Домников С.Д. Мать-земля и Царь-город. Россия как традиционное общество

Подождите немного. Документ загружается.

оказываются направлены прежде всего на организацию околовластного пространства.

Жестко структурированное и властно-цементированное общество исключает социальную

гибкость: власть на этапе формирования структуры механистична, обладает слабыми

манипулятивными возможностями, ее основание — исключительно сила. Автономный характер

власти в условиях социальной традиционности превращает ее в источник самостоятельной

надтрадиционной силы. В этом качестве она стремится подменить властные процессы, идущие от

земли, собственной властной политикой. Для нее уже недостаточно опираться на властные

структуры традиционных локусов, она начинает создавать собственные. Вырастая из власти

земли, социальная власть стремится оторваться от земли, стать автономной; только в таком

качестве она способна сохранить статус универсальной, «большой» традиции. Ее назначение

сводится к выстраиванию сословных структур, становящихся посредниками между традицией

гражданской власти и властью земли. Там, на вершине сословного здания, власть надеется обрести

чувство полной свободы. Универсальным символом сословного (иерархического) общества

является лестница («лествица», т. е. дерево, или пирамида), где положение каждого социального

слоя определено количеством предоставленных ему центральной властью прав и привилегий,

связанных с определенным размером земельных пожалований. Однако, надземная природа власти

в большом обществе и оторванность ее от интересов широких масс населения, приводит к

игнорированию властью социально-культурной и цивилизационной значимости служилого

сословия (в его различных стратах), и недооценке формируемых в этой среде гражданских

институтов и правового сознания, которые кажутся ей лишь факторами, обременительными для

механики властного функционирования.

С кристаллической жесткостью моноцентрической социальной структуры связана хрупкость и

слабая устойчивость традиционных обществ. Их цивилизационные завоевания, добываемые доро-

гой ценой, чрезвычайно зыбки. Возможность альтернативных форм развития здесь слаба.

Гибкость исторического процесса возможна

386

лишь в случае отсутствия жесткой центрирующей связи между автономными и самодостаточными

традициями-локусами, в результате чего открываются ресурсы внутреннего саморазвития и фор-

мируются новые социальные ниши, делающие общество более гибким, устойчивым и эластичным.

Но именно эти возможности подавляются властью. Общественное развитие в рамках большого

общества всецело определяется властной инициативой. Однотипный характер проявлений власти

как силы исключает широту выбора. С этим связана слабая вариативность направлений развития

традиционных обществ в рамках избранных цивилизационных парадигм и, как следствие,

циклическая повторяемость однотипных властных процессов на разных этапах социального

развития. И на каждом очередном этапе развития власть объективно решает одну и ту же

проблему — проблему выхода из традиции в цивилизацию.

Земля и повинности

Складывание сословной системы землевладения и землепользования в средневековой России

завершилось в течение второй половины XVII столетия. Крестьянская колонизация свободных зе-

мель обеспечила государству овладение обширными пространствами на севере, юго-востоке и

востоке, куда вслед за движением земледельческого населения настойчиво проникала рука

административной власти. Аграрная колонизация была для нее не только средством мирного

хозяйственного освоения инородческих окраин и политической стабилизации пограничных

районов, но, прежде всего, рассматривалась в качестве источника увеличения казенных

поступлений.

К концу XVII в. сложилась и основная форма казенной повинности крестьянского населения,

исходящая из пользования определенным количеством земли, или «сохи», — посошная подать.

Косвенным образом в сознании законодателей она уже начинала связываться с платой за

пользование землей. Правовой статус такого пользования землей, то ли как частной

собственностью крестьян, основанной на праве первой трудовой заимки (распашки и окуль-

туривания) земли, то ли как казенной собственностью, оставался неопределенным.

В то время как

в сознании крестьянства преобладал первый взгляд, что нашло закрепление в обычном крестьян-

ском праве, правительство придерживалось второго взгляда.

В осуществление своих фискальных интересов государство опиралось на традиционную форму

крестьянской организации — деревенскую (сельскую, крестьянскую, поземельную) общину,

которая

387

помимо социально-защитных и хозяйственных функций со временем начала приобретать и

характер разверсточной налоговой единицы. При избытке свободных земель, особенно на

окраинах, занятие и введение в хозяйственный оборот новых участков земли происходило

стихийно по мере возникновения надобности в них населения.

В соответствии с ростом численности сельских жителей и сокращением пространства свободной

земли шел процесс стихийного определения границ территориальных владений общин. В этих ус-

ловиях фискальные функции общины оказывались все более тесно связаны с задачами

внутреннего землеустройства. Несение налогового тягла уже непосредственно увязывалось с

наличием у крестьянской семьи земельного участка в общинном землевладении. Через посредство

утверждаемых властью поземельных отношений в сознании крестьянства постепенно

закреплялось представление о земле как государевой собственности.

В центральном земледельческом районе этот процесс завершился уже к XVII в. Здесь он оказался

своего рода предпосылкой крепостнического закабаления крестьян феодально-помещичьим

землевладением. Очерченные границы территориальных общин при государственных

пожалованиях их земель частным владельцам становились границами феодальных владений и

часто даже не фиксировались в жалованных документах. Косвенные сведения о границах

владельческих земель содержались в погодовых переписных книгах, а также внутривотчинных и

внутрипоместных документах, становившихся основными источниками судебных разбирательств

в земельных тяжбах.

