Дэвис Д., Трани Ю. Первая холодная война

Подождите немного. Документ загружается.

Дж. Кеннан позже согласился с У. Липманом по поводу того,

что сдерживание было политической, а не военной стратегией. Он

также признал необходимость защиты некоторых участков терри-

тории на границе СССР. См.: Jeorge Kennan. Memoirs, 359 — 361.

Ibid., 547 - 559.

George

F. Kennan. American Diplomacy, 1900 — 1950, 91.

Ibid., 93, 99.

Ibid., 99.

Ibid., 104.

Walter Lippmann. The Cold War— A Study in US Foreign Policy, 36.

Jeorge Kennan. «Sources», 90 — 95.

Ibid., 104.

См.: Dean Acheson. Present at the Creation: My Years in the State

Department, гл. 25 и прим. 3. Цитату см. в: Walter Isaacson and Evan

Thomas. The Wise Men Six Friends and the World They Made, 435.

См.: David S. Foglesong. America's Secret War Against Bolshevism:

U.S. Intervention in the Russian Civil War, 1917- 1920, 92 — 103, 104 -

126. Кроме того, как указывает Фоглсонг, «[Адольф А. ] Берл, [Де-

витт Клинтон] Пул, [Уильям Дж. ] Донован и братья Даллес [Джон

Фостер, Аллен У. ], равно как и Норман Армур, Кристиан Хертер

и Уильям Буллит, карьера которых восходит к временам админист-

рации Вильсона, являлись бойцами холодной войны», 321.

В концентрированном виде дискуссия относительно «идеа-

лизма» В. Вильсона представлена в книге Джона М. Купера

«Breaking the Heart of the World: Woodrow Wilson and the Fight for the

League of Nations», 410 — 411, особенно см. сн. 64. Томас Дж.Иок

сопоставляет позиции Кеннана и Вильсона в статье, опубликован-

ной в книге «The Wilsonian Era: Essays in Honor of Arthur Link, ed. by

John M. Cooper and Charles E. Neu», 302 — 326. Нок отмечает, что

Вильсон отнюдь не являлся непрактичным идеалистом (303). Он

не проявлял небрежности, либо беспечности, когда речь заходила

о практических выгодах, которые США могли извлечь из измене-

ния баланса сил в мире (312). Эта позиция Вильсона, по мнению

Нока, «была взята на вооружение Кеннаном», сторонником реали-

стического подхода к вопросам международной политики (312).

Позже Кеннан признал: «Теперь я вынужден, пересмотреть многие

из моих оценок его [Вильсона] взглядов, которые были сделаны

мной в более ранний период» (330). Во время слушаний в комите-

те по иностранным делам конгресса в 1989 г. сенатор Д. Мойнихен

401

с любопытством отнесся к этой ремарке Кеннана. См.: Daniel

Patrick Moynihan. On the Law of Nations, 151.

Авторы двух недавно вышедших статей Уолтер Л. Хиксон

и Андерс Стефенсон высказывают весьма схожие точки зрения.

Так, Хиксон утверждает, что «в основе холодной войны лежит иде-

ология. Поэтому можно по праву считать, что холодная война на-

чалась в 1917 г., сразу после победы большевистских революционе-

ров в России» (207). Стефенсон в целом разделяет эту позицию:

«Если признать, что холодная война восходит своими истоками

к периоду возникновения непримиримых противоречий между

двумя странами, — пишет он, — то будет вполне естественно отне-

сти ее начало к большевистской революции». При этом, правда, ав-

тор добавляет: «Это концепция представляется весьма логичной,

однако неизбежно возникает вопрос о том, как в этом случае сле-

дует характеризовать союзнические отношения между СССР

и США в годы Второй мировой войны» (223). См.: Walter L. Hixson.

«Cold War Evolution and Interpretations»; Anders Stephanson. «Cold

War Origins». (Encyclopedia of American Foreign Policy, vol. 1, 207 —

239).

