебных дел. Однако исполь-

зование такого средства постепенно становится превентивным: сооб-

щения, касающиеся возбуждения чувствительных для общественно-

го сознания дел, появляются на телетайпньгх лентах еще до того,

как с этими делами ознакомится прокуратура, то есть до того, как

появятся веские основания для каких-либо ее действий. Преждевре-

менное оглашение информации не только стесняет работу органов

правосудия, но и, что особенно прискорбно, искажает ее. Неполная

информация влияет на поведение лиц, причастных к данному делу,

иногда и на поведение судей. Последствия могут быть самыми дра-

матичными. Так, в случае с делом малышки Селин дикие обвинения

со стороны СМИ сработали как самореализующееся предсказание

(selfmil filling prophecy). "Защитная реакция, вызванная у Ришара

Романа первыми обвинениями, только придаст большую основатель-

ность подозрениям и усилит остракизм, жертвой которого он станет,

подталкивая его как к хорошо понятным шагам, так и к проявлени-

ям отклонений от нормы. Одним словом, он подстроится под пове-

дение, какое ему вменялось в вину, и подтвердит тем самым основа-

тельность обвинений"

. Соблюдать презумпцию невиновности

P. Lecomte, Communication, television et democratic, Lyon, Presse Universitaire

de Lyon, 1993, p. 18.

принципиально важно еще и потому, что пристальный взгляд

рано или поздно изменяет поведение того, на кого этот взгляд

направлен. СМИ, активно вмешиваясь в следствие, оказыва-

ет влияние на окончательное решение по делу. И еще никто

не доказал, что профессиональные судьи подвержены давле-

нию со стороны СМИ меньше, чем присяжные.

Бесконечный судебный процесс

СМИ больше озабочены закручиванием интриги, чем

поиском истины. Пристрастие СМИ к поиску все но-

вых и новых неожиданных поворотов препятствует

тому, чтобы оно дошло до своей финальной точки

Окончательное решение — которое, помимо прочего,

наделяется тем, что в сфере права называется силой

судебного постановления, — становится трудно осуще-

ствимым. СМИ неохотно свыкаются с завершением гром-

ких дел, как это показала история с делом о заражен-

ной крови. Когда по нему было вынесено окончатель-

ное решение, это же дело, но уже с иной квалификацией,

подбросили суду другой юрисдикции, что стало результа-

том давления извне, чего СМИ никогда не чуждаются.

Важнейшая цель правосудия состоит в том, чтобы не

допустить глубокого смятения в обществе, обусловлен-

ного "в сильных странах коллективным сознанием",

как сказал бы Дюркгейм, а также в прекращении череды

актов мести при помощи катарсического зрелища,

исполненного с намеренной и последовательной жес-

токостью. Законная функция правосудия требует при-

знания, того самого, которое у него отнимают

Правосудие безуспешно оправдывало Ришара Романа — тем самым

обвиняя журналистов, заранее его осудивших, — но не сумело его "обелить" в

глазах общественного мнения. Спустя несколько месяцев после вынесения

приговора вечерние новости на TF-1 начались с репортажа о его госпитализа-

ции в психиатрическую лечебницу, поставив это событие на приоритетное

место, даже по отношению к международной политической хронике. Но на

этом дело не закончилось: "Роман, тень сомнений", под таким заголовком

появилась статья в France-Soir от 25 августа 1994 г., повествующая об откры-

тиях одного журналиста, которые "могли бы придать делу новый оборот" и

которые, в чем можно убедиться при чтении, свидетельствуют об их абсолют-

ной бессодержательности.

