Чубур А.А. Деснянский палеолит. Проблемы истории исследований, историографии и источниковедения

Подождите немного. Документ загружается.

мысль о наличии здесь кладбища мамонтов, по-

гибших без участия человека и позднее частич-

но использованных человеком для своих хозяй-

ственных целей» [Громов,1948, С.403-405]. Поч-

ти все памятники палеолита с массовыми скоп-

лениями мамонтовых костей Громов, вслед за

Стеенструпом и Городцовым считал распола-

гавшимися близ таких «мамонтовых кладбищ»,

использовавшихся человеком по мере надобно-

сти. Сходного мнения о происхождении скопле-

ний мамонтовых костей придерживались И.Г.

Пидопличко [1947б], И.Г. Шовкопляс [1950].

Однако гипотеза Стеенструпа–Громова была ка-

тегорично отвергнута отечественной школой

палеолитоведения: П.П.Ефименко [1938, С.371-

373], К.М.Поликарповичем [1968, С.180-182],

П.И.Борисковским [1953, С.206-208] и другими

историками и археологами. Присоединился к

ним и прежний сторонник Громова – И.Г. Пидо-

пличко [1951]: мерзлые трупы мамонтов не лег-

ли в его теорию «антигляциализма» (отрицание

покровного плейстоценового оледенения). «Ес-

ли допустить, что гибель мамонтов действи-

тельно имела массовый характер, - пишет Поли-

карпович, - и была весьма частым явлением, то

все же необходимо согласиться и с тем, что при

редкости верхнепалеолитического населения не

все замерзшие мамонты могли быть людьми

найдены и потреблены. Какая-то часть из числа

этих трупов все же должна была уцелеть и ос-

таться в тех местах, где они оказались замерз-

шими. Далее необходимо допустить, что с поте-

плением, наступившим в позднеледниковое

время, мягкие части всех этих трупов должны

были бы сгнить и исчезнуть бесследно, а все

кости от этих трупов должны были уцелеть в

ненарушенном анатомическом порядке. Вполне

естественно было бы ожидать, что в современ-

ную эпоху должны были бы происходить хотя

бы и редкие находки целых костяков мамонта.

Безусловно, такие находки, если бы они имели в

действительности место, обратили на себя вни-

мание» [ЮКМ, ф.1, д.115/2 л.17-18]. Но эти «ан-

тигромовские» аргументы, за некоторым ис-

ключением, были бы убедительны, если бы речь

шла об использовании павших мамонтов в пер-

вую очередь в пищу. Но необходимо взглянуть

на проблему в иной плоскости: охота не в со-

стоянии объяснить феномен костяной архитек-

туры, впервые открытой именно самим К.М.

Поликарповичем на стоянке Юдиново. На со-

оружение одного дома уходили кости 20-30 ма-

монтов. Если все они были съедены, то следует

допустить, что до сооружения жилищ даже

очень прожорливые обитатели стоянки должны

были провести не одну морозную зиму под от-

крытым небом – до поры, пока накопится необ-

ходимое количество строительного материала.

Для того чтобы выйти из интеллектуально-

го тупика, следовало отказаться от представле-

ния, что все мамонты были съедены. В.Я. Сер-

гин [1991] склонен считать, что при основании

поселений костный материал все-таки мог быть

результатом собирательства. Однако массивные

кости мамонта не очень удобны для транспор-

тировки. Неужели наши предки были обречены

ходить многие километры то по морозной, то по

заполненной тучами гнуса тундростепи в поис-

ках очередной кости? Маловероятно. Основа

большинства костяных домов – выстроенные в

круг черепа. Череп мамонта с бивнями весит

более 100 кг. Реально ли доставить десяток-

другой таких предметов с расстояния в несколь-

ко километров? Строительство домов эпохи па-

леолита в таком случае начинает напоминать

постройку египетских пирамид.

Однако, к 1970-м гг. был открыт феномен

«мамонтовых кладбищ» [Верещагин,1972, 1977]

– природных скоплений останков мамонта.

Предположение о «мамонтовом собирательст-

ве» можно было убедительно обосновать, лишь

допустив использование человеком таких «ма-

монтовых кладбищ», располагавшихся в непо-

средственной близости от поселения, что и было

сделано нами в кандидатской диссертации «Рас-

селение верхнепалеолитического человека в

центре Русской равнины». Проанализированное

нами пространственное распределение останков

мамонта в центре Русской равнины говорит о

том, что мамонтовые «кладбища» - явление не

столь редкое, как представлялось большинству

отечественных археологов, большая их часть

приурочена к геологически определенным рай-

онам излома продольного профиля речных до-

лин [Чубур, 1993, 1995, 1997]. К аналогичным

выводам о расположении стоянок в местах мас-

совой гибели мамонтов иным путем пришла О.

Соффер [1993б, С.106-107], которая вопреки ус-

тоявшемуся мнению, давно рассматривает ма-

монта какобъект, в первою очередь, собиратель-

ства, а не охоты [Soffer, 1985; Соффер, 1993, а,б].

Известно, что решающим условием выжи-

вания людей в местности со средними зимними

температурами ниже -20°С являются наличие

капитального утепленного жилища и отопление

этого жилища [Файнберг, 1991]. Таким образом,

теоретически, решающими критериями для вы-

бора места круглогодичного поселения должны

быть запасы топлива и строительного сырья в

ближайших окрестностях. Что могло служить

источником этих запасов в перигляциальной

степи со слабой облесенностыо и малоснежны-

ми зимами? Постройка цельнодеревянных жи-

лищ или снежных иглу невозможна. Остается

вариант сооружения чумов, яранг, либо полу-

подземных домов, перекрытых, пологом из

шкур. Для перекрытий таких жилищ современ-

ные северные народы – чукчи и эскимосы ис-

пользуют жерди, шкуры и дерн, а крупные кам-

ни и кости кита идут на создание массивного

основания. В верхнем палеолите для фундамен-

та часто использовались именно кости мамонта.

