Чубур А.А. Деснянский палеолит. Проблемы истории исследований, историографии и источниковедения

Подождите немного. Документ загружается.

ские жилища В.Д.Будько неоднократно характе-

ризовал, как полуземлянки, аналогично, в виде

полуземлянки воспринимал утепленное жили-

ще Супонево И.Г. Шовкопляс. Назрела пробле-

ма унификации сведений о костно-земляных

жилищах, приведения их описаний к единой

схеме, тем паче, что почти все их Шовкопляс

уже включил в единую культурную область и,

даже в единую среднеднепровскую археологи-

ческую культуру. По итогам своих исследований

И.Г.Шовкопляс [1965] обосновал наличие сред-

неднепровской этнокультурной области, для ко-

торой разработал «внутреннюю» типологию ко-

стно-земляных жилищ. Он выделил их раннюю

форму с использованием отдельных костей ма-

монта в конструкции (Пушкари 1, Радомышль)

и развитую – собственно «среднеднепровские

жилища» (Мезин, Супонево, Юдиново и т.д.).

Еще одну попытку обобщающей работы

предпринял И.Г.Пидопличко. В 1969 г. увидела

свет его монография «Палеолитические жилища

из костей мамонта» [Пидопличко, 1969]. К со-

жалению, исследование охватывало исключи-

тельно территорию Украинской ССР (стоянки

Гонцы, Киевокирилловская, Добраничевка, Ме-

жиричи, Мезин), и из Деснинских памятников

рассмотрен был лишь Мезин. Впрочем, в оправ-

дание следует тут же сказать, что материалы по

Юдиново и Елисеевичам были опубликованы за

полгода до выхода в свет его монографии [По-

ликарпович, 1968]. Итак, все жилища с перечис-

ленных поселений, включая относящиеся к

Деснинскому бассейну жилище из Мезина, Пи-

допличко отнес к одному типу - «жилища из

костей мамонта». Обосновывая свои взгляды на

типологическое единство, он предпринял натур-

ную реконструкцию Мезинского и Межирич-

ского жилищ из костей мамонтов в основанном

им Научно- природоведческом музее АН УССР

в Киеве. В процессе реконструкции он, основы-

ваясь уже на этнографических материалах по

традиционным жилищам охотников и собирате-

лей крайнего севера, проанализировал функции

отдельных костей в сооружении, выделив опор-

ные кости жилой конструкции и кости, придав-

ливающие кожаное покрытие. Одновременно

была разработана терминология для конструк-

тивных элементов сооружений (цоколь, забутов-

ка и обкладка цоколя, надцокольная обкладка,

крыша, входы, ограда у входа и др.) [Пидоплич-

ко 1969, 1976, Гладких, 1999]. Работы И.Г. Пи-

допличко являлись основополагающими для

ставшей постепенно традиционной концепции

жилого характера сооружений из костей мамон-

тов. Новейшие исследования уточняют элемен-

ты реконструкций Пидопличко, но не затраги-

вают заложенных им основных принципов.

Идеи Пидопличко были подхвачены мос-

ковским исследователем В.Я.Сергиным, ре-

шившим провести ревизию опубликованных и

архивных сведений о жилищах, построенных с

применением костей мамонта. В процессе рабо-

ты над кандидатской диссертацией «Палеоли-

тические жилища Европейской части СССР»

[Сергин, 1974-в] он предпринял беспрецедент-

ную попытку унифицировать типологию всех

костно-земляных жилищ на поселениях средне-

днепровского типа. По мнению К.М. Поликар-

повича полезная площадь раскопанного им пер-

вого Юдиновского жилища составляла 47 м

планировку исследователь не уточнил. По мне-

нию его ученика В.Д. Будько, в Юдиново раско-

пано углубленное зимнее жилище 17х10 м, со-

стоявшее из 6 секций, в которых помещались

отдельные семьи общины. Седьмая секция у

входа была занята большим очагом [Будько, Со-

рокина, 1969, С.133]. Изучение сведений о пла-

ниграфии поселения Юдиново 1 привело Сер-

гина к выводу о том, что настоящим жилищем

был имевший внутренний диаметр около 5 м

округлый объект, ограниченный выкладкой из

черепов мамонта. Внешние же конструкции из

костей, принятые за стены многокомнатного до-

ма – не что иное, как ветровой заслон и заслон

от стекающих по склону талых и дождевых вод

[Сергин, 1974б]. Мы уже упоминали выводы

И.Г.Шовкопляса [1965] о наличии на Мезинской

стоянке следов пяти хозяйственно-бытовых

комплексов. Сергин и эти выводы подверг пере-

смотру, убедительно доказав отсутствие следов

«малых жилищ» долговременного характера.

Согласно данным Сергина мы имеем дело с ос-

татками лишь двух костно-земляных сооруже-

ний аносовско-мезинского типа и двух хозяйст-

венно-бытовых комплексов: одно раскопано

Шовкоплясом, второе не было распознано при

раскопках Волкова и Ефименко в начале ХХ в.

[Сергин, 1987б]. Остальные «жилища», по мне-

нию В.Я.Сергина – остатки хозяйственных ям,

наполненных костями.

Супоневская стоянка с

её семью жилищами [Шовкопляс,1950] в рас-

смотрении Сергина [1979, 2003] обладает лишь

- Нам представляется перспективным рассмотреть данную проблему с

точки зрения выявления следов легких наземных жилищ на раскопанной

территории Мезинской стоянки.

одним исследованным раскопками долговре-

менным капитальным жилищем, конструктивно

весьма сходным с мезинскими и юдиновскими.

Впрочем, это мнение не опровергает доводов о

наличии в Супонево легких недолговременных

жилищ, что имеет место на ряде других памят-

ников. Попытки унификации жилищ «средне-

днепровских поселений» не всегда приносили

плоды. Увлечение процессом приводило порой к

необъективным выводам и непреднамеренной

подгонке фактов под результат. В частности, это

касается стоянки Елисеевичи [Сергин, 1975].

Одной из практически непременных деталей

конструкции аносовско-мезинских (среднеднеп-

ровских) жилищ из костей мамонта являются

кости с преднамеренно пробитыми отверстия-

ми. Есть они и в Мезине, и в Супонево, и в

Юдиново. В Елисеевичах таких артефактов не

наблюдалось, и уже потому нет оснований гово-

рить о наличии там жилища, сходного с Юди-

новским и Мезинским. Более того, реконструк-

ция размещения этого жилища также надумана

и не соответствует ни опубликованным К.М.