Обзор источников и литературы

Историки стали проявлять интерес к отношениям адми-

нистрации Вильсона с Россией после появления полвека на-

зад, в 1952 г., плодотворного исследования Уильяма Эпплме-

на Уильямса об американо-российских отношениях. Интерес

был, несомненно, связан с началом холодной войны. Не-

сколько лет спустя свой вклад в исследование истоков совет-

ско-американских отношений внес Джордж Ф. Кеннан.

Впоследствии многочисленные монографии дополнили две

эти замечательные работы, хотя и написанные совершенно с

противоположных позиций. Уильяме был убежден в том, что

Вильсон совершил вторжение в Россию и начал холодную

войну, поскольку был настроен против большевиков, тогда

как, по мнению Кеннана, Вильсон пошел на интервенцию

из-за давления союзников, а также необходимости оказания

помощи чехословацкому корпусу. Среди широкого разнооб-

разия монографий выделяются работы Бетти Миллер Антер-

бергер, посвященные военной интервенции в России и мяте-

жу чехословацкого корпуса, а также труды Джона М. Томпсо-

на, пристальное внимание в которых уделено русскому во-

просу на Парижской мирной конференции. Исследователи

этого периода в большом долгу перед Артуром С. Линком,

опубликовавшим «Бумаги Вудро Вильсона». Настоящая кни-

га многим обязана огромному и все возрастающему числу на-

учных трудов и открытию новых архивов

Интерпретации часто делились на так называемые «реа-

листические» и «идеалистические», в противовес «ортодок-

сальным» и «ревизионистским». Применительно к России

403

подобным образом разделялись сторонники попыток при-

мирения, даже сотрудничества с Россией, царской или

большевистской, и те, кто с подозрением или враждебнос-

тью относился к российско-американским связям. Ученых,

оказавшихся по обе стороны этого концептуального водо-

раздела, называли прагматиками, апологетами, «попутчи-

ками», истинно верующими, колеблющимися, непримири-

мыми, мягкими, жесткими, причем этим перечень не сов-

сем лестных ярлыков далеко не исчерпан. Пятьдесят с лиш-

ним лет научных изысканий и окончание холодной войны

научили нас отказываться от негативных определений

и пытаться увидеть истинный характер установленных

Вильсоном отношений, какими бы противоречивыми они

не казались.

Нам важно получить четкое представление об отноше-

ниях Вильсона с Россией потому, что в дальнейшем они по-

могли обоснованию холодной войны. Возможно, кого-ни-

будь удивит, что администрация Вильсона использовала

тактические приемы, аналогичные периоду холодной вой-

ны: идеологическую борьбу, шпионаж, вооруженную интер-

венцию, блокаду, экономическую изоляцию, отмывание де-

нег, карантин. Не было только гонки вооружений. Возмож-

но, кого-нибудь озадачит то, что пока администрация Виль-

сона применяла подобную тактику, президент настаивал на

самоопределении и территориальной целостности России.

Как же согласовать вмешательство во внутренние дела Рос-

сии с утверждением о верности Вильсона демократическим

идеалам?

Тактика Вильсона и идеалы Вильсона — противоречивая

история. Его тактические методы были нацелены на восста-

новление Восточного фронта в первом случае, и на крушение

большевизма во втором. Во время холодной войны подобная

тактика использовалась для предотвращения распростране-

ния коммунизма по всему миру. Клятвы верности демокра-

тии и свободе соседствовали с грязными делами. Не было

причинных связей между российской дипломатией Вильсона

со всей ее противоречивостью и непоследовательностью,

и дипломатией холодной войны, но кое-что из его наследия

оказалось возможным использовать в новых условиях. И тог-

404

да, и впоследствии, существовал идеологический конфликт

между американским капитализмом и российским комму-

низмом, о чем свидетельствовали кампании «красной угро-

зы» 1919—1920 гг. и маккартизма 1950-х

Бросающуюся в глаза противоречивость российской по-

литики Вильсона можно объяснять по-разному. Порой Виль-

сон был плохо информирован, даже дезинформирован на-

счет России. В результате он часто занимал двусмысленную

позицию, ошеломленно глядя на русскую загадку, царскую

или коммунистическую. Можно напомнить, что российская

политика Вильсона унаследовала расположение президента

Теодора Рузвельта к Японии и отмену президентом Уильямом

Говардом Тафтом российско-американского торгового дого-

вора 1832 г., — и то, и другое не сулило хорошего начала.

