Емохонова Л.Г. Мировая художественная культура

Подождите немного. Документ загружается.

228

бенка. Изящная и красочная миниатюра придавала декоративному готическому тек-

сту вид ажурного узора. В результате средневековые рукописи превра щались в на-

стоящие волшебные книжки с картинками.

Эволюция готической иллюстрации характеризуется преодолением традицион-

ной плоскостности изображения и включением в нее реальных мотивов и реали-

стических деталей. Этот важный сдвиг в миниатюре наметился в результате усилий

многих французских мастеров, в том числе знаменитых братьев Лимбургов, авторов

«короля манускриптов» - «Богатейшего часослова герцога Беррийского».

Миниатюры этого часослова называют «лебединой песнью умирающей готики»,

так ярко в них воплотились красочность и изящество куртуазной рыцарской куль-

туры. Оставаясь в рамках традиционного оформления часословов-молитвенников

сценами самых значительных евангельских событий и миниатюрами на, темы две-

надцати месяцев, художники стремились передать объем и пространство и тем са-

мым проявили сугубо ренессансный подход в изображении реального мира. На две-

надцати страницах календаря, предваряющего часослов, помещались изображения

различных видов деятельности, соответствующих тому или иному времени года.

Верх каждого листа украшало Солнце, вступающее в соответствующие месяцу знак

Зодиака. Ниже помещали красочные изображения приличествующих каждому ме-

сяцу занятий. Например, дровосек, рубящий сучья, символизировал февраль; под-

резающие виноградник крестьяне - март; сеятель, разбрасывающий зерно из фар-

тука в свежевспаханную землю, - октябрь и т. д.

Все миниатюры насыщены бытовыми подробностями. Женщина, приподняв-

шая подол юбки, чтобы лучше прогреть озябшие ноги у пылающего очага, стая со-

рок на снегу, овцы в загоне (февраль); маленькие собачки, вылизывающие с таре-

лок остатки пищи (январь); полона с развевающимися концами, надетая на лошадь

для защиты от мух (октябрь). С документальной точностью художники прорисовы-

вают все детали: от головного убора на голове знатной дамы и модно го, прошитого

золотом плаща ее кавалера до устройства плуга, сбруи коня или щетины откармли-

ваемой свиньи. Замыкающие каждую страницу рисунки архи тектурных сооруже-

ний являются уникальным свидетельством эпохи, поскольку с исторической досто-

верностью передают внешний вид Венсенского замка (декабрь),дворца юстиции,

финансов и королевской администрации до 1417 г. на о. Сите(июнь), Лувра, каким

он был при Карле VI (октябрь).

Пристальное внимание к природе и стремление ей подражать обусловили но-

вые, ренессансные приемы в изображении действительности: предметы и челове-

ческие фигуры отбрасывают тени, обширные пространства уходят вдаль, предме-

ты уменьшаются по мере удаления и теряют четкие очертания. Впервые художни ки

стали передавать световоздушную среду и механику движений человеческого тела.

Галантно-чинные жесты развлекающейся знати, профессиональные движе ния жне-

цов и стригалей овец весьма разнообразны и точны, но недостаточное знание ху-

дожником анатомии превращает их в позы, лишенные динамики: жнецы не жнут

серпами, а просто держат их в вытянутой руке, стригали овец лишь при кладывают

ножницы к тушкам, женщины не держат в руках грабли, а прикаса ются к ним. Вме-

сте с тем в грациозных позах знатных юношей и девушек, соби рающих цветы и ка-

жущихся экзотическими растениями, в легких и по-своему элегантных позах кре-

стьян просматривается чисто французская манера, которую принято называть «joie

de vivre» - радость жизни (см. цв. вкл.).

«Богатейший часослов герцога Беррийского» как бы завершил развитие готи-

ческой миниатюры и явился своего рода трамплином для следующих поколений

живописцев, работающих в новой, ренессансной манере.

229

ЛИТЕРАТУРА СРЕДНИХ ВЕКОВ

Героический эпос

На рубеже XI-XII вв. получила признание письменная литература на народ ных

языках. Это - время глубоких изменений в духовной культуре Европы. Впер вые

были сделаны записи средневекового эпоса, героических песен и сказаний. Они

занимали значительное место в культуре феодального средневековья. Были сказа-

ния, воспевающие подвиги героев, важнейшие реальные события, происхо дившие

в стране и повлиявшие на судьбу народа, а также сказания, в основу ко торых легли

народные легенды, близкие к сказкам, к фольклору.

