Дугин А.Г. Мартин Хайдеггер. Философия другого начала

Подождите немного. Документ загружается.

314 т

Приложение

Восьмую элегию. Рильке пишет: «Вы должны понимать

термин „открытое

, который я старался раскрыть в этой

Элегии, так, как уровень сознания зверя помещает его в

мир без того, чтобы он (подобно нам, людям) в каждое

мгновение ставил бы мир перед самим собой; зверь есть в

мире; мы же находимся перед миром, в силу особой специ-

фики и особого устройства нашего сознания». И Рильке

продолжает: «Под „открытым'

я понимаю не небо, воздух

или пространство, такими, какими они суть для наблюда-

теля и оценщика, т. е. не предметы, „непрозрачные" и за-

крытые. Зверь же или цветок есть все это, не отдавая себе

в этом отчета и имея перед собой и над собой эту неопису-

емо открытую свободу, которая имеет аналог (пусть на

мгновение) в первый миг любви, когда человеческое суще-

ство открывает

другом, в возлюбленном, свою собствен-

ную безграничность, или в экзальтации чувства к Богу».

Растение и животное допущены в открытое. Они суть

в мире. Это «в» означает: непросветленные, привнесенные

в сеть чистого отношения (Bezug). Отношение к открыто-

му — если здесь еще можно говорить об отношении «к» —

здесь неосознанность стремящегося-притягивающегося

соединения в целом сущего. Вместе со взлетом сознания,

сущностью которого для современной метафизики являет-

ся представление (Vorstellen, репрезентация), взлетает

статус и пред-стояние пред-мета (объекта). Чем выше со-

знание, тем более исключенным из мира становится созна-

тельное существо. Поэтому человек на языке этого письма

стоит «перед миром». Его не допускают до открытости.

Человек стоит напротив мира. Он не живет непосредствен-

но в потоке и ветре цельного отношения (Bezug). Место в

письме тем более акцентирует понимание открытости, что

Рильке однозначно отрицает здесь понимание открытости

как открытости неба или пространства. Правильным пони-

манием открытого был бы смысл сущностно начинающего-

ся освещения бытия, вне поэзии Рильке, который остается

пребывать в тени смягченного ницшеанства.

То,

что принадлежит непосредственно открытому, за-

хвачено током притяжения к середине. Поэтому к откры-

тому из всех сущих, которыми рискуют, принадлежит

больше всего то сущее, которое берется в соответствии со

М.

Хайдеггер.

чему поэты?

• 315

своей собственной сущностью, при том что в этом подби-

рании существо не стремится ни к чему, что ему могло бы

противопоставляться. Тот, кто есть таким образом, пребы-

вает в «глухом желании».

Как природа передает существа

риску их

глухого

желания...

Слово «глухой» означает здесь приглушенность: т. е. то,

что не выпадает за пределы потока неограниченной непре-

рывности, что не обеспокоено постоянным сопоставлением

всего со всем, в которое впадает сознательное представле-

ние.

«Глухой» указывает также на глубокий, низкий звук,

который покоится в глубине и служит опорой. Глухое ис-

пользуется здесь не в негативном смысле, не как нечто

«низменное» и «греховное». Рильке осмысляет глухое же-

лание не как нечто низкое и посредственное. Это желание

указывает на принадлежность «великопривычных вещей»

к цельной природе чистого отношения (Bezug). Поэтому-то

в одном из своих поздних стихотворений Рильке говорит:

«Пусть будет для нас великим бытие цветка» (Поздние сти-

хотворения). Как в приведенном отрывке из письма люди и

остальные живые существа мыслятся исходя из их различ-

ного и определяемого степенью осознания отношения к

открытому, так и стихотворение определяет «существ» и

«нас», людей, в разнообразных отношениях к риску:

Так

что и

мы;

еще

больше,

чем растение

или

зверь;

движемся с этим

риском.