В то время как шкуры-покрытия и каркас можно

было без значительных трудозатрат транспорти-

ровать на значительные расстояния, кости ма-

монта не столь удобны для доставки издалека.

Их источник должен был быть неподалеку. Ос-

новным видом топлива в течение последнего

оледенения в центре Русской равнины была

кость, причина чему – слабая облесенность тер-

ритории. Кости, полученные в результате охоты,

не могли обеспечить бесперебойное отопление.

Необходим был более надежный источник.

Могли ли им быть мамонтовые «кладбища»?

Свежая кость пригодна для растопки в сочета-

нии с небольшим количеством сухих веток, тра-

вы, что проверено нами экспериментально. Со-

храняла ли те же качества кость, пролежавшая

на мамонтовом кладбище годы и десятилетия?

Полежавшие на открытом воздухе в Костенках

кости слона, павшего Ленинградском зоопарке,

оказались непригодными для растопки. Но чис-

тота эксперимента не была соблюдена. Уложив

кости на суглинок невозможно воссоздать кли-

мат ледниковья. Более чистый эксперимент по-

ставила сама природа: кости мамонта из вечно-

мерзлых грунтов Сибири поныне богаты орга-

никой, способной поддерживать горение [Н.В.

Гарутт, С.В.Томирдиаро, С.М.Цейтлин, устные

сообщ.]. В резко континентальных условиях

кость из скоплений оказывалась обезвоженной,

что делало ее хорошим топливом. По нашему

мнению, мамонтовые «кладбища» были основ-

ным источником топлива и строительного сырья

в центре Русской равнины в перигляциальных

условиях верхнего палеолита.

ЛАВА 3. СТРАТЕГИЯ РАСС ЕЛЕН ИЯ ЧЕЛОВЕКА В ПАЛЕОЛИТЕ ДЕСНЫ

И ИСТОРИЗМ ПАЛЕОЛИТОВЕДЕНИЯ

С экономикой каменного века связана стра-

тегия расселения. В это понятие мы включаем

перемещение населения в пространстве (как

первоначальное заселение территории челове-

ком, так и расселение конкретных групп населе-

ния) и собственно систему выбора мест для по-

селений. Длительное время основным вопросом

в рамках указанной проблематики, рассматри-

вавшимся историками, было первоначальное за-

селение человеком той или иной территории.

Движение же населения в пределах освоенной

территории привлекало исследователей куда

меньше. Стратегия расселения человека связана

с миграциями из одного региона в другой или

изменением ареала различных человеческих

общностей. Именно поэтому данной проблема-

тике, по нашему мнению, отечественными спе-

циалистами долгое время и уделялось крайне

слабое внимание. Всё дело в том, что в 1930-

1940-х гг. в советской археологической и исто-

рической науке почти безраздельно господство-

вал автохтонизм, порожденный «яфетическим

учением» Марра. Академик Н.Я.Марр, учение

которого вызывало сомнения у профессиональ-

ных лингвистов (которые опасались, впрочем,

открыто высказываться на эту тему), вызывал

огромные симпатии у специалистов в смежных

с языкознанием областях науки: философов, ар-

хеологов, историков, фольклористов. «Они,

принимая "учение о языке" на веру, считали его

ключом к решению занимавших их вопросов,

особенно в связи с проблемами человеческой

доистории» [Алпатов, 1993, С.273]. И позже, ко-

гда учение Марра было развенчано в процессе

инициированной Сталиным дискуссии о языко-

знании, и когда многие специалисты каялись в

том, что раньше усиленно «кадили» Марру и его

бредовым идеям [Борисковский, 1953, С.27-29],

от порожденных марризмом положений об ав-

тохтонном развитии первобытного общества

они отойти опасались. Отход от автохтонизма в

течение долгих десятилетий расценивался как

переход на буржуазные позиции. Считалось что

любое новое явление, фиксируемое с помощью

археологических методов, носит исключительно

стадиальный характер [Ефименко, 1931, 1938,

1958; Борисковский, 1932, 1953]. Даже появле-

ние женских статуэток, рассматривалось как ре-

зультат автохтонного развития под воздействием

«общеисторических закономерностей». Никто

даже не пытался заменить понятие «появление»

иным понятием – «распространение». Несмотря

на то, что «чистый» автохтонизм в отечествен-

ной науке ушел в прошлое очень и очень давно,

проблемам миграций до сих пор не уделяется

должного внимания. Как пишет М.В.Аникович

[1999], сознательно или подсознательно, к ним

продолжают относиться как к чему-то не суще-

ственному, не играющему принципиальной ро-

ли. Меж тем миграционные процессы играли и

играют важную роль в историческом процессе.

Пространственной динамике населения

уделялось мало внимания почти по той же при-

чине. О ней мы можем объективно судить, имея,

как минимум, надежные датировки памятников.