Поликарповичем данным, ни обнаруженной

нами в архиве Поликарповича схеме размеще-

ния черепов мамонта в раскопе 1935 г. [ЮКМ,

ф.1, д.125], ни реконструкциям Л.В.Греховой

[1993]. Елисеевичи выпадают из круга «средне-

днепровских памятников». В.Я. Сергин посвя-

тил много сил и изучению таких структурных

элементов поселений палеолита, как большие

хозяйственные ямы, присутствовавшие как в

среднеднепровских, так и костенковско - авдеев-

ских комплексах. Такие объекты основную

часть срока служили хранилищами мясных за-

пасов, а к концу существования использовались

как свалка [Сергин, 1983].

Возвращаясь к попыткам унификации ис-

точниковой базы по жилищам палеолита в пе-

риод 1950-70-х гг., можно подытожить: решение

проблемы серьезно продвинулось по сравнению

с предшествующим этапом исследований. Исчез

хаос в восприятии типов жилищ, удалось уточ-

нить назначение отдельных структурных еди-

ниц хозяйственно-бытовых комплексов, однако

полностью снять проблематику с повестки дня

не удалось. Нерешенные вопросы все еще оста-

вались в типологии, охватившей не все извест-

ные жилые объекты, а избранный путь укладки

этих жилищ в прокрустово ложе единой схемы

далеко не во всех случаях себя оправдал.

В 1980-90-х гг. в бассейне Десны продол-

жались археологические исследования палеоли-

та, в процессе которых изучались и следы жи-

лищ. Главенствующими были два противопо-

ложных, но при этом взаимодополняющих век-

тора. С одной стороны – от общего к частному –

намного более детально, комплексными мето-

дами, стали изучаться особенности каждой

структурной единицы поселения: жилища, оча-

га, кострища, хозяйственного сооружения и т.д.

С другой – от частного к общему – раскопки

были направлены не на изучение отдельных

объектов (жилищ, хозяйственно-бытовых ком-

плексов), но и, по мере расширения раскопан-

ных площадей, на понимание структуры древ-

них поселений в целом. За последние два деся-

тилетия ХХ века в бассейне Десны велись поле-

вые исследования, связанные с изучением жи-

лых структур палеолита, как собственно на Дес-

не (Пушкари 1, Хотылево 2), так и на её прито-

ках – Судости (Юдиново) и Сейме (Авдеево,

Быки). Раскапывалось заметно большее число

поселений, однако не на всех выявлены одно-

значно трактуемые структурные элементы, а тем

более – жилища.

З.А.Абрамова и Г.В.Григорьева с 1980 г.

приступили к раскопкам в Юдиново именно с

целью поиска новых костно-земляных жилищ.

На вскрытой площади уже в 1981 г. начало про-

являться кольцевое ограждение из костей – сле-

ды третьего жилища [Абрамова, Грехова, 1981;

Абрамова, 1982, 1984, 1987, 1995; ИА РА Н, Р-1,

№ 8349, 8874, 9195]. В 1983 г. исследователи по

проявившимся в раскопе новым скоплениям

костей сделали вывод, что к западу от первой

лежит и вторая конструкция [Абрамова 1985,

1987а,б, 1995; Абрамова, Грехова 1986; ИА РАН,

Р-1, №№ 10142, 10212]. Она исследована лишь

на 2/3, ибо её западная часть оказалась под сте-

ной возведенного над раскопом музейного па-

вильона. В 1991 г. сотрудниками Юдиновской

экспедиции Е.К. Зайцевым и К.Н. Гавриловым,

по завершении полной расчистки жилищ, были

составлены точные окончательные чертежи ско-

пления костей в конструкциях жилищ. Подроб-

нейшие описания этих жилищ опубликованы

[Абрамова, Григорьева, 1996], и потому мы ог-

раничимся самыми краткими сведениями. Жи-

лище 3 имеет диаметр около 5 м, пол несколько

углублен в материк, в конструкции использова-

но 150 костей, включая 32 черепа мамонта. Ана-

логично по размерам и четвертое жилище, пол-

ностью наземное. Его особенностью является

«лаз» со стенками из черепов, трубчатых костей

и лопаток мамонта. Впрочем, некий «тамбур»

ясно прослеживается и у входа в жилище 3. К

жилищам прилегают заполненные костями хо-

зяйственные ямы, перекрытые зольным скопле-

нием [Абрамова, Григорьева, 1996]. Это находит

аналогии с хозяйственными ямами комплекса 1

в Мезине, поверх которых отмечены очаги-

зольники, и опровергает вывод В.Я.Сергина

[1983] об отсутствии ям в Юдиново, подтвер-

ждая при этом его взгляд на единство структуры

среднеднепровских поселений.

К 1992 г. Г.П.Григорьев и М.Д.Гвоздовер

завершили исследование второго комплекса Ав-

деевской стоянки (Авдеево–Новое). Он пред-

ставлял собой овальный объект размером 30х15

м с крупными хозяйственными ямами и не-

большими полуземлянками по периметру, лини-

ей из 5 очагов по центральной оси, а так же мно-

гочисленными, перекрывающими друг друга

небольшими ямками на площадке внутри пери-

метра. Жилой комплекс был рассечен мерзлот-

ными структурами, что в ряде случаев усложни-

ло понимание формы краевых ям и полуземля-

нок [Гвоздовер, Григорьев, 1987; Григорь-

ев,1983,1992, Grigoriev, 1995; ИА РАН, Р-1, №№

8791, 9789, 10651, 10929, 11374, 13220, 14196,

14197, 15142, 16696, 17103]. Ближайшие анало-

гии известны из Костенок 1, самого Авдеево и

стоянки Зарайск [Амирханов, 2000]. Таким об-

разом, раскопки еще раз подтвердили сходство

планировки костенковско-авдеевских комплек-

сов. У автора настоящего исследования, участ-

вовавшего в раскопках Авдеево в течение 8 се-

зонов, сложилось впечатление, что порой мерз-

лотные структуры использовались человеком

для сооружения краевых объектов комплекса.

Прерванные неожиданной смертью М.В.

