Дэвис Д., Трани Ю. Первая холодная война

Подождите немного. Документ загружается.

с США станет заслоном на пути большевиков, которые «так

же жестоки и безжалостны, как агенты самого царя», распро-

страняют «ночь, хаос и беспорядок», а потому должны пасть.

Окончательный переход к первой «холодной войне»,

по мнению авторов книги, был оформлен уже тогда, когда

Вильсон из-за болезни (с октября 1919 г.) отошел от активных

государственных дел. Лэнсинг к этому времени убедился, что

большевиков силой не свергнуть, они могут сдать свои пози-

ции только постепенно и с появлением новых вождей, с ко-

торыми можно будет иметь дело. По иронии судьбы, иметь

дело пришлось уже со Сталиным, который вовсе не собирал-

ся сдавать никаких позиций.

С конца 1919 г. США начали эвакуировать свои части из

Приморья. В феврале следующего года Колчак был расстрелян

иркутским ревкомом, а 72 тысячи чехословаков потянулись из

Владивостока на родину. Москве оставалось справиться

с японцами, войсками Пилсудского, недовольного установле-

нием восточной границы Польши по «линии Керзона» и по

этому поводу захватившего Киев, и остатками белой гвардии

под знаменами Врангеля.

Документом, оформившим первую «холодную войну», авто-

ры называют ноту, которая 9 августа 1920 г. вышла из-под пера

Бейнбриджа Колби, сменившего Лэнсинга в кресле госсекрета-

ря. Соединенные Штаты заявили о себе как о гаранте террито-

риальной целостности и независимости Польши, официально

заняли позицию непризнания советской власти и возложили на

себя миссию противодействия распространению мировой рево-

люции. При этом американское правительство готово было за-

крывать глаза на торговлю с Россией частных компаний.

Такая политика продолжалась и пришедшими на смену

Вильсону республиканскими администрациями, которые

мало понимали Россию, но стояли на еще более жестких ан-

тикоммунистических позициях, давая Сталину массу пово-

дов поговорить о враждебном империалистическом окруже-

нии, для противодействия которому необходимо закручивать

гайки внутри страны. Верхнюю хронологическую границу

первой холодной войны Дэвис и Трани определяют 1933-м

годом, когда Франклин Рузвельт — последний из западных

лидеров — пошел на дипломатическое признание СССР.

Авторы книги довольно критически относятся к политике

Вильсона в отношении России, считая, что президент упустил

шанс направить ее по демократическому руслу из-за непра-

вильных советов кабинета, посольства и собственной нереши-

тельности. Вряд ли он заслуживает этой критики. Во-первых,

политика Вильсона не была и не могла быть самостоятельной

и продуманной. У Америки еще не было опыта взаимодействия

с Россией, да еще в условиях, когда мир столкнулся с новым яв-

лением — коммунизмом. Президент США во многом следовал

за английскими и французскими союзниками и нередко дейст-

вовал под их давлением, чтобы отстали. Во-вторых, я не уверен,

что шанс демократизировать Россию тогда вообще существо-

вал, учитывая инерцию российской политической традиции,

конкретное положение и расклад политических сил в стране

в 1917 г. Тем более, что сами Дэвис и Трани выводят формулу,

которая заслуживает того, чтобы войти в анналы политической

мысли: «Пожалуй, ситуация, когда одна страна спасает другую

страну от ее собственной судьбы, находится за гранью возмож-

ного, особенно если эта судьба предначертана». Вильсон попы-

тался опровергнуть эту формулу — не получилось...

Василий Осипович Ключевский отмечал удивительную

повторяемость российской истории. Но очевидно, что повто-

ряемость, а точнее — стереотипность характерна не только

для нашей, но и всей мировой истории. Однажды выработан-

ные клише и модели воспроизводятся раз за разом в схожих

условиях. Стереотипы, возникшие после Первой мировой

войны, легко возродились после Второй и доминировали до

последнего десятилетия двадцатого века.

Человечеству свойственно слегка умнеть. И сейчас есть

надежда, что в будущем Россия и США уже не дойдут до та-

кого уровня вражды и взаимного непонимания, которые воз-

никли в годы первой холодной войны.

Впрочем, хватит предисловий.

Читайте очень профессионально и хорошо написанную

Историю.

Вячеслав Никонов,

Президент Фонда «Политика»,

доктор исторических наук.

ПАМЯТИ

РИЧАРДА Д. МАККИНЗИ,

скончавшегося

в 1993 г.

Авторы выражают благодарность за внимательное про-

чтение рукописи и многочисленные полезные предложения

своих коллег Илейн Джонс, Сьюзен Э. Кеннеди, Мелвина

И. Юрофски и Джорджа Э. Монро из Университета

Содружества Вирджинии, а также Джона Милтона

Купера-младшего и Уэйна Э. Виганда из Университета

штата Висконсин, Тони Бэджера из Кембриджского

университета. Мы также благодарны Алле Анатольевне

Поршаковой, доценту кафедры истории Московского

государственного лингвистического университета, которая

консультировала нас по материалам российских

исторических архивов и научных публикаций,

а также оказала неоценимую помощь в работе над русским

изданием. Особая благодарность Роберту Г. Ферреллу,

нашему наставнику, другу и педагогу в период обучения

в магистратуре Университета штата Индиана, — появление

этой книги стало возможным благодаря его искренней

заинтересованности и постоянной помощи.