Пока речь шла об автохтонном развитии палео-

литической культуры, все казалось ясным: насе-

ление смещалось севернее или южнее вместе с

краем ледника, то изгонявшего людей с заселен-

ных мест, то вновь открывавшего территории

для освоения. Датировки же памятников были

привязаны к стадиальной схеме, поначалу об-

щей, а затем детализированной [Борисковский,

1953]. Когда выяснилось, что стадиальная схема

не отражает реальный ход событий в палеолите

Восточной Европы [Рогачев, 1953], оказалось,

что и естественнонаучные датировки памятни-

ков часто оставляют желать лучшего. Взгляды

В.И.Громова на геологические условия залега-

ния памятников палеолита на Десне опирались

на положение о том, что мустьерская эпоха и на-

чало верхнего палеолита связаны с максималь-

ным распространением днепровского оледене-

ния. Громов и его коллеги (в первую очередь

М.В.Воеводский) воспринимали свое понима-

ние стратиграфии деснинского палеолита как

победу над «реакционной, клерикальной» схе-

мой М.Буля [Boule, 1946; Воеводский, 1940,

1946; Громов, 1948]. Эта схема, как выяснилось

позже, и была, как раз, верна. В итоге многие

идеи В.И.Громова, пытавшегося создать палео-

нтологическое и археологическое обоснование

стратиграфии четвертичных отложений, в част-

ности и для бассейна Десны, были отвергнуты,

как не отвечающие новым данным о плейстоце-

новых отложениях [Величко, 1961].

Наконец, процесс выбора места поселения,

считался долгое время чем-то само собой разу-

меющимся: было ясно, что такие места должны

быть, например, защищенными от ветров и от

воды. Соответственно, данная тематика воспри-

нималась большинством исследователей как

мало перспективная. Попытки провести основа-

тельный анализ размещения поселений были

предприняты лишь в конце 1980-х гг. и неожи-

данно привели к весьма интересным выводам

[Сергин, 1988]. Так, оказалось, что выбор места

поселения был обусловлен целым рядом разно-

образнейших факторов, и здесь представляется

важным установить факторы приоритетные и

второстепенные, которые для различных перио-

дов и групп населения могли быть разными.

Рассмотрим историю взглядов и накопле-

ния источниковой базы по первичному заселе-

нию человеком территории Подесенья и Посей-

мья. Можно сказать, что неоспоримый положи-

тельный ответ на вопрос: обитали ли в бассейне

Десны люди палеолита, был получен на заре

отечественного палеолитоведения. В 1907 г.

пришла весть об очередной находке костей ма-

монта в с. Мезин под Черниговом. Посетивший

место находки Ф.К.Волков открыл там первое в

бассейне Десны поселение палеолита, полу-

чившее всемирную известность [Раскопки,

1908; Волков, 1909, Сергин, 1987-а]. Наши ар-

хивные исследования показали, что краевед из

Брянска С.С.Деев еще в 1922 г. в беседе с П.П.

Ефименко при встрече в Москве утверждал, что

на территории Брянской губернии должен при-

сутствовать палеолит. Мнение свое заведующий

Брянским музеем серьезно аргументировал сле-

дующими практически бесспорными положе-

ниями [ИИМК, ф2, оп.1, 1926, д.199]: 1). К севе-

ру и к югу от Брянской губернии на Десне па-

леолит известен (к югу – Мезин, к северу – Гам-

ково на Смоленщине, где впоследствии наличие

палеолита не подтвердилось); 2). Вся Брянская

губерния насыщена стоянками раннего неолита

(так называли тогда эпипалеолит-мезолит), ко-

торые должны быть связаны с предшествующей

культурой; 3). Брянск лежит вне границ макси-

мального покровного оледенения. Пять лет, на-

чиная с 1920 г., он искал палеолит. Многократно

в Бараньем логу в с. Супонево находили иско-

паемые кости, вымываемые вешними водами

[ИИМК, ф.2, оп.1, 1926, д.199]. В 1925 г. житель

села В.И.Зайцев нашел такие кости и доставил

их в возглавляемый Деевым музей.

С.С.Деев

на месте находки открыл новую палеолитиче-

скую стоянку. Уже в 1927 г. во время раскопок в

Супонево М.В.Воеводский [1929] выявил по-

близости ещё одну стоянку – Тимоновка. С это-

го момента вопрос о заселеннии Десны и прито-

ков стоял в иной плоскости. Было важно выяс-

нить: Насколько плотно палеолитический чело-

век заселял бассейн Десны? Были ли им освое-

ны притоки или только основная водная арте-

рия? Как далеко на север проник палеолитиче-

ский человек в пределах Деснинского бассейна?

Дальнейшие разведки К.М.Поликарповича

и М.Я.Рудинского в первой половине 1930-х гг.

позволили выявить памятники верхнего палео-

лита не только на Десне (Пушкари), но и на ее

притоке – Судости (Елисеевичи, Курово, Юди-

ново) [Рудинский, 1947; Поликарпович, 1968].

Одновременно С.Н.Замятнин подтвердил нали-

чие палеолита на Сейме у х. Сучкино [1940].

Стало ясно, что Деснинский бассейн в палеоли-

те был на протяжении верхнего палеолита засе-

лен людьми. Теперь на повестку дня встала иная

проблема: насколько рано появился в бассейне

Десны палеолитический человек? Общеприня-

тым было мнение, что ранний палеолит не про-

никает в столь северные широты и его распро-

странение на Русской равнине ограничивается

лишь средним течением Днепра [Городцов,

1923; Спицын, 1915]. Развернувшая работы на

территории Подесенья комплексная экспедиция

М.В.Воеводского в кратчайший период устано-

вила наличие только в окрестностях Пушкарей

и Новгород-Северского более чем десятка стоя-

нок и местонахождений палеолита. Значитель-

ная часть их относилась к верхнему палеолиту.