Воеводского раскопки в Пушкарях возобнови-

лись в 1981 г. усилиями В.И.Беляевой. Её рабо-

ты продолжаются с этого момента до настояще-

го времени и уже дали интереснейшие результа-

ты по различным направлениям исследования

палеолита бассейна Десны, включая и пробле-

матику палеолитических жилищ [Беляева,

2002]. К северо-востоку от знаменитого трех-

очажного жилища в Пушкарях 1 была исследо-

вано жилище, конструкция которого оказалась

схожей с его секцией. «Малая жилая западина»

(по терминологии Беляевой) 3х3 м занимала

восточную часть раскопа V. По её краям распо-

лагались вкопанные черепа (5 экз.) и кости ко-

нечностей мамонта. По мнению Беляевой все

они служили упорами для внутренних подпо-

рок, а не фундаментом стен, что в корне отлича-

ет их от черепов в обкладке аносовско - мезин-

ских жилищ. В центре располагался очаг. Окру-

жали западину шесть ям с вбитыми костями

мамонта и отдельные кости, вбитые в материк

[Беляева, 2002, С.53-113]. В западной части рас-

копа располагался «комплекс объектов внешне-

го очага», включающий собственно очаг слож-

ной конструкции (с вбитыми костями), зону эва-

куации зольной массы и группу ямок и скопле-

ний кремня и угля [Беляева, 2002 С.113-131; Па-

ненкова, 1997]. По нашему мнению этот объект

может быть остатками легкого наземного жи-

лища. Описанные Борисковским три внешних

кострища, связанных с трехочажным жилищем,

по результатам раскопок Беляевой предстают

выбросами зольной массы. В этой связи иссле-

довательница делает вывод о том, что «трех-

очажное жилище» Пушкарей 1 имело три входа

и, по сути, было тремя плотно стоящими округ-

лыми жилищами, аналогичными исследованной

ею жилой западине [Беляева, 2002, С.136-138].

Если исследования стоянки Елисеевичи к

началу 1980-х гг. практически замерли, то от-

крытая Л.В.Греховой в 1979 г. новая стоянка

Елисеевичи 2 принесла новые сведения о кост-

но-земляной архитектуре. В 1980 г. исследова-

ние небольшого сохранившегося от разрушения

участка стоянки показало наличие сегмента ко-

стно-земляной конструкции диаметром более 4

м. Выкладка из костей, скорее всего, окружала

жилое пространство наземного утепленного

жилища сходного с жилищами Юдиново, отчас-

ти разрушенного мерзлотой [Грехова, 1985б;

Величко, Грехова, Грибченко, Куренкова, 1997].

С 1992 года К.Н.Гаврилов возобновил рас-

копки стоянки Хотылево 2. В течение несколь-

ких сезонов изучалась периферия поселения,

что принесло сведения, важные для понимания

структуры данного поселения и особенностей

жилых объектов, входящих в его состав. Во-

первых, удалось отвергнуть предположения За-

верняева о наличии в раскопе 11 следов назем-

ного шалашеобразного жилища из ребер ма-

монта. Наши наблюдения на месте данного ко-

стного скопления в 1994-96 гг. свидетельствуют

о том, что участок был переувлажнен и вряд ли

мог быть местом обитания людей. В 1997-99 гг.

К.Н. Гаврилов выявил углистое пятно овальной

формы, а в его пределах – округлое скопление

минеральной краски и много каменных изделий

– вероятно следы легкого наземного жилища.

Раскопки стоянки Быки 1 произведены на-

ми в 1996-99 гг. Изучены следы полуземлянки и

трех наземных жилищ. Остатки полуземлянки

представляли собой котлован диаметром около 5

м и глубиной около 1 м, с центральным очагом.

Можно полагать, что утепленная полуземлянка

возвышалась не более чем на метр над поверх-

ностью. Об этом свидетельствует и форма сте-

нок – в нижней части они вертикальны, а в

верхней слегка наклоняются к центру. Таким

образом, реконструируется куполообразная

яранга. Изнутри свод могли поддерживать дере-

вянные опоры, упиравшиеся в неглубокие ямки

и во вбитую в грунт большую берцовую кость

мамонта. Свод, вероятно, представлял собой

конструкцию из жердей, обтянутую шкурами,

придавленными крупными костями. На неё был

нанесен утеплитель – слой сохранившегося в

виде прослойки в заполнении глинистого грун-

та. Небольшая высота и обтекаемость такого

жилища способствовали оптимальной защите

от северных и долинных ветров и снижению те-

плоотдачи в окружающее пространство. Приме-

чательно наличие двух входов. Первый был свя-

зан с южной стороной жилища и читается по

трем ступеням. Сохранность заставляет думать

об укреплении супесчаных уступов и стенок

плетеным каркасом. Второй вход представлял

собой углубленный 0,5 м в материк «лаз», тяну-

щийся к западу на 1,5 м и заканчивающийся

расширением со ступенями. Согласно типоло-

гии Рогачева, жилище Быков относится к алек-

сандровско-тельманскому типу. С жилищем

Тельманской стоянки полуземлянку из Быков

объединяет и наличие глубокой колоколовидной

ямы под центральным очагом [Рогачев, Анико-

вич, 1984; Чубур, 2001]. Кроме утепленного жи-

лища в Быках 1 отмечены три скопления куль-

турных остатков, интерпретированные, как сле-

ды наземных сезонных легких жилищ.

Среди аналитических исследований но-

вейшего времени по проблемам типологии жи-

лищ и структуры поселений отметим серию ра-

бот В.Я.Сергина, обобщающую работу З.А. Аб-

рамовой, статьи К.Н.Гаврилова и Ф.М. Завер-

няева, раскрывающие альтернативные взгляды

на планиграфию и структуру стоянки Хотылево

2 и, наконец, коллективную монографию о сто-

янке Елисеевичи. Кратко рассмотрим их основ-

ные результаты.