СМИ, рискующие погрузить нас в ад в духе Кафки и в виде

бесконечного судебного процесса. Из времен, структуру которых

определяло право, а ритм — правосудие, мы попадаем в период,

когда время оказывается необычно неподвижным. Процедуре более

не удается распространять свое влияние, то есть приводить к реше-

нию, условно принимаемому за верное. Такая типичная для совре-

менности ситуация связана с бесповоротностью времени. Мы не

становимся более свободными, но, наоборот, попадаем в западню и

не в состоянии преодолевать психологические травмы, поскольку

ничто не указывает нам на "социальный эпилог" или на момент

начала панихиды по правосудию, отодвигаемый все дальше и даль-

ше. Последняя может начаться лишь после того, как этап правосу-

дия будет пройден. Имеется в виду не правосудие идеального горо-

да, которое всем воздает по заслугам, а человеческое правосудие,

которое превращается в спектакль о непоправимом, устанавливает

факты, фиксирует убытки и выгоды. Платой за отказ от символизи-

рующей закон деятельности правосудия становится утрата верхов-

ной власти над собственной судьбой. И, может быть, в том числе из-

за роста отчаяния сублимация, бунт или траур в этом мире стали не

возможны, хотя все и вся представляется возможным.

МИФ О ПРОЗРАЧНОСТИ

СМИ изменяют квалификацию посреднических институтов дву-

мя, внешне противоположными способами: путем систематически

выражаемого недоверия к ним или, наоборот, поддерживая с ними

опасную близость. В действительности источником этих приемов

служит одна и та же причина — нарушение дистанции между прес-

сой и правоохранительными органами, независимо от того, подвер-

гается ли сомнению их беспристрастность или речь идет о взаимной

заинтересованности.

Журналист любой ценой находит казус, разоблачает ггроступок.

В результате развивается "культура недоверия по отношению к

официальным лицам и демократическим институтам

". И разве

J.-J. Courtine, "Les derives de la vie publique, sexe et politique aux Etats-Unis",

Esprit, octobre 1994, p. 64. Ср. Приложение к Canard enchaine, посвященное

правосудию, где по каждой из функций правосудия приводится история, кото-

рая дискредитирует весь институт независимо от ее достоверности. Следует ли

из-за того, что какой-то эксперт из Перигё или Меца не соответствует своей

должности, отказывать в доверии всем экспертам?

может политика — эта совокупность общих верований и убежде-

ний — не быть ослабленной, когда главной опорой СМИ явля-

ется подозрение? Разве можно основывать социальные связи на

недоверии к другому? Правосудие выступает то в роли объекта,

то в роли средства выражения недоверия. Последняя конфигу-

рация представляется для нашей страны более новой. Если прежде

пресса чаще всего замыкалась на разоблачении ненадлежащего

функционирования органов правосудия, то в последние годы мы

видим, как она вступила в альянс с правосудием против полити-

ки. Третья и четвертая власти, правосудие и печать, вступили в

заговор против двух первых, исполнительной и законодатель-

ной, пойдя на соглашение, таящее в себе опасности.

Интерес не к функции, а к человеку

На телевидении публичный спор чаще всего приобретает

форму разговора "между своими". Студия напоминает не

столько трибуну, сколько салон и располагает скорее к дове-

рительной беседе, чем к публичной схватке. Место за кулиса-

ми становится более публичным, чем официальная политичес-

кая сцена, которая, впрочем, открывается нашему взору все

меньше и меньше. Президент все чаще появляется на экранах

в кресле у домашнего камина и реже в президентском кабине-

те. Да и к чему излишний официоз: разве не достаточно офи-

циальных фотографий, представляющих его вне Елисейского

дворца? СМИ делают судей более близкими к людям, предпо-

читая показывать их вне сугубо профессионального контек-

ста, в домашней обстановке, вместе с детьми. Увеличивается

число репортажей, в которых судьи находятся в семейном

кругу. Некоторые судьи отказываются от подобных предло-

жений, другие соглашаются, но телезрители-то видят только

последних. Авторы судебных хроник предпочитают подчерки-

вать личные, а не профессиональные качества судьи

. Как и в

"Слишком специфический председательствующий в суде по делу Бида-

ра" - так называлась статья, появившаяся в газете Liberation 11 июня 1993, где

было сказано: "Объявив наказание для Люсьен Фуркада, председательствую-

щий сделал вежливый кивок в направлении молодой женщины. Фактически

это означает: "Вы выйдете сегодня вечером". Коротко и ласково. В судье заго-

ворил человек и мужчина. Специфический, к счастью для подследственных,

председательствующий из специфического, к несчастью для всех остальных,

суда..."