Вильсон ухудшил дальнейшие отношения, затянув на год

с лишним назначение одного за другим двух послов, Генри

М. Пиндела и Джорджа Мэри. Пиндел продержался день,

Мэри — чуть больше года. Третий назначенный президентом

посол Дэвид Р. Фрэнсис добился некоторых успехов в отно-

шениях с царским и с Временным правительством, но потер-

пел неудачу с Советами. Эта последняя неудача во многом

определялась взятой на вооружение администрацией Виль-

сона тактикой холодной войны, разбавленной хваленым

идеализмом.

Исследователям этой темы нелегко понять российскую

политику Вильсона. Президент сделал мало четких заявле-

ний и совершал противоречивые действия. Президент, на-

пример, отрицал необходимость интервенции, но потом ее

санкционировал. Важную роль играли мнения советников,

особенно государственного секретаря Лэнсинга. В некото-

рых случаях Вильсон открыто соглашался с Лэнсингом,

но нередко согласие просто подразумевалось. Объяснялось

это желанием президента самому выполнять обязанности

государственного секретаря, однако он не мог себе позво-

лить вникать во всевозможные мелочи. Вильсон понимал

общую тенденцию развития американской политики по от-

ношению к России, как бы ни был порой неосведомлен

о деталях. Он не оставил нам ни мемуаров, ни дневников,

ни записей застольных бесед. Но существует масса подроб-

405

ностей, которые позволяют нарисовать целостную картину

российской политики Вильсона, особенно после больше-

вистской революции.

Президент уклонялся от признания де-факто правитель-

ства Ленина в надежде на возрождение демократии в России

и на восстановление ее армией Восточного фронта. Вильсон

впервые предпринял военную интервенцию на севере Рос-

сии после подписания Брест-Литовского договора 3 марта

1918 г. Официальным предлогом для интервенции стала не-

обходимость охраны запасов союзников. Подобным же об-

разом он решился на интервенцию в Сибири, использовав

в качестве дополнительного аргумента оказание помощи вы-

воду из России чехословацкого корпуса. Чехи вошли в состав

царской армии во время Первой мировой войны и хотели

продолжать войну с Германией. В действительности в обоих

случаях Вильсона подталкивало британское и в определен-

ной степени французское давление, к чему позже добави-

лись осложнения в связи с японской активностью на Даль-

нем Востоке. На Парижской мирной конференции прези-

дент безуспешно пытался примирить красных с белыми,

противников в гражданской войне в России. Он старался

усадить красных и белых за стол мирных переговоров на

Принцевых островах; Уильям Буллит отправился в Москву

с тем, чтобы попробовать договориться с Лениным; союзни-

ки предложили Ленину продовольственную помощь при по-

средничестве Фритьофа Нансена. Затем президент выбрал

политику наблюдения и выжидания по отношению к Ом-

скому правительству адмирала А. В. Колчака. Вильсон наде-

ялся на успех, однако ничего не вышло. Все это время он

клятвенно провозглашал принципы российской территори-

альной целостности и самоопределения.

Вильсон никогда не пытался посягнуть на территориаль-

ную целостность России или ограничить ее государственный

суверенитет. Он хранил верность этим принципам. Это помо-

гает понять, почему он так активно противился интервенции,

а когда англичане и французы вынудили его согласиться при-

нять в ней участие, установил пределы американского воен-

ного вмешательства. Вильсон неохотно поддерживал намере-

ния союзников восстановить Восточный фронт. Но если бы

406

большевизм рухнул самостоятельно или при легком толчке,

наверно, президент был бы рад.

Афишировать антибольшевистские взгляды Вильсона не

принято. Однако они отчетливо проявились во время его по-

ездки по западу страны осенью 1919 г. с целью поддержки

вступления США в Лигу наций. Ему было нелегко занять та-

кую позицию. Ситуация складывалась непросто, однако

Вильсон в этой обстановке никак не выглядел ни полностью

неосведомленным, ни безупречным.