Нашим супругам, Лоис Э. Трани и Мэри Л. Дэвис,

с которыми нас связала жизнь с начала 1960-х гг.,

со времени учебы в магистратуре Университета штата

Индиана, мы выражаем глубокую любовь и горячую

благодарность за то, что они нам позволили завершить эту

Одиссею. В особенности, хотелось бы выразить

благодарность Мэри за подготовку черновиков и рукописи

к изданию книги. Авторы несут полную ответственность

за любые оставшиеся в книге недостатки и погрешности.

Мы скорбим по покойному Дику Маккинзи, сделавшему

наброски первых глав, и с любовью посвящаем эту книгу его

памяти.

Дональд Э. Дэвис,

Университет штата Иллинойс.

Юджин П. Трани,

Университет штата Вирджинии.

Июнь 2001 г.

Предисловие

Эта книга — не просто «интересное» добавление к много-

томному каталогу исследований холодной войны, а скорее

крупный вклад в наше представление об истоках борьбы, за-

хватывавшей нас на протяжении более половины столетия.

Авторы выдвигают тезис о возможности провести относи-

тельно прямую линию от политики (после многотрудных по-

исков хоть какого-то ее варианта) и отношения к России ад-

министрации Вильсона к политике и отношению к СССР

послевоенных американских администраций (после отказа

от более примирительной линии Ф. Д. Рузвельта). Короче го-

воря, холодная война — в смысле принципиального воспри-

ятия Советов и ведения с ними дел — берет начало несколь-

кими десятилетиями раньше, чем принято считать. Этот те-

зис изложен исчерпывающе и неопровержимо.

Ну и что из этого? Главная ценность книги «Первая хо-

лодная война» заключается в том, что она не столько пере-

сказывает события более чем пятидесятилетней давности,

сколько рассказывает нам о нас самих, о нашем видении

своего места в мире, о расширении сферы наших интересов.

В ней описаны факторы, отражавшиеся на мышлении (или

на недомыслии) государственных деятелей на протяжении

значительного периода времени, и разъясняется разрабо-

танная ими политика. И, наконец, мы приходим к выводу

о том, что международная политика США в такой же степе-

ни продукт американской психологии, — уходящей корня-

ми в более чем двухсотлетнюю историю, — в какой резуль-

тат некоего события или ряда событий.

В более прозаическом смысле, это чрезвычайно хорошо

документированная работа. Ссылки не только указывают на

источник вопроса, но зачастую сами добавляют проясняю-

щий комментарий, полезный и интересный. Они также сви-

детельствуют о кропотливых исследованиях обширного, не-

редко бессистемного собрания документов, бумаг, заметок,

научных (и не слишком научных) работ, связанных с русской

революцией и ее последствиями в СССР и в международном

масштабе.

Больше того, к некоторому моему удивлению, издательст-

во Университета Миссури отыскало двух ученых, пишущих

вразумительную, интересную прозу, которая отличается соб-

ственным стилем и яркостью. Хорошо бы связать их дальней-

шими творческими узами.

Лоренс С. Иглбергер,

бывший государственный секретарь США

Шарлотсвилл, Вирджиния

Июль 2001 г.

Вступительное слово

В этой книге мы утверждаем, что администрация Вудро

Вильсона начала «холодную войну», длившуюся с 1917 по

1933 г. Так возник прецедент для холодной войны 1946 —

1991 гг. Вильсон занял такую позицию в период политичес-

ких экспериментов с Советской Россией с 7 ноября 1917 по 9

августа 1920 г. Он впервые публично огласил свой вариант до-

ктрины холодной войны во время пропагандистской поездки

по Западу Соединенных Штатов осенью 1919 г. Эта доктрина

впервые оформилась в официальную политику в ноте Колби,

оглашенной 9 августа 1920 г. государственным секретарем

Бейнбриджем Колби. Нота Колби с несколькими поправка-

ми, внесенными при администрации президента Уоррена

Г. Гардинга, оставалась основой американских отношений

с СССР до 16 ноября 1933 г., когда президент Франклин

Д. Рузвельт пошел на нормализацию отношений, признав

Советский Союз.

Мы анализируем свой тезис, который назвали «первой хо-

лодной войной 1917—1933 гг.», на протяжении всего хроно-

логического повествования. Во введении обсуждается него-

товность Америки к деловым отношениям с Россией в 1913 г.,

когда Вудро Вильсон стал президентом. В двух первых главах

описаны пробные шаги президента Вильсона при назначе-

нии постоянного посла в Российской империи. К своему

третьему и последнему избраннику Дэвиду Р. Фрэнсису он

доверия не питал. Неопределенное отношение Вильсона

к России и послу Фрэнсису, осложнившееся затем сверже-

нием царя Николая II, привело президента к решению о раз-

работке политики силами специальных миссий и комиссий:

весной 1917 г., после вступления Америки в Первую мировую

войну, миссия Рута и железнодорожная комиссия Стивенса

были посланы разгадать русскую загадку. Из-за путаных со-

ветов послов и комиссий и своей собственной нерешитель-

ности Вильсон упустил шанс на спасение российской демо-

кратии.