Наиболее ранними произведениями такого рода являются «chansons de gestes»,

что в переводе с французского означает «песни о деяниях» или «песни о подвигах».

Исполнителями этих песен-поэм, а нередко и сочинителями, были жонглеры,

странствующие певцы и музыканты. Во Франции величайшим литературным па-

мятником той эпохи является «Песнь о Роланде».

Поводом для создания эпической поэмы послужили далекие события 778 г., когда Карл

Великий вмешался в междоусобные распри мусульманской Испании. Взяв несколько горо-

дов, Карл осадил Сарагосу, однако через несколько недель из-за осложнений в собст венной

империи вынужден был снять осаду и вернуться за Пиренеи. Баски при поддержке мавров

напали в Ронсевальском ущелье на арьергард Карла и перебили отступающих франков, сре-

ди которых погиб и племянник короля Роланд.

Поздняя средневековая легенда представила Роланда как идеального рыцаря,

патриота и правдолюбца, защитника христиан от сарацин (неверных), главное же

-беспредельно преданным своему долгу, который понимается им как верность коро-

лю Карлу. Содержание поэмы передает в основном реальные события, но в то же

время в «Песне о Роланде» есть и чудесное, например волшебный меч Дюрандаль,

рог Олифант, звук которого был слышен за тридцать миль. В жестокой битве в

уз ком Ронсевальском ущелье Роланд и его друг Оливье совершают с маленьким

отря дом необычные подвиги: пять французов побивают четыре тысячи язычников.

Личность Роланда стала весьма популярной, ему было посвящено не одно пре-

дание. Вероятно, в результате их переработки и появилось в XII в. это вели кое про-

изведение как отражение патриотических настроений французов, вызван ных рас-

ширением и усилением французского королевства в те годы.

«Песнь о Роланде» как бы суммировала собой цикл эпических поэм, посвящен-

ных Карлу Великому и его пэрам. Но были и другие циклы, например воспевающие

доблесть мужественного рыцаря Гильома д'Оранжа, состоящего на службе у слабо-

го и неблагодарного короля Людовика Благочестивого, бездарного сына Карла Ве-

ликого, время правления которого вошло в историю Франции как время усиления

феодальных междоусобиц. В поэмах «Коронование Людовика», «Взятие Оранжа»,

«Подвиги Гильома», «Нимская телега» отражены не столько факты, сколько общие

печальные настроения создателей поэм, хотя Гильом, ставший графом Тулузским

При Карле Великом и наставником его сына, - лицо историческое. В поэмах создан

образ совершенного вассала, бескорыстного в служении родине и сюзерену, Гильом

расстраивает козни феодалов, карает изменников, побеждает врагов Франции, ко-

ронует в Риме Людовика императором, а главное - все свои владения приобрета-

ет только силой собственной руки, а не монаршей милостью. В «Нимской телеге»

рас сказывается о том, как Людовик, награждая своих вассалов, забывает о Гильоме.

Пытаясь задобрить разгневанного вассала, Людовик предлагает ему четверть Фран-

230

ции, но тот отказывается и просит находящиеся под властью сарацин Оранж Ним,

которые он собирается освободить. Неприступный Ним он берет хитростью, пе-

реодевшись торговцем и ввезя на рыночную площадь огромную бочку, в которой

спрятаны воины; ночью они открывают его войску городские ворота. Не сравни-

мые по своему значению с «Песней о Роланде», поэмы о Гильоме тем не менее ин-

тересны и как литературный памятник, и как поэтическое свидетельство времени.

Бретонские (Бретань - область во Франции) и кельтские сказания повеству-

ют о короле бриттов Артуре и рыцарях Круглого стола, а также о поисках святого

Грааля, чаши, в которую, по преданию, была собрана кровь Спасителя при поло-

жении его тела в гроб. Эта чаша, как гласит легенда, обладает чудотворной си-

лой и доставляет блаженство тому, кто удостоится ее видеть. Только рыцарь

непобедимой храбрости и лишенный всяких пороков может проникнуть в непри-

ступный замок, где хранится чаша. Самая знаменитая поэма этого цикла воспева-

ет подвиги рыцаря Парцифаля.