Вильсон пришел к выводу о невозможности установления

дипломатических отношений с большевиками, призывавши-

ми к уничтожению капитализма. Государственный секретарь

Бейнбридж Колби, сменивший на этом посту в начале 1920 г.

Лэнсинга, провозгласил непризнание в качестве главного ло-

зунга политики Вильсона в отношении России. Преемник

Колби, Чарльз Эванс Хьюз, распространил его на торговые

отношения. Колби и Хьюз были уверены, что другие страны

вслед за ними введут дипломатический и торговый карантин

против большевиков. Но ничего подобного не случилось.

В 1924 г. Великобритания и Франция признали Советскую

Россию. Со временем, в 1933 г., президент Франклин Д. Руз-

вельт поступил точно так же. За признанием последовал во-

енный союз с СССР в борьбе против нацистской Германии.

В 1946 г. США, как и во времена Вильсона, вернулись к поли-

тике карантина в отношении Советского Союза, который

иногда называли сдерживанием. При этом Соединенные

Штаты пытались изобразить себя спасителями свободы и де-

мократии. Сдерживание переросло в полномасштабную гон-

ку вооружений.

В этом смысле Джордж Ф. Кеннан, архитектор доктри-

ны сдерживания, был учеником Вильсона. Ошибочно на-

зывать Кеннана последователем Вильсона в каком-либо

другом смысле, хотя теперь, похоже, реализм Кеннана бо-

лее не является предметом обсуждения

. Призывая амери-

канских идеологов внешней политики «бросить детские иг-

ры» вроде «самоидеализации» и «поисков абсолютов в меж-

дународных делах», Кеннан также признавал, что враждеб-

ность большевиков к Западу вызывает аналогичную реак-

цию, «эквивалентную состоянию войны», что, возможно,

407

отчасти послужило «обоснованием союзнической интер-

венции 1918 г.». Он указывал, что это не «классическая кон-

цепция» состояния войны: «иными словами, Россия не

стремится достичь своих целей с помощью традиционных

процессов открытой и полномасштабной войны»

. Подоб-

ная «неклассическая» война, вариант будущей холодной

войны, продолжалась со времен администрации Вильсона

и на протяжении двадцатых годов. Вильсон отвечал на из-

начальную враждебность Советов в основном так же, как

его преемники, — принимая меры к сдерживанию больше-

вистской угрозы. Непонимание России Вильсоном, его не-

желание иметь дело с большевиками, разнообразные так-

тические приемы, использовавшиеся президентом для под-

рыва или ограничения их влияния, его возвышенный идеа-

лизм заложили фундамент политики холодной войны после

1945 г.

Может показаться странным, что Вильсон время от вре-

мени предпринимал попытки примириться с Россией. Он

добился определенных успехов в отношениях с российским

царем, не успел наладить контакт с Временным правитель-

ством и потерпел неудачу с большевиками. Отчаявшись,

президент в конце концов сблизился с позицией Лэнсинга.

Об этом свидетельствовала нота Колби. Доктрина «Гувера —

Хьюза», предусматривавшая ограничение торговых отноше-

ний с Россией, еще более укрепила политику непризнания.

Выйдя в отставку, Вильсон, по утверждению Уильямса, при-

знал «вызов, брошенный большевистской революцией»

и рекомендовал отвечать на него усилиями по реформиро-

ванию капиталистической системы. Необходимо отметить

важный вклад Дэвида Макфаддена в исследования неофи-

циальных и полуофициальных отношений между Россией

и США, которые долгое время не признавал или опровергал

Вашингтон. Макфадден продолжил изучение российско-

американских отношений в рамках концепции, предложен-

ной Уильямсом

Вильсон часто вносил путаницу в свою российскую по-

литику, т.к. колебался между примирением и враждебнос-

тью. Аналогичным образом и аргументы историков прони-

заны либо надеждами на Вильсона, либо разочарованиями

408

по поводу проводимой им политики. Пятую главу своей

книги, где изложена хроника политики США с 7 ноября

1917 по 3 марта 1918 г., Уильяме озаглавил «Рождение сдер-

живания». Он цитирует программную статью Джорджа

Ф. Кеннана: «Решение «развивать тенденции, которые

должны со временем привести либо к крушению, либо

в смягчению советской власти» было принято не в 1945 и не

в 1947 году, — оно стало частью политики еще 31 января

1918 года»

. Уильяме прав, но он предлагает слишком ран-

нюю дату. Только в Париже, оказавшись в тупике после

провала инициатив встречи на Принцевых островах, мис-

сий Буллита и Нансена, Вильсон принял решение дать шанс

Колчаку. Посол США в Японии Роланд С. Моррис, совер-

шив по приказу Вашингтона поездку из Токио в Омск

в 1919 г., сообщил о бесперспективности действий Колчака.