В остальных районах определение границ территориальных владений общин не завершилось и в

начале XIX в. В отдельных регионах на окраинах даже применительно ко второй половине XIX в.

можно говорить об избытке земли, в то время как в центральной России малоземелье становилось

решающим фактором в разорении широких масс крестьянства.

С начала XVIII в. в государственной практике окончательно утверждается взгляд на общинные

земли как на черные или государственные. Это нашло подтверждение в установлении в 1724 г.

особого налогового сбора поземельной оброчной подати, распространявшейся на все категории

независимых крестьян (которые «не за помещиками»),

получивших позже название

государственных крестьян. В дополнение к подушной подати, введенной в правление Петра I, этот

новый сбор исходил из платы за землю как за казенную собственность, находящуюся в

пользовании крестьян, по аналогии с тем доходом, который получал вотчинник с крестьян,

сидящих на его земле.

388

Утверждение подобного взгляда на земли свободных общинников послужило основанием для

широкой практики казенных пожалований земель в частную собственность, развернувшейся в

XVIII столетии.

Собственность и гражданство

Применительно к владельческим имениям XVII и XVIII вв. можно говорить и о некоторых

предпосылках к формированию прав поземельной собственности. С окончательным подавлением

остатков оппозиции удельной знати сложились условия для консолидации землевладельческого

класса. К середине XVII столетия в целом завершилось формирование правового механизма

дворянского сословного землевладения. Именно в этой среде сложилось представление о частном

(наследственном) праве собственности, связанном с государственной службой и гражданской

ответственностью. К этому времени был четко очерчен контингент лиц, относящихся к

дворянскому сословию, а также преодолено законодательное различение поместного и вотчинного

типа владений.

С XVII в. повсеместно велись дворянские книги, содержащие сведения об имущественной

состоятельности землевладельцев (с указанием размеров денежного жалования и поместных

окладов) и определением соответствующих служебных обязанностей. Для этих целей в каждой

местности из среды дворян избирался специальный окладчик, в обязанность которому вменялся

сбор необходимых для этого сведений.

В ходе этих разборов происходило верстание на службу и молодых дворян с 15 лет. Дети

состоятельных дворян верстались «впри-пуск», т. е. должны были отбывать службу с отцовского

имения, а дети неимущих дворян верстались «в отводе» — с назначением им самостоятельного

поместного оклада. С 1678 г. было начато составление новых родословий с внесением в них всех

ныне существующих служилых родов, завершенное к 1785 г. составлением губернских

родословных книг. В 1682 г. сжигаются старые родословия, включавшие многие реально

переставшие к этому времени существовать дворянские фамилии. Тогда же, в 1682 г.,

окончательно ликвидируется местничество, остающееся реальным пережитком удельных времен и

упрямым напоминанием о так и не реализованной в России европейской системе феодального

вассалитета. В период становления абсолютизма государство в своем стремлении к равномерному

распределению власти и правовой унификации внут-рисословных отношений перешло к

замещению принципа верти-

389

кальнои иерархии землевладельческих родов принципом равенства всех перед абсолютной

властью монарха

Дворянство по закону испомещалось на государевой земле, участки которой передавались им в

пользование при условии службы. Становление абсолютизма сопровождалось установлением в

гражданском праве тесной связи владельческих прав на землю со служебными обязанностями.

Государство, таким образом, оставалось верховным собственником земли, переуступая права

владения ею за несение государственной службы.

Все это, естественно, не стимулировало хозяйственной инициативы землевладельцев в управлении

своими владениями, т. е. сопровождалось определенным отчуждением от земельной собствен-

ности, с которым разными способами пытались бороться многие российские правители. Раздавая

земельные пожалования, государство прикрепляло дворян не только к служебным обязанностям,

но и к земле, возлагая на них исправное отбывание сидящими на этой земле крестьянами

государственных повинностей.

Вместе с тем, государство стремилось к последовательному правовому регулированию

имущественных отношений, связанных с земельными владениями. Законными из них считались

такие, пожалование которых было закреплено документально. Однако в предшествующее время

земельные имущества нередко формировались и путем самовольных захватов свободных земель,

как пустующих, так и населенных. Это обстоятельство не могло не претить растущему

государственному правосознанию.

С середины XVII в. с целью более четкого определения наличных дворянских имуществ, а также

для прекращения расширяющихся земельных конфликтов между владельцами впервые ставится

вопрос о необходимости «валовых» работ по землеустройству. Эти работы разворачиваются в 80-х

годах. В писцовых наказах 1680-1684 гг. межевание впервые не связывается с описанием земель в

фискальных целях, а рассматривается как средство упорядочения поземельных отношений и

гражданского устройства. На межевых работников была возложена проверка соответствия

реальных владений жалованным документам, «лишние» и «примерные» земли при этом

изымались в казну. Межевые работы ограничивались генеральным размежеванием общих дач с

предоставлением права владельцам общих дач и чересполосных владений впоследствии просить

об отделении их участков на условиях специального межевания. С воцарением Петра I эти работы

будут свернуты, чтобы возобновиться уже при его потомках.