В.Я.Сергин, ранее акцентировавший вни-

мание преимущественно на костно-земляных

жилищах и структуре поселений «среднеднеп-

ровского типа», продолжая исследования, уде-

лил внимание детальному рассмотрению кос-

тенковско-авдеевских комплексов и другим ти-

пам жилищ на памятниках «восточного гравет-

та». Первый очень важный для наших дальней-

ших построений его вывод, уже был упомянут

ранее, и гласил, что костенковско-авдеевские

комплексы, традиционно реконструировавших-

ся, как огромные многоочажные дома с «при-

стройками» жилого и хозяйственного назначе-

ния, являются не отдельными жилищами, а ана-

логами самодостаточных поселений иного типа

[Сергин, 1987а]. Во-вторых, детальное рассмот-

рение особенностей размещения культурных

остатков в первом жилом комплексе Костенок 1

позволило Сергину [1998, С.163-166, Рис.10-12]

дать свой аргументированный вариант реконст-

рукции центральной части жилого комплекса в

виде узкого и длинного многоочажного жилища.

Анализ и сопоставление друг с другом осталь-

ных жилищ на стоянках «восточного граветта»

оказались непродуктивными и не позволили

сделать серьезных выводов. Восприятие костен-

ковско-авдеевских комплексов, как отдельных

поселений с одной стороны, и подробное изуче-

ние структуры среднеднепровских поселений с

другой, привели В.Я. Сергина [1988] к необхо-

димости решения задачи по классификации па-

леолитических поселений на территории СССР,

включая и ряд деснинских памятников. А.Н. Ро-

гачев и М.В.Аникович [1984, С.189] утвержда-

ли, что для классификации палеолитических

поселений, как правило, имеется недостаточный

объем материала и почти ни одно поселение не

может быть рассмотрено, как единое целое, по-

скольку крайне малое число памятников иссле-

довано на полной площади. В.Я. Сергин [1988,

С.6] для реализации этой задачи выбрал выде-

ляющиеся из общего массива стоянки с жили-

щами, а затем рассмотрел наиболее важные и

информационно обеспеченные классификаци-

онные аспекты: 1) расположение поселений на

местности; 2) форму поселений; 3) сезонную

приуроченность поселений. Из Деснинских по-

селений в матрицу вошли Мезин, Супонево,

Авдеево, Елисеевичи, Юдиново 1 и 3, Пушкари

1 и Тимоновка 1 и 2. Расположение поселений

на местности по Сергину рассмотрено нами в

третьем разделе настоящего исследования, здесь

же мы коснемся того, что касается собственно

структуры поселений. Единственное, что следу-

ет здесь отметить, это разработанную Сергиным

классификацию поселений по ветрозащите.

Форма поселений по Сергину – взаимораспо-

ложение жилищ. Им выделены следующие ви-

ды планировки: 1) свободная (кажущаяся слу-

чайной); 2) дугообразная; 3) линейная; 4) оваль-

но-замкнутая; 5) случайная. Этот раздел работы

представляется не вполне убедительным по

причине, названной А.Н.Рогачевым и М.В. Ани-

ковичем и упомянутой нами выше. Если, к при-

меру, с овально-замкнутой планировкой костен-

ковско-авдеевских комплексов все относительно

ясно, то в остальных случаях возникают резон-

ные вопросы. Во-первых, все ли объекты (по

крайней мере, жилища) учтены, во-вторых, все

ли учтенные объекты существовали синхронно?

Без ответа на них разговор о типологии плани-

ровки теряет смысл, равно как построение хро-

нологии возникновения различных типов. Меж-

ду прочим, согласно представлениям Сергина

[1988, С.9], развитие планировки шло в направ-

лении «последовательной попытки установить

контроль над участком местности, выбранном

для поселения». В таком случае наиболее позд-

ней формой поселений должны быть замкнутые

костенковско-авдеевские комплексы, что проти-

воречит современным знаниям о хронологии

верхнего палеолита. Наиболее убедительным и

плодотворным, на наш взгляд, стал анализ се-

зонной приуроченности поселений. Для реше-

ния этой задачи Сергин использовал матрицу

разнообразных признаков, которые могут свиде-

тельствовать о присутствии или непрерывном

пребывании людей на поселении в тот или иной

сезон, о сезонной приуроченности объектов

охоты, согласно археозоологическим данным. В

частности, круглогодичным признаны деснин-

ские поселения Елисеевичи, Юдиново 1, Мезин.

Не вполне ясно, почему исследователь игнори-

ровал изученные на значительных площадях

поселения бассейна Десны, как Авдеево, Пуш-

кари 1 и, наконец, Чулатово 2. В заключение

своей работы Сергин наметил пути дальнейше-

го исследования: 1) классификация поселений

по культурному признаку (достаточно ли одно-

культурные поселения своеобразны по отноше-

нию к инокультурным); 2) классификация в за-

висимости от основных направлений хозяйст-

венной деятельности обитателей поселения

[1988,С.17-18]. Итогом работы В.Я.Сергина ста-

ла докторская диссертация на тему «Палеолити-

ческие поселения Европейской части СССР

(памятники с жилым обустройством)» [1992].

Свой подход к проблеме типологии посе-

лений палеолита в бассейнах Десны и Днепра

нашла американская исследовательница О. Соф-

фер. Ею выделено семь видов памятников, раз-

битых по сезонности на три группы. К теплому

сезону относятся стоянки-мастерские, лагеря

охотников и лагеря собирателей. К холодному

сезону О.Соффер относит охотничьи базовые

лагеря и комплексные базовые лагеря. К обоим

периодам были отнесены обычные базовые ла-

геря [Soffer, 1985]. Данная классификация пред-

ставляется громоздкой и спорной. Сезонности

памятников палеолита бассейнов Десны и

Днепра Соффер [1993] посвятила также статью,

в которой с помощью так называемых «индек-

сов разнообразия» охотничьей фауны исследо-

вательница пыталась определить сезонность ря-

да поселений, в числе которых Мезин, Супоне-

во, Хотылево 2, Чулатово 1 и 2, Елисеевичи,

Юдиново и др. Получилось, что ни одна стоянка

не была заселена круглый год. Таким выводам,

однако, противоречат факты, учтенные при ана-

лизе сезонности В.Я. Сергиным. Несмотря на

увлечение статистическими методами, пренеб-

режение элементарной логикой местами сдела-

ло работу неубедительной. Представляется не-

целесообразным и выделять лагеря собирателей,

под которыми подразумеваются «мамонтовые

кладбища» со следами посещения их человеком.

При таком подходе к древним поселениям сле-

довало бы относить поле, где осталось поло-

манное рало, или место потери наконечника

стрелы. О несовершенстве типологии говорит и

наличие «аномальной» стоянки Хотылево 2, не

уложившейся в её «прокрустово ложе».