политической сфере, мы констатируем общую тенденцию к

персонализации институтов. Создается впечатление, что ус-

пех деятельности института больше зависит от человечес-

ких качеств его сотрудников, чем от качества институцио-

нальных процедур.

СМИ интересуется именно человеком, а не магистратом

как таковым. Что касается судей, они охотно предаются игре.

Любая точка зрения, представляющая их исключительно в

качестве функции, воспринимается вроде покушения на сво-

боду информации

. Но в результате способность судей гово-

рить ex officio оказывается ослабленной ложными представ-

лениями, что судья выражает свое частное мнение, хотя от

него требуется выступать с речью от имени закона. Мы поме-

щаем этику рядом со спонтанной, откровенной, аутентичной

речью, полагая, что благоразумие (юридическое) располага-

ется рядом со сдержанностью. Демократия, согласно Токви-

лю, рискует погубить авторитет публичного лица: "Что ка-

сается воздействия, которое может оказывать ум одного

человека на ум другого человека, оно будет неизбежно сильно

ограниченным в тех странах, где граждане, едва добившись

равенства в правах, сразу начинают видеть друг в друге

очень близких людей и, отказываясь замечать в окружаю-

щих неоспоримые признаки знатности или превосходства,

незамедлительно возвращаются к своему собственному рас-

судку как к наиболее видимому и наиболее доступному ис-

точнику истины

". Телевидение, возможности которого, само

собой разумеется, Токвиль не мог себе представить, позво-

ляет гражданам увидеть своих судей "с очень близкой дистан-

ции". Такое печальное и опасное заблуждение относительно про-

зрачности демократических институтов заканчивается своего рода

"Если бы парламент поддержал, например, законодательную инициа-

тиву депутата Пьера Мазо, который предлагал запретить "печатным органам,

радио и телевидению называть имена магистратов при упоминании дел, кото-

рыми они занимаются", с целью избавить судей "от давления СМИ", это быст-

ро бы обернулось, как подчеркнул председатель профсоюза работников па-

рижской прессы Жан Мило, исполняющий обязанности директора "Фигаро",

тем, что в газетах запретили бы публиковать последние новости" (Le Monde от

5 мая 1993).

deTocqueville.Oe

aemocratie enAnwrique, op.

cit., t. II, p. 10 (курсив А. Гарапона).

приватизацией публичного слова.

Прозрачность

процедур

истина

У^

овиях

демокраПШ

Прозрачность судопроизводства' превг^^

в одао m глав

пых

требовании наших демократов.

Жан-

ени

^ ^

прозрачность в этом смысле смешивается «

с ясностью

даже с

чистотой. Она напоминает солнце и свет. Q>

Ha не можег страда1Ъ

от

запретньгх явлений, лжи, тайны, чуда, сек

ретностИ) одаим словом>

от всего искусственного, что скрывает истит^

Q6 должен сншъ

все покровы, отбросить все маски, ибо о

Н и

сшо в

^„ие

истины'

". Позволительны любые удары,

JlffiIIb бы Qiffl зводи

лись во имя прозрачности.

В действительности подобное желани^

сказать

П(ь

казать" происходит из не понимания конц

егщии

^p^^. Про-

зрачность в условиях демократии - это прозрачность людей, но

прозрачность процедур. Она состоит не в

Лхм< чтобы но в

том, чтобы знать только то, что могло быть установлено законным

образом. Для телевидения смысл имеет все

;

np^^

дикого>

щюиз-

вольного отбора фактов, к которому оно прибегает, однако тщателы

но скрывается. Все факты относят к делу. Благодаря образу содер-

жание речи смешивается с актом (формой)

речИ( а то>

говорит

ся, автоматически становится истинным, ^

это зв в прямон

эфире.

Процедура есть не что иное, как забла,

Ъвременное юглашение Q

корректных способах знания, как в рав

Ной мере и незнания> т

. е.

