Дэвис Д., Трани Ю. Первая холодная война

Подождите немного. Документ загружается.

визм по всем статьям, Вильсон выступил в качестве поборни-

ка западных ценностей. Доктрина Вильсона носила ярко вы-

раженную антиленинскую направленность

. Но у президента

оказалось немного последователей.

Предостережения Вильсона по поводу того, что западный

капитализм может скатиться к русскому большевизму, оста-

лись незамеченными. Соединенные Штаты пережили двад-

цатые годы, как, впрочем, и эпоху Вильсона, так и не поняв

Россию. У американской стороны не возникало ни малейше-

го желания обратиться к поиску каких-либо общих интересов

до тех пор, пока упакованная в «карантин» большевистская

зараза не утратит силу или не станет вести себя в соответст-

вии с вашингтонскими стандартами. Большевики, со своей

стороны, по-прежнему смотрели на мир сквозь очки доктри-

ны марксизма-ленинизма. Советская Россия была изолиро-

вана с помощью Версальской системы «санитарного

кордона», т. е. создания буферных государств на западной

российской границе. Незначительная торговля с США осу-

ществлялась через такие советские организации, как «Аркос»

и «Амторг», но ее результаты были неудовлетворительными.

Американские путешественники посещали Россию с тем,

чтобы взглянуть на общество будущего и рассказать о нем

американцам

. Соединенные Штаты не желали иметь ника-

ких дел с Россией, невзирая на факт признания к 1924 г. боль-

шевистского правительства их бывшими союзниками, Вели-

кобританией и Францией. Возможность для налаживания

какого-либо американо-советского диалога отсутствовала.

Обе державы, США и Россия, жили в мире, который со-

здал Вильсон, но американцы отказались это признать.

В 1922 г. Россия заключила в Рапалло договор с Германией,

а в 1934 г. СССР вступил в Лигу наций. Соединенные Штаты

в 1928 г. инициировали принятие пакта Келлога — Бриана*

и получили статус наблюдателя в Лиге наций. Подобные дей-

ствия, однако, не способствовали развитию межгосударствен-

ного диалога. Вряд ли можно было построить уважение на

* Подписанный 27 августа 1928 г. в Париже пятнадцатью государствами

пакт об отказе от войны, как орудия национальной политики, к которому при-

соединился СССР.

391

враждебности, порожденной интервенцией в России, и отра-

женной в доктрине Колби — Гувера — Хыоза. В двадцатые

годы политика Вильсона в отношении России нашла свое

продолжение. Это произошло главным образом потому, что

президентов-республиканцев Уоррена Гардинга, Кальвина

Кулиджа и Герберта Гувера воспринимали менее серьезно, чем

Вильсона, когда речь заходила о крупных вопросах междуна-

родной политики. Это объяснялось не только высокой репу-

тацией Вильсона как ученого, но и тем фактом, что во время

Первой мировой войны баланс противоборствовавших сил

поддерживался во многом благодаря Соединенным Штатам,

и Вильсон лично принимал в этом участие, обладая властью

вершить международную политику, которой американская

конституция наделила президента. Вильсон верил в эту власть

больше, чем кто-либо другой из его предшественников.

Даже когда стало понятно, что большевики пришли

к власти надолго, США не стали отказываться от своих убеж-

дений. Вильсон, Лэнсинг и Колби помогли заложить фунда-

мент возобладавших впоследствии доктрины холодной

войны и политики сдерживания. Не существовало военной

конфронтации, вооруженного противостояния, гонки воору-

жений. Однако определенные признаки политики холодной

войны были налицо: подозрительность, взаимное непонима-

ние, неприязнь, страх, идеологическая вражда, дипломатиче-

ская изоляция. Позднее США с легкостью вернутся к этим

постулатам. Обе стороны руководствовались идеологией —

- капитализм против коммунизма. Каждая страна стремилась

переделать мир. Когда мир сопротивлялся, можно было ока-

зать давление. Всем этим идеям высокая и интеллектуальная

репутация Вильсона придала особую респектабельность и,

если угодно, доверие. В ходе недавних переоценок Вильсону

приписана роль основоположника принципов американской

дипломатии в XX веке. По мнению Фрэнка Нинковича, глав-

ные направления американской международной политики,

начиная с 1939 г., были воплощением принципов, заложен-

ных Вильсоном: Атлантическая хартия, Декларация об осво-

божденной Европе, доктрина Трумэна, план Маршалла и так

далее. Тони Смит заявляет, что победа Соединенных Штатов

в холодной войне явилась наглядным подтверждением тези-

392

са Вильсона о необходимости установления нового глобаль-

ного порядка. Уильям Р. Кейлор в своем великолепном очер-

ке соглашается, что «доктрина Трумэна была, в сущности,

декларацией принципов Вильсона»