Однако одним из главных результатов работы

Деснинской экспедиции М.В.Воеводского, без-

условно, стало открытие памятников раннего

палеолита – эпохи, ранее в бассейне Десны во-

все неизвестной.

Первые раннепалеолитические изделия

Подесенья были встречены в 1938 г. на Средней

- «Кости эти состояли из трех нижних челюстей, обломков бивней, час-

тей таза, нескольких позвонков мамонта, черепной коробки носорога, ребра

его же и нескольких плюсневых костей. Кроме того, три больших кости

мамонта: бедренная, большая берцовая и плечевая. Из расспросов выясни-

лось, что во время работы ему попадались камешки, на которые он не обра-

тил внимания» [ИИМК,ф.2,оп.1,1925,д.187,л.1].

Десне. В урочище Заровская круча у с. Чулатово

Новгород-Северского р-на Черниговской обл.

(местонахождение получило наименование Чу-

латово 3) было найдено во вторичном залегании

180 кремней со следами искусственного раска-

лывания и обработки. Тогда же Воеводский вы-

явил местонахождение Подболотье у с. Пушка-

ри. У выселок с.Араповичи сотрудники Деснин-

ской экспедиции И.В.Погожева-Сизова и Т.Н.

Тралло в 1939 г. нашли мустьерский остроко-

нечник на осыпи склона оврага, ниже выхода

морены. Близ с.Пушкари, в урочище Язви в том

же 1939 г. В.И.Громов и В.А. Хохловкина нашли

под мореной мустьерское скребло. В овраге

Ореховый Лог, в тех же Пушкарях, был найден

на поверхности обломок плоского ручного ру-

била или остроконечника. [Воеводский, 1939,

1940, 1947, 1950, 1952; Громов, 1948]. Затем бы-

ло сделано открытие, позволившее продвинуть

край неандертальской ойкумены еще на 150 км

к северу. Орловский отряд Деснинской экспеди-

ции в составе В.А.Хохловкиной, Т.Н.Тралло и

Т.С.Кулигиной летом 1939 г. осматривал обрыв к

Десне у впадения в нее р.Руднянки в д.Неготино

(ныне Жуковский р-н Брянской обл.). Там были

обнаружены происходящие из перемытой днеп-

ровской морены и подморенных флювиогляци-

альных песков архаичные кремневые отщепы и

зубчато-выемчатые орудия (14 предметов). Еще

один отщеп нашел Т.Н.Тралло при повторном

посещении местонахождения в 1940 г. [Воевод-

ский, 1947б, 1948в, 1950; Хохловкина, 1947].

Воеводский, посетивший местонахождение в

1946 и 1947 гг. так оценил его значение: «Наход-

ки у д. Неготино полностью подтверждают дан-

ные, полученные в ряде пунктов Северной Чер-

ниговщины, где в сходных условиях были най-

дены типичные мустьерские орудия» [Воевод-

ский, 1950, С.220]. Это был научный прорыв в

археологии Подесенья. Не все специалисты от-

неслись к результатам работ М.В.Воеводского и

его коллег с доверием. К.М.Поликарпович про-

вел жесткий критический пересмотр всех ме-

стонахождений раннего палеолита и мустье в

центре Русской равнины. Этот обзор, написан-

ный в 1951 г. сохранился в виде рукописей в

личном архиве ученого. Теперь в наличии ран-

него палеолита на Десне уже никто не сомнева-

ется, а документ воспринимается как предупре-

ждение современным исследователям с гипер-

трофированным скептицизмом. Сам Поликар-

пович не случайно не опубликовал его, поняв,

что скепсис заводит его в интеллектуальный ту-

пик и заставляет в итоге отрицать собственные

открытия, сделанные в верхнем Поднепровье. В

период подготовки монографии «Палеолит

верхнего Поднепровья», куда должен был войти

цитируемый текст, стало известно о новых на-

ходках раннего палеолита на Десне, сделанных

учеником Поликарповича – Ф.М.Заверняевым.

Долгое время открытое им на верхней Десне

местонахождение Хотылево 1 считалось самой

северной известной точкой пребывания ранне-

палеолитического человека на Русской равнине

[Заверняев, Шмидт, 1958; Заверняев, 1978а].

Многие аргументы Поликарповича сами по себе

небесспорны. Переотложенная морена, вовсе не

факт, свидетельствующий против искусственно-

го происхождения оббитых кремней. В перемы-

той морене лежит большинство известных ныне

находок раннего палеолита на Десне и Оке. В

2000 г. нами на местонахождении Неготино 4

расчищен промытый в песках древним водным

потоком «карман», заполненный переотложен-

ной мореной и скоплением находок наподобие

описанного В.А. Хохловкиной. Нанесено оно,

конечно, не ледником, а склоновыми процесса-

ми. В среднем лишь 1 из 20 кремней, встречен-

ных в Неготино, носил признаки обработки (15

артефактов), остальные были беспорядочно об-

биты ледниковыми валунчиками. Такой же про-

цент артефактов среди «дикого» кремня наблю-

дается и на местонахождении Хотылево 1 [За-

верняев,1978а, наши набл]. Иначе и быть не мо-

жет. Огромное количество дробленого природ-

ного кремня в аллювии и морене всегда наблю-

дается там, где есть его месторождения – а По-

десенье ими весьма насыщено. Правоту М.В.

Воеводского относительно наличия раннего па-

леолита на верхней Десне вполне подтвердили

дальнейшие исследования [Заверняев, 1978а;

Тарасов, 1989 и др.]. Ошибка Громова и Воевод-

ского, как мы уже не раз отмечали выше, была в

ином. Памятники раннего палеолита Десны они

отнесли к дорисскому времени, то есть к перио-

ду до днепровского оледенения – свыше 250

тыс.л.н. Теперь вполне ясно, что датировки му-

стье не уходят ниже начала верхнего плейстоце-

на – микулинского межледниковья.

