Чубур А.А. Деснянский палеолит. Проблемы истории исследований, историографии и источниковедения

Подождите немного. Документ загружается.

к сооружениям сложной архитектуры.

Что же мы понимаем под, казалось бы, об-

щеизвестными терминами «жилище» и «посе-

ление». Имеется целый ряд определений. Наи-

более емкое и краткое дал известный исследова-

тель каменного века Леруа-Гуран: «Жилище –

это сконструированное пространство, в котором

живут» [Leroi-Gourhan, 1984, р.9]. Однако такое

определение имеет философско-позитивистский

характер. Удач но е определение дал К. Баумгар-

тен [Материальная культура, 1989, С.36]: «Жи-

лище - естественное или искусственное убежи-

ще человека для защиты от непогоды, различ-

ным образом устроенное в соответствии с кли-

матическими условиями, для удовлетворения

общих человеческих потребностей в жилье

(преимущественно для приготовления и приема

пищи, отдыха и сна)». Далее Баумгартен выде-

ляет несколько типов жилищ по степени слож-

ности: естественные убежища (пещеры), арха-

ичные формы, отличающиеся наличием только

крыши и отсутствием стен (шалаши, навесы,

хижины), и дома – жилища, имеющие не только

искусственную крышу, но и стены. Таким обра-

зом, юрту с плетеными стенами Баумгартен счи-

тает уже примитивным переносным домом, то-

гда, как ярангу и чум - только лишь производ-

ными от хижины. Так ли это? Юрта и яранга

сходны, и первая и вторая имеют невысокие

стены [Богораз, 1991, С.103-104]. Полуземля-

ночное жилище эпохи палеолита также имеет

земляные стены (возможно, укрепленные пле-

теным каркасом). Это уже примитивные формы

дома. Связано появление примитивного дома

отнюдь не с изобретением топора и развитием

земледелия и скотоводства, а с попытками соз-

дать удобное для длительного обитания отде-

ленное от внешнего мира пространство с отно-

сительно комфортным внутренним микрокли-

матом. Именно на этом этапе, скорее всего,

формируется окончательно и разделение абст-

рактных понятий жилища, как обособленного

мира, места обитания с одной стороны, и ос-

тального внешнего мира с другой. При этом в

верхнем палеолите еще оба типа жилищ – и хи-

жина, и примитивный дом – прекрасно соседст-

вуют иногда даже на территории одного поселе-

ния, как мы убедимся в дальнейшем. По мне-

нию М.И. Гладких [1999], имеется еще один

критерий, отделяющий жилище от убежища:

«Искусственные сооружения… становятся жи-

лищами в завершенной форме со времени появ-

ления архитектуры как самостоятельного вида

человеческой деятельности», что уверенно улав-

ливается методами археологии.

Жилище и прилегающая к нему и связан-

ная с ним хозяйственная округа мы будем по

традиции называть хозяйственно-бытовым ком-

плексом. Один такой комплекс или их группа

могут образовывать поселение. Простейшее

представление о поселении – это долговремен-

ное одиночное жилище или группа долговре-

менных жилищ. Таким образом, жилище (одно

или группа) – неотъемлемая часть поселения.

Там, где мы не можем вести речи о жилищах,

нельзя уверенно говорить и о поселении, а лишь

о временном стойбище. Однако лишь жилище

или их группа не может быть названа поселени-

ем. Поселение, по мнению Х.Ю.Рах [Матери-

альная культура, 1989] – это место пребывания

человека, выбранное на долгое время и осна-

щенное жилыми и рабочими помещениями, с

относящимися к нему как собственной, часто

искусственно созданной площадкой для жилья,

так и окружающей его хозяйственной террито-

рии. Применительно к палеолитической эпохе

такое этнологическое определение так же, как и

определение жилища, нуждается в некоторых

поправках, поскольку специализированные ра-

бочие помещения в палеолите отсутствовали, но

уже имели место определенные сооружения хо-

зяйственного назначения (например, хозяйст-

венные ямы). Кроме того, на поселениях име-

лись специализированные участки, где занима-

лись, например, преимущественно кремнеобра-

боткой или обработкой кости – то есть произ-

водственные центры под открытым небом или в

пределах пространства жилых сооружений. Та-

ким образом, поселение палеолита – это место

пребывания группы людей, выбранное на отно-

сительно долгое время и оснащенное жилища-

ми и связанными с ними хозяйственными со-

оружениями и производственными центрами,

расположенными в пределах более или менее

четко ограниченной площадки для жилья и хо-

зяйственной деятельности. Уточнив основные

понятия, мы можем перейти сначала к истории

изучения палеолитических жилищ и структуры

палеолитических поселений на территории бас-

сейна Десны, а затем и к анализу формирования

и особенностей современных взглядов на эту

проблематику.

В XIX в. доминировали взгляды на перво-

бытного человека, как на дикаря, способного

использовать в качестве убежищ лишь естест-

венные укрытия (гроты, пещеры). Поэтому, ко-

гда были открыты первые на Русской равнине

палеолитические стоянки, их исследователи не

рассчитывали встретить при раскопках каких-

либо сооружений за исключением очагов (то,

что предки были знакомы с огнем, сомнений не

вызывало). Все, что обнаруживалось при рас-

копках – скопления костей, кремневых отщепов

и осколков – воспринималось как свалки пище-

вых отходов и следы жизни «первобытного та-

бора» под открытым небом. Отсюда исходила и

методика раскопок: если памятник представляет

собой лишь беспорядочное нагромождение

культурных остатков, то нет смысла пытаться

разобраться в этом хаосе. А значит, главной за-

дачей исследователя становилось извлечение из

культурного слоя артефактов. Именно так рас-

капывались поначалу Мезинская стоянка. Рабо-

ты велись траншейным способом, «вперевал», с

последовательным продвижением вверх по

склону. Рабочие снимали грунт, сотрудники экс-

педиции разбирали культурный слой. В после-

дующую задачу входило обозначение на планах

наиболее интересных находок и нивелирование

древней поверхности. И эти необременительные

требования полевой фиксации не всегда выпол-

нялись. Что же касается структуры поселений,

то в полевой документации отмечались лишь

кострища и очаги, скопления расщепленного

кремня, костей, воспринимавшиеся, как «кухон-

ные отбросы» кочевых охотников.