К моменту прихода к власти президента Франклина Руз-

вельта стало очевидно, что политика изоляции не приносит

ожидаемых результатов. Теперь интеллектуальную респекта-

бельность Вильсона сменили надежды Рузвельта на установ-

ление новых отношений с большевиками. США получили

возможность вести скрытую игру с обменом послами и совет-

никами. Казалось, советская сторона не была готова к пере-

менам. В дипломатическом признании СССР в 1933 г. видели

начало какого-то сдвига. Русские обещали отказаться от под-

рывной деятельности, защитить права всех американцев

в России (именно эта проблема привела к отмене торгового

договора 1832 г.), начать переговоры об уплате царских дол-

гов. Немногие ожидания оправдались, и только упадок аме-

риканской внешней торговли, вызванный депрессией, при-

вел к сближению с СССР. Вероятно, Советы вдобавок рас-

считывали заручиться поддержкой Соединенных Штатов

в сдерживании Японии.

Усиление американского влияния не предотвратило внут-

ренних бед, постигших Советский Союз в тридцатые годы, —

коллективизации и массовых чисток. Трудно было ожидать,

что Соединенные Штаты надлежащим образом будет инфор-

мировать посол Джозеф Дэвис, преемник Уильяма Буллита,

первого американского посла в Советской России. Сменив-

ший Дэвиса Лоренс Стейнхардт разделял жесткую позицию

тех, кто считал, что Советы реагируют только на силу

. В го-

ды, когда американское посольство в СССР возглавил

У. Аверелл Гарриман, Вторая мировая война сблизила две

державы, но после войны политика снова их развела. На про-

тяжении холодной войны страны поддерживали нелегкие от-

ношения, но признание Советского Союза во всяком случае

допускало какие-то попытки изменить линию поведения.

При Вильсоне и его ближайших преемниках речь о призна-

нии не заходила. В 1920-е годы в нем не было потребности,

т. к. тогда никто, включая самих большевиков, не испытывал

уверенности в успехе социалистического эксперимента.

393

На протяжении многих лет сохранялась определенная

преемственность американской политики по отношению

к России. Эта линия прослеживалась, начиная с «карантина»

Вильсона и вплоть до политики сдерживания, предложенной

американским дипломатом Джорджем Ф. Кеннаном и други-

ми, в том числе советником Белого дома Кларком Клиффор-

дом. Наиболее интересным аспектом исследования Кеннана

можно назвать его утверждение о бесполезности внутренней

игры с целью завоевания доверия Советов и установления

дружеских отношений с Россией, за которую выступали Ро-

бине, Джадсон, Буллит и, впоследствии, Рузвельт

. Кеннан

в своем анализе опроверг замечание Рузвельта о возможнос-

ти таким способом одержать победу над советским диктато-

ром Иосифом Сталиным. Целью рекомендаций Кеннана ста-

ло уклонение от установления дружеских отношений или от

признания общности целей двух стран. Добрые намерения

ни к чему не привели. В «Докладе Клиффорда», представлен-

ном в 1946 г. президенту Трумэну, подчеркивалось, что совет-

ская дипломатия нацелена на расширение своей деятельнос-

ти с целью прийти «со временем к мировому господству [лю-

бым путем]... чтобы в интересах Советского Союза, в соот-

ветствии с принципами советской политики, укрепить свою

власть в ущерб другим государствам». В докладе Клиффорда

также говорилось следующее: « Ключ к пониманию текущей

советской международной политики в приверженности со-

ветского руководства марксистской теории, предрекающей

неминуемую гибель капиталистических государств...»

Впол-

не показательно, что Григорий Зиновьев, в присущем ему ри-

торическом тоне, отверг призывы Вильсона, обращенные

к Четвертому Всероссийскому съезду Советов.

Сердцевиной стратегии Вильсона было то, что Кеннан

в 1940-е годы назвал умеренностью и терпением, Лэнсинг —

наблюдением и выжиданием, а Колби — непризнанием. Сто-

ронники Вильсона понимали, что Россией правит меньшин-

ство, которое следует отделять от народа. В этом не было ни-

какого идеализма. Элита, по словам Кеннана, не выражает

мнение народа. Вильсон понял бесполезность интервенции

в России, как это уже однажды произошло с Мексикой. Кен-

нан пришел к такому же заключению. Политика сдержива-

394

ния не должна была приобрести военные очертания, разве

что в самом крайнем случае. Кеннан подчеркивал, что речь

шла о «политическом сдерживании политической угрозы».