Вернемся теперь к открытиям Ф.М. Завер-

няева в Хотылево. На возможность наличия в

Хотылево палеолита указывал в своих письмах

один из его учителей – краевед из Бежицы Н.И.

Лелянов [ЮКМ, ф.1, д.49, №2]. По данным За-

верняева, отложения Хотылево 1, содержащие

артефакты, относятся к началу микулинского

межледниковья, однако следует учесть, что в

большинстве случаев артефакты переотложены,

следовательно, поселение существовало еще

раньше. Материал был разделен Ф.М. Заверняе-

вым на два комплекса – аморфный и ашело -

мустьерский. Ашело-мустьерский комплекс За-

верняев справедливо считал неоднородным и

выделял несколько групп находок. Основной

комплекс датировал начальными этапами рисс-

вюрма. Уже из предложенного Заверняевым на-

звания явствует, что находки относятся к рубежу

ашельской и мустьерской эпох. Комплекс из по-

гребенной почвы раскопов 5-6 немногочислен,

и, по мнению Заверняева, близок к материалам

Бетово. Наконец, комплекс из галечника раско-

пов 5-6 отличается от основного наличием лис-

товидных орудий и малым числом типичных

остроконечников. Заверняев [1978а] считал его

наиболее древним среди ашело-мустьерских.

Аморфный комплекс, локализующийся в цен-

тральной и восточной части местонахождения –

типологически более древний. Для него харак-

терна клектонская техника расщепления, в каче-

стве заготовок для многих орудий использова-

лись естественные фрагменты кремня. Наши

наблюдения за аморфным комплексом во время

раскопок 2004 г. совпадают с выводами Ф.М. За-

верняева. Возможно, эти изделия датируются

интеррисским потеплением, когда ледниковый

покров на большей части Русской равнины от-

сутствовал. Тогда аморфный комплекс – один из

древнейших на Русской равнине.

Исследования Л.М. Тарасова в верхнем

Подесенье позволили получить новые сведения

о раннем палеолите региона. Главным его дос-

тижением, безусловно, является открытие стра-

тифицированных мустьерских стоянок, куль-

турные слои которых залегают in situ, то есть не

переотложены позднейшими процессами –

Коршево 1, 2, 3, Бетово [Тарасов, 1983, 1987,

1989]. Это позволило впервые вести речь об

обоснованной периодизации раннего палеолита

приледниковой зоны. Выяснилось, что верхнее

Подесенье было заселено в течение практически

всей мустьерской эпохи. Ранние фазы отмечены

нижними слоями Коршевских стоянок. Бетово

отнесено к развитому мустье, Лебедевка – к фи-

нальному [Тарасов, 2003]. Анализ инвентаря Бе-

тово привел исследователя к заключению о бли-

зости Бетово и стоянок костенковско-стрелецкой

культуры [Тарасов, 1982б]. Еще одно достиже-

ние Л.М.Тарасова – открытие и исследование

домустьерского местонахождения Неготино на

Руднянке [1987]. По нашему мнению, Неготино,

Неготино на Руднянке, и Неготино 4 – следы од-

ного памятника, разнесенного в разные стороны

склоновыми процессами. Об этом говорит не

только геология, но и типологическое единство

всех местонахождений.

Долгое время «белым пятном» на карте

раннего палеолита оставался бассейн крупней-

шего притока Десны – реки Сейм. Стратифици-

рованных памятников здесь пока не выявлено,

однако наши исследования позволяют говорить,

по крайней мере, о находках датирующих арте-

фактов. Наиболее древние местонахождения от-

носятся, по нашему мнению, к микулинскому

межледниковью. Оба местонахождения распо-

ложены в Курчатовском р-не Курской обл., стра-

тиграфической привязки не имеют. В 1982 г. на-

ми на дамбе близ с. Дичня найдено крупное

скребло. Находку сопровождали кости и зубы

раннего мамонта, шерстистого носорога, боль-

шерогого оленя, мелкого подвида лошади и би-

зона. Строительная документация позволила ус-

тановить, что намыв дамбы велся из подошвы II

надпойменной террасы, датируемой микулин-

ским – началом ранневалдайского времени.

Вторая находка из бывшего с. Стародубцево да-

тирована тем же временем типологически. Это

изготовленный из черного мелового кремня лис-

товидный бифас, находящий аналогии в мате-

риалах памятников, типа ашело-мустьепрского

комплекса Хотылево 1. К позднему мустье, ве-

роятно, относится находка у с.Поповка Рыльско-

го р-на скребла и остроконечника, сделанная в

1986 г. С.Н. Алексеевым. К сожалению, матери-

ал не опубликован. Нельзя исключать, что лаку-

ну в мустьерской истории Посеймья закроют

памятники из группы на р.Крепна у с. Кремяное

и с.Ветрено. Исследовавшая её вместе с Ю.А.

Липкингом в конце 1970-х гг. В.И.Беляева пред-

полагает здесь наличие не только верхнего па-

леолита, но и стратифицированных мустьерских

памятников [Беляева, устн. сообщ., 1999, 2003].