Работа З.А.Абрамовой [1997] посвящена

критическому анализу имеющихся источников

по аносовско-мезинским жилищам из костей

мамонта в свете новых сведений, полученных

при исследованиях третьего и четвертого жи-

лищ в Юдиново. Рассмотрены основные пара-

метры аносовско-мезинских жилищ: размеры,

количество и качественный состав использован-

ных костей, углубленность пола, форма, особые

детали конструкции, расположение входа, нали-

чие очага. В результате их анализа Абрамова от-

метила следующие тенденции: 1) намечаются

общности для жилищ, расположенных на одном

поселении; 2) в меньшей степени могут по ряду

признаков быть признаны сходными жилища

разных поселений, в частности к Юдиновским

жилищам признаны наиболее близкими костно-

земляные дома из Костенок 2 и Мезина; 3) под-

тверждается правота Рогачева в выделении это-

го наиболее выразительного типа палеолитиче-

ских жилищ [Абрамова, 1997, С.61-62]. К сожа-

лению, при анализе не были учтены сведения по

таким ключевым объектам бассейна Десны, как

первое жилище из Мезина и жилище из Супо-

нево, хотя сведения о них были уже выверены и

опубликованы В.Я.Сергиным [1979, 1987б].

Несомненно, одним из ключевых памятни-

ков бассейна Десны является стоянка Хотылево

2. Те, кто относил Хотылево 2 к виллендорфско-

костенковскому культурному единству, надея-

лись увидеть на планах знакомые линии очагов,

большие хозяйственные ямы и полуземлянки.

Отсутствие этих элементов на поселении вызы-

вало недоумение у специалистов. Почти одно-

временно вышли в свет посмертная публикация

Ф.М.Заверняева [2000] и статья К.Н. Гаврилова

[1998]. Заверняев, подводя итоги своим исследо-

ваниям, писал: «вскрытая площадка по своей

планировке и внутренним конструкциям пред-

ставляет довольно редкое и оригинальное, если

не совсем новое, явление в известной нам

строительной практике палеолитического чело-

века. Исследованные здесь два зольника с хоро-

шо утрамбованной поверхностью, по его мне-

нию, не что иное, как остатки полов зимних жи-

лищ. Вокруг центрального «зольника А» в не-

сколько рядов располагались очаги с обособлен-

ными приспособлениями и навесами, какие-то

небольшие наземные сооружения для летних

условий жизни, кладовки и хранилища хозяйст-

венно-бытового и культового назначения.… Хо-

тылевская жилая площадка в значительной мере

отличается от других, известных науке, палео-

литических площадок» [Заверняев, 2000]. К.Н.

Гаврилов, проанализировав по данным отчетов

Заверняева структуру Хотылево 2 [Гаврилов,

1998], пришел к выводу, что тот воспринимал

памятник, словно на фотонегативе: зоны эвакуа-

ции зольной массы из жилищ он счел следами

двух обширных жилых сооружений. Ориенти-

руясь на вбитые в землю кости, вкопанные че-

репа мамонта, а также скопления минеральной

краски и очаги и кострища, К.Н. Гаврилов выде-

лил на изученной территории следы трех назем-

ных сооружений, находящих, по его мнению,

аналогии с малой жилой западиной Пушкарей 1.

Кроме того, он отметил несколько внешних оча-

гов [Гаврилов, 1998, Рис.6], часть которых явно

не была синхронна жилищам. К сходным выво-

дам пришли и мы, анализируя распределение

различных категорий костных останков мамонта

по площади стоянки: внутри периметра, огра-

ниченного ямками с вбитыми костями, встреча-

ется крайне мало разрозненных зубов мамонта.

Здесь их плотность не превышает 0,08 на м

то-

гда как в среднем она составляет около 0,3 на м

Создается впечатление, что территория внутри

периметра сознательно расчищена от разроз-

ненных зубов и обломков костей. Плотность зу-

бов резко увеличивается за периметром, пред-

ставлявшим, на наш взгляд, закрытое жилое

пространство. Особенно высока плотность зу-

бов в скоплениях зольной массы, видимо яв-

ляющейся выбросом из жилища – ок. 0,5 на м

Нельзя не остановиться на коллективной

монографии, посвященной поселению Елисее-

вичи. В ней Л.В.Грехова аргументировано от-

вергла реконструкции жилищ, сделанные К.М.

Поликарповичем [1968] и В.Я.Сергиным [1975],

и собственные предположения о том что «золь-

ник был центральной конструкцией стоянки»

[Грехова, 1980, С.7] тоже. К сожалению, несмот-

ря на детальное описание костно-земляных кон-

струкций, новой реконструкции она не предла-

гает, говоря лишь о возможном наложении не-

скольких горизонтов обитания, нарушенных

мерзлотой [Величко, Грехова, Грибченко, Курен-

кова, 1997, С.121].

Теперь, рассмотрев и проанализировав ис-

торию изучения жилищ и структуры поселений

палеолита в бассейне Десны и изменений взгля-

дов на них на протяжении более чем столетия,

перейдем к изложению наших взглядов на дан-

ную проблематику. Современные данные позво-

ляют реконструировать не только элементы ма-

териальной культуры и экономики первобытно-

го общества, но и вплотную подводят нас к ис-

тории первобытного общества,социальным осо-

бенностям населения палеолита. Для того чтобы

судить о дальнейших путях исследования дан-

ной проблематики, мы должны для начала по-

пытаться ответить на следующие вопросы:

• насколько объективно мы выделяем жилища

по археологическим материалам?

• устраивает ли нас на современном этапе су-

ществующая типология жилищ палеолита?

• можем ли мы, основываясь на современной

источниковой базе, судить о хронологическом

распределении различных типов жилищ в па-

леолите бассейна Десны?

• имеют ли различные типы жилищ жесткую

связь с конкретными археологическими куль-

турами палеолита (читай – с определенным

первобытным социумом)?

• есть ли поселения, о структуре жилой пло-

щадки которых можно полноценно судить?

Этнографическое определение жилища, к

сожалению, немногим может помочь, если, ру-

ководствуясь им, мы попытаемся выделить ос-

татки жилищ на древних человеческих поселе-

ниях. Ведь в этом случае мы имеем дело не с

жилищем, как таковым, а с составляющей куль-

турного слоя – геоархеологического объекта,

сформировавшегося под воздействием совокуп-

ности антропогенных и природных факторов.