Из этого можно было бы заключить, что человек в еще

большей степени, чем растение или зверь, связан с этим

риском, и предоставлен открытости еще более непосред-

ственно, чем все остальные существа. Так и следовало бы

понимать это высказывание, где ударение падало бы на

слово «больше», если

бы

Рильке не выделил курсивом пред-

лог «с». Подчеркивание «с» ставит акцент не столько на

повышении уровня непосредственного со-движения. Для

людей это со-движение с риском представлено особым об-

разом как нечто пред-намеренно пред-поставленное. Риск

то,

чем он рискует, природа, сущее в целом, мир — все это

316 т

Приложение

для человека выставлено наружу, вынесено из глухоты не-

ограниченного отношения (Bezug). Но куда это вынесенное

вынесено и каким образом? Природа вынесена перед людь-

ми через человеческое пред-ставление. Человек вы-ставля-

ет мир как пред-метное

его целостности перед

собой,

себя

перед миром. Человек примеряет мир к самому себе, а при-

роду для себя самого производит'

'. Мы должны осмыслять

это производство природы в широком

многомерном смыс-

ле.

Человек приказывает природе там, где она не удовлет-

воряет

его

представлениям. Человек производит новые вещи

там, где их ему не хватает. Человек удаляет вещи там, где

они ему мешают. Человек скрывает их и перемещает там,

где они отвлекают его от его намерений. Человек выставля-

ет вещи

там,

где он их

оценивает для продажи

потребления.

Человек выставляет их, где демонстрирует свою промыш-

ленность и использует все для своих предприятий. В этих

множественных продуктах производства человека мир оста-

навливается, приводится к неподвижности. Открытое пре-

вращается в пред-мет

тем самым отворачивается от чело-

веческой сущности. Человек противопоставляет себя миру

как пред-мету и выставляет себя тем, кто преднамеренно

навязывает

(29)

все это производство.

Помещение перед собой чего-то означает, что это поме-

щенное как заранее пред-ставленное предопределяет все

виды производства применительно ко всему и составляет

основное свойство того, что называется волей. Понятая

таким образом воля есть производство в смысле преднаме-

ренного самонавязывания опредмечивания (Vergegensta-

endlichung). Растение и зверь не имеют воли, т. к. они, бу-

дучи углубленными в желание, никогда не выставляют

открытое перед собой как пред-мет. Они не могут двигать-

ся «с» риском как с чем-то пред-ставленным. Когда они

помещены

открытое, чистое отношение никогда не стано-

вится пред-метным иным, но всегда остается им самим.

Человек же движется «с» риском, т. к. он в вышеобозначен-

ном смысле есть волевое существо:

Так

что и

мы;

еще

больше,

чем растение или

зверь,

движемся

этим

риском,

волим

этого.

М.

Хайде г ге

р.

чему поэты?

• 317

Здесь названная воля есть самонавязывание, предпо-

сылкой которого является готовое выставление мира уже

как производимого всецелого пред-мета. Эта воля предо-

пределяет сущность человека Нового времени, при том что

сам он не сознает во всей полноте и не может сегодня осо-

знать, из глубин какой воли, как бытия сущего, эта воля

волеизъявляется. Человек Нового времени вы-ставляет

себя в этой воле как тот, кто во всех отношениях, ко всему,

что есть, а также к самому себе, воздвигает себя как навя-

зывающего производителя

направляет это самовоздвиже-

ние на ничем не обусловленное господство. Целое пред-

метного состояния, каким оказывается мир, встраивается

в навязывающее производство, вручается ему, подпадает

под его приказание. Воля имеет в самой себе приказание,

поэтому преднамеренное самонавязывание есть та форма,

в какой состояние производителя и пред-метность мира

схвачены в едином безусловном и полноценном единстве.

В этом единящем схватывании обнаруживает себя прика-

зательный характер

воли.

Вместе

этим

ходе становления

метафизики Нового времени проявляется древняя скрытая

сущность воли как бытия сущего.

Соответственно, человеческая воля навязывает себя

таким образом, чтобы втиснуть все, не обозрев прежде это

все,

в собственную сферу. Для этой воли все становится,

заведомо и не прекращаясь ни на мгновение, материалом

навязываемого производства. Земля и атмосфера превра-

щаются в ресурсы. Человек становится человеческим ма-

териалом, которому предписаны заведомо заданные цели.

Безусловное направление необусловленного навязывания

преднамеренного помещения мира в состояние, подлежа-

щее человеческому приказанию, — это исток, откуда вы-

ходит тайный смысл современной техники. Только

совре-

менную эпоху это начинает проявляться как судьба истины

сущего в целом, ранее же попытки проявить себя встраи-

вались в более широкую сферу культуры и цивилизации.