В главах с третьей по пятую исследуются разнообразные

варианты действий, тайные или открытые, к которым прибе-

гал президент Вильсон в попытках определить свое отноше-

ние к большевистской революции 7 ноября 1917 г. Сначала

он выбрал тактику выжидания и наблюдения, надеясь на ско-

рый крах Советской власти и возвращение Временного пра-

вительства. Он упорно отказывался признать правительство

Ленина, угрожавшее выходом России из Первой мировой

войны. Вместо этого Вильсон выдвинул пропагандистскую

инициативу с целью убедить Ленина не прекращать войну.

Потерпев неудачу, он понадеялся, что контрреволюционеры

либо возьмут власть, либо создадут альтернативное больше-

викам правительство, которое поддержит продолжение бое-

вых действий на Восточном фронте. Тактика выжидания

и наблюдения провалилась — Ленин удержал власть, и Со-

ветское правительство 3 марта 1918 г. подписало в Брест-Ли-

товске договор с Германией и ее союзниками. Произошло

это, невзирая на оглашение 8 января 1918 г. «Четырнадцати

пунктов» Вильсона, на его послание Четвертому Всероссий-

скому съезду Советов 11 марта 1918 г. и на разнообразные не-

официальные попытки договориться с Лениным и Троцким.

В шестой главе наглядно показано, что на вооруженную

интервенцию на севере России и в Сибири Вильсона толк-

нуло британское и французское давление. Целью интервен-

ции служило восстановление Восточного фронта, охрана

размещенных в России запасов союзников, помощь и ук-

репление демократии там, где она сохранялась, и поддерж-

ка мятежа чехословацкого корпуса, сформированного из

военнопленных еще при царском режиме. Ни одной цели,

кроме последней, интервенция не достигла. В главе седьмой

речь идет об усилиях президента спасти свою российскую по-

литику во время Парижской мирной конференции весной

1919г., пригласив участников гражданской войны в России за

стол переговоров на Принцевых островах; предложение при-

няли только большевики. Тогда доверенный советник Виль-

сона Эдвард М. Хауз послал в Москву Уильяма К. Буллита,

чтобы достичь соглашения с Лениным. Нежелательная огла-

ска миссии уничтожила эту возможность. Вильсон испробо-

вал шанс накормить голодающую Россию. Однако, прежде

чем принимать продовольственную помощь, предложенную

норвежским путешественником Фритьофом Нансеном,

большевики хотели признания. В главе восьмой подробно

описано разочарование Вильсона в большевиках, а также

в деятельности сибирского правительства Александра Колча-

ка, предпринявшего безуспешную попытку восстановить де-

мократию в России. В этот момент Вильсон предал огласке

ноту Колби.

В заключение мы сравниваем российскую политику пре-

зидента Вильсона с политикой холодной войны, провозгла-

шенной президентом Гарри С. Трумэном. Мы убеждены, что

политика Вильсона имеет много схожих черт с холодной вой-

ной, за исключением гонки вооружений. Это дает нам осно-

вание называть политику администрации Вильсона первой

холодной войной.

Введение

РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ

ОТНОШЕНИЯ. 1913 г.

В полдень 4 марта 1913 г. Вудро Вильсон, недавний губер-

натор штата Нью-Джерси, а еще ранее — ректор Принстон-

ского университета, принял присягу, став двадцать восьмым

американским президентом. В наследство Вильсону доста-

лась провальная российская политика Америки в том виде,

в каком она существовала с 1832 по 1912 г. В конце 1912 г. ад-

министрация президента Тафта аннулировала торговый дого-

вор с Россией. В дальнейшем эта мера получила обществен-

ный резонанс в связи с решительными действиями американ-

ских еврейских организаций, требовавших прекращения

дискриминации посещавших Россию американских евреев.

Ситуация усугублялась неопределенностью в торговых отно-

шениях США с Россией и низким профессиональным уров-

нем американской дипломатии в России. Добавим и неосве-

домленность Вильсона о России. В марте 1913 г., когда он за-

нял пост президента, будущее российско-американских отно-

шений не выглядело многообещающим.

Вильсон осознавал, что перед ним стоят новые задачи.

Обращаясь к почетным гостям, сидевшим рядами перед Ка-

питолием, и к тысячам зрителей в близлежащем парке, он

призвал сделать ближайшие годы счастливейшими за все 132

года истории республики. В одной из самых коротких инаугу-

рационных речей он объявил, что страна вошла в сильную

фазу развития. По его убеждению, изобилие ресурсов, само-

управление и усердный труд принесли стране «несравненное

материальное величие», и великую, «необычайно великую»

моральную силу.