Начало второго этапа исследований палео-

лита Десны не внесло существенных изменений

в ситуацию. В середине 1920-х гг. исследование

открытой под Брянском стоянки Супонево ве-

лось с более прогрессивной методикой фикса-

ции, но в глубинной сущности не отличавшееся

от раскопок Мезина. Целью так же оставалось

изучение в первую очередь находок и отдельных

объектов (очагов, кострищ, ям). Общая картина

исследуемых участков ускользала от исследова-

телей. Лишь скрупулезная обработка чертежей и

дневниковых записей, проведенная в 1948 г. И.Г.

Шовкоплясом[1950,1951,1952;ИА НАНУ,№877]

а затем В.Я.Сергиным [2003] позволила тракто-

вать скопления культурных остатков в некото-

рых раскопах Супоневской стоянки, как остатки

легких и долговременных жилищ. Между тем,

П.П. Ефименко еще в 1923 г. отмечал в дневнике

большую вероятность открытия палеолитиче-

ских жилищ [Палеолит Костенок, 1982, С.11]. В

1931 г. он констатировал: «Наши знания памят-

ников палеолитической культуры продолжают

страдать неполнотой и односторонностью… мы

не знаем о такой важной стороне проблемы па-

леолита, как характер поселений, вид палеоли-

тических жилищ» [Ефименко,1931,С.9]. Посте-

пенное совершенствование методики раскопок

заставило обращать внимание на детали вскры-

ваемых объектов, что не замедлило дать поло-

жительный результат. Первое палеолитическое

жилище на Русской равнине – округлую полу-

землянку – открыл в 1927 г. в с.Гагарино на

верхнем Дону С.Н. Замятнин [1929]. Несколько

позже П.П.Ефименко [1931] открыл огромный

жилой комплекс в Костенках и пришел к выводу

об оседлости населения в верхнем палеолите,

сломав тем самым стереотип «кочевой перво-

бытной орды». Это было одним из наиболее

значительных достижений советского палеоли-

товедения. После этих открытий советские ар-

хеологи резко пересмотрели свои взгляды на об-

раз жизни наших далеких предков и начали ак-

тивно искать новые следы жилых сооружений.

Первым исследователем, попытавшимся

представить результаты своих раскопок палео-

лита в бассейне Десны, как выявление следов

древнейших жилищ, был В.А.Городцов, иссле-

довавший поселение в Тимоновке. Траншея 1

1928 г. выявила объект прямоугольной формы,

названный Городцовым «землянкой». Прогиб

слоев в просадку культурного слоя он объяснил

обрушением кровли, сделанной из бревен в на-

кат [ИИМК, ф.2,оп.1,1928,д.226]. Траншеи 2 и 3

в 1929 г. позволили доследовать «землянку 1» и

обнаружить «землянку 2», заполнение которой

было очень бедно культурными остатками, а са-

ма она простиралась вглубь более чем на 2 мет-

ра. В.А. Городцов продолжал раскопки, выявив

мелкие углубленные объекты, названные им

«кладовыми». В 1929 г. раскопки посещал гео-

лог Б.М.Даньшин. Он дал общую геологиче-

скую характеристику района стоянки, но не рас-

познал в «землянках» и «кладовых» объектов

геологического характера. В 1931 г. Городцов в

восточной части поселения вскрыл участки с

насыщенным культурным слоем. Севернее, у

оврага был встречено довольно много истлев-

ших костей мамонта, причем расположенные

попарно зубы позволили предположить, что они

происходят из несохранившихся челюстей и че-

репов. «Кости переплелись так, что разделить

слои было невозможно» [ИИМК,ф.2, оп.1, 1932,

д.11]. Возможно, здесь располагалось нераспо-

знанное и сильно разрушенное костно-земляное

жилище. Уточнить это невозможно из-за неимо-

верно плохой сохранности кости и ввиду несо-

вершенной методики раскопок. В южной части

была исследована «землянка» 4. Летом 1932 г.

были заложены три траншеи. На западном уча-

стке поселения серией траншей и шурфов были

выявлены «землянки» 5 и 6 [ИИМК,ф2,оп1,

1932,д11,98]. В 1933 г. Городцов доследовал

часть выявленные ранее скопления костей и

«землянку 6» (для этого к траншее прирезали

треугольный раскоп) [ИИМК, ф.2, оп.1, 1933,

д.272]. В процессе раскопок выявлены «кладо-

вые» 1-3, а также кострище небольшого размера,

и кремнеобрабатывающие мастерские. Так в

траншее 12 Городцов отметил 1300 кремней, 20

сложенных рядом нуклеусов и очаг в котлооб-

разном углублении диаметром 100 и глубиной

60 см. Здесь же лежали попарно, коронками

вниз зубы из нижних челюстей мамонта. Город-

цов смело предположил, что челюсти – не что

иное, как древние стулья, на которых восседали

первобытные мастера [ИИМК, ф.2, оп.1, 1933,

д.272]. В 1929 г., после обнаружения «землянок»

в Тимоновке, Городцов решил поискать нечто

подобное в Супонево, но обнаружил лишь ос-

татки старого деревенского погреба. Итак, рас-

копав огромные ямы прямоугольной формы, за-

полненные культурными остатками, Городцов

пришел к выводу, что обнаружил древние жи-

лища, напоминающие по форме блиндажи. Ни-

чего подобного археологи не встречали. Сведе-

ния о Тимоновских «землянках» укрепились в

учебных и фундаментальных изданиях [Все-

мирная история т.1., М.,1956, С.61; Береговая,

1960; Ефименко,1953; Мартынов,1973; Sklenár,

1976], в экспозициях музеев. И все же, данные

Городцова вызвали недоумение: «данные о жи-

лищах в Тимоновке представляются чем-то осо-

бенным и оригинальным, не вяжущимся логи-

чески со всем комплексом научных знаний о

верхнем палеолите» [ЮКМ, ф.1, д.11; Поликар-

пович, 1968, С.59-60]. Сам В.А.Городцов опуб-

ликовал результаты своих раскопок в серии ста-

тей и брошюре [1929, 1930, 1932, 1935б]. В 1955

г. А.А. Величко [1961] удалось окончательно до-

казать, что в Тимоновке встречены не жилые со-

оружения, а следы древней мерзлоты – огром-

ные трещины с заплывшим культурным слоем,

принятые за жилища и замки мерзлотного мик-

рорельефа (пересечения нескольких трещин),

отмеченные, как «кладовые». Таким образом,

раскопки В.А.Городцова не дали материала,

подтверждающего существование и проясняю-

щего устройство палеолитических жилищ в По-

десенье. Относительно реалистичный анализ

планиграфии вскрытых Городцовым участков

стоянки с большим трудом удалось проделать

лишь к концу 1980-х гг. сотруднице ГИМ Л.В.