Современная наука и тотальное государство являются

необходимым следствием сущности техники и вытекающих

из нее последствий. То же самое касается средств и форм

организации мирового общественного мнения и повседнев-

ных представлений людей. Не только живое опредмечено в

318 т

Приложение

обращении и использовании, но идет полным ходом и атака

атомной физики на исток жизни как

таковой.

Сама сущность

жизни может быть объяснена на основании технического

производства. И то, что сегодня со всей серьезностью в

атомной физике некоторые видят предпосылки для обосно-

вания человеческой свободы

основание

для

учения

новых

ценностях, показывает господство технического представ-

ления, сфера влияния которого давно вышла за пределы

частных мнений

взглядов. Сущностное могущество техни-

ки показывает себя даже там, где в смежных сферах люди

пытаются обуздать технику

при

помощи старых ценностных

систем, используя, однако, для этого опять же технические

средства,

традиционные системы оказываются лишь внеш-

ними

формами.

Использование машинерии

создание машин

давно уже не является техникой, но стало связанным с ней

инструментом ориентации ее бытия в предметность ее соб-

ственной вещественности. То, что человек стал субъектом,

а мир

—

объектом, является именно следствием направлен-

ной на саму себя сущности техники, а не наоборот.

Поскольку открытое Рильке познано как бес-предмет-

ность полной природы, в противоположность этому и сим-

метричным образом мир волящего человека должен быть

вынесен как пред-метное. И наоборот, взгляд, брошенный

на священную целостность сущего из явления наступающей

техники, образует знак, указывающий на ту область, отку-

да может прийти изначальное оформляющее преодоление

технического.

Бесформенные формы технического производства за-

крывают открытое чистого отношения (Bezug). Некогда

произраставшие вещи стремительно прячутся. Из-за опред-

мечивания они не способны более показать свою собствен-

ную суть. В письме от 13 ноября 1925 года Рильке пишет:

«Еще для наших дедов „дом", „источник", доверенная им

башня, их собственное пальто, их одежда были чем-то

бесконечно большим, бесконечно более доверительным.

Почти каждая вещь была сосудом, в котором хранилось

человеческое, собиралось человеческое. Сейчас же из

Америки потянулись пустые безразличные вещи, вещи-

видимости (Schein-dinge), муляжи жизни... Дом в амери-

канском понимании, американское яблоко или тамошний

М.

Хайдеггер.

К чему поэты?

• 319

виноград, не имеют ничего общего с домом, плодом или

ягодой, в которые помещались надежды и мысли наших

дедов» (Письма из Мюзо).

Но это «американское» есть как раз концентрированный

возврат Европе собранной волевой сущности Нового вре-

мени, выражающей само «европейское»;

самой же Европе

через завершение метафизики у Ницше были продуманы

заранее, по меньшей мере, некоторые области сущностной

постановки под вопрос мира, в котором бытие начинает

править как воля к воле. Не просто «американское» угро-

жает нам, сегодняшним, но неопознанная сущность техни-

ческого угрожала уже нашим праотцам и их вещам. Сущ-

ностное в размышлении Рильке лежит не в его попытке

спасти вещи праотцов. Мы должны, продумав, осознать,

что именно становится под вопрос вместе с вещностью

вещей. Рильке писал ранее из Дуино 1 марта 1912 года:

«Мир втягивается;

вещи, со своей стороны, делают то же

самое, причем их существование все больше перемещается

в вибрацию денег и там развивает своего рода духовность,

которая уже сейчас превосходит их ощутимую реальность.

В эпоху, которой я занимаюсь (XIV век), деньги еще были

золотом, металлом, изящной вещью, самой конкретной и

понятной из всех» (Письма 1907-1914 гг.).

Еще

десятилетием раньше Рильке опубликовал в «Кни-

ге пилигрима» (1901), второй из «Часослова», следующее

проницательное стихотворение:

Короли мира стары

у них не

будет

наследников.

Сыны умирают в

младенчестве,

оставшиеся дочери дают

Власти слабые

короны.

Чернь дробит

их

на мелкие

монеты,

Хваткий владыка мира

Протягивает

их

огню

машин,

которые

служат,

рокоча,

его

воле,

Но счастье не с

ними.

Металл в

ностальгии.