В Германии знаменитая эпопея «Песнь о Нибелунгах» явилась результатом пе-

реработки германских героических песен и сказаний о гибели в V в. бургундско-

го королевства и смерти короля гуннов Аттилы (в эпосе - Этцеля). Причем в немец

ком эпосе исторические события и судьба государства рисуются в виде столкно-

вения отдельных героев, поведение которых определено отношениями вассаль-

ной верности или кровной вражды. Бургундская держава целиком сосредоточена

в лице короля Гунтера и его братьев, а гибель королевства состоит в истребление

его властителей и войска» Точно так же гунны - это прежде всего Этцель. Вме-

сте с тем, несмотря на то что подлинные события истории бургундов искажены в

«Песни о Нибелунгах» до неузнаваемости, поэтическое сознание Средневековья

возводит столкновение индивидов в ранг исторической достоверности.

В самых общих чертах сюжет сводится к тому, что в стране бургундов, или нибелунгов

(от nebel- туман), появляется прославленный герой Зигфрид нидерландский и влюбляется

в сестру бургундского короля Гунтера Кримхильду. Сам король, намеревающийся вступить

в брак с исландской королевой Брюнхильдой, просит Зигфрида о помощи, ибо условием

сватовства является совершение богатырских подвигов. Зигфрид, укрывшись под платом-

невидимкой, помогает Гунтеру выполнить условие Брюнхильды. Спустя годы Гунтер при-

глашает Зигфрида с супругой на блестящий турнир в Вормс, и здесь во время. перепалки

королев - чей муж доблестнее? - раскрывается обман. По приказу оскорблен ной Брюнхиль-

ды и с молчаливого согласия бургундских королей вассал Гунтера преда тельски умерщвля-

ет героя на охоте и скрывает в водах Рейна похищенный у Зигфрида золотой клад, некогда

отвоеванный им у сказочных карликов. Спустя тринадцать лет вдова Зигфрида Кримхильда

выходит замуж за короля гуннов Этцеля (Аттилу) и добивается приезда братьев к ним в го-

сти, с Рейна на Дунай. Сразу же по приезде вспыхивает ссора перерастающая во всеобщую

резню, в которой погибают все, за исключением стенающего от горя Этцеля и готского ко-

роля Дитриха (Теодориха Великого).

В «Песни о Нибелунгах» подробно обрисованы придворный досуг и рыцар-

ские турниры, пиры, сцены охоты, путешествия в дальние страны и другие сто-

роны пышной придворной жизни. Битвы и поединки героев также даны во всех

де талях. Необычайно красочно описаны богатое оружие героев, щедрые подарки

правителей, драгоценное одеяние, сочетающее красные, золотые, белые цвета и

живо напоминающее средневековую книжную миниатюру. Вместе с тем реальные

бытовые картины перемежаются с вымышленными ситуациями (борьба Зигфри-

да с драконом, отвоевание им клада у карликов) или даже гиперболическими не-

сообразностями (переправа огромного войска в одной лодке, успешное отраже ние

двумя героями целого полчища гуннов, схватка сотни тысяч воинов в пиршествен-

ном зале Этцеля и т.д.).

231

Немецкий героический эпос отражал прежде всего идеалы феодального обще-

ства: вассальная верность сюзерену, рыцарское служение даме, великодушное прав-

ление, щедрое вознаграждение за верную службу. Однако основной темой эпопеи

является ее трагический исход, обозначенный уже в первой строфе:

Полны чудес сказанья давно минувших дней

Про громкие деянья былых богатырей.

Про их пиры, забавы, несчастие и горе,

И распри их кровавые услышите вы вскоре.

Блеск и радость непременно сменяются страданием и смертью, а герои постоян-

но оказываются в ситуациях, когда следование кодексу рыцарской чести влечет их

к гибели. Всякая радость завершается горем - этой мыслью пронизана вся эпопея.