Гораздо сложней обстояло дело с правами наследования. Вся предшествующая практика

свидетельствовала об ущербности су-

390

ществующего наследственного права, ъ соответствии с которым имения часто делились между

несколькими наследниками, что вело не только к упадку многих дворянских родов в будущем, но

и создавало трудности для властного регулирования имущественных поземельных

правоотношений. Государство не собиралось расставаться с правами верховного собственника

земельных имуществ и отказываться от законодательного закрепления служебного характера

поместного землевладения.

Свое право государство подтверждало посредством периодического применения права земельных

конфискаций. И хотя конфискации поместных земель в XVII в. становились явлением, скорее,

исключительным и, казалось, уходили в прошлое, XVIII столетие реанимировало это надежное в

прошлом орудие правительственной политики. Размах земельных конфискаций пришелся на

эпоху правления Петра I, беспощадно боровшегося со всякими уклонениями дворянства от

службы. В последующие царствования XVIII в. земельные конфискации по-прежнему встречались

в реальной практике, но уже в виде исключений, напоминавших о сохранении формальных прав

государства как верховного собственника земли.

Итак, Россия, колеблясь в политической жизни между образцами европейского (с зачатками

сословного представительства) и азиатского (склонного к деспотизму) типов государственного

устройства, не знала классического феодализма. Прораставшие элементы сословной иерархии

внутри класса земельных собственников периодически сокрушались могущественным

государством, не признававшим никаких иных источников власти и права, кроме него самого. В

насаждаемых властью поземельных и имущественных правоотношениях воспроизводились некие

промежуточные образцы, переходные от азиатского способа производства к феодальным от-

ношениям. Государственная собственность на землю, частично делегируемая классу служилых

людей и опирающаяся на эксплуатацию поземельной крестьянской общины, оторванной от

общественной и государственной жизни режимом натурального производства и податной кабалы,

сопутствовала перерастанию феодальных отношений в условиях роста товарного обмена и

общественного развития в нормы современного гражданского права. Борьба этих

разнонаправленных тенденций представляет собой специфический способ развития аграрной

цивилизации в условиях нарастающей потребности модернизации, которая сопровождается

неизбежным усилением роли государства и принятием мобилизационной стратегии, обрекающей

общество на полное подчинение государственному авторитету.

391

Принятие подобной стратегии предопределяло и волнообразный (циклический) характер

исторического развития России как аграрного общества. Вслед за приливами модернизационной

активности, связанной с необходимостью мобилизации всех социальных и экономических

ресурсов, неизбежно наступали «регрессивные» отливы — периоды адаптации «новаций»,

сопровождавшиеся чередующимися всплесками традиционалистских и антитрадиционалистских

выступлений. Причем именно модернизаци-онные порывы, приводящие уже через короткий срок

к истощению общественного потенциала, сопровождались, как правило, общей дезорганизацией

общества и реанимацией самых архаических форм социально-политической и экономической

жизни: возрождению деспотических форм правления, усилению крепостнических тенденций,

свертыванию рыночных связей и натурализации хозяйства, упадку городов, искоренению целых

ремесел и промыслов, восстановлению общинного уклада, наиболее адекватного фискальным

интересам государства и поставленного на грань выживания крестьянского населения.

Последствиями этих «рывков» практически всегда бывали обнищание широких масс народа,

обремененного чрезмерными податями, голодовки населения и общее сокращение его

численности, бегство на пустующие окраины страны и т. п.

Государство как собственник

Традиционное представление о земле как источнике правоспособности прослеживается и на всем

протяжении Нового времени. Всякий раз, когда государство хотело продемонстрировать верхо-

венство своих интересов перед интересами личности, в качестве аргумента оно обращалось к

земельным конфискациям. Помимо фискального интереса подобные процедуры преследовали

также конкретную дидактическую цель: определенного рода воспитание

общества.

При Петре I (1682-1725) верховное право государства на землю было подтверждено указами 1701

и 1712 гг., в первом из которых отмечалось, что «все служилые люди с земель службу служат, а

даром землями никто не владеет». Особое значение имела и принятая в 1721 г. Табель о рангах,

исчислявшая знатность «по служебной годности» и разделившая дворянское сословие на личное и

потомственное. Правовых ограничений в отношении землевладения той или иной категории

дворян документ не содержал, но само разделение определило подобную перспективу на будущее.

392

Производство в дворянское звание лиц, преданных двору, т. е. формирование новой знати,

сопровождалось широкими земельными пожалованиями. Мобилизация земли в начале XVIII в.

принимает громадные масштабы. По ходу борьбы с оппозицией в рядах старой родовой

аристократии и по мере замещения старой приказной системы коллегиальными учреждениями

разворачивалась деятельность особой Канцелярии конфискаций. В ее функции входило изъятие

земельных имуществ у старой знати, связанной с прежним приказным строем, а также у всех,

уклоняющихся от государственной службы или лично оппозиционных Петру, для последующего

перераспределения между преданными ему служилыми людьми. Представления о правах

собственности, начавшие формироваться в гражданском правосознании XVII века, оказались

жестоко попираемы под натиском нового государственного мышления.