И бросает

Монеты

и колеса,

Уча

их

короткой

жизни.

320 •

Приложение

И из фабрик и

касс

Они снова возвращаются

жилы

Разверстых

гор,

которые закрываются

следом.

Вместо того, что некогда дарило собой оберегаемый ми-

ропорядок вещей, все быстрее, отчаяннее и совершеннее

распространяется предметность технического господства над

землей. Эта пред-метность не просто выставляет все сущее

как могущее быть произведенным в процессе производства,

но поставляет продукты производства на рынок. Человеч-

ность человека

вещность вещей растворяются

навязчивом

производстве рыночной стоимости рынком, который

не

толь-

ко охватывает в качестве мирового рынка всю землю, но,

будучи волей

воле

сущности бытия, начинает торговаться

и передает все сущее в руки расчета, который является осо-

бенно хватким там, где можно обойтись без цифр.

Стихотворение Рильке осмысляет человека как сущест-

во,

которым рискуют, ввергая его в воление, но так, чтобы

он заранее не познал, что это волимо волей к воле. Так в

процессе воления человек может «идти вместе с риском»,

выставляя всем через свои дела и попущения себя как са-

монавязывающего, преподнося себя самого всему тому, что

он сам делает, навязывая себя всему остальному. Поэтому

человек более рискует, нежели растение или зверь. И тем

самым он пребывает

опасности иначе, чем все остальные.

Среди живых существ (растений

животных) никто не

укрыт более остальных, все предоставлены открытому

им

охраняются. Человек же, как тот, кто волит самого себя,

не просто не укрыт целым сущего, но находится вне всяко-

го

укрытия. Как пред-ставляющий

про-изводящий человек

оказывается перед открытым, которое заперто (Als der

Vor

—

und Her-stellende steht er vor dem verstellten Offenen).

Поэтому он, как и все, что его окружает, подлежит все

возрастающему риску превратиться в чистый материал, в

функцию опредмечивания. Намеренность само-навязыва-

ния расширяет область опасности того, что человек окон-

чательно утратит свое «я»

необусловленном производстве.

Угроза, обращенная к сущности человека, растет из самой

этой сущности. Сущность же покоится

отношении (Bezug)

человека к бытию. Человек в самом сущностном смысле

/У/.

Хайдеггер.

чему поэты?

• 321

находится под угрозой в силу своего самоволения, он по-

стоянно нуждается в укрытии, но его сущность столь же

постоянно его этого укрытия лишает.

Это «бытие без укрытия» (Schutzlossein) отличается от

«не особенно-укрытости» растений

зверей

той же мере,

в какой их «глухое желание» отличается от самоволения

человека. Это различие бесконечно, поскольку от глухого

желания к опредмечиванию в самонавязывании нет ника-

кого перехода. Это не только ставит человека «по ту сторо-

ну укрытия», но навязывание опредмечивания мира унич-

тожает все более и более решительно саму возможность

укрытия. Возводя с помощью техники мир в пред-мет, че-

ловек сознательно и окончательно заколачивает дверь в

открытое, которое

так для него было закрыто. Сознает ли

он это или нет, но самонавязывающий человек является

функционером техники. Он не просто оказывается вне от-

крытого, но через опредмечивание мира он еще и отвора-

чивается от возможности «чистого отношения» (Bezug).

Человек отделяется от чистого отношения (Bezug). Человек

технической эры окончательно расстается

открытым. Это

еще не расставание с... (Abschied von), но отделение про-

тив...

(Abschied gegen).

Техника — это необусловленное направление, заданное

самонавязыванием человека, необусловленного бытия без

укрытия, на почве (Grund) отречения (Abkehr), которое

господствует во всей предметности, от чистого отношения

(Bezug), притягивающего

себе как неслыханной середине

сущего все чистые силы. Техническое производство — это

организация расставания. Слово «расставание» (Abschied)

своем описанном здесь значении

—

другой важный термин

поэзии Рильке.

Не смертоносная машинерия атомной бомбы,

которой

сегодня так много говорят, является самой смертоносной.

Безусловность чистой воли в смысле преднамеренного са-

монавязывания всему — вот что, и уже с давних пор, угро-

жает человеку и самой человеческой сущности смертью.