Но имеются и определения палеолитического

жилища (точнее – его следов), опирающиеся не

на этнографические, а на археологические кри-

терии. Такое определение дал А.Н.Рогачев. Сле-

ды жилища, по его мнению, это «скопление

культурных остатков, сгруппированных вокруг

преднамеренно устроенного очага или группы

очагов. На местах древнейших жилищ вместе с

линзой культурного слоя, обычно над ней и по

ее окраинам, сохраняются остатки строитель-

ных материалов в виде камней, каменных плит,

костей мамонта и крупных костей других жи-

вотных. Люди палеолита строи жилища типа

полуземлянок и часто использовали землю для

утепления стен и кровли. Таким образом, после

разрушения жилища культурный слой, запол-

нявший яму-основание дома, оказывался погре-

бенным под развалинами, что и обеспечивало

сохранность его и некоторой части строительно-

го материала» [Рогачев, 1964, С.5].

В настоящее время известно, что очаг не

является обязательной деталью интерьера древ-

них жилищ – часто отопление осуществлялось

жировыми лампами, а в течение тёплого сезона

могло вообще становиться ненужным. Кроме

того, далеко не все жилища были углубленными

в землю, а это значит, что определение А.Н. Ро-

гачева чересчур конкретизировано, из-за чего не

охватывает всех возможных вариантов. Что же

остается от определения? Примерно следую-

щее: «Скопление культурных остатков, часто с

остатками строительных материалов в виде

камней, каменных плит, костей мамонта и круп-

ных костей других животных по краям и над

ним». Достаточно ли его для того, чтобы выде-

лить при раскопках остатки жилищ? Ведь, исхо-

дя из урезанного определения, к каждому лока-

лизованному в пространстве участку насыщен-

ного культурного слоя мы должны относиться,

как к возможным следам жилища и делать

окончательный вывод, ориентируясь уже на

конкретную ситуацию. Наиболее распростране-

ны и при этом наиболее трудно интерпретируе-

мы в пределах культурного слоя легкие назем-

ные палеолитические жилища. А.Леруа - Гура-

ном на базе исследований мадленской стоянки

Пенсеван была разработана модель жилищ это-

го вида с очагом и несколькими зонами с раз-

личной концентрацией находок – зоной домаш-

ней деятельности, резервной зоной (спальные

места), зонами ближней и дальней эвакуации и

отдельных находок – то есть зоны разлета, раз-

носа материала [Leroi-Gourhan, 1984]. Такая мо-

дель помогает выделять в культурном слое сле-

ды легких наземных построек, однако и это да-

леко не единственный вариант. Так Л.Бинфорд,

основываясь на собственных исследованиях,

считает, что веерообразный разнос находок у

очага, говорит о том, что сам очаг находился под

открытым небом, а концентрация находок в жи-

лище должна носить иной характер [Binford,

1983]. Наконец, как уже говорилось, нельзя ут-

верждать, что очаг – непременный атрибут лег-

кого наземного жилища. Часто ли имеются оча-

ги внутри переносных чумов и летних яранг се-

верных народов? Такие сооружения можно вы-

явить исключительно по ограниченным по

площади, резко выделяющимся среди окруже-

ния участкам насыщенного культурного слоя.

Иными словами, нет и, видимо, не может быть

четкой методологии выявления остатков легких

наземных сооружений. Все сказанное означает,

что многие жилища, в особенности легкие на-

земные, на исследованных раскопками стоянках

палеолита, вероятно, остаются нераспознанны-

ми. Распознать их можно подробно анализируя

результаты полевых исследований по архивным

материалам и коллекциям. Но из этого не следу-

ет, что имеются какие-либо сомнения относи-

тельно правомерности выделения уже извест-

ных жилищ. Такого рода сомнения существуют

лишь касательно типологической атрибуции.

А.Н.Рогачев, систематизировав сведения о

раскопанных к моменту написания его работы

древнейших жилищах Русской равнины, выде-

лил ряд устойчивых типов [1964, 1970]. Типоло-

гия была удобна, однако в процессе исследова-

ний накопились факты, не укладывающиеся в

рамки устоявшейся схемы (кстати, сам Рогачев

настаивал на предварительном её характере: Ро-

гачев, Аникович,1984, С.189). Работы В.И. Бе-

ляевой в Пушкарях выявили новое жилище,

конструкция которого оказалась сходной с сек-

цией знаменитого трехочажного «дома», раско-

панного и реконструированного П.И. Борисков-

ским. «Жилая западина» с центральным очагом

имела размер ≈ 3х3 м, по краям располагались

вкопанные черепа и кости конечностей мамонта,

служившие упорами для внутренних опор, а не

фундаментом стен, что в корне отличает их от

черепов в обкладке аносовско-мезинских жи-

лищ. Окружали западину 6 ям с вбитыми костя-

ми мамонта и отдельные кости, вбитые в мате-

рик [Беляева, 2002, С.53-113]. Объекты, описан-

ные Борисковским как три внешних кострища у

трехочажного жилища, по результатам раскопок

Беляевой предстали как зоны эвакуации зольной

массы. На основании этого сделан вывод, что

«трехочажное жилище» имело три входа, и бы-

ло de-facto тремя плотно стоящими округлыми

жилищами, аналогичными вновь открытой [Бе-

ляева, 2002, С.136-138]. Жилищу из Пушкарей

не находится места в типологии Рогачева. Если

Пушкаревское «многоочажное жилище» стало

тремя одноочажными, то в длинных жилищах

нижнего слоя Костенок 4 очаги расположены

столь плотно, что реконструкция в виде ряда со-

прикасающихся одноочажных хижин невоз-

можна. Александровско-Пушкаревский тип

распался. Исчез и Александровско-Тельманский

тип: жилища верхнего слоя Костенок 4 имеют

больше черт сходства с Аносовско- Гмелински-

ми, а не с капитальной полуземлянкой Тельман-

ской стоянки. Характер культурного слоя [Рога-

чев, 1955, С.21-33 Рис.6, 8] позволяет считать,

что жилые западины лишь местами преднаме-

ренно углублены человеком. Нет места в типо-

логии Рогачева и для сооружений Елисеевичей.