В то же время в правление Петра I была предпринята первая в русской истории попытка

законодательного регулирования наследственного права на владение землей. Речь идет о

знаменитом Указе 1714 г. о единонаследии, которым Петр попытался бороться против практики

дробления дворянских имений. Этот указ, однако, не мог изменить традиционных для России

представлений о наследстве, и даже в петровские времена обходился всеми возможными

средствами. После же смерти императора он и вовсе перестал исполняться, а при воцарении Анны

Ивановны в 1730 г. был отменен с восстановлением прежнего порядка наследования.

В правление Анны (1730-1740) прослеживаются первые шаги по «раскрепощению» дворянского

сословия. Срок воинской службы дворянства ограничивался 25 годами. Для лучшего содержания

дворянских имений («шляхетских домов и деревень») Манифестом 1736 года разрешалось одному

из сыновей или братьев оставаться «при доме» и не служить с обязанностью, однако учиться,

чтобы быть годным к гражданской службе.

Послепетровская Россия медленно воскрешала представления о гражданских правах, связанных не

только с государственной службой, но и с частными имущественными правами. Обеспечению вла-

дельческих прав на землю служило государственное землеустройство, прерванное в петровское

время и возобновленное при Елизавете Петровне (1741-1761). Причем межевая инструкция 1754г.

основывалась непосредственно на писцовом наказе 1684 г., чем демонстрировалось стремление к

восстановлению прерванной традиции. Согласно этой инструкции, все спорные и «излишние»

земли должны были изыматься межевыми работниками, но уже не в казну, а для раздела между

смежными имениями за установленную

393

плату. Размежеванию подлежали как общие, так и чересполосные владения, что должно было

замедлить проведение работ, вызывая бесконечные споры и конфликты, но придавало земельному

межеванию фундаментальный характер. За семь лет работ, однако, межевание не перешагнуло

границ одного Московского уезда.

Уже при Екатерине II (1762-1796) манифестом 5 марта 1765 г. основания межевых работ были

пересмотрены. С целью облегчения процедуры и сокращения конфликтов между владельцами оно

вновь получало статус Генерального межевания. Межевание проводилось теперь «по настоящим

границам... владений». Оно не вторгалось в пределы общих и чересполосных владений. Межевым

работникам предписывалось «только межевать и класть на планы земли каждого владения», они

уже не занимались ревизией владельческих прав, ограничиваясь фиксацией наличных земельных

имуществ. Спорные границы должны были обозначаться на планах, а спорщики для разборов

отсылались в губернские межевые учреждения. Принимая во внимание то, что многие земельные

имущества формировались в свое время путем самочинных захватов земель, документы на

которые отсутствовали и границы которых не могли быть установлены, с целью не возбуждать

конфликты и ускорить процедуру межевания правительство стремилось побудить владельцев к

полюбовным соглашениям относительно спорных границ «примерных» земель. Для этого было

принято решение в случае, если к началу работ межевых учреждений спор по этим землям не

будет завершен, беспощадно вымежевывать их в особые государственные дачи, оставляя

владельцам не более 10% спорных земель.

Земельная собственность как основа гражданской правоспособности

Межевые работы теперь непосредственно связывались с наделением дворянства гражданскими

правами. Законами 1762 г. и особенно 1785 г. «о вольности дворянства» благородное сословие

полностью освобождалось от служилого тягла, личных податей, телесных наказаний и других

ограничений состояния. При констатации исключительных прав дворянства на владение землей и

крепостными оно превращалось в привилегированное сословие. Жалованной грамотой 1785 г.

было определено исключительное право потомственного дворянства на владение населенными

имениями. Личным дворянам запрещалось приобретать недвижимые имения (населенные и

ненаселенные) с сохранением за ними тех земель, которыми они уже владели.

Основание владения землей, прежде обусловленного службой, теперь выводилось из понятия

полной собственности Снимались и те ограничения, которые были введены Петром \

относительно возможности отчуждения имений при эксплуатации ископаемых богатств, лесов,

угодий и т. п. Меры конфискации отныне не могли распространяться на дворянское

землевладение: даже в случае осуждения дворянина его имения переходили законным

наследникам. Жалованной грамотой устанавливалось и различие между благоприобретенными и

родовыми имениями. В отношении первых дворянству было предоставлено неограниченное право

владения. Распоряжение же родовыми имениями строго регулировалось законодательством.

В ходе межевых работ наряду с определением границ частных владений устанавливались границы

остальных населенных пунктов, городов, сел, деревень, а также пустошей «к их собственным

названиям», чем подтверждалась точность и объективность межевания.

Одновременно развернулся процесс наделения, «намежевыва-ния» землей однодворцев,

иностранных поселенцев, горных заводов, ямских слобод, мельниц, церквей и т. п. Тем самьщ

было положено начало процессу образования многочисленных разрядов землевладельцев, в том

числе и тех, кто владел землей прежде без юридических оснований. Генеральное межевание

отвечало потребностям не только сословно-правовой, но и административной политики

государства, стремившегося соответствовать экономическим интересам и гражданским идеалам

общества в новую эпоху.