Рыцарская куртуазная поэзия

Укрепление королевской власти, рост богатеющих городов, крестовые похо-

ды, открывшие перед изумленным Западом диковинки Ближнего Востока, - все

это в совокупности обусловило глубокую трансформацию феодальной культуры

и возникновение новых форм искусства, которые принято называть куртуазными,

т.е. придворными. В это время впервые в истории человечества культивиру ются

идеалы духовной любви, возникает рыцарская лирическая поэзия и музыка. В Сред-

ние века поэзия стала королевой словесности, даже летописи облекались в стихот-

ворную форму. Первые любовные рыцарские стихи были созданы в Про вансе, на

юге Франции, еще в конце XI в. А в ХII-ХШ вв. уже все города, все феодальные

замки были охвачены новыми веяниями. Пышным цветом расцветает придворная

рыцарская культура, блестящая, изысканная, нарядная.

Оставаясь воином, рыцарь в то же время должен был обладать прекрасными ма-

нерами, быть приобщенным к культуре, поклоняться Прекрасной Даме, являя со-

бой образец придворного этикета, именуемого куртуазией. Именно с культа «дамы

сердца» - Прекрасной Дамы и началась куртуазная поэзия. Рыцари-поэты воспева-

ли ее красоту и благородство, а знатные дамы весьма благосклонно отно сились к

куртуазной поэзии, которая поднимала их на высокий пьедестал.

Конечно, куртуазная любовь была не лишена условности, поскольку полно-

стью подчинялась придворному этикету. Дело в том, что Прекрасная Дама, вос-

певаемая трубадурами в Южной Франции и труверами в Северной Франции,

миннезингерами в Германии и менестрелями в Англии, была, как правило, супру-

гой сюзерена. А влюбленные рыцари оставались почтительными придворными.

Куртуазные песни, льстя самолюбию дамы, одновременно окружали сиянием ис-

ключительности феодальный двор, среди которого она царила.

Куртуазную любовь отличал ряд особенностей. Прежде всего, это была тай-

ная любовь, поэт избегал называть свою даму по имени. Куртуазная любовь -лю-

бовь тонкая, изысканная, в отличие от чувственной, глупой любви. Она должна

была выглядеть трепетным обожанием. Именно в такой призрачной любви нахо-

дили высшую меру радости. Но не следует преувеличивать платонизм куртуазной

любви, в лучших любовных песнях того времени звучит горячее человеческое

чувство.

Поэтических текстов, созданных в ту эпоху, чрезвычайно много, и сегодня,

конечно, уже никто не знает, кто были авторы большего числа их, но среди по-

этов бесцветных появлялись и запоминающиеся фигуры с яркой индивидуально-

стью. Наиболее известными трубадурами были трепетный Бернарт де Вента

232

дорн, пылкий Гираут де Борнейль, суровый Маркабрюн, рассудительный Пeйроль,

мечтательный Джауфре Рюдель.

В Провансе существовало множество форм куртуазной поэзии, но к наиболее

распространенным относились кансона, альба, баллада, пасторела, тенсона, плач

сирвентес.

Кансона («песня») в повествовательной форме излагала любовную тему:

В час, когда разлив потока

Серебром струи блестит,

И цветет шиповник скромный,

И раскаты соловья

Вдаль плывут волной широкой

По безлюдью рощи темной,

Пусть мои звучат напевы!

От тоски по вас, Далекой,

Сердце бедное болит.

Утешения никчемны,

Коль не увлечет меня

В сад, во мрак его глубокий,

Или же в покой укромный

Нежный ваш призыв, - но где вы?!

(Джауфре Рюделъ)

Альба («утренняя заря») посвящалась земной, разделенной любви. В ней расска-

зывалось о том, что после тайного свидания влюбленные расстаются на заре, и о

приближении утренней зари их предупреждает слуга или друг, стоящий на страже:

Молю тебя, всесильный, светлый Бог,

Чтоб друг живым уйти отсюда мог!

Да бодрствует над ним твоя десница!

С зари вечерней здесь свиданье длится,

И близок час рассвета...

Мой милый друг! Я с вечера не спал,

Всю ночь я на коленях простоял;

Творца молил я жаркими словами

О том, чтоб снова свидеться мне с вами.

А близок час рассвета.

(Гираут де Борнейль)

Баллада в то время обозначала плясовую песню:

Все цветет! Вокруг весна!

-Эйя!-

Королева влюблена,

-Эйя!-

И, лишив ревнивца сна,

-Эйя!-

К нам пришла сюда она,

Как сам апрель, сияя.

А ревнивцам даем мы приказ:

Прочь от нас, прочь от нас!

Мы резвый затеяли пляс.