Греховой[1988]. В определенной степени ошиб-

ки Городцова, связанные с неверной интерпре-

тацией следов мерзлоты, повторил при довоен-

ных раскопках стоянки Елисеевичи на р.Судость

и сам К.М. Поликарпович. Отсутствие в экспе-

диции профессиональных геологов не позволи-

ло Поликарповичу выявить мерзлотные дефор-

мации. Он воспринял одну из трещин как следы

части сооружения – углубленного «хода» дли-

ной более 6 м из вертикально поставленных

плоских и трубчатых костей мамонта [Поликар-

пович, 1968]. В 1976 г. Л.В.Греховой удалось по-

вторно вскрыть участок с «ходом». Выяснилось,

что часть крупных костей была оставлена ис-

следователем на месте. Они являли собой остат-

ки цоколя какого-то наземного сооружения, раз-

рушенного мерзлотными жилами [Грехова, 1977

б, 1998; ИА РА Н; Р-1, №6640]. Раскапывавший

Пушкари М.Я. Рудинский исследовал на вскры-

той площади два объекта, названные им «кост-

рища», однако не интерпретировал их, заметив

только, что имеет дело явно со следами сезонно-

го поселения теплого периода [Рудинский,

1947], что противоречило тезису П.П. Ефименко

о долговременности поселений палеолита. Та-

ким образом, еще в середине 1930-х гг. вопрос о

наличии и типологии палеолитических жилищ в

бассейне Десны оставался открытым.

Первые верно интерпретированные иссле-

дователями палеолитические жилища были вы-

явлены в бассейне Десны в конце 1930-х гг. Эти

открытия связаны с третьим этапом исследова-

ний Деснинского палеолита – с этапом плано-

мерных крупномасштабных комплексных ис-

следований, и, в первую очередь, с работой от-

рядов Деснинской экспедиции М.В. Воеводско-

го. Отряд под рук. И.Г. Пидопличко в 1936-38 гг.

исследовал Новгород-Северскую стоянку. Древ-

нее поселение располагалось в гротах, образо-

вавшихся в обрыве коренного берега Десны и

впадающей в нее балки Северная под плитой

бучакских песчаников [Пiдоплiчко, 1947а; Бори-

сковский, 1953, С.291-299]. Это до настоящего

времени единственный случай палеолитическо-

го поселения в естественном укрытии во всей

центральной части Европейской России. Наши

поиски следов палеолита в гротах заповедника

Галичья гора (верхний Дон) оказались безре-

зультатными. К сожалению, после обрушения

плиты песчаника, являвшейся потолком гротов,

культурные остатки были частично переотложе-

ны и потому не могут поведать ничего о струк-

туре пещерных жилищ на Русской равнине. Тот

же отряд исследовал в 1935-36 гг. стоянку Чула-

тово 1 [Пидопличко, 1940, 1947б; Воеводский,

1947а,б; Борисковский,1953,С. 299-304]. По на-

шему мнению, на участке раскопа 1 исследова-

ны следы двух наземных жилищ с очагами, обо-

значенных пятнами зольной массы, содержав-

шей основную часть артефактов, включая об-

ломки чаши, изготовленной из человеческого

черепа. Исследователем эти следы жилищ рас-

познаны не были – он принял их за обширные

кострища. Чулатовские «кострища» - пятна ок-

рашенного костным углем, золой и сажей на-

сыщенного культурного слоя. Огонь в них если

и горел, то лишь в небольших очагах (один из

них отмечен Пидопличко в пределах кострища 2

в кв.2). Об этом говорит то, что только неболь-

шая часть кремней и костей из так называемых

«кострищ» побывала в огне, основная же масса

не несет следов термического воздействия, хотя

порой испачкана сажей. Слоистость культурного

слоя подсказывает, что накопление его происхо-

дило с перерывами, что в свою очередь может

косвенно свидетельствовать о сезонности посе-

ления. Учитывая то, что территория поселения

затапливалась полыми водами Десны в период

обитания [Пидопличко, 1940], можно предпола-

гать летний сезон, как основное время функ-

ционирования.

Второй отряд под руководством П.И. Бори-

сковского в 1937-39 гг. исследовал на стоянке

Пушкари 1 слегка углубленное в землю длинное

жилище 12х4,5 м с тремя очагами, располагав-

шимися по оси. Результаты раскопок стали ос-

новой для серии публикаций, для главы фунда-

ментальной монографии и докторской диссер-

тации Борисковского о палеолите Украины. При

изучении устройства жилища впервые было ус-

тановлено использование костей мамонта в ар-

хитектуре. Отдельные вкопанные черепа ма-

монта играли роль фундамента, а переплетен-

ные концами бивни применялись в конструкции

перекрытия [Борисковский, 1953, С.183-202;

ИИМК Ф.35, п.1, д.160, 161, 201, 1938, д.201,

1939]. Реконструкция трехчастного трехочажно-

го жилища вызвала критику со стороны М.В.

Воеводского[1952г], считавшего его единой кон-

струкцией, и со стороны И.Г.Шовкопляса [1965].

П.И.Борисковский попытался также интерпре-

тировать как не распознанные жилые полузем-

лянки и скопления костей и черепов мамонта в

раскопе 1935 г. в Елисеевичах и на стоянке Гон-

цы на Полтавщине [Борисковский, 1953, С.202].

Если в Гонцах впоследствии при вскрытии

В.Я.Сергиным старых раскопов было обнару-

жено костно-земляное жилище, правда, назем-

ное, то результаты раскопок 1935 г. в Елисееви-

чах поныне не имеют однозначной, бесспорной

интерпретации. Третий отряд под руководством

Д.З.Галича и самого Воеводского в 1936-1938 гг.

исследовал стоянку Чулатово 2 (Рабочий ров).

Применение новой методики раскопок позволи-

ло детально проследить микрорельеф древней

дневной поверхности и границы скоплений об-

работанного кремня. По результатам раскопок

Воеводский сделал вывод о наличии на поселе-

нии теплого сезона следов легкого наземного

жилища, напоминавшего чумы народов крайне-

го севера [Галич, 1947; Воеводский, 1948, 1952-

в]. Его основанием были несколько вертикально

вбитых костей. Благодаря раскопкам на широ-

кой площади была установлена структура посе-

ления. Уже в 1970-х гг. при изучении планигра-

фии кремня гипотеза о наземном жилище в Чу-

латово 2 получила дополнительные подтвер-

ждения [Леонова, 1977].