К концу царствования Екатерины Генеральное Межевание было завершено в 18 губерниях.

Окончание межевых работ пришлось уже на середину следующего, XIX столетия. Определение

точных границ земельных владений имело огромное значение для утверждения в обществе основ

гражданского правосознания. Именно в таком качестве основные положения Генерального

межевания нашли закрепление в 1 части X тома Свода законов РОССИЙСКОЙ империи.

Хотя государство предпочитало не вмешиваться в имущественные отношения землевладельцев,

уже в период царствования Екатерины II правительство стремилось инициировать внедрение

принципа единонаследия в правовое сознание дворянства. Тем не менее, эти новшества не нашли

отклика в дворянской среде. В итоге правительство должно было пойти навстречу требованиям

дворянства об установлении крайне специфического варианта «единонаследия» в виде института

«заповедных имений» или майоратов. До первой четверти XIX столетия практика учреждения с

высочайше-

395

го разрешения майоратов носила все же исключительный характер. Однако в первой половине

XIX века, и особенно в период правления Николая I, стремление владельцев крупнейших дворян-

ских имений к закреплению своих владений, основываясь на майоратном праве, усилилось. В этой

связи правительство вынуждено было пойти на разработку особого «Положения о заповедных на-

следственных владениях», утвержденного 16 июля 1845 г.

Право учреждения майоратов присовокуплялось к привилегиям потомственного дворянства и

главной своей целью ставило сохранение крупнейшего дворянского землевладения (в пределах,

установленных Положением от 10 тыс. до 100 тыс. десятин удобной земли с доходом от 12 тыс. до

200 тыс. руб. в год). Механизм единонаследия предусматривал переход имения после смерти вла-

дельца его старшему сыну или, при неимении сыновей, дочери, а в случае бездетности —

ближайшему старшему родственнику. Однако при этом оно признавалось собственностью не

одного настоящего владельца, а всего рода, для которого оно учреждалось и в таковом качестве

именовалось «заповедным», т. е. не могло ни полностью, ни частично отчуждаться даже при

полном согласии всех живых потомков учредителя майората. Заповедные имения не подлежали

залогу и не могли назначаться в продажу за долги. Возможные недоимки и долги,

накапливающиеся за владельцами майоратов, обращались, по формулировке Положения, «на

доходы заповедного имения; но со смертью его (владельца) всякие сего рода взыскания с сих

доходов прекращаются и наследник его... не обязан за них ответствовать». Долги в этом случае

принимала на себя казна. Таким образом, Положение 16 июля 1845 г. явилось весьма важным

средством для удержания крупнейших земельных владений в руках привилегированного

дворянства.

С изданием Положения 1845 г. случаи учреждения майоратов значительно участились. На 50-е гг.

падает большое число учрежденных крупных майоратов (графов Д.Н. и П. Толстых, О. На-

рышкиной, кн. А. Барятинского и др.). Но и эта мера не могла уничтожить полностью

традиционной системы наследования и уж тем более она не могла стать фактором общественной

рационализации.

В конце XVIII — начале XIX в. право приобретения ненаселенных недвижимых имуществ

постепенно распространялось и на другие сословия. В начале правления Александра I по

предложению Н.С. Мордвинова было законодательно закреплено право лиц всех сословий

покупать ненаселенные земли (Указ 1804 г.). В отношении прав собственности дворянство теперь

сохраняло монополию только на крепостной труд. Расширение гражданских прав российского

_____________________. __,_ ^-f^.fvis yi/bMjC/l//ft.gU

населения все более связывалось с правом собственности на землю. Данная установка вполне

отчетливо определилась уже в царствование Павла I, когда правительство начало

целенаправленную работу по земельному обеспечению широких масс свободного крестьянского

населения.

Крестьянская собственность: объект попечительства или гражданской правоспособности

В правление Павла I (1796-1801) состоялся пересмотр и прежнего отношения к земле как к

объекту податного обложения. Указом от 18 декабря 1897 г. впервые устанавливался

дифференцированный подход к податям («оброчным доходам») для различных местностей «по

свойству земли, изобилию в ней и способам для обитателей к работам и с промыслами их».

Основанием для определения размера подати впервые выдвигались количество и качество земли и

размер доходов. Прежний, чисто поголовный характер обложения переходил в кадастровый. На

место единого для всего населения оклада оброчной подати пришло ее дифференцирование по

четырем разрядам в зависимости от определяемого класса губернии. К высшему классу были

отнесены губернии черноземной полосы и центральной промышленной области, исключая

Московскую и Тверскую, отнесенные ко второму классу. К низшему классу — северные, финско-

новгородские, а также сибирские губернии.

Тем же указом Павла I предписано было «селения казенные снабдить достаточными по

возможности землями». Таким образом, в правление Павла впервые формулировалась

принципиальная для этапа модернизации аграрного общества идея государственного

попечительства над крестьянством и аграрным населением в целом, прежде всего через наделение

крестьян землей в достаточном количестве для отбывания казенных повинностей. Наделение про-

исходило из резерва казенных земель из расчета 8-15 десятин на так называемую ревизскую душу.