Дипломатии следовало сделать акцент на «долгосрочном,

терпеливом, но твердом и бдительном сдерживании»

. Нота

Колби признавала опасность развертывания подрывной дея-

тельности против Советской России. Кеннан постоянно

привлекал внимание к действиям Коминтерна. Он придер-

живался убеждения о том, что США, обладавшие силой и яс-

но демонстрировавшие готовность ею воспользоваться, ред-

ко будут испытывать необходимость ее применять

Эта точка зрения анализируется в известной программной

статье Кеннана «Истоки поведения Советов» в июльском но-

мере «Форин Эфферс» за 1947 г. Он назвал марксистскую

идеологию «туманной и непрактичной», а марксистов «меч-

тателями»

. Эти эпитеты были вполне созвучны замечанию

Вильсона о большевиках как о «пустых фантазерах» и намеку

Лэнсинга на то, что американцы имеют дело с «опасными

идеалистами». Лэнсинг и Вильсон критиковали тех, кого

Кеннан называл марксистскими идеологами, считавшими,

будто только они знают, что лучше, и с легкостью прибегав-

шими к двуличной политике в погоне за своими идеалами.

На подобную тактику большевиков обратил внимание Виль-

сон в журнале «Этлэнтик Мансли», а Кеннан применил к ней

термин «агрессивная непримиримость». Вильсон не нуждал-

ся в напоминаниях о «политике скрытности», как называл ее

Кеннан. Кеннан утверждал, что всегда найдутся американ-

цы, которым покажется, будто Советы меняются, но при

этом предупреждал, что подобные свойства присущи самой

натуре чудовища. Кеннан пришел почти к такому же, что

и Вильсон, заключению, хотя теперь оно относилось к еще

более могущественному врагу. Вильсон признал правильной

политику изоляции Советов и защиты соседствовавших с ни-

ми стран путем установления «карантина», даже если это оз-

начало активность политики союзников в Польше с целью не

допустить победы Красной армии в 1920 г. Именно тогда ге-

нерал Максим Вейган оказал поддержку маршалу Пилсуд-

скому. Кеннан предложил программу «твердого и бдительно-

го сдерживания»

. Он призывал к сдерживанию путем «уме-

395

лого и неусыпного противодействия в различных, постоянно

меняющихся географических и политических точках в зави-

симости от поворотов и маневров советской политики»

. Ес-

ли это произойдет, Советская власть осознает, что «взращи-

вает в себе зерна собственной гибели, а... время всхода этих

зерен заметно приблизится»

Вскоре после появления статьи Кеннана известный поли-

толог и журналист Уолтер Липман опубликовал в «Нью-Йорк

Геральд Трибюн» ряд статей, объединенных впоследствии

в книгу «Холодная война: очерк международной политики

США». Он выразил несогласие с политикой сдерживания

Кеннана и косвенно с доктриной «карантина» Вильсона.

Взамен автор предложил совершенно иной вариант изоля-

ции Советской России, который англичане стали именовать

«кольцевым ограждением», будь то «санитарный кордон»,

«карантин» или сдерживание. Липман также ввел в широкое

обращение термин «холодная война».

С точки зрения Липмана, идея сдерживания, которая бы-

ла положена в основу доктрины Трумэна, провозглашенной

президентом в речи американскому Конгрессу 12 марта

1947 г., предполагала размещение сил по периметру границ

СССР вместо их сосредоточения в Атлантическом сообще-

стве, включая Средиземноморье. Целью этой политики

должно было стать заключение договоров с Германий и Ав-

стрией, которые бы предусматривали вывод армий СССР

и его союзников, даже если при этом потребовалось бы пре-

доставить уступки Советскому Союзу, заплатить выкуп Рос-

сии в виде репараций, концессий и торговых соглашений.

Красная армия победила Германию; вывод ее войск мог ос-

вободить Германию. Вывод помог бы также восстановить

баланс сил на международной арене. В этом Липман усмат-

ривал преемственность царской и советской дипломатии.

Вывод Красной армии оказался бы для американской дип-

ломатии «кислотной пробой», как выразился Липман, поза-

имствовав этот термин у Вильсона. «Нашей целью, — писал

он, — не является организация идеологического крестового

похода. Ею является не превращение восточноевропейских

крестьян в джефферсоновских демократов... а военное уре-

гулирование и восстановление независимости европейских

396

государств путем вывода всех иноземных армий, включая

нашу собственную».

