построены к тому времени,
и предвосхищая апофеоз Рок-
феллер-центра, это фантасти-
ческое видение города башен
было столь же декоративным
и театральным, как и сам
стиль — новый Вавилон, рож-
денный эйфорией, дороговизной
земли и ступенчатыми формами,
определенными нормами вы-
сотного зонирования, установ-
ленными в Нью-Йорке в 1916 г.
НОВАЯ
МОНУМЕНТАЛЬНОСТЬ,
1943
г.
«Новый курс» Рузвельта и
вторая мировая война положили
конец «новой традиции». Однако
под ее влияние попали и такие
архитекторы, как Я. И. П. Ауд
(например, в административном
здании фирмы «Шелл», пост-
роенном в Гааге в 1938 г.).
После войны общее отношение
Запада к монументальности лю-
бого рода было резко враждеб-
ным. Лига Наций была дискре-
дитирована, Великобритания
предоставила Индии независи-
мость, а режимы, которые сдела-
ли «новую традицию» инстру-
ментом национальной политики,
были преданы анафеме. Более
того, преимущества менее дол-
говечных, но более дешевых
и гибких образцов идеологичес-
кой репрезентативности вскоре
стали рассматриваться как куда
более эффективные. Интенсив-
ное использование радио и кино
в пропаганде третьего рейха и
в популярных массовых произ-
ведениях RCA и Голливуда
во время кризиса привело к
328
тому, что после второй миро-
вой войны власти основное вни-
мание стали уделять содержа-
нию и влиянию средств мас-
совой информации, а не строи-
тельным формам. Первые ста-
новились все более патетически-
ми и интенсивными, послед-
ние — все более абстрактными и
лишенными иконографического
содержания. Абсолютно абст-
рактные качества созданных
после 1956 г. новых зданий
Рокфеллер-центра по другую
сторону 6-й авеню, в которых
разместились правления кор-
пораций «Тайм инкорпорейтед»,
«Экссон» и
«Макгроу-Хилл»,
свидетельствуют об этом.
Однако потускнение осов-
ремененной «новой традиции»
после 1939 г. объяснялось не
только идеологическими причи-
нами. Прежде всего высокое ка-
чество ремесленных работ, необ-
ходимое для исполнения таких
замечательных сооружений, как
Крайслер-билдинг Уильяма ван
Алена (Нью-Йорк, 1930), было
в значительной мере утрачено
и распылено во время войны.
Кроме того, энтузиазм, с кото-
рым американский истэблиш-
мент приветствовал Современ-
ное движение, возрастал с каж-
дым годом, начиная с выстав-
ки Хичкока и Джонсона «Сов-
ременная архитектура» (1932)
и вплоть до 1945 г., когда
«новый курс» был в расцвете,
а функциональное направление
в архитектуре стало, в сущ-
ности, господствующим стилем
(ср. работы Лескейза, Нейтра,
братьев Боумен и
др.).
Ирония состоит в том, что
полная победа Современного
движения над «новой тради-
цией» совпала с развитием
стремления к монументальности,
возникшем в сердце самого
движения. Всего пять лет от-
деляют лекции, прочитанные
Гидионом в Гарвардском уни-
верситете в 1938 — 1939 гг.
(они были опубликованы в
1941 г. под названием «Прост-
ранство, время, архитектура»)
от его полемических «Девя-
ти пунктов монументальности»
(1943), написанных в сотруд-
ничестве с Фернаном Леже и
Хосе Луисом Сертом. Наибо-
лее важные статьи этого до-
кумента гласят:
«1.
Монументы
—
это вехи чело-
вечества. Люди сооружали их как сим-
волы своих идеалов, целей и дейст-
вий. Их предназначение — пережить
период своего создания и стать нас-
ледством для будущих поколений. В
этом качестве они представляют собой
связующее звено между прошлым и
будущим.
2. Монументы — выражение выс-
ших культурных потребностей человека.
Они должны удовлетворять внутрен-
ним требованиям народа, переводя
его коллективные усилия в символы.
Наиболее жизненными монументами
являются те, которые выражают чувст-
ва и мысли этой коллективной силы —
народа.
4. На протяжении последних ста
лет монументальность обесценивалась.
Это не означает, что сейчас ощу-
щается нехватка формальных монумен-
тов или архитектурных сооружений,
претендующих на служение этой цели;
но так называемые монументы недав-
них дней стали, за редким исклю-
чением, пустыми оболочками. Они ни-
коим образом не представляют духа
и коллективного чувства сегодняшнего
дня.
6. Новый шаг еще впереди. После-
военные изменения во всей структуре
экономики наций, возможно, приведут
к организации общественной жизни
в городе, которой практически пренеб-
регали до сих пор.
7. Народы ждут таких сооружений,
которые бы не только были функци-
ональны, но и отражали социальную
и общественную жизнь».
В этом документе, подготов-
ленном для VIII Конгресса
CIAM
(1952), сформулирован
остро полемический подход к
проблеме репрезентативности.
Сегодня он кажется столь же
ценным, как и в день напи-
сания. Во-первых, в нем
признан тот факт, что ни
монументальность «новой тра-
диции», ни функционализм Сов-
ременного движения не были в
состоянии представить коллек-
тивные чаяния народа. Далее,
в нем, как никогда раньше,
ясно выражена мысль о том,
что подлинный коллективизм
может реализовать свои цен-
ности лишь на «кантональном»
или «муниципальном» уровне и
что большие централизованные
или авторитарные государства
не способны, по определению,
выразить подлинные надежды
и чаяния
народов
74
.
С
1943
г. проблема репрезен-
тативности — основная пробле-
ма значения в архитектуре —
возникала вновь и вновь. Однако
ее либо старались не замечать,
либо вовсе отрицали, либо избе-
гали ее, уходя от действительно-
сти в спонтанную, а потому по-
пулярную значимость рекламы
и массовых коммуникаций об-
щества потребления. Архитек-
турная практика «молчит» (см.
работу Тафури «Архитектура и
329