В то время как частное право отдельных крупных владельцев развивалось все шире, право

свободных крестьянских общин и отдельных крестьян на свои земли оставалось в неопределенном

состоянии. Это право должно было упорядочиваться только в связи с непосредственным

развитием поземельных отношений в крестьянской среде и включением крестьянского населения

в сферу реальных гражданских и административных правоотношений.

В конце XVIII — начале XIX в. землеустроительные, распорядительные и контрольные функции

правительства в отношении

397

крестьянства были разбросаны по различным ведомствам и учреждениям: приказам, коллегиям,

канцеляриям, экспедициям, казенным палатам и т. п. Наибольшее значение среди них имели в раз-

ное время: «Экспедиция государственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского

домоводства» (1797-1803), «Экспедиция государственного казначея», «Канцелярия осушения

окрестностей Петербурга» (1829) и другие. Какого-либо централизованного органа, ведающего

вопросами сельского хозяйства и связанного с ним землеустройства, не существовало. Не было

также и учреждения, ведающего делами свободного крестьянского населения.

Только с конца 1811 г. управление государственными имуще-ствами (среди которых основными

были земельные имущества) и казенными крестьянами постепенно стало сосредотачиваться в Де-

партаменте государственных имуществ Министерства финансов. Вопросы крестьянского

землевладения здесь практически не рассматривались, и все крестьянское управление носило

скорее эпизодический характер.

Император Николай I (1825-1855), которого в течение всего царствования не оставляла мысль об

освобождении крестьян и об устройстве их быта, решил образовать особое ведомство, в обязан-

ности которого входило бы «попечительство над государственными крестьянами». Этим

ведомством стало Министерство государственных имуществ, учрежденное именным указом

Сената от 26 декабря 1837 г. «для высшего и общего по всему государству ведомства дел,

относящихся к управлению государственными имуществами, к попечительству над

государственными крестьянами всех наименований, свободными хлебопашцами, иностранными

поселенцами и кочующими народами, а также и принадлежащих вообще к усовершенствованию и

распространению сельского хозяйства». Главой нового ведомства был назначен генерал-адъютант,

впоследствии граф П.Д. Киселев. Незадолго до этого он представил императору отчет об

управлении княжествами Молдавии и Валахии, в котором содержалось подробное изложение

вопроса о положении и нуждах крестьянства в этих княжествах и раскрывалось глубокое понима-

ние значения крестьянского вопроса для России в целом. Представления Киселева о крестьянстве

и сельском благосостоянии целиком соответствовало представлению Николая I о нем как

«источнике силы, могущества и процветания государства»

В системе попечительства, разработанной ведомством Министерства государственных имуществ,

вопрос о земле не имел самостоятельного значения и был неравномерно разделен между тремя

департаментами. В то же время, вопрос о земле и связанных с ним правовых и хозяйственных

проблемах, требующих выработки

398

единых оснований, все более и более определенно заявлял о себе в деятельности различных

отделений МГИ. I и II департаменты (в их ведении соответственно находились великороссийские

и западные губернии) Министерства занимались оброчными статьями и управлением свободными

казенными землями, а также ведением дел о земельных тяжбах. III департамент (именуемый

сельскохозяйственным) ведал делами по кадастру, составлением планов расположения казенных

селений, межевыми работами и т. п.

Поэтому в 1859 г. при реорганизации Министерства в I департамент были переданы

попечительство над всеми государственными крестьянами и все земельные дела, в том числе

межевание и кадастр. Управление оброчными статьями и заведывание казенными имениями были

сосредоточены во II департаменте. Вопросы межевания и кадастра сохранялись также в ведении

III департамента, департамента сельского хозяйства. В его ведении находились также

топографическая часть с корпусом топографов (с 1847 г. — межевщиков). В 1861 г.

вышеперечисленные землеустроительные функции III департамента и соответствующий штат

были переданы II департаменту.

Местными органами Министерства по управлению государственными имуществами и

крестьянами являлись палаты (преимущественно губернские) государственных имуществ,

окружные управления (как правило, уездные) и, наконец, волостные и сельские управления.

Палаты государственных имуществ состояли из управляющего палатой и двух советников,

заведующих соответственно хозяйственной и лесной частью (последний назывался часто губер-

нским лесничим). При некоторых палатах существовал третий советник, занимавшийся

иностранными поселенцами. При палатах состоял и штат асессоров, стряпчих-землемеров и

гражданских инженеров. Во главе окружных управлений стояли окружные начальники,

являвшиеся исполнителями распоряжений палаты и попечителями над крестьянами уезда.

Волостные управления осуществляли административный надзор за деятельностью сельских

учреждений, совмещающих административные и хозяйственные функции. В состав низовых

учреждений сельского управления — крестьянских обществ, по словам П.Д. Киселева,

«восстановленных сообразно с исконными древними нашими постановлениями», входили

сельский старшина, сельский староста, сборщик податей, смотритель сельского хлебного

магазина, писарь, десятские. Важнейшими учреждениями крестьянского общественного

управления помимо сельской управы являлись мирские сходы, в деятельности которых важное

значение имели землераспорядительные функции.