(Безымянные песни)

Пасторела - песня, в которой рассказывалось о встрече рыцаря и пастушки:

Встретил пастушку вчера я,

Здесь, у ограды блуждая.

Бойкая, хоть и простая,

Мне повстречалась девица.

Шубка на ней меховая

И кацавейка цветная,

Чепчик - от ветра прикрыться.

К ней обратился тогда я:

- Милочка! Буря какая

Нынче взметается злая!

- Дон! - отвечала девица,

-Право, здорова всегда я,

Сроду простуды не зная,

-Буря пускай себе злится!

(Маркабрюн)

Плач - песня, в которой поэт тоскует, оплакивает свою долю либо скорбит о

смерти близкого человека:

Нет, не вернусь я, милые друзья,

В наш Вентадорн: она ко мне сурова.

Там ждал любви - и ждал напрасно я,

Мне не дождаться жребия иного!

233

Люблю ее - то вся вина моя,

И вот я изгнан в дальние края.

Лишенный прежних милостей и крова...

(Бернарт де Вентадорн)

Тенсона - стихотворный спор, в котором принимают участие либо два поэта,

либо поэт и Прекрасная Дама, поэт и Любовь:

Я велел с недавних пор

Сердцу моему молчать,

Но Любовь со мною спор

Не замедлила начать:

-Друг Пейроль, решили, знать,

Распрощаться вы со мной,

Да и с песнею былой?

Что ж, бесславный ждет удел

Тех, кто сердцем охладел!

- Ах, Любовь, на ваш укор

Мне не трудно отвечать:

Долго Донны светлый взор

Я готов был воспевать,

Но в награду мог стяжать

Только боль обиды злой,

-Дайте ж наконец покой!

Я роптать на вас не смел,

Но уж песни-то отпел!

(Пейроль)

Сирвентес - песня, в которой поднимаются уже социальные вопросы, главный из

которых: кто больше достоин любви - учтивый простолюдин или бесславный барон?

- Перигон? Порой бесславно

Жизнь ведет свою барон,

Он и труб и неумен,

А иной виллан

бесправный

Щедр, учтив, и добр, и смел,

И в науках преуспел.

Что Донне можете сказать:

Кого из этих двух избрать,

Когда к любви ее влечет?

Виллан - крестьянин

- Мой сеньор! Уже издавна

Был обычай заведен

(И вполне разумен он!):

Если Донна благонравна,

С ровней связывать удел

Тот обычай повелел.

Как мужику любовь отдать?

Ведь это значит потерять

И уваженье и почет...

(Дальфин и Перигон)

Наличие в провансальской поэзии таких форм, как тенсона, сирвентес и плач,

свидетельствует о том, что хотя любовная тема и занимала в ней господствующее

положение, она не являлась единственной. Трубадуры охотно откликались на зло-

бу дня, касались в своих песнях вопросов политических и социальных.

Трубадуры были первыми куртуазными лириками Европы. За ними последо вали

немецкие миннезингеры - «певцы любви». Однако в их поэзии чувственный эле-

мент играл меньшую роль, нежели в поэзии романской, и скорее преобладал мора-

лизаторский оттенок, например:

Те времена прошли давно.

Когда-то, Бог свидетель,

Царили в мире заодно

Любовь и добродетель.

Все в грех теперь погружено.

Любить грешно и жить грешно.

Губительный владетель,

Грех греху радетель... –

и религиозный подтекст:

Святого нашего креста

И ты достоин,

Когда твоя душа чиста,

Отважный воин.

Такое бремя не для тех,

Кто глуповат,

Кто в суете земных утех

Погрязнуть рад.

Ты плащ с крестом надел

Во имя добрых дел.

Напрасен твой обет,

Когда креста на сердце нет.

234

В то же время среди немецких миннезингеров существовала целая плеяда по-

этов, весьма изысканно воспевавших «высокую любовь». Причем их отличитель-

ной чертой была полная отрешенность от окружающего мира. Поэт, переполнен-

ный любовным томлением, как бы бродит в густом тумане любовной меланхолии:

Что мне за дело до рассвета!

Мне безразлично, день или не день.

Не мне сияет солнце это.

Глаза подернула скорбная тень.

Пусть веселятся все, кому не лень.

Теперь мне все едино:

Куда себя ни день,

Кручина да кручина...