Основным объектом послевоенных иссле-

дований стала Авдеевская стоянка. Поначалу

М.В.Воеводский и М.Д. Гвоздовер считали, что

имеют дело с переотложенным памятником. Это

не удивительно – низкое, почти пойменное по-

ложение культурного слоя в Авдеево по сей день

удивляет геоморфологов. Лишь в 1947 г. обна-

ружились следы сооружения – группа верти-

кально вбитых в материк костей мамонта. Стало

ясно, что остатки древнего поселения не переот-

ложены, но часть площадки к этому времени

была уже снесена [Воеводский, 1949-а; Гвоздо-

вер, 1955]. Завершал исследования Авдеево в

1949 г. А.Н. Рогачев, именно он раскопал углуб-

ленные объекты (ямы и полуземлянки) по пе-

риметру. В целом жилой комплекс напоминал

многоочажный объект, исследованный в Кос-

тенках 1 [Ефименко,1958; Рогачев, 1957]. Ком-

плекс представлял собой овальную площадку с

крупными хозяйственными ямами и небольши-

ми полуземлянками по периметру, а так же мно-

гочисленными небольшими ямками на площад-

ке. Размеры овала 45х 20 м, но треть его к началу

раскопок была размыта р.Рогозна. Культурный

слой мощностью до 30 см даже вне искусствен-

ных углублений часто был окрашен. Он отли-

чался сложной микростратиграфией, которую

дополняли многочисленные мерзлотные де-

формации, впервые отмеченные в Авдеево А.И.

Москвитиным [1950].

В послевоенные годы исследования палео-

литических памятников Подесенья с жилищами

продолжил и К.М.Поликарпович. В 1946 и 1948

гг. в Елисеевичах ему удалось выявить следы

жилищно-бытовых сооружений: работы 1946 г.

выявили насыщенный культурный слой с час-

тично разрушенной конструкцией из костей, по-

лучившей условное наименование «круг». Под

одним из двух выявленных скоплений бивней

отмечено очажное скопление угля округлой

формы, которое было окружено конструкцией

из трубчатых и плоских костей. Раскоп 1948 г.,

прирезанный с юга к изученной территории, дал

огромное скопление зольной массы, интерпре-

тированное как следы наземного жилища со

спальной ямой в центре [Поликарпович, 1968].

В 1947 г. К.М. Поликарповичем были проведе-

ны раскопки стоянки Юдиново, заставившие

переосмыслить и расширить представления о

жилищах эпохи палеолита. Первоначально рас-

коп был заложен в яме старого колхозного по-

греба, но оказалось, что там культурный слой

разрушен. К востоку был заложен раскоп 2, ко-

торый после серии прирезок вскрыл скопление

костей мамонта. В костяном сооружении, внут-

ри которого были выявлены очажные пятна,

Поликарпович распознал следы не просто жи-

лища, но древнейшей, известной к тому време-

ни архитектурной конструкции. Он считал, что

жилище состояло из нескольких помещений.

Исследователь обратил внимание на такую важ-

ную и характерную деталь костно-земляных

жилищ, как наличие лопаток мамонта с проби-

тыми отверстиями [Поликарпович, 1968; Абра-

мова, 1995; ЮКМ, ф.1, Полевой дневник 1947 г.;

ИА РАН, Р-1, № 2377]. В.П.Левенок, чертивший

план и профили костяных выкладок раскопа 2,

пришел к выводу, что в северной стенке раскопа

1 наблюдалось сходное нагромождение костей:

«поленница» по его меткому выражению. Поли-

карпович принял решение прирезать туда раскоп

3. Так были выявлены следы второго овального

костяного сооружения, срезанного картофель-

ной ямой [Поликарпович,1968; Абрамова, Гри-

горьева, 1997; ЮКМ,ф.1,д.113]. Подробное опи-

сание конструкции сделано не было – раскоп за-

консервировали. Предварительную, но емкую

оценку полевого сезона 1947 г. К.М. Поликарпо-

вич дал в заметке в стенгазете Института Исто-

рии, выявленной среди архивных документов.

Приведем ее в части, касающейся стоянки

Юдиново: «…Особенно важные результаты по-

лучены в Юдиново. Тут выявлены массовые ос-

татки четвертичной фауны (около 50 мамонтов,

песцы, бык, северный олень), изделия из кремня

и кости. Большой интерес представляют отко-

панные в двух местах остатки основ жилья. Од-

на из них, овальной формы, имеет диаметр до 20

м, другая, круглая – до 5 метров. Техника строи-

тельства выявленных фундаментов одна и та же:

снаружи они состояли из правильно уложенных

крупных костей мамонта, внутри – из ряда при-

ставленных один к другому больших черепов

мамонта, врытых вертикально альвеолами бив-

ней в землю. Затем были найдены три очага

(один – внутри малого жилья) с диаметрами до

1,5 м, целиком из костного угля» [ЮКМ,ф1,д41,

№13]. Следует признать приоритет К.М. Поли-

карповича в открытии костно-земляных жилищ

эпохи палеолита. Ранее подобные конструкции

вскрывались в Мезине и Супонево, но не были

должным образом зафиксированы и верно ин-

терпретированы.

Итак, результаты раскопок 1930-40-х гг.

подтверждали мнение П.П.Ефименко об осед-

лости верхнепалеолитического населения ре-

гиона. Вскоре после открытия первых палеоли-

тических жилищ встал вопрос об их системати-

зации и классификации. Представление о разно-

образии жилищ пока сочеталось с единично-

стью их разновидностей, а потому выявленным

жилым объектам подбирались лишь осторож-

ные аналогии из других регионов, и речи о соз-

дании какой-либо типологии не велось. Некото-

рые объекты и вовсе оставались загадочными,

не до конца понятыми – к примеру, стоянка Ели-

сеевичи, или же костенковско-авдеевские ком-

плексы, имевшие площади в сотни квадратных

метров. Открытия подвигли археологов к по-

вальному увлечению выделением жилищ на

раскопанных ими или предшественниками по-

селениях. Почти в каждом скоплении находок,

углублении, причудливой куче костей исследо-

ватели хотели теперь непременно видеть остат-

ки древнего жилища. Примером такого научного

поиска может быть анализ И.Г. Шовкоплясом

[1950; ИА НАНУ, № 877] результатов раскопок

Супоневской стоянки, где исследователь попы-

тался выделить 7 жилых объектов, отнесенных

минимум к 3 разным типам. Идентичных жи-

лищ почти не было, и более того, даже на одном

поселении встречалось по 2-3 и более видов

«жилых сооружений». Лишь для Подесенья

были выделены в разное время: 1) естественные

убежища (Новгород-Северский); 2) округлые

однокамерные костно-земляные жилища (Юди-

ново); 3) многокамерные костно-земляные жи-

лища (Юдиново); 4) длинные костяные жилища

(Супонево); 5) камера, огражденная плоскими

костями (ход в Елисеевичах); 6) яма с костяной

обкладкой внутри, вдоль стенок (Елисеевичи);