После чрезмерно удревненных В.И. Громо-

вым и М.В.Воеводским датировок местного му-

стье, большинство отечественных палеолитове-

дов и палеогеографов, словно «испугавшись»

поспешных прежних оценок, ударилось в дру-

гую крайность, пытаясь отнести почти все па-

мятники Русской равнины к вюрмскому оледе-

нению. Лишь С.Н.Замятнин [1961] продолжал

отстаивать точку зрения о возможности заселе-

ния центральных и северных областей Европей-

ской России в раннем палеолите, руководствуясь

распространением на этой территории соответ-

ствующей фауны, в частности – хазарского ма-

монта. А.А.Величко [1997] отмечает, что на про-

тяжении всей ашельской эпохи люди практиче-

ски не покидали территории Кавказа, делая

лишь редкие попытки выхода на равнину. Одна-

ко объективного объяснения того, почему про-

цессы расселения в Западной и Центральной

Европе столь резко отличались от таковых в

Восточной Европе, пока нет. Материальная

культура и доступные технологии были сходны.

Что же так отличало обитателей этих террито-

рий, что в одном случае они в среднем плейсто-

цене уже освоили Северогерманскую низмен-

ность и юг Британии (Боксгроу), а в другом –

лишь робко спускались в предгорья Кавказа, ед-

ва заходя в Приазовье? Более того, почти вся

территория Центральной и Западной Европы

была заселена уже в лихвинском межледниковье

(более 250.000 л.н.), о чем свидетельствуют мно-

гочисленные памятники с материалами шелль-

ского типа. Если мы обратим взор к Азии, то вы-

яснится, что суровый климат и там совершенно

не мешал расселению древнейших людей. При-

мер – местонахождение Диринг-Юрях в Яку-

тии. Несмотря на дискуссионность датировок

(от 2,5 млн. по мнению открывшего памятник

Ю.И.Мочанова до 300.000 лет по оценке С.М.

Цейтлина), нет сомнений, что люди, создавав-

шие на Диринге галечные орудия жили здесь в

условиях сурового климата [Мочанов, 1992].

Нельзя не упомянуть находку чоппера и клек-

тонских отщепов в VI культурном слое грота

Большой Глухой на р.Чусовая, датируемую

средним плейстоценом [Guslitzer, Pavlov, 1993].

Объяснить это кратковременными выходами

людей на равнину непросто. Известны находки

раннепалеолитических изделий и в центре Рус-

ской равнины [Алексеев, Григорьев, 1985]. В.И.

Громов и М.В. Воеводский, не приняв во вни-

мание то, что Днепровская морена переотложе-

на, ошиблись в датировке памятников эпох му-

стье и начала верхнего палеолита. Однако при

этом они интуитивно верно наметили вероятное

время появления самых первых людей в цен-

тральных областях Русской равнины, и это сле-

- пользуясь случаем, искренне благодарю Ю.И. Мочанова и

С.А.Федосееву за информацию и литературу о местонахождении Диринг-

Юрях и других памятниках Северо-Восточной Азии.

дует поставить в заслугу руководителям Дес-

нинской экспедиции, как и развивавшему эти

идеи С.Н.Замятнину. Нынешнее положение с

ашелем в Подесенье напоминает ситуацию с на-

ходками мустье в 1930-50-х гг. Поиски страти-

фицированных ашельских местонахождений на

территории бассейна Десны – одна из задач по-

левой археологии начала XXI века.

Изучение первоначальное заселение чело-

веком той или иной территории подводит нас к

иной проблеме: стратегии расселения человека

палеолита, и в первую очередь – о стратегии вы-

бора мест поселений. Как мы уже отмечали,

первоначально стратегия выбора мест древних

поселений не рассматривалась как важный ас-

пект жизни человека палеолита. Считалось само

собой разумеющимся, что стоянки размещались

в определенных местах, попыток систематиза-

ции и обобщения таких данных не предприни-

малось. Единственными указаниями на страте-

гию выбора мест поселений можно считать за-

мечания В.А. Городцова об ориентации на ме-

сторождения минерального сырья [1923, 1929].

Летом 1955 г. А.Н.Рогачев организовал экс-

педицию по изучению геоморфологии, страти-

графии и топографии стоянок центра Русской

равнины [ИА РАН, Р-1 № 1206]. Работы были

начаты в бассейне Дона – в Костенковско - Бор-

щевской группе и на лежащей севернее стоянке

Гагарино, затем переместились в бассейн Сейма

(Авдеево и Сучкино) и, наконец, в бассейн Дес-

ны, где были обследованы Тимоновка, Супоне-

во, Елисеевичи, Юдиново, группы стоянок Чу-

латово и Пушкари. На всех памятниках закла-

дывались шурфы или зачистки естественных

геологических обнажений, в ряде случаев (на-

пример, в Авдеево, Пушкарях) бурились сква-

жины. В результате удалось переосмыслить

данные о ряде памятников и их предполагав-

шиеся ранее археологические и геологические

датировки [ИА РА Н , Р-1 №1206]. Что касается

размещения поселений и сопутствующих древ-

нему населению природных условий, в общих

чертах результаты оказались следующими: из-

любленными местами для заселения оказались

мысообразные участки. Часто они заметны в со-

временном рельефе, иногда снивелированы бо-

лее поздними отложениями. Несомненно, что

человека привлекал хороший дренаж и эрози-

онная устойчивость таких площадок. Отмеча-

лась также хорошая защита большинства посе-

лений от ветра с водораздела и от долинных

ветров [Величко, Рогачев, 1969]. А.А. Величко

также установил, что отличия в размещении

деснинских и донских памятников (первые в

основном на коренном берегу, а вторые пре-

имущественно на низких надпойменных терра-

сах) имеют относительный характер, и связаны

преимущественно с неодинаковой морфологией

речных долин. «Если в долине Дона в конце

плейстоцена существовали достаточно широкие

террасовые площадки, пригодные для поселе-

ний, то в долине Десны таких площадок не бы-

ло, и крутой склон спускался непосредственно к

пойме, где селиться было невозможно из-за

сильной заболоченности, усугубленной крио-

генно-термокарстовыми процессами» [там же].