399

Крестьянское межевание

Поземельное устройство крестьян было начато работами по межеванию земель. К этому времени,

говорится в официальном издании Министерства земледелия и государственных имуществ (бывш.

МГИ), «о землях, находившихся во владении государственных крестьян, не было точных

сведений, не имелось и планов. В некоторых местах крестьянские земли были вовсе не

обмежеваны, в других обмежеваны одними только окружными межами, нередко со включением в

одну межу нескольких селений и даже имений помещичьих и принадлежавших другим казенным

ведомствам». В процессе съемки земель на планы выяснялась степень действительной нужды

крестьянского населения в земле, а также районы избытка земельных пространств. Полностью

безземельными и не имеющими никакой оседлости крестьянами, нуждающимися в наделении

полноценными земельными участками (включая сюда отставные чины, лишенные согласно

положению о рекрутской повинности по исключении из состава обществ права участвовать в

мирском наделе), было признано 325 тыс. человек.

Поземельное устройство крестьян происходило путем отвода свободных казенных земель

малоземельным общинам в местах их расположения, а за неимением свободных земель — путем

организации крестьянских переселений в слабонаселенные районы. Наделению в первую очередь

подлежали наименее обеспеченные землей селения. Порядок предусматривал сначала

удовлетворение просьб тех селений, в которых приходилось на душу до 2,5 дес. земли, во вторую

очередь — селения, имевшие от 2,5 до 5 дес., и, наконец, — селения, где на душу приходилось

свыше 5 дес. земли. Наделение землей предполагало закрепление землераспоряди-тельных

функций за крестьянской общиной, а также усиление государственного регулирования земельных

отношений. На нарезанные земли устанавливался прочный порядок их владения: одна часть

определялась под выгон для общественного употребления, прочая же земля, предназначенная для

сенных покосов, пашни и усадьбы, разделялась на участки между государственными крестьянами

по приговору сельского схода на основании правил, установленных в Своде учреждений

губернских. «Участок земли, доставшийся по мирскому разделу каждому государственному посе-

лянину, состоя в его пользовании, всегда считается общественной собственностью и не может от

него не переуступлен быть кому бы то ни было по каким-либо актам, ни перейти по наследству».

Законодательство, таким образом, четко фиксировало принцип неотчуждаемости крестьянских

надельных земель, определяя обществен-

400

ный характер земельной собственности крестьян (собственность общины).

В Высочайше одобренных 9 декабря 1846г. Правилах об устройстве семейных участков впервые

законодательным путем устанавливались условия подворного владения землей, а также указы-

вались размеры участкового владения. Для новых селений они определялись 30-60 десятинами,

для выселков — от 15 до 40 дес. Наделение крестьян семейными участками совершалось с их со-

гласия и производилось в тех губерниях, где подати крестьян были переложены с душ на землю и

только при устройстве отдельных селений или при учреждении отдельных выселков вблизи суще-

ствующих. В этих поселениях предполагалось не более 25 дворов. Семейный участок находился в

пользовании одного домохозяина, на которого возлагалась обязанность платить за него

установленную государством подать. Ведение хозяйства и порядок наследования регулировались

правилами, установленными МГИ. Государством устанавливался перечень обязательного

имущества, необходимого для экономической самостоятельности семьи, который фиксировался в

хозяйственной описи семейного или подворного участка. Опись, содержавшая описание участка,

возведенных на нем жилых и хозяйственных строений, а также перечень земледельческих орудий

и количество скота как необходимой принадлежности полного хозяйства становилась основанием

для обеспечения прав наследования семейного участка. Согласно этому перечню, имущество в

полном составе переходило к старшему из законных наследников умершего домохозяина, если сей

последний при жизни своей не назначил законным порядком, кому именно из его детей или бли-

жайших родственников должно по смерти его перейти право пользования семейным участком или

имуществом. Имущество, не внесенное в хозяйственную опись, делилось между наследниками со-

гласно общим законам и местным обычаям.

Пользование семейным имуществом не распространялось на лиц, выбывших из сословия

государственных крестьян. Таким образом, и на подворное владение распространялись

представления о неотчуждаемости крестьянского надельного землевладения. Регулирование

отношений между хозяйствами и лицами, владеющими землей на основаниях подворно-

участкового землепользования, возлагалось на крестьянское общество, имеющее право в случае

платежной несостоятельности домохозяина вмешиваться в дела хозяйства временным

назначением опекунов или передачей права распоряжения имуществом старшему наследнику.

Обладая всеми традиционными функциями в качестве органа крестьянского самоуправле-

401

ния, крестьянское общество в участковом законодательстве было лишено только права

землеустройства.

Таким образом, государство, не обладая достаточным опытом регулирования частного

крестьянского землевладения, очень осторожно относилось к новой форме хозяйственной

организации крестьян, которые так же не имели навыков и более или менее прочной традиции

участкового землепользования. Опасаясь болезненной для крестьян и государства ломки

традиционных поземельных отношений, правительство создало достаточно гибкую форму,

которую можно рассматривать и как переходную к частному крестьянскому землевладению с

твердым механизмом единонаследия.