Нам представляется, что типология должна

быть многоуровневой. Учитывая следы обита-

ния в гротах (Новгород-Северский и др.) для на-

чала следует разделить жилища Русской равни-

ны на искусственные сооружения и обустроен-

ные естественные убежища.

В.Я.Сергин [1987] счел костенковско- авде-

евские комплексы самостоятельными поселе-

ниями, но не отверг и их восприятия, как огром-

ных жилищ со сложной структурой. Назовем

это явление «жилища-поселения». Их антипод –

«элементарные жилища» с прилегающими хо-

зяйственными структурами. Их на поселении,

как правило, несколько. «Длинные дома» Алек-

сандровской стоянки с десятками очагов не мо-

гут быть отнесены к «элементарным жилищам».

Их размеры (35х5 и 23х5,5 м) сопоставимы с

многоочажным сооружением верхнего слоя

Костенок 1 – 25х3 м [Сергин,1998, Рис.11,12].

Нет убедительных доказательств синхронности

«длинных домов» Костенок 4. Их, как костен-

ковско-авдеевские комплексы, следует считать

«жилищами-поселениями». По нашим пред-

ставлениям, Александровский тип – это «усе-

ченный» костенковско-авдеевский, лишенный

обрамления из углубленных объектов. Еще один

тип «жилищ-поселений» представлен в Елисее-

вичах, где небольшие полуземлянки с костно-

земляными конструкциями (из раскопок В.Д.

Будько и Л.В. Греховой и раскопа 1935 г. К.М.

Поликарповича) как в Костенках и Авдеево об-

рамляют жилую площадку поселения [Величко,

Грехова и др., 1997]. Протяженность площадки,

ограниченной ямами-землянками с запада на

восток более 20 м (точнее судить трудно, ибо ка-

кие-то объекты с множеством костей мамонта

были размыты рекой в XIX в.). Вписывается в

«овал» яма, интерпретированная К.М. Поликар-

повичем, как «спальная», с которой, судя по

опубликованному плану [Поликарпович, 1968,

вклейка] связаны крупные кости мамонта. Эта

ранняя структура перекрыта горизонтом обита-

ния связанным с «зольником» из раскопов 1935

и 1948 гг., находящим аналогии в Хотылево 2 и

Пушкарях. Во всех случаях это зона эвакуации

очажной массы и мусора из жилищ – свидетель-

ство стереотипа бытового поведения. Именно

из-за наличия более позднего горизонта обита-

ния не наблюдается четкой границы распро-

странения культурного слоя на исследованной

площади. В нижнем горизонте наблюдается

структура, похожая на костенковско-авдеевский

комплекс, лишенный центральной линии оча-

гов. По мнению В.Я.Сергина [1998] такая линия

отсутствовала и в комплексе Авдеево-Старого.

Если так, то Авдеево-Ст. ближе к Елисеевичам,

чем остальные костенковские комплексы.

В типологии элементарных жилищ глав-

ным критерием может быть широкое использо-

вание или, напротив, отсутствие крупных костей

мамонта в конструкции. Но применение костей

в различных сооружениях неодинаково. В Пуш-

карях 1 и Хотылево 2 это отдельные вкопанные

черепа и вбитые в грунт кости конечностей ма-

монта, служившие опорами для конструкции

перекрытия. В Мезине, Юдиново и др. из костей

мамонта созданы сложные архитектурные кон-

струкции. Фундамент из черепов мамонтов, вко-

панных по кругу, служил основой перекрытия

из лежащих на жердях и (или) связанных ребрах

и придавленных плоскими костями шкур. И.Г.

Шовкопляс [1965] называл эти варианты соот-

ветственно «ранним» и «развитым» типами

среднеднепровских жилищ. Учитывая датиров-

ки, мы могли бы с этим согласиться, однако

нельзя проследить и доказать генетическую

связь первых и вторых. Поэтому предложены

дефиниции в традициях А.Н. Рогачева: 1) Пуш-

каревский тип; 2) Аносовско-Мезинский (Юди-

новский) тип (традиционное наименование по

Рогачеву; дублирующее предложено нами, по-

скольку впервые жилища этого типа распознаны

в 1947 г. К.М.Поликарповичем в Юдиново, а не

в Аносовке и Мезине). Делить каждый тип на

углубленные и неуглубленные жилища не имеет

смысла. И жилая западина в Пушкарях 1, и уг-

лубленный пол в третьем жилище Юдиново на-

ходятся лишь на 20–30 см ниже древней днев-

ной поверхности. Такое углубление могло воз-

никнуть при выравнивании пола, при вытапты-

вании, и даже при регулярном удалении из жи-

лища мусора и золы вместе с частью материка.

Вывод подтверждают наши многолетние актуа-

листические наблюдения за установкой пала-

точного лагеря Хотылёвской экспедиции, где

столовая с земляным полом постепенно транс-

формировалась из наземного сооружения в уг-

лубленное. Степень углубленности могла быть

связана с наличием и глубиной залегания вечной

мерзлоты: подтаивающую грязь из сооружения

следовало регулярно удалять, что не могло не

приводить к «погружению» пола. Напротив, ос-

новной признак, разделяющий элементарные

жилища, построенные без широкого примене-

ния костей – именно отношение уровня пола к

уровню древней дневной поверхности. Углуб-

ленность, при прочих равных параметрах (четко

локализованная округлая в плане форма, диа-

метр 5-6 м, центральный очаг), отличает Тель-

манский тип от Аносовско-Гмелинского. Можно

ли объединить их? Видимо, это было бы невер-

ным шагом. Локкальная или небольшое пони-

жение уровня пола порой характерно и для гме-

линских жилищ, особенно если мы включим

сюда верхний слой Костенок 4. Полуземлянки

же Тельманского типа углублены более чем на

0,7 м. и имеют почти вертикальные стенки.