7) линза насыщенного культурного слоя со

«спальной ямой» посередине (Елисеевичи); 8)

линза насыщенного культурного слоя округлой

или иной формы (Супонево); 9) слабоуглублен-

ное многоочажное жилище с использованием

вбитых и вкопанных костей (Пушкари 1); 10)

легкие наземные жилища с использованием

вбитых костей (Чулатово 2); 11) полуземлянки с

использованием костей мамонта (Супонево); 12)

землянки с перекрытием «в накат» (Тимоновка);

13) гигантские многоочажные жилища сложной

структуры с наземными и полуземляночными

элементами (Авдеево). Такая хаотическая клас-

сификация, основанная на неустойчивых, под-

час единичных критериях и нестрогом подборе

аналогий, не могла устроить палеолитоведов.

В этой связи П.И.Борисковским была пред-

ложена предварительная типология и, одновре-

менно, хронология жилищ верхнего палеолита

[1953, С.202]. В тот период времени он был

склонен считать, что небольшие округлые одно-

очажные жилища (как наземные, так и полузем-

ляночные) были более ранней формой жилья.

Более поздними он считал многоочажные жи-

лища, образовавшиеся при «соединении» не-

скольких одноочажных. Ответ же на вопрос о

том, почему многоочажные жилища Пушкарей

с одной стороны и Авдеево и Костенок с другой

так отличаются, был прост: «Примитивная,

только что возникшая техника домостроитель-

ства еще не выработала наиболее удобной фор-

мы большого общинного жилища» [Борисков-

ский, 1953, С.202]. Важно, что в качестве базо-

вого типологического признака П.И. Борисков-

ский взял фундаментальную характеристику –

план жилища. Эту типологию взял за основу

своей схемы уже в 1970-х гг. чешский исследо-

ватель К.Скленарж, назвав первый тип цен-

тральным (с очагом в центре), а второй – осевым

[Sklenár, 1976]. Высказался П.И.Борисковский и

относительно структуры некоторых Деснинских

поселений. В Пушкарях 1 он убедительно свя-

зал три кострища к северу и к востоку от раско-

панного им жилища с самим трехочажным жи-

лищем, считая все перечисленные объекты де-

талями единого жилищно-бытового комплекса,

обитаемого круглогодично [Борисковский, 1953,

С.201]. Он полностью согласился и с интерпре-

тацией Чулатово 2, исследованного и опублико-

ванного М.В.Воеводским, как сезонного летнего

поселения с группой легких наземных жилищ и

окружающими их зонами активной обработки

кремня [Воеводский, 1952; Борисковский, 1953,

С.290]. Устройство Мезинской стоянки П.И. Бо-

рисковский, не вдаваясь в детали, сближал, по

имевшимся у него данным с исследованными

П.П. Ефименко, М.В.Воеводским и А.Н. Рогаче-

вым гигантскими комплексами Костенок 1 и

Авдеево [Борисковский, 1953, С.250]. Главной

причиной для такого вывода, судя по всему, по-

служило наличие реконструированного им ряда

очагов в раскопах 1913-1916 гг. [Борисковский,

1953, Рис.120]. Эта аналогия показывает важный

штрих к характеристике восприятия палеолити-

ческих жилищ на рассматриваемом этапе иссле-

дований. Поскольку первобытнообщинный

строй с точки зрения главенствующей идеоло-

гии характеризовался отсутствием парных се-

мей и исключительно общественной формой

собственности, археологи стремились выделять

большие общинные жилища (по аналогии с

длинными домами ирокезов), порой доводя их

реконструируемые размеры до фантастических

пределов. Классический пример – жилище из

Костенок 1, в котором, согласно П.П.Ефименко

[1958], размер утепленной части достигал 35х17

м. Сходно реконструировал А.Н.Рогачев [1957]

жилой объект в Авдеево, имевший еще большие

размеры. Даже в настоящее время возведение

таких крупных утепленных помещений – слож-

ная инженерная задача. Однако этот довод ни-

чуть не смущал палеолитоведов 1930-40-х гг.

Более того, подобная «мегаломания» и в после-

дующий период исследований продолжала ока-

зывать отрицательное влияние на научный по-

иск. Реконструкции покрытых шкурами колос-

сальных «ангаров» протяженностью десятки

метров до сих пор кочуют по научным, попу-

лярным и учебным изданиям.

Новые полевые исследования позволили

значительно расширить источниковую базу по

проблематике жилищ палеолита. Не рассмотрев

кратко их ход, трудно будет перейти к рассмот-

рению теоретических выкладок и анализу типо-

логических схем, созданных с учетом этих мате-

риалов. В 1954 г. И.Г. Шовкопляс продолжил

раскопки Мезинской стоянки в первую очередь с

целью выявить на ней ранее неизвестный жи-

лищно-бытовой комплекс. Поставленная задача

была успешно реализована: раскоп открыл ско-

пление костей мамонта округлой формы, в кото-

ром, учитывая результаты недавних исследова-

ний К.М. Поликарповича в Юдиново и собст-

венных, Шовкопляса, в Добраничевке близ Пе-

реславля-Хмельницкого, легко были распознаны

следы капитального долговременного костно-

земляного жилища. Разборке этого костного

скопления было уделено основное внимание.