На практике введение семейных участков ограничилось незначительными масштабами. Первый

опыт был предпринят в 1848 г. в Самарском и Ставропольском уездах Самарской губернии при за-

селении свободных казенных земель. Поступившие в 1843 г. из военного ведомства около 128 тыс.

дес. земли были разделены на 12 по возможности равных участков для населения на каждом по

одному сельскому обществу. Первыми получили землю 92 семьи переселенцев из Пензенской

губернии и год спустя — несколько семейств из Новгородской губернии. Сведений об отводе

семейных подворных участков в других губерниях не имеется.

Крестьянская собственность как объект податного обложения

Параллельно работам по межеванию и землеустройству в тесной связи с ними решался вопрос о

совершенствовании податной системы. Целью его было создание так называемого «народного

кадастра», который должен был учитывать самые разные источники производительности

казенных селений, доходы от земель, промыслов, мирских поземельных оброчных статей, лесов и

т. п. Все это должно было позволить создать более справедливую систему налогообложения

крестьянства.

Податная система, установленная при Павле, оставалась практически без изменений (если не

считать чуть ли не троекратное увеличение самого размера податей в правление Александра I)

вплоть до начала царствования Николая I. К этому времени стала очевидной необходимость

дальнейшего дифференцирования размеров оброчной подати (именуемой так с 1810 г.) в русле той

же тенденции переложения ее с душ на землю и промыслы. Неадекватность существующего

механизма обложения реальным условиям

402

хозяйствования и возможностям крестьянского населения выявлялась фактами многочисленных

недоимок по платежам. За первую четверть века с крестьян было сложено 30 млн. рублей недо-

имок, с 1826 по 1836 г. — еще 17 млн. Но и к 1838 г. в недоимках числилось 64 млн. рублей.

Вопрос о реформе податной системы ставился и в правление Александра. Проект министра

финансов графа Гурьева от 1824 г. предполагал даже проведение общей съемки земель с

подробным описанием характеристик земельных угодий и промыслов.

Этот и другие проекты рассматривались в Особом комитете, учрежденном в 1826 г. под

председательством кн. Кочубея. До начала описания и съемки земель на планы предусматривалось

введение переходного состояния: по каждой губернии устанавливалось несколько разрядов

душевых окладов с распределением волостей по разрядам. В 1832 г. этот проект был утвержден,

однако без утверждения остался табель оброчных окладов по некоторым губерниям, в результате

чего реформа застопорилась, а вскоре та же задача встала уже перед вновь учрежденным

Министерством государственных имуществ.

Целью податной реформы, проводимой МГИ, определялось достижение соответствия казенного

сбора платежным силам населения. В основание кадастровой оценки была положена отдельная

оценка доходов от земель, промыслов, мирских и земельных оброчных статей, лесов и т. д. Сам

механизм определения доходности не был отработан и неоднократно корректировался или

пересматривался кадастровыми и др. инструкциями МГИ (1842, 1843, 1845, 1848, 1851 гг.),

которые пробовали разные способы определения оброчной подати.

К 1856 году кадастровые работы были полностью завершены для 19 губерний, где числилось

около 4 млн. крестьян и 16 млн. дес. казенной земли. Еще в шести губерниях с численностью

около 2 млн. крестьянского населения и около 9 млн. дес. земли были произведены оценочные

действия. В других губерниях, где проживали остальные два с половиной миллиона

государственных крестьян (Архангельская, Олонецкая, Вологодская, Вятская, Пермская,

Оренбургская, Астраханская, Полтавская, Черниговская, Бессарабская и Ставропольская), эти

работы были проведены в последующие годы.

«Результатом кадастровой оценки, — сообщало ведомственное издание МГИ, — явилось более

правильное — но и более сложное... распределение оброчной подати между отдельными

селениями в соответствии с размером и доходностью надела каждого селения»

. Об успешности

проделанной работы свидетельствовал тот факт, что в районах, где были введены новые оклады,

впоследствии зна-

403

чительно сократились податные недоимки при общем повышении налоговых поступлений.

В то же время и новая система оценки не была идеальной. Несовершенство механизмов

кадастровой оценки признавалось в частности Инструкцией 1853 г., установившей значительное

расхождение в отношении соответствия размеров податей величине доходности: в

Екатеринославской, Воронежской, Тверской губерниях она составляла 9,5%, в Новгородской —

14%, в Харьковской — 16%, в Курской - 20%.

В 1854 году последовала очередная реформа механизма кадаст-рово-оценочных работ, которая

означала возвращение к первоначальному проекту 1842 г. В систему прежних критериев оценки

были дополнительно включены показатели урожайности земель, цен на земледельческие

продукты и другие, значительно снизившие оценку доходности земель во многих регионах

(Курская, Орловская, Новгородская, Смоленская губернии и др.). Эти работы были проведены в 15

губерниях, но так и остались без практической реализации.

От попечительской политики к либеральному режиму

С началом царствования Александра II (1855-1881) состоялся полный пересмотр прежней

податной политики. Правительство встало на путь форсированного увеличения налоговых

поступлений. В уже окадастрованных губерниях прежние оклады теперь привязывались к условно

определенным нормам так называемым «коренным наделом». Все земли сверх установленных

норм облагались дополнительным сбором на основании тех же кадастровых оценок. Число