забывания" (амнистии) или игнорирован^ (

признания

ничтожнос-

ти). В этом заключается одно из главных

ЬззшчиР[ м

англосак-

сонской обвинительной и романской игтг<

Визиционной систеМ

ами.

Последняя проистекает из горячего жел^

знать же< в то вреШ1

как первая, напротив, учитьшает только 1т

ринягЬ1е

0ка

атеЛ

ьства.

По этой-то причине во время судебных процессов в странах обычно-

го права присяжные удаляются, чтобы

Не тех дебатов

которые посвящены допустимосшконк^^

сми

как средства репрезентации, представляю^

6олее допустимЫ

ми

более вьфазительными, более сштветств

У1ощими

действительности

более чувствительными к разнообразию

Мнений> одаим словом>

лее демократичными, чем процедурные

р;(Мки судебньгх

^седа.

НИИ.

J.-D. Bredin, "Intimite et transparence", Le Monde

24 novembre 1994.

В таком случае, если мы хотим защититься от ухода в сторону,

достаточно ли просто постепенного внедрения в СМИ все большей

доли состязательности? Нет, это означало бы забыть, что процесс

есть очень сложное и в высшей степени тонкое устройство, заклю-

ченное в рамки однородного пространства — физического и про-

цедурною, позволяющего составлять из единства времени, места и

действия языковое, смысловое и сценическое явления. Это-то един-

ство времени, места и действия пресса разбивает вдребезги. То са-

мое единство, значение которого трудно переоценить: все, судьи или

присяжные, должны владеть одной и той же, и никакой другой,

информацией по конкретному делу'

. Прессу упрекают в том, что

она урезает документы? Действительно, она публикует только об-

щее содержание материалов дела. Но какой-либо документ — даже

в виде обобщения — имеет значение лишь в том случае, если соот-

несен со всем делом. И при том условии, что заинтересованные лица

могли бы представить на суд читателей свою точку зрения. В этом

состоит разница между состязанием и правом на опубликование

опровержения: чего стоит такое право после того, как несправедли-

вость свершилась, чаще всего сопровождаемая несколькими строч-

ками, опровергающими ее? Принцип состязательности имеет силу

только тогда, когда он может опереться на норму. Какой-то доку-

мент был добыт незаконно? Он не будет принят во внимание. По-

добное признание недействительности мыслимо лишь в условиях

однородного и договорного ггространства.

Таким образом, возникает вопрос о договорном аспекте судеб-

ной истины. Здравому смыслу телезрителей теперь непосредственно

предлагается в буквальном смысле слова ничем неприкрытая истина

которая не опосредована, даже языком. Пресса представляет ее как

истину, стоящую выше судебного вердикта, излишне зависимого от

юридических условностей и процедурных хитростей. Журналисты

разоблачают искусственность законов, фиктивность презумпции не-

виновности

. При освещении фактов игнорируются всякие меры

предосторожности. Чаще всего журналисты используют изъявительное

Так, в США некоторые дела, как, например, дело О. Симпсона, на-

столько подробно и назойливо представлялись через СМИ, что имелись все

основания задаться вопросом, найдется ли даже в таком большом городе,

как Лос-Анджелес, хотя бы дюжина граждан, которые никогда не слышали

об этом деле (Le

Monde

от 30 июня

1994).

"Ришар Роман, который, будучи не в силах доказать свою правоту, оста-

ется в глазах общественности одним из предполагаемых убийц...", Nice-Matin,

24 октября 1990.

100

наклонение настоящего времени, не указывая источников информа-

ции, чтобы у читателя сложилось впечатление, будто они сами были

свидетелями описываемых событий

. Любое удаление от места со

бьггий и любое умаление их ужасности отвергаются сходу. Преступ-

ление переживается заною, напрямую, чего нет в судебном разбира-

тельстве, где, напротив, оно восстанавливается опосредованным пу-

тем, на основании показаний очевидцев. Образы усиливают возни-

кающее ощущение непосредственности, при этом логика гфисутствия

преобладает над обычной логикой. СМИ приносят в жертву все: на

телевидении лжесвидетелей якобы нет

. Образы создают навязчи-

вое ощущение прямого участия, а любая запись (непрямая трансля-

ция) a priori воспринимается несколько отстранение как отдаленное

действие.