Накануне раскопки посетила комиссия в составе

С.Н.Бибикова, И.Г.Пидопличко, П.И. Борисков-

ского, Н.К.Верещагина, А.Н.Рогачева, А.П. Чер-

ныша, В.И. Бибиковой, принявшая участие в об-

суждении вопроса о характере скопления и пла-

не его разборки [Верещагин, 1982]. Работа про-

изводилась путем последовательного снятия

костей. Сначала были выбраны рога северного

оленя и отдельные небольшие кости мамонта,

занимавшие центральную часть скопления, а за-

тем разборка последовательно производилась на

всей его: площади. После разборки, внутренней

части скопления на его месте остались лишь

крайние наиболее крупные кости ограждения,

указывавшие на форму и размеры древнего со-

оружения. Тогда был применен способ частич-

ной реконструкции сооружения на месте раско-

пок: часть наиболее хорошо сохранившихся

крупных костей внешнего ограждения была по-

ставлена в предполагаемое первоначальное по-

ложение, что упростило понимание устройства

древнего жилища. Всего на постройку жилища

пошло 300 костей животных, в том числе 273

кости мамонта от 30 особей. Итак, обложенное

18 черепами и тяжелыми костями мамонта жи-

лище площадью около 25 м

было округлым, на-

земным, с очагом внутри. Нижнюю часть жи-

лища покрывала завалинка из земли. Жилище

было с севера защищено стенкой из костей ма-

монта, поставленных вертикально, служившей

заслоном от ветра и от водных потоков со скло-

на [Шовкопляс, 1957, 1965; Пидопличко, 1969].

Шовкопляс [1965] часть находок отнес к ниж-

нему горизонту стоянки, включавшему шесть

ям-хранилищ диаметром около метра, запол-

ненных костями животных. Раскопки в Мезине

завершлилсь в 1961 г. По итогам раскопок И.Г.

Шовкопляс предпринял реконструкцию пло-

щадки поселения с привлечением архивных ма-

териалов. Он по дневникам, зарисовкам и чер-

тежам выявил еще одно крупное костно - зем-

ляное жилище округлой формы и три скопления

костей, интерпретированных, как остатки не-

больших овальных жилищ – также центров хо-

зяйственно-бытовых комплексов. Реконструк-

ция структуры поселения была большим шагом

вперед в понимании жизни человека палеолита.

В 1960-х гг. «эстафету» в исследованиях

палеолитических жилищ Подесенья принял

В.Д. Будько. Он продолжил раскопки стоянок

Елисеевичи и Юдиново. В 1963 и 1965 гг. новым

раскопкам подверглись Елисеевичи. В первом

раскопе обнаружилась большая яма, наполнен-

ная крупными костями мамонта. В.Д. Будько

интерпретировал ее как остатки жилой полу-

землянки [ИА РАН, Р-1, № 2511; Будько, 1965;

Будько, Сорокина, 1969]. В 1962, 1964 и 1966-67

гг. В.Д. Будько изучал стоянку Юдиново. Раско-

пом 1962 г. были вскрыта часть скопления кос-

тей мамонта и часть зольника [ИА РА Н , Р-1, №

2943]. Не исключено, что при дальнейших рабо-

тах мы столкнемся здесь с еще одним костно-

земляным сооружением. исследование может

быть осложнено тем, что перспективный уча-

сток уходит под дорожное покрытие улицы села

Юдиново и под усадьбы. В 1964 г. Будько иссле-

довал остатки костно-земляного жилища 2, что

было не доследовано еще Поликарповичем в

1947 г. Жилище, наконец, полностью расчисти-

ли и сняли [ИА РАН , Р-1, №3115; Будько, 1966

а,б], кости вывезли в Минск: планировалось

смонтировать найденное сооружение в Гос. Ис-

торическом музее БССР, но идея так и не была

осуществлена. По свидетельству Н.К. Вереща-

гина [апрель 2001], минская коллекция фауны из

Юдиново и Елисеевичей из-за плохих условий

хранения погибла, зубы и кости рассыпались.

Сам Верещагин и его коллеги успели отчасти

обработать эти материалы. Отчетов и публика-

ций о раскопках 1966-67 гг. нет. Известно, что

было исследовано еще одно жилище. Раскоп 5

не был ни доследован, ни полностью засыпан,

его заросший кустарником и деревьями котло-

ван до сих пор виден. Будько туманно указывал

на то, что часть объектов в раскопе 5 относится к

нижнему горизонту поселения, отделенному от

верхнего стерильной прослойкой суглинка.

[Будько, 1967а,б; Будько, Сорокина, 1969].

На момент, когда раскопки Будько прерва-

лись, исследования, связанные с изучением па-

леолитических жилищ и поселений начала в

Подесенье Л.В.Грехова. Стоянка Тимоновка 2,

как Юдиново и Елисеевичи дала следы костно-

земляной архитектурной конструкции: нечто

типа заслона из крупных костей мамонта, в ос-

новном черепов [Величко, Губонина, Грехова,

1977]. Кроме этого раскопки выявили такие

структурные элементы площадки поселения,

как две хозяйственные ямы, размытый очаг и

несколько пятен очажной массы. Разведанная

шурфами площадь стоянки составила 500 м

Раскопом же было вскрыто 163 м

культурного

слоя (около 1/3 территории памятника), а потому

собственно долговременное жилище могло рас-

полагаться в неисследованной части. Как и в

Тимоновке 1, культурный слой оказался нару-

шенным криодеформациями, однако накоплен-

ный научным сообществом опыт уже не позво-

лил ввести себя в заблуждение. По особенно-

стям нарушений культурного слоя палеогеогра-

фы пришли к выводу, что поселение существо-

вало в период между затуханием морозобойных

процессов и началом вытаивания мерзлотных

клиньев. Дата

С по зубу мамонта оказалась

равной 15110

+530 лет. Возможно, Тимоновка 2

несколько древнее Тимоновки 1. [Грехова, 1971].

Последовавшие затем раскопки Л.В.Греховой в

Елисеевичах также выявили костно-земляные

конструкции и крупные скопления зольной мас-

сы на территории стоянки. В 1970 г. на площади,

примыкавшей с запада к раскопам 1946 и 1948

гг., отмечены зона эвакуации очажной массы

2х1,5 м и яма с заполнением из костей и бивней

мамонта с примыкающим к ней зольным пят-

ном с затёком золы внутрь. В этом же раскопе

оказалось разрушенное мерзлотой скоплений

костей мамонта, вероятно являвшее собой осно-

вание навеса [Грехова, 1971-б, 1998; ИА РАН, Р-

1, №4340]. Раскоп 1972 г. оконтуривал исследо-

ванную площадь с юга [ИА РАН, Р-1, №5179]. В

1974 г. тремя раскопами удалось точно увязать

раскопы 1936, 1946, 1963 и 1972 гг., что позво-

лило скорректировать ход исследований. На

вскрытой площади выявлена новая – 3-я по сче-

ту, учитывая раскопки В.Д. Будько, яма с костя-

ми мамонта [Грехова, 1975; ИА РАН, Р-1,

№6024]. Итог первых сезонов подведен в статье

«Новые данные по археологии, геологии и па-

леогеографии стоянки Елисеевичи» [Величко,

Грехова, Ударцев, 1977]. В 1972 и 1974 гг. уда-

лось проследить в раскопе ряд криодеформаций,

но наиболее интересными объектами оказались

остатки конструкций из костей и бивней мамон-

та в ямах. Л.В. Грехова [1985] видела в них ана-

логи малой полуземлянки из Павлова (Мора-

вия), а А.А.Величко [1997б] – хранилища мяса.