Лэнсинг и Вильсон относились к большевикам с осто-

рожностью. Они понимали отличие большевистских целей

от царских — разница заключалась в марксистской идеоло-

гии. Фанатизм превратил Ленина и его коллег в несговорчи-

вых оппортунистов, наградил, по словам Кеннана, «агрес-

сивной непримиримостью». Липман ошибался. Проанали-

зировав доктрину марксизма-ленинизма, Кеннан пришел

к выводу о том, что, по убеждению Ленина, «победоносный

пролетариат... поднимется против всего капиталистического

мира», а капиталистические страны при помощи давления

угрожают социалистическому отечеству. Советы таким обра-

зом, по утверждению Кеннана, распространяли «полумиф

о непримиримой иностранной враждебности», впоследст-

вии получивший известность в качестве доктрины двух лаге-

рей. Вследствие «врожденного антагонизма между капита-

лизмом и социализмом» Кремль обратился к политике сек-

ретности, двуличия, подозрительности и недружелюбия

Кеннан указывал на отсталость России и на ошибки совет-

ской доктрины, порожденные диктатором. Решающим в ис-

следовании Кеннана стал анализ разложения сталинской

системы

. Липман подверг критике позицию Кеннана, но,

как показала история, именно эти рассуждения оказались

самыми точными.

В этом конкретном случае Кеннана можно по праву счи-

тать последователем идей Вильсона. Они оба были уверены

в будущем крахе большевистской системы. При этом Виль-

сон считал, что это произойдет достаточно быстро. По мне-

нию приверженцев Вильсона, Америка способна была уско-

рить крушение советской системы. Необходимо отметить,

что Кеннан, в отличие от своих преемников в государствен-

ном департаменте, в частности, Дина Ачесона, впоследствии

отошел от наиболее одиозных проявлений политики сдер-

живания. «Дипломат, так много сделавший в 1946 г. для

убеждения официального Вашингтона в необходимости

сдерживания Советов — угрозой применения силы, а также

при помощи политического и экономического давления, —

к 1948 г. почувствовал, что породил чудовище»

397

Президент эпохи Первой мировой войны не пожелал

пойти до конца во имя избавления мира от коммунизма. Од-

нако Вильсону вполне хватило антибольшевистского прагма-

тизма, чтобы оказывать некоторую финансовую поддержку

врагам Ленина, вести разведывательную деятельность и ре-

шиться на ограниченную интервенцию. Он был вовлечен

в некоторые заговоры против страны Советов, которые один

историк окрестил «тайной войной»'

. Англичане и французы

подталкивали его к интервенции. Вильсон не доверял

Японии и хотел помочь чехам. Он не отступал от стратегии

ограниченного вмешательства. Вильсона часто дезинформи-

ровали, под влиянием англичан он слишком много стремил-

ся охватить своим вниманием. Иногда он бывал не вполне

искренним, чрезмерно властным, возможно, даже скрыт-

ным. В конце концов вероломство большевиков убедило его

в целесообразности политики «карантина» в отношении Со-

ветской России. При этом Вильсон надеялся на то, что дру-

гие страны присоединятся к этой мере.

Лэнсинг и его коллеги из государственного департамента

в целом приняли позицию президента. Однако они предпо-

читали не иметь дела с большевиками. Они отвергли предло-

жения Джадсона, Робинса и Буллита. За свое ненадежное со-

трудничество большевики слишком многого требовали.

С точки зрения Вильсона, признание, торговля, присутствие

в России и дипломатические соглашения принесли только

кровопролитие на Западе, укрепление Советской России

и уязвимость США перед непрекращавшимся вероломством

большевиков. Вильсон в конце концов с болью пришел к то-

му же заключению, которое сделал Кеннан спустя тридцать

лет. Для того чтобы в полной мере осознать это, президенту

понадобилось извлечь урок из интервенции на севере России

и в Сибири, а также из итогов и Парижской мирной конфе-

ренции. В этом вопросе Вильсон был «реалистом»

. К мо-

менту назначения государственным секретарем Бейнбриджа

Колби было очевидно, что ни одна из предложенных сделок,

ни военные авантюры, на которых настаивали Великобрита-

ния, Фош и Клемансо, не принесут должного результата. Но-

та Колби по существу определила характер американской по-

литики вплоть до 1933 г. Таким образом, наступил четырнад-

398

цатилетний провал в двухсторонних отношениях, во время

которого Рузвельт пытался вести «внутреннюю игру» на ос-

нове рекомендаций Джадсона, Робинса и Буллита. Он проиг-

рал. Кеннан предпринял пересмотр политики в отношении

СССР, проводившейся Ф. Рузвельтом в военное время.