В последующий период стратегии размещения

поселений уделялось незначительное внимание.

В разных вариантах и интерпретациях в основ-

ном повторялись выводы Рогачева и Величко.

Несколько расширила представления о топо-

графии деснянского палеолита работа Ю.Г. Ко-

лосова [1965], предпринявшего разведки в окре-

стностях Новгород-Северского. В неизменном

виде суждения о размещении палеолитических

поселений сохранялись до середины 1980-х гг.

[Рогачев, Аникович, 1984].

В 1985 г. вышла в свет монография О.

Соффер, посвященная верхнему палеолиту цен-

тра Русской равнины, в которой она, пересмат-

ривая и анализируя накопленную ранее инфор-

мацию, подтверждает выводы Величко и Рога-

чева и устанавливает преобладание памятников

на склонах с южной экспозицией – более инсо-

лируемых, хорошо прогретых [Soffer, 1985]. Ряд

исследователей начинает отмечать связь страте-

гии выбора мест поселений с хозяйственно-

культурным типом палеолитического населения.

Так, Н.Д. Праслов [1989] пишет: «Охотники на

мамонтов устраивали свои поселения в низких

местах сильно расчлененного рельефа, на пер-

вой и второй надпойменных террасах, близ

устьев ручьев и оврагов… Охотники на бизонов

и стадных животных предпочитали селиться на

высоких участках, откуда хорошо просматрива-

лись плато и равнина». В.Я. Сергин попытался

систематизировать сведения о размещении дол-

говременных поселений эпохи верхнего палео-

лита. При анализе расположения поселений бы-

ло отмечено три типа геоморфологически раз-

личных участков местности: балки, долины рек

и водораздельные пространства. Следующим

параметром стала ветрозащита (по сторонам

света). В результате все поселения с жилищами

были разделены на: 1) открытые; 2) прикрытые;

3) укрытые [Сергин,1988, С.6-7]. Заслуга Серги-

на в том, что он свел воедино и систематизиро-

вал разрозненные до этого сведения и отверг

ветрозащиту, как один из главных критериев

стратегии размещения поселений в палеолите.

Поскольку тип поселения, его основное на-

значение, безусловно, должны были влиять на

стратегию его размещения, параллельно с ана-

лизом стратегия выбора мест поселений и Сер-

гин и Соффер предприняли попытки создания

типологии поселений верхнего палеолита. О.

Соффер [Soffer, 1985] делит памятники по се-

зонности на три группы: к теплому сезону отно-

сит стоянки-мастерские, лагеря охотников, лаге-

ря собирателей. К холодному сезону – охотни-

чьи базовые лагеря, комплексные базовые лаге-

ря. К обоим периодам – обычные базовые лаге-

ря. Круглогодично, по Соффер, Хотылево 2. Эта

типология не бесспорна. Так, вызывает сомне-

ния правильность использования статистики по

фауне культурных слоёв. Если бы, как В.Я. Сер-

гин [1988], исследовательница взяла за основу

при анализе сезонности иной набор фактов, уда-

лось бы избежать досадных несообразностей.

Так, трудно представить кремнеобработку на

открытом воздухе при температуре в – 40-50ºС.

Учет даже одного этого фактора не позволил бы

ей отнести к стоянкам холодного периода такие

памятники, как Тимоновка 1 и 2, Елисеевичи,

Пушкари 1. Напомним, что первооткрыватель

Пушкарей М.Я.Рудинский [1947] считал этот

памятник поселением теплого сезона. Нецеле-

сообразно и выделение лагерей собирателей –

мамонтовых «кладбищ» со следами их посеще-

ния. В.Я.Сергин предложил разделить памятни-

ки верхнего палеолита на поселения и стоянки.

В свою очередь в категорию поселений он

включал три типа: круглогодичные и поселения

теплого и холодного сезона. Стоянки же – эфе-

мерные, кратковременно обитаемые объекты за

пределами базового поселения [Сергин, 1988]. В

схеме Сергина, если рассматривать её примени-

тельно к Деснинскому бассейну, настораживает

выделение поселений исключительно холодного

сезона. Анализ, проведенный нами при работе

над кандидатской диссертацией, показал, что

для рассматриваемого региона можно обойтись

двумя типами: круглогодичными поселениями и

поселениями теплого сезона. Все они много-

функциональны, т.е. здесь жили, занимались об-

работкой кости и камня, совершали отправления

культов, разделывали принесенную добычу и

т.д. Стоянки же, как объекты монофункциональ-

ные, разделены на стоянки-мастерские, где ве-

лась первичная обработка кремня вблизи его

природных выходов, и на рейдовые охотничьи

лагеря, где производился забой и первичная раз-

делка туш животных. Мы исходили из того, что

разные типы поселений требовали разлных ус-

ловий размещения (Табл.5).

Таблица 5.Типология верхнепалеолитических памятников басс. Десны

Стоянки (кратковременные) Поселения (долговременные)

Тип

памятника

мастерские Рейдовые охотничьи лагеря

Основной базовый

лагерь

Сезонный базовый

лагерь

Сезонность теплый период охоты круглый год Теплый

Функция первичная об-

работка кремня

забой, разделка и частичная

утилизация туши

обширный спектр

деятельности

Обширный спектр

деятельности

Типичные па-

мятники

Коршево 1, 2 -

средние слои

Сучкино (Октябрьское 1),

Курово?