Лэнсинг и Лонг взяли это на заметку. Доклад Морриса охла-

дил и Вильсона.

Некоторые исследователи, например, Бетти Миллер

Антербергер, объясняют двойственность позиции Вильсо-

на тем, что «его политика по отношению к большевикам на

протяжении войны в рамках коалиционной дипломатии

исходила из принципов невмешательства, антиимпериа-

лизма, «открытых дверей» и самоопределения, — принци-

пов, полностью совместимых с американскими военными

целями в 1917 г. »

. Памятка Вильсона от 17 июля 1918 г. от-

стаивала идею самоопределения и территориальной цело-

стности России. Оба историка, Уильяме и Антербергер,

в определенной степени правы. Вильсон старался, чтобы

и волки были сыты, и овцы целы. Именно поэтому его рос-

сийская политика так сложна и противоречива. Иначе, ис-

торики Дэвид С. Фоглсонг и Виктор М. Фик не смогли бы

прийти к противоположным выводам. Георг Шилд отмеча-

ет колебания Вильсона между идеалами и прагматической

политикой

Фоглсонг заключает, что Вильсон начал «тайную» войну.

Президент безусловно вел холодную войну. Возможно, он

ошибся, не уничтожив большевизм, как полагает Фик, хотя

в разные моменты Вильсон придерживался разных взглядов.

Пойдя на интервенцию, он сыграл роль верного союзника.

409

Однако помощь Вильсона союзникам носила ограниченный

характер, и он не оказал противникам большевиков

ощутимой поддержки. Одновременно президент стремился

сохранить верность своим излюбленным принципам нацио-

нального самоопределения и территориальной целостности.

Тактические приемы Вильсона в стиле холодной войны,

скрепленные возвышенным идеализмом, стали неотъемле-

мой частью его наследия. Кеннану и другим бойцам холод-

ной войны они послужили хорошим строительным материа-

лом.

1. Западная историография

Познакомиться с самыми ранними взглядами Вильсона

на Россию позволяет работа Harley Notter. «The Origins of the

Foreign Policy of Woodrow Wilson». (Baltimore: Johns Hopkins

Press, 1937). О первых американских исследователях России

см. Robert F. Byrnes. «Awakening American Education to the

World: The Role of Archibald Gary Coolidge, 1866-1928». (Notre

Dame: University of Notre Dame Press, 1982) и Frederick

F. Travis. «George Kennan and the American-Russian

Relationship, 1865 - 1924» (Athens: Ohio University Press, 1990).

Мемуары американских послов: George Т. Marye. «Nearing the

End in Imperial Russia» (Philadelphia: Dorrance & Co., 1929)

и David R. Francis. « Russia from the American Embassy: April,

1916 — November, 1918». (New York: Charles Scribner's Sons,

1921). О российских послах см. Norman Е. Saul. «Concord and

Conflict: The United States and Russia, 1867—1914» (Lawrence:

University Press of Kansas, 1996) и Linda Killen «The Search for

a Democratic Russia: Boris Bakhmetev and the United States» //

Diplomatic History. 1978ЛЫ. 2, №3. p. 237-256.

В более ранних работах рассматривается весь ход амери-

кано-российских отношений, и содержатся краткие разделы

о добольшевистском периоде истории России. К этим иссле-

дованиям относятся: Foster Rhea Dulles. «The Road to

Teheran: The Story of Russia and America, 1781-1943»

(Princeton: Princeton University Press, 1944), Thomas Bailey.

«America Faces Russia: Russian-American Relations from Early

410