Версия Величко представляется более досто-

верной, поскольку в ямах практически отсутст-

вуют артефакты. В 1976 г. в северо-восточной

части поселения было открыто 4-е скопление

костей в яме. Все четыре «землянки» выстрои-

лись по дуге, обращенной вогнутой стороной к

«зольнику» раскопа 1948 г. и месту находки ста-

туэтки [ИА РАН, Р-1, №7591].

Во второй половине 1970-х В.Я.Сергин,

специализирующийся в изучении палеолитиче-

ских жилищ, продолжил раскопки в Юдиново с

целью поиска и изучения новых конструкций из

костей мамонта. В 1976 г. основные работы бы-

ли сосредоточены на пункте Юдиново 3, кото-

рый связан с местом, ориентированном не на

долину реки (как Юдиново 1), а на древнее кар-

стовое озеро. Хронологически и по материаль-

ной культуре памятник оказался похожим на

Юдиново 1: об этом говорили геологические ус-

ловия и сходный инвентарь (кремень, бусина из

морской раковины, лопатка мамонта с искусст-

венно пробитым отверстием, череп мамонта, ус-

тановленный альвеолами бивней вниз) [Сергин,

1977; ИА РАН, Р-1, №6484]. В 1979 г. самый

большой в Юдиново 3 шурф 4 с вкопанным че-

репом мамонта, был превращен в раскоп. От-

крывшаяся конструкция представляла собой

выкладку из специально отсортированных кос-

тей мамонта, тянущуюся через весь раскоп с

юго-востока на северо-запад. В.Я.Сергин при-

шел к выводу, что это край костно-земляного

жилища, имеющего в основании черепа мамон-

та [Сергин, 1980; ИА РА Н, Р-1, №7606]. В сле-

дующем году в раскоп был расширен шурф 3 в

10 м к северо-западу, где удалось расчистить се-

веро-западный край жилого комплекса [Сергин,

1981; ИА РА Н , Р-1, №7604]. Ввиду отсутствия

дальнейшего финансирования Сергин был вы-

нужден приостановить работы. Исследование

новых костно-земляных жилищ осталось нереа-

лизованным. Однако рано или поздно изучение

новых весьма перспективных памятников в

Юдиново будет продолжено. На наш взгляд, для

более полного понимания обследованных Сер-

гиным памятников, необходимо дополнительно

изучить их геолого-геоморфологические усло-

вия, получить по костям из культурных слоев

серию радиоуглеродных дат, чтобы уточнить

хронологическое положение Юдиново 3 отно-

сительно Юдиново 1 и других памятников. Что

касается костно-земляной конструкции, пред-

почтительнее не вскрывать ее до совершенство-

вания методики исследования таких объектов.

В конце 1960-х гг. в исследования палеоли-

тических жилищ и поселений Подесенья актив-

но включился Ф.М.Заверняев. Он открыл и ис-

следовал стоянку Хотылево 2. Хотылевский

комплекс, по мнению Заверняева, отличается от

площадок синхронных стоянок. В процессе ис-

следований были вскрыты два скопления золь-

ной массы (по Заверняеву – зольники А и Б), со-

единенные узким перешейком, которые Завер-

няев интерпретировал, как следы долговремен-

ных наземных утепленных жилищ, соединен-

ных «лазом». В южной части зольника Б была

вскрыта очажная яма подквадратной формы.

Окрест «зольников» располагались многочис-

ленные ямки с различным содержимым, не-

сколько очагов и кострищ, округлые хозяйствен-

ные ямы – по Заверняеву – следы хозяйствен-

ных сооружений. В некоторых ямках имелись

вертикально и наклонно вбитые кости, которые

исследователь считал следами легких наземных

конструкций, где клинья из трубчатых костей

удерживали в грунте деревянные опоры постро-

ек. [Заверняев, 1970, 1974, 1993, 2001]. Чаще для

этих целей использовались нижние части плече-

вых, верхние части локтевых и верхние и ниж-

ние части бедренных костей, реже большие и

малые берцовые. Лучевые кости практически не

использовались. Это, видимо, связано с наличи-

ем или отсутствием удобной площадки сустава

для вбивания клиновидно расщепленного диа-

физа в грунт. Инструментом для забивания кос-

тей могли служить массивные зубы мамонта.

Такой элемент архитектуры Хотылево 2, как от-

дельно стоящие вкопанные черепа мамонта на-

ходит ближайшие аналогии в Пушкарях 1. Не-

сколько черепов было установлено близ очагов.

Ряд объектов интерпретирован Заверняевым как

следы шалашеобразных жилищ. В юговосточ-

ном углу раскопанной площади это наземный

круглый очаг, окруженный ямками [Заверняев,

1993,2001; ИА РАН, Р-1, №8296]. На юго-западе

раскопанной площади, в отрыве от жилой пло-

щадки, выделено скопление костей, преимуще-

ственно ребер мамонтов. Оно имело округлую

форму, вокруг сохранилось почти пустое про-

странство шириной около 1 м, опоясывавшее

все скопление. И у Заверняева, и у посетившего

раскопки в 1981 г. Тарасова создалось впечатле-

ние, что скопление – следы завалинки еще од-

ной шалашеобразной легкой постройки [ИА

РАН, Р-1, №8859]. О структуре поселения в це-

лом Заверняев признал: «Нам не удалось уста-

новить общую планировку древнего поселения.

…Его северная сторона была разрушена при

образовании деснинского склона, восточная —

при образовании бокового оврага. Западная сто-

рона еще не полностью раскопана и, видимо,

тоже в значительной мере окажется разрушен-

ной» [Заверняев, 2001]. Важно, что Заверняев на

территории одного поселения выделил два типа

синхронных жилищ: легкие теплого сезона и

отапливаемые зимние. До него к подобным вы-

водам приходил лишь И.Г. Шовкопляс [1950,

1965] в отношении Супонево и Мезина.