Миннезингеры играли в культурной жизни такую важную роль, что один из них

Тангейзер со временем стал даже героем популярной легенды, положенной вели-

ким немецким композитором XIX в. Вагнером в основу своей оперы, которая так

и называется «Тангейзер».

В легенде Тангейзер становится возлюбленным госпожи Венеры и живет вместе с ней

в сказочной «Венериной горе». Папа Урбан проклинает раскаявшегося грешника, заявляя,

что как не может зазеленеть посох в его руке, так не может Тангейзер обрести прощение на

земле. Удрученный Тангейзер возвращается в Венерину гору, а посох папы расцветает, об-

личая недостойное жестокосердие последнего.

Творчество трубадуров, труверов, миннезингеров можно назвать первым вели-

ким расцветом европейской лирики, за которым последовал еще более могучий рас-

цвет, порожденный эпохой Возрождения.

Рыцарский куртуазный роман

В XII в. возник новый литературный жанр - рыцарский роман. Создание ро-

мана предполагает не только вдохновение и особое творческое восприятие мира,

но и обширные знания. Авторами были чаще всего ученые люди, пытавшие-

ся примирить идеалы куртуазности и всеобщего равенства перед Богом с реаль-

ными придворными обычаями и нравами эпохи; идеалы куртуазности являлись

своеобразным протестом против не очень поэтичной повседневности. Эта спе-

цифическая мораль рыцарства была утопична, но именно она была отражена в

романе.

Первые романы появились во Франции, в англо-нормандской культурней сре-

де, как своеобразный сплав кельтских эпических преданий, позднеантичных латин-

ских пересказов Гомера, Вергилия, Овидия, увлекательных рассказов кре стоносцев

о неведомых странах и провансальских куртуазных песен.

Одним из создателей рыцарского романа был Кретьен де Труа (30-90-е гг.

XII в.). Сюжеты его многочисленных произведений прочно вошли в арсенал ев-

ропейской словесности, но наиболее знаменит «Ивейн, или Рыцарь со львом». Сю-

жет и герои романа связывают его с бретонским циклом о короле Артуре, сене-

шале Кее, королеве Геньевре, рыцарях Ивейне, Ланселоте и других. Важной

при метой того мира, в котором живут и действуют герои, является переплетение

реа листических и фантастических элементов. По описанию турниров, многолюд-

ных охот, осад можно составить представление о быте обитателей средневековых

го родов и замков, его праздничности; вместе с тем чудесное встречается в романе

на каждом шагу (вся природа заколдована и населена загадочными существами) и

передается через будничное, обыденное. Мир, созданный фантазией Кретьена де

Труа, - воплощение рыцарственности, и действия героев, живущих в этом мире,

направлены на совершение подвига, «авантюры». При этом не любовь толкает

рыцаря на «авантюру», хотя любовь к даме играет в романе очень большую роль

235

ибо способность к любви - непременное качество настоящего рыцаря, - им движет

страсть к приключениям, в ходе которых он оттачивает воинское мастерство вос-

питывает волю, демонстрирует мужество. В то же время в романе «Ивейн» Кретьен

показал, что сам по себе подвиг бессмыслен, что «авантюры» непременно долж-

ны быть внутренне исполнены смысла, целенаправленны: это защита оклеветан-

ной дамы, спасение родственников друга, избавление от костра девушки. Благород-

ство и самоотречение Ивейна иносказательно подчеркнуто в романе его дружбой со

львом, царем зверей, спасение которого является определяющим в формировании

характера героя. И показательно, что не воинские свершения, а полезные целена-

правленные действия приводят героя к нравственному совершенству, делая его ис-

тинным рыцарем, не только смелым и ловким, но и обладающим душевной широ-

той и благородством.

Еще более сложные приемы раскрытия человеческого характера использова лись

Кретьеном де Труа в «Повести о Граале», где подвиг «повышенной трудно сти» об-

рекает героя на аскетизм. Но это совсем не христианская аскеза ради гря дущего соб-

ственного спасения, глубоко эгоистическая по своим внутренним по буждениям, а

величайшая собранность и целеустремленность. Персиваль покидает свою подругу,

движимый не мистическим религиозным порывом, а сложным ком плексом чувств,

где скорбь о брошенной матери и желание помочь дяде Королю Рыболову занимает

одно из первых мест. Королевство же Грааля помещено в некоторую топографиче-

скую неопределенность, ибо оно везде, где есть подлинная рыцарственность, где в

чести справедливость и доброта, скромность и мужество, и нигде, коль скоро эти

высокие нравственные качества отсутствуют.