Все это означает, что уже в 1920 г. Вильсон был близок

к выводу, который Кеннан сделал после окончания Второй

мировой войны. Тезис Вильсона о политике «карантина»

в отношении большевизма послужил лейтмотивом ноты

Колби. Наряду с принципом коллективной безопасности

и мерами по противодействию революции, Соединенные

Штаты должны быть сильными, гибкими, терпеливыми. Ес-

ли Советскую Россию удается сдержать, то вся ее политичес-

кая система рухнет под грузом ее собственных проблем

и противоречий. Политика Кеннана была исключительно

рассчитана на воздействие извне. Она строилась на тактике

выжидания, использования контрсилы. Никаких сладких

слов, никаких обещаний.

Политика «информированного сдерживания» Вильсона

несомненно обладала интеллектуальным зарядом. Поэтому

она нашла логическое продолжение в политике президента

Гарри Трумэна и государственного секретаря Джорджа

К. Маршалла, за много лет до того, как президент Рональд

Рейган сформулировал свою концепцию «империи зла».

Можно провести относительно прямую линию от Вильсона

с его единомышленниками до Кеннана и Рейгана. Первыми

бойцами холодной войны стали Вильсон и его сподвижники.

Своими истоками первая холодная война восходит к прези-

дентству Вудро Вильсона

Общая характеристика этого периода дана в: Eugene P. Trani and

David L. Wilson. The Presidency of Warren G. Harding, 1 — 2,5 — 28,53 —

54, 116 — 136, 177; подробности о торговле см. в: Joan Hoff Wilson,

Ideology and Economics: U. S. Relations with the Soviet Union, 1918— 1933.

О Черчилле см.: W. Churchill. The World Crisis, 3:234. См. статью о вы-

соком нравственном и интеллектуальном авторитете Вильсона:

Robert W. Tucker. «An Inner Circle of One: Woodrow Wilson and His

399

Advisors». 27 мая 1919 г. Вильсон и Совет Четырех пообещали Колча-

ку предоставить военное снаряжение, денежную и продовольствен-

ную помощь на следующих условиях: возобновление работы Учре-

дительного собрания, разогнанного в январе 1918 г.; проведение сво-

бодных выборов в органы местного самоуправления; обеспечение

независимости Финляндии и Польши; признание автономных тер-

риториальных образований на Кавказе и в Прикаспии; созыв мир-

ной конференции по вопросу о будущем статусе Бессарабии; вступ-

ление в Лигу наций; выплата национального долга России. В ответ-

ном послании, направленном лидерам Большой четверки, Колчак

принял все вышеперечисленные условия за исключением одного —

возобновления работы Учредительного собрания. Вместо этого он

призвал к созыву нового Учредительного собрания. См.: Заметки

Хэнки на совещании Совета четырех 26 мая 1919 г. и Депеша адми-

ралу А. Колчаку от 27 мая 1919 г., PWW, 59: 543 — 546. А. Колчак

Ж. Клемансо, 4 июня 1919 г., PWW, 60: 141 - 144.

Вудро Вильсон, черновик эссе, PWW, 68: 323, опубликованное

эссе см. в: PWW, 68: 393 - 395.

August Heckscher. Wilson, 667.

См.: Peter Filene. Americans and the Soviet Experiment, 1917 —

1933.

Цит. no: William R. Keylor. «Post-mortems on the American

Century», см. также: Frank Ninkovich. The Wilsonian Century

U. S. Foreign Policy since 1900, и Tony Smith. America's Mission: The

United States and the Worldwide Struggle for Democracy in the Twentieth

Century.

Paul Johnson. Modem Times: The World from the Twenties to the

Nineties, 432.

Негативное отношение Дж. Кеннана к «внутренней игре» пре-

красно отражено в главе 11 его «Мемуаров», названной «Длинная

телеграмма», Jeorge Kennan. Memoirs, 1925 — 1950, особенно

с. 283 — 284, 287 — 288, 290 — 297. Современный комментарий см.

в: Paul Johnson. Modern Times, ch. 13, «Peace by Terror», 432 — 434.

Jeorge Kennan. Memoirs, 560 — 565. См. также: Clark Clifford,

«American Relations with the Soviet Union. A Report to the President by

the Special Counsel to the President», 24 сентября 1946 г., Truman

Papers, Naval Aide file. Harry S. Truman Library, Independence,

Missouri, IV, 1, 9. Очерк о «Докладе Клиффорда» см. в: Carol Ann

Briley. «George Elsey's White House Career, 1942 — 1953».

400