Сильное углубление пола – их неотъемлемая

конструктивно-архитектурная деталь. Утвер-

ждения о принадлежности к одной археологи-

ческой культуре Гагарино и костенковско- авде-

евских памятников заставляли искать аналогии в

системе домостроения. По Рогачеву, жилище

Гагарино – это сочетание костенковско- авдеев-

ских полуземлянки и ямы-кладовой с округлым

углубленным жилищем. Отсюда родилась идея

«встроить» объект, подобный Гагаринскому, в

структуру I-го комплекса Костенок 1 [Рогачев,

Аникович, 1984, С.190], отвергнутая современ-

ными исследователями [Сергин, 2003]. В дейст-

вительности материальная культура Гагарино

ближе к Хотылево 2, а ближайшую аналогию

жилища Гагарино нам удалось исследовать на

стоянке Быки. Оба сооружения (Быки и Гагари-

но) имеют в основе углубленное до метра округ-

лое помещение с центральным очагом [Тарасов,

1979; Чубур, 2001]. Оба жилища являются вари-

антами Тельманского типа. Наземные «тамбу-

ры» обложенные костями мамонта, имеются и в

некоторых жилищах Юдиново.

Не вошли в типологию А.Н.Рогачева эле-

ментарные легкие наземные жилища, сходные с

чумами северных народов. От аносовско- гме-

линских их отличают отсутствие центрального

очага, меньшая площадь и размытость пятна

культурных остатков на месте жилища. Чем

больше сезонов существует поселение, тем в

большей степени сезонные следы таких жилищ

перекрывают друг друга, превращаясь в протя-

женную область насыщенного культурного слоя.

И все же вычленить такие объекты удается.

Примеры – следы жилища в Чулатово 2 [Вое-

водский, 1952; Леонова, 1977], три пятна куль-

турных остатков в Быках [Чубур, 2001] и др.

Следуя традиции, назовем тип Чулатовским.

Предложенная типология палеолитических

жилищ обобщена в Таблице 6. Что касается ти-

пологии поселений, проблема эта была рас-

смотрена ранее, здесь мы отметим только то, что

далее будем вести речь исключительно о долго-

временных базовых поселениях. После рас-

смотрения предложенной типологии резонно

поставить вопрос: является ли определенный

тип жилища особенностью той или иной архео-

логической культуры? Важно также понять, яв-

ляются ли выделенные типы жилищ относи-

тельно синхронными или же сменяют во време-

ни друг друга в определенном порядке, как ут-

верждали многие сторонники стадиального под-

хода к истории палеолитического общества?

Начнем с культурной принадлежности. Если

Костенковско-Авдеевский тип жилища- поселе-

ния можно вполне определенно привязать к ши-

роко известной и самобытной костенковско-

авдеевской культуре, то с остальными типами

жилых сооружений дело не обстоит столь глад-

ко. Такие типы как Александровский и Елисее-

вичский оказываются представленными лишь

одним поселением каждый, при этом и матери-

альная культура каждого из этих поселений не

находит достаточно полных аналогий в рас-

сматриваемом регионе.

Таблица 6. Типология жилищ верхнего

палеолита Восточной Европы

Искусственные

Естест-

венные

Жилища-

поселения

Элементарные жилища

гроты,

пещеры

Костно-

земля-

ные

без широкого

применения

костей

Углуб-

ленные

Наземные

с централь-

ным очагом

без очага

Костенковско-Авдеевский тип

Александровский тип

Елисеевичский тип

Пушкаревский тип

Аносовско-Мезинский (Юдиновский) тип

Тельманский тип

Гмелинский тип

Чулатовский тип

Новгород-Северский тип

Единственные в своем роде по материаль-

ной культуре памятники, как Тельманская сто-

янка (Костенки 8-1) и Александровская стоянка

(Костенки 4-1) из бассейна Дона, объединены

лишь типом жилища. Точно такой же тип жи-

лищ выявлен нами в Быках 1, а С.Н. Замятни-

ным и Л.М. Тарасовым в Гагарино на Дону [Та-

расов, 1979; Чубур 2001]. Быки отнесены нами к

мезинской археологической культуре, а Гагари-

но традиционно считается близким с одной сто-

роны к Костенкам 1 и Авдеево, а с другой – к

Хотылево 2. Деснинские стоянки Хотылево 2 и

Пушкари 1 со сходными типами жилищ также

памятники разнокультурные, хотя и относящие-

ся к единому кругу восточного граветта. То же

можно сказать о Мезинской стоянке, Юдиново,

Аносовке 2 с костно-земляными жилищами

аносовско-мезинского типа. С другой стороны в

рамках одной археологической культуры воз-

можно наличие на разных поселениях разных

типов долговременных жилищ. В качестве при-

мера можно привести мезинскую культуру. Если

на Мезинском поселении, а также, судя по всему

в Супонево и Борщево 1, имели место костно-

земляные конструкции, то в Быках, атрибутиро-

ванных нами как один из памятников данной

культуры – типичная Тельманская землянка. Ве-

роятно, выбор типа сооружения зависел и от на-

личия строительного материала. В Быках источ-

ника костей мамонта, видимо, не имелось. На-

личие на одном поселении разнотипных жилищ

также не должно вызывать удивления. Так, в

Быках сосуществовали тельманская полузем-

лянка и легкие наземные жилища. Есть тому эт-

нографические аналогии. Размещение на одном

поселении жилищ, предназначенных для двух

сезонов – зимнего и летнего – характерно для

современных народов Севера [Кабо, 1986]. Есть

ли смысл привязывать те или иные типы жилищ

к определенной археологической культуре, если

ряд культур выделен по 1-2 памятникам?

Такие «общности» являют собой лишь вы-

рванный из хронологической непрерывности

культурно-исторический срез. Но может быть

тогда разные типы жилищ – это этапы опреде-

ленного эволюционного процесса? Если не вы-

зывает сомнений, что искусственные сооруже-

ния появились позже естественных убежищ, то

вопрос по поводу относительной древности жи-

лищ-поселений и элементарных жилищ не на-

ходит ясного и однозначного ответа. Когда дати-

ровка древних поселений базировалась исклю-

чительно на типологии, все казалось ясным. Как

мы помним, П.И.Борисковский [1953] считал,

что простые округлые жилища предшествовали

длинным многоочажным жилищам, возникши-

ми при их слиянии, группировке. Однако при-

менение методов естественных наук серьезно

изменило подход к ситуации. Датировки памят-

ников начали производиться по их положению в

толще осадочных пород. И тут выяснилось, что

многие многоочажные комплексы и одноочаж-

ные жилища синхронны. Первые вовсе не выте-

кают из вторых [Рогачев,1953]. Говорить о жест-

кой связи типов жилищ с археологической куль-