С 1972 года начались новые раскопки сто-

янки Авдеево. Ещё разведочные работы М.В.

Воеводского позволяли судить о наличии на па-

мятнике ещё неисследованных объектов. К изу-

чению нового комплекса приступили М.Д. Гвоз-

довер и Г.П.Григорьев. Он получил условное на-

звание Авдеево–Новое в противоположность

раскопанному ранее Авдееву–Старому. Вскоре

стало ясно, что археологи имеют дело с тради-

ционным овальным объектом с линией очагов

по центру и ямами и полуземлянками по пери-

метру, однако детали его планировки оставались

неясными. Причина объективна: ввиду роста

требований к фиксации, сложности микростра-

тиграфии памятника и скудного финансирова-

ния, работы шли намного меньшими темпами,

нежели раскопки 1940-х гг., но при этом резуль-

таты были на порядок информативней. [Гвоздо-

вер, Григорьев, Леонова, 1973; Гвоздовер, Гри-

горьев, 1976, 1977-а, б, 1978, 1979, 1990; Архео-

логия и палеогеография… 1981; ИА РАН, Р-1,

№№ 4923, 5259, 5454, 5585, 5829, 7430, 8170]. В

течение 1970-х гг. было вскрыто около полови-

ны нового комплекса.

Исследования 1970-х гг. позволили выявить

в Подесенье следы не только жилищ верхнего

палеолита, но и раннепалеолитических жилищ.

В 1971-1980 гг. Л.М.Тарасов исследовал мусть-

ерскую стоянку Бетово к западу от Брянска и

Хотылево. Анализ планиграфии и распределе-

ния находок в толще культурного слоя позволил

исследователю прийти к выводу о том, что на

вскрытой площади имелись округлое наземное

жилище поперечником около 5 м и мастерская

по обработке кремня [Тарасов, 1990]. Это, по су-

ти дела, единственный случай фиксации жили-

ща на раннепалеолитическом памятнике в бас-

сейне Десны. Большая часть культурных слоев

смещена и переотложена и об обнаружении в

них следов жилищ не может быть и речи. Един-

ственный мустьерский памятник бассейна Дес-

ны, кроме Бетово, где отмечены детали посе-

ленческой структуры – это нижний слой много-

слойной стоянки Коршево 2, в котором Л.М. Та-

расовым выявлен очаг, наполненный золой и

древесным углем [Тарасов, 1989].

Итак, полевые исследования палеолитиче-

ских жилищ и структуры поселений Деснянско-

го бассейна в 1950-1970-х гг. характеризуется

следующими особенностями: а) развитие мето-

дики исследований, сделавшее раскопки намно-

го более информативными и достоверными, чем

в предшествующий период; б) открытие следов

примитивных жилищ на памятниках раннего

палеолита бассейна Десны (Бетово); в) открытие

на целом ряде верхнепалеолитических стоянок

сложных архитектурных конструкций с исполь-

зованием большого числа костей мамонта (Ме-

зин, Юдиново 2, Елисеевичи, Тимоновка 2); г)

исследование ряда поселений на широких пло-

щадях, что позволило судить не только об от-

дельных элементах поселений (ямах, жилищах,

очагах, производственных центрах), но и о

структуре хозяйственно-бытовых комплексов, а

порой и структуре поселений.

А.Н.Рогачев [1964, 1970], систематизировав

сведения о раскопанных к моменту написания

его работы жилищах палеолита, создал первую

объективную типологию палеолитических жи-

лищ центра Русской равнины, выделив сле-

дующие их устойчивые типы:

1) Аносовско-мезинский: округлое в плане

наземное костно-земляное жилище с двумя - че-

тырьмя окружающими его ямами кладовыми;

Костенковско-авдеевский: длинное на-

земное жилище с очагами в центре, окруженное

небольшими землянками в сочетании с ямами-

кладовыми;

Александровско-пушкаревский: длин-

ное наземное жилище с рядом очагов по центру;

4) Александровско-тельманский: округлые,

углубленные в землю жилища с очагом в цен-

тре, сооруженные без использования крупных

костей в качестве конструктивных элементов;

5) Аносовско-гмелинский: небольшие на-

земные округлые в плане жилища с очагом в

центре, сооруженные без использования круп-

ных костей мамонта.

Типология Рогачева не претерпела сущест-

венных изменений и спустя время [Рогачев,

Аникович, 1984, С.189 и далее]. Отметим, что

А.Н.Рогачевым и его учеником Г.П.Григорьевым

были предложены новые реконструкции кос-

тенковско-авдеевских комплексов. Если П.П.

Ефименко включал полуземлянки и хозяйствен-

ные ямы периметра в конструкцию стен, то Ро-

гачев и Григорьев считали их самостоятельными

объектами соединенными [Рогачев, 1953] или не

соединенными [Grigoriev, 1967] с основным жи-

лищем. Рогачев затронул и проблематику струк-

туры палеолитических поселений, хотя и огово-

рился, что судить о ней сложно, поскольку край-

не малая часть известных памятников раскопана

на значительной площади. Он отмечал сочета-

ние костно-земляных жилищ с крупными хо-

зяйственными ямами, заполненными костями

мамонта. Следует заметить, что не все выделен-

ные Рогачевым типы жилищ на момент созда-

ния типологии были выявлены в бассейне Дес-

ны. Так, в Подесенье ещё не было отмечено ни

одного жилища александровско-тельманского

типа. Такое сооружение было исследовано нами

лишь в 1996-97 гг. [Чубур, 1999, 2001]. С другой

стороны нельзя сказать, что типология, разрабо-

танная Рогачевым, и базировавшаяся преиму-

щественно на костенковских материалах, отра-

зила все многообразие жилых структур. В одной

выделенной А.Н.Рогачевым категории в бассей-

не Десны наблюдались особо серьезные разно-

чтения. Костно-земляные жилища (аносовско-

мезинский тип по Рогачеву), в том виде, в каком

они были описаны их исследователями, являли

собой группу довольно разнородных объектов,

объединенных исключительно многочисленны-

ми костями мамонта, как элементом архитекту-

ры. Это были и крупные округлые жилища (жи-

лище 1 в Мезине по Шовкоплясу), и небольшие

жилища без использования черепов мамонта в

цоколе (жилища 4 и 5 в Мезине, также по Шов-

коплясу), и «многокомнатные» дома (жилище 1

в Юдиново по Будько). Неясно было часто даже

наземные это жилища или нет. Так, Юдинов-