Так ли верно утверждение, что для того чтобы судить,

надо видеть, и что положение телезрителя более удобно для

вынесения решений чем статус судьи? Никто не сказал лучше

о необходимости абстрагироваться от реальности и никто так

не подчеркивал важность воображения при вынесении реше-

ния, как Ханна Арендт. "В судебном приговоре присутствуют

две умственные операции. Прежде всего — воображение, ког-

да оценке подвергаются предметы, которых уже нет, которые

ускользают от непосредственного чувственного восприятия и,

следовательно, не воздействуют на нас напрямую. И тем не

менее, хотя предмет отрезан от внешних чувств, он становит-

ся объектом анализа для чувств внутренних... Такая операция

воображения приготавливает предмет для "операции рефлек-

сии". А последняя — операция рефлексии — как раз и есть

действие по оценке чего-либо. Такая двойная операция уста-

навливает главное условие всех суждений, условие бесприст-

растности, "бескорыстной сатисфакции". Закрыв глаза, мы

становимся беспристрастными свидетелями — подвергающи-

мися непрямому воздействию — возникающего видения. Сле-

пые поэты. Кроме того: трансформируя то, что внешние чув-

ства, обращенные к предмету, воспринимали для внутренних

чувств, мы сжимаем и конденсируем множественные чувствен-

ные данные, мы находимся в ситуации "видения" духовными

D. Vernier, la

Couverture

meurtre

Celine

Jourdan

dans

quinze

litres

lapresse

nationale

regionale,

не

опубликовано,

p. 9.

" R. Debray, I. Etat seducteur, Paris, Gallimard, 1993, p. 128.

101

глазами, то есть видения всего того, что придает смысл от-

дельным вещам. Преимущество такого зрителя в том, что он

постигает вещь в ее целостности, в то время как любое из

действующих лиц знает только свою роль или — если оно

должно выносить суждение в перспективе действия — только

ту часть действия, которая касается его. Действующее лицо

по определению пристрастно

Телевизионный зритель никогда не может претендовать на

верное суждение, а для беспристрастности суждения, в проти-

воположность тому, что полагает здравый смысл, требуется

"не видеть". Не по этой ли причине правосудие часто пред-

ставляется в виде женщины с завязанными глазами?

НАДО ЛИ ТРАНСЛИРОВАТЬ

СУДЕБНЫЕ ЗАСЕДАНИЯ

Позволять или запрещать вход в залы судебных заседаний

фото- и тележурналистам? Сегодня в общественном мнении

наметился сдвиг при ответе на этот вопрос. Во многих амери-

канских штатах на него уже ответили положительно, и работа

одного из телеканалов — Court TV — целиком посвящена

судебной теме. Среди аргументов в пользу такого шага, поми-

мо ссылки на пресловутую прозрачность, присутствует указа-

ние на тот факт, что телевидение позволит широким слоям

общественности сблизиться со своими же институтами. Если

правосудие доступно для общественности, почему бы ему не

быть открытым и для телевизионных камер? Известный факт

— публика в залах судебных заседаний чаще всего беззубая,

хотя иногда еще можно наблюдать, как к зданию суда подтя-

гиваются группы молодых людей, желающих поддержать од-

ного из своих друзей, который должен предстать перед судом.

Гласность, действительно, одно из условий справедливого су-

дебного процесса, и мы не видим, что могло бы помешать

тому, чтобы она отныне в качестве своего рупора использова-

ла телевидение.

В то же время многие аналитики призывают к осторожно-

сти. Прежде всего: не умаляем ли мы опасность смешивания

жанров, то есть задач судопроизводства, с одной стороны, и

Н. Arendt, Juger, sur lapbilosophiepolitique de Kant, douzieme conference, Paris,

Ed. du Seuil, 1991, p. 105.

102