Человеку в его бытии угрожает волевое убеждение, будто

достаточно мирно извлечь, переработать, накопить и рас-

пределить природные ресурсы, чтобы сделать человеческое

бытие более сносным и в целом счастливым. Но умиротво-

11 Мартин Хайдеггер

322 •

Приложение

ренность такого счастья есть не что иное, как ничем не

ограниченная лихорадка бешенства самонавязывания, об-

ращенного само на себя. Самой сущности человека угрожа-

ет также убежденность, что можно обезопасить риск само-

навязывания производства, если в стороне от этого сохра-

нить ценность других интересов, например религиозных

верований. Будто бы в этом сущностном отношении (Ver-

haltnis), когда человек в техническом волении противопо-

ставляет себя сущему в его целостности, может существо-

вать какое-то смежное пространство, предлагающее нечто

большее, нежели эфемерные пути бегства в самообман —

к чему относится,

частности, обращение к богам Древней

Греции. Также самой сущности человека угрожает убежде-

ние,

что техническое производство способно упорядочить

мир,

тогда как именно это «приведение в порядок» нивели-

рует в униформности производства всякий порядок (ordo),

т. е. всякий ранг, уничтожая заведомо область возможного

возведения

ранг

признание, исходящих из самого бытия.

Не тоталитарный характер воли составляет главную

опасность, но сама воля в форме самонавязывания внутри

мира, допущенного только как воля. Воление, волимое

исходя из этой воли, уже решено

безусловном приказании.

Эта решимость воплощает воление в тотальную организа-

цию.

Но, прежде всего, именно техника сама мешает вся-

кому познанию ее сущности. Потому что по мере того, как

она развертывается, она развивает в области наук форму

познания, которой навсегда закрыта сущностная сфера

технического и тем более возможность переосмыслить ее

сущностное происхождение.

Сущность техники очень медленно появляется на днев-

ной свет.

этот

день

есть ночь

мира,

переправленная

день

техники. Это — самый короткий день. Вместе с ним нам

угрожает бесконечная зима. Теперь человеку отказано не

только

укрытии: нетронутая совокупность сущего

своей

цельности остается в сумерках. Благо (das Heile) скрывает-

ся.

Мир становится неизлечимым (heil-los), безблагодатным.

Тем самым не только священное (das Heilige) как след, ве-

дущий

Божественному (Gottliche), исчезает, но стирается

даже след священного — благо. Пока не остается лишь

несколько смертных, способных увидеть угрозу безблаго-

М. Хайдеггер. К чему поэты?

• 323

датности как безблагодатность. И они поймут в какой-то

момент, какая угроза нависла над человеком. Угроза затра-

гивает саму сущность человека в его отношении (Verhaltnis)

к самому бытию, и это не какая-то относительная и прехо-

дящая опасность. Такая угроза есть угроза по преимуществу.

Для всего сущего она скрыта в бездне. Но чтобы увидеть эту

угрозу и показать ее другим, должны существовать смерт-

ные,

которые достигнут «дна» бездны дальше других.

Но там, где угроза, там также произрастает и

спасающее.

(Гёльдерлин, IV)

Всякое иное спасение, которое не происходит оттуда

же,

где коренится опасность, остается в пределах несчастья

(Unheil). Любые способы спасения через самое благонаме-

ренное приказание на протяжении всей судьбы останутся

для людей эфемерной видимостью. Подлинное спасение

должно прийти оттуда, где вырисовывается поворот, кото-

рый должен затронуть смертных вплоть до их сущности.

Есть°ли смертные, которые достигают первыми бездны

скудости и ее нищеты? Эти самые смертные из смертных

окажутся в опасности более, чем все остальные. Они будут

рисковать еще больше, чем человеческое существо, которое

само-навязывается, хотя оно, в свою очередь, рискует более,

чем растение или животное.

Рильке говорит:

Так что и мы;

еще больше,

чем

растение или зверь;

движемся с этим риском, волим этого.

И он продолжает в том же стихотворении:

... иногда даже

мы рискуем больше (и не из-за интереса),

чем сама жизнь, одним вздохом

больше...

Человек в своей сущности не просто рискует больше,

чем растение или животное. Иногда он рискует даже больше,

«чем сама жизнь». Жизнь означает здесь сущее в своем

бытии, т. е. природу. Человек время от времени рискует

и*