Совершенно иная тональность у другого прославленного романа Средневеко вья

- «Тристана и Изольды», в основу которого легли ирландские сказания о не счастной

любви двух молодых прекрасных сердец. В сюжете романа отсутствует рыцарская

«авантюра» и на первый план выдвинут неразрешимый конфликт ме жду индиви-

дуальными побуждениями героев и общепринятыми нормами. Па губная страсть

юноши Тристана и королевы Изольды толкает их на попрание вассального и супру-

жеского долга, на цепь притворств и обманов. Поэтому об щая тональность книги

приобретает трагический оттенок: герои гибнут не под ударами более сильных про-

тивников, они становятся жертвой судьбы, рока. И если в куртуазной лирике тру-

бадуров конфликт между силой большого чувства и его незаконностью намерен-

но снимался, то в рыцарском романе акцент делался на том, что подлинная любовь

неизбежно незаконна, а потому трагична.

И в романе о Тристане и Изольде, и в произведениях Кретьена де Труа не бы-

ло полного слияния с идеологией рыцарства; мировоззрение авторов оказыва лось

шире, демократичней и гуманней узкой сословной идеологии.

Все эти наивные рассказы о зловредных великанах, справедливых королях, му-

дрых отшельниках, великодушных рыцарях, о любви светлой и самоотвержен ной

отразили определенный этап самосознания рыцарства и передали следую щим эпо-

хам высокое представление о человеческом долге, о чести, благородстве, бескоры-

стии, подвижничестве, о сострадании, т.е. о том, что стало называться трудно опре-

делимым, но всем понятным словом «рыцарственность».

Поэзия и проза городского сословия

Помимо рыцарской придворной литературы, витающей в призрачном царстве

куртуазности, в демократической городской среде возникла целая россыпь лите-

ратурных произведений самых разных жанров, написанных народным, просто-

236

речным языком, тяготеющих к реальной повседневной жизни. Наиболее попу-

лярным жанром городской литературы был жанр реалистической стихотворной

новеллы, называемый во Франции фаблио, а в Германии шванк. В них действуют

новые литературные герои - горожане и крестьяне, с их сметливостью и здравым

смыслом. Они не борются ни с великанами, ни с чудовищами - они Борются с жи-

тейскими невзгодами, сохраняя при этом здоровый оптимизм. Все ситуации носят

комический либо авантюрный характер, но никогда не выходят за пределы реали-

стического бытового изображения. Они позволяют заглянуть и в покои богатого

купца, и в лавки торговцев, и в мастерскую ремесленника, и в огород крестьяни-

на, где растет капуста.

Так, например, в фаблио «О Буренке, поповской коровке» крестьянин, прослу-

шавший проповедь о том, что Бог наградит вдвойне за принесенные ему дары,

отводит к попу единственную корову, которая, впрочем, ему не очень-то и нуж-

на, поскольку молока не дает. Святой отец, обрадованный поживой, велит слуге

привязать эту корову к своей, дабы приучить ее к новому пастбищу и хлеву. Но,

корова не только сама возвращается к хозяину, но и приводит к виллану

поповскую:

Виллан глядит, глазам не веря.

-Жена! Смотри-ка! - молвит он.

Обрадован и удивлен,

-Ведь поп наш правду говорил –

Господь вдвойне нас наградил:

С Белянкой к нам пришла Буренка,

То бишь, вторая коровенка!

Чай, тесен будет хлевушек...

Излюбленным сюжетом являлись супружеские измены, женские уловки и вра-

нье, измывательства над недалекими мужьями, дружная взаимная поддержка жен-

щин во всякого рода любовных авантюрах. Таковы фаблио «О рыцаре в алоv пла-

тье», «О куропатках», «О сером в яблоках коне», «О женских косах».

Шванк несколько примитивен и лубочен, его реализм сильно ограничен воз-

можностями средневекового развития, комизм грубоват, но не случайно его

плебейский задор и непринужденность повествовательного тона получили даль-

нейшее развитие в новеллах Возрождения,

Зачем вставать в глухую рань?