Авдеево, Юдиново,

Хотылево 2

Чулатово 2,

Хотылево 8 (?)

Чтобы понять стратегию выбора мест

стоянок и поселений нам пришлось смоделиро-

вать шкалу приоритетов критериев этого выбо-

ра. Монофункциональность стоянок приводила

к тому, что имелся один основной критерий их

размещения. Для кремнеобрабатывающих мас-

терских это было наличие выходов высококаче-

ственного минерального сырья, для рейдовых

охотничьих лагерей – место добычи крупного

животного или стада. Они возникали при отсут-

ствии месторождений близ базовых лагерей. Ба-

зовые поселения полифункциональны и потому

должны иметь ряд критериев размещения с раз-

личными уровнями значимости, которых выде-

лено четыре:1)Необходимые (учтенные на 100%

поселений). 2) Важные (75-99%). 3) Желатель-

ные (50-75%). 4) Несущественные (менее 50%).

В размещении долговременных круглогодичных

поселений к I уровню были отнесены наличие

близ поселения или на его территории мамонто-

вого «кладбища» и размещение площадки посе-

ления на эрозионно-устойчивом и хорошо дре-

нируемом мысообразном или возвышенном

участке. К II уровню относится спасение от кро-

вососущих насекомых, ради чего человек пре-

небрегал ветрозащитой площадки. К II же уров-

ню относится размещение поселений на хорошо

инсолируемых склонах. К III уровню отнесена

ветрозащита. К низшему IV уровню – наличие

близ поселений месторождений минерального

сырья и защищенность от половодий. Причиной

«беспечности» скорее всего, была попытка по-

местить поселение ближе к часто лежащему на

пойме мамонтовому кладбищу. О влиянии ма-

монтовых кладбищ на стратегию расселения

человека в палеолите остановимся ниже. Оказа-

лось, что все поселения теплого сезона разме-

щаются в пределах зон концентрации местона-

хождений останков мамонта, однако непосред-

ственно вблизи мамонтовых кладбищ их немно-

го: в теплое время года топлива требовалось

меньше, а строительный материал для капи-

тальных жилищ вовсе не был нужен. К IV уров-

ню относятся и месторождения минерального

сырья, однако их роль, по сравнению с крите-

риями размещения круглогодичных поселений,

возрастает. К I уровню значимости откосятся

хорошо дренируемые, эрозионно-устойчивые

площадки. Ветрозащита: закрытые поселения

отсутствуют, прикрытых – менее половины, ос-

тальные – открыты, что, видимо, связано бегст-

вом от кровососущих насекомых, скапливав-

шихся в ветровой тени. На основании получен-

ных данных были смоделированы алгоритмы

выбора места долговременного круглогодичного

и сезонного поселения восточноевропейскими

охотниками на мамонта. Стратегия расселения

восточноевропейских охотников на мамонта,

как форма социокультурной адаптации, пред-

ставляется уникальной, не находящей прямых

этнографических аналогий. Восточноевропей-

ские охотники на мамонта базировались с одной

стороны на всестороннем использовании ресур-

сов животного мира и, с другой – на использо-

вании мамонтовых «кладбищ», что позволяло

вести оседлый образ жизни в экстремальных

природноых условиях.

Начав анализировать микростратиграфию

и данные естественных наук для различных па-

леолитических поселений, специалисты столк-

нулись с двумя серьезными проблемами. Во-

первых, памятники, по типологии культурного

слоя можно было разделить на две разновидно-

сти: у одних памятников имел место лишь тон-

кий горизонт находок, иногда весьма насыщен-

ный артефактами и следами человеческой дея-

тельности, у других же культурный слой имел

значительную мощность и весьма сложную

микростратиграфию, хотя артефакты отражали

единую культурную традицию. Во-вторых, па-

мятники с мощными культурными слоями и, как

правило, сложной микростратиграфией, давали

серии радиоуглеродных дат, серьезно отличав-

шихся друг от друга. Обычно эти серии давали

несколько пиков, отстоящих друг от друга во

времени [Радиоуглеродная… 1997]. Ярким при-

мером может служить серия дат для Елисееви-

чей, давшая неожиданно большой разброс, что

вызвало даже сомнения в достоверности части

из них. Л.В.Грехова [1990б] сгруппировала их в

три «пакета», придя к выводу о большой дли-

тельности заселения мыса стоянки. Изучение

данной проблемы привело к выводу о необхо-

димости введения новой дефиниции – палеоли-

тический микрорегион. Явление микрорегио-

нальности способно объяснить обе проблемы

«сложных памятников».

Палеолитическим районом следует назы-

вать группу памятников относительно компакт-

ную (но уже не в пределах сотен метров, а даже

в пределах 10-20 км), которые могут быть и раз-

нокультурными, и разновременными. В преде-

лах изучаемой территории имеется как мини-

мум два палеолитических района включающих

многочисленные следы человека палеолита от

ашело-мустьерского до финальнопалеолитиче-

ского времени: Брянский палеолитический рай-

он на верхней Десне (тянется от Неготино до

Супонево), и Новгород-Северский палеолитиче-

ский район, тянущийся от Пушкарей до окрест-

ностей Мезина. В Курском Посеймье имеются

два растянутых палеолитических района – Кур-

ский и Рыльско-Крепнянский, Восток его пред-

ставляют Курские стоянки, центр – Авдеевская

стоянка и местонахождения Сорокино, Дичня,

Стародубцево, западная окраина – микрорегион

Быки. Под микрорегионом мы понимаем