Ты лучше попозднее встань.

Со сна забудь надеть камзол

И нагишом садись за стол.

К чему приветствовать родню?

Еще успеется на дню.

Наешься лучше до отвала,

Чтоб за ушами затрещало.

Набей себе плотнее брюхо

Для бодрости и силы духа!

Хороший тон и поведенье

Испортят враз пищеваренье

К чему манеры, тонкий вкус?

Живи себе не дуя в ус!

Подъем городской культуры ХII-ХIII вв. обусловил развитие «животного)

эпоса, в основе которого лежали народные сказки о животных и греко-римская

басенная традиция. Наиболее известным эпическим циклом является французский

«Роман о лисе», где в иносказательной форме изображается жизнь средне вековой

Европы. Основная тема романа - успешная борьба лиса Ренара, оли цетворяющего

находчивость, ловкость и лукавство, с тупым, кровожадным волком.

В многочисленных эпизодах, имеющих место то в королевском дворце, то

монастыре, то в рыцарском замке, лис Ренар, выражающий интересы поднимаю-

щегося третьего сословия, торжествует над крупными хищниками, олицетворяю-

щими феодально-клерикальные круги. Но когда Ренар сам превращается в хищни ка

и посягает на жизнь «меньшой братии» (синиц, кур, зайцев), удача его покида-

ет. Лежащая в основе этого демократического по сути романа народная мудрость

237

осуждает алчность, кровожадность и не-

справедливость, какими бы личинами

они ни прикрывались.

«Роман о лисе» имел огромный успех,

вызвал ряд подражаний (так, в Германии

возник немецкий вариант животного -по-

эма «Рейнеке-лис»), и недаром видный

клирик Бернар Клервоский жаловался на

то, что монахи читают побасенки о Рена-

ре охотнее, чем Библию.

Любопытным явлением и типичным

для средневековой «народной» литера-

туры представляется нравоучительный

«примерпроповедь» ( ехеmрlа), сопровож-

дающийся обычно толкованием - «мо-

ралите», где разъяснялся скрытый под-

текст проповеди. Это был предельно

ко роткий рассказ с минимальным числом

действующих лиц, но он нес колоссаль-

ную смысловую нагрузку. Такие «приме-

ры-проповеди» важны потому, что

имен но они стали непосредственным об-

разцом определенного типа мышления, той

духовной почвой, на которой произра-

стали высшие достижения средневековой культуры. Проповедник излагал в них

достоверные события, правду, какой он ее воспринимал. Так же воспринима-

ла ее и паства, поскольку для людей того времени самые фантастические персо-

нажи и ситуации принимались как неотъемлемая составная их повседневной

жизни.

Событие, рассказанное в «примере», являлось результатом соприкосновения

земного мира, где фигурировали монах, крестьянин, рыцарь, бюргер и тому по-

добные персонажи с потусторонним, представителями которого были Христос,

Богоматерь, святые, умершие, сохраняющие связи с миром живых и заинтересо-

ванные в его делах, бесы и даже сам Сатана.

Широкой популярностью пользовался рассказ о живописце, работавшем над изобра-

жением святой Девы и дьявола. Богоматерь он писал с особым благочестием и старался

изо бразить как можно более прекрасной, дьявола же - по возможности более уродливым.

Од нажды, когда живописец стоял на помосте в церкви, явился черт и потребовал, что-

бы ху дожник прекратил оскорблять его, делая таким безобразным. Получив отказ, дьявол

раз рушил помост. Падение с большой высоты наверняка стоило бы мастеру жизни, но он

успел призвать на помощь святую Деву, и написанное изображение протянуло руку и под-

держивало его до тех пор, пока не пришли на помощь.

В то же время это соприкосновение миров влечет за собой чрезвычайные по

следствия. Событие, упоминаемое «примером», обычно изображает поворотный,

переломный пункт в жизни человека или его кончину.

Непременно в основе фабулы лежало недавнее происшествие, свидетелем ко-

торого был либо сам повествователь, либо лица, к которым можно было обра титься.

Естественно, что в среде необразованных прихожан, живущих в условиях Устной

культуры, ссылка на живого свидетеля представляла особую ценность.

Спасение благочестивого.

Прорись скульптурного декора капители

в соборе Нотр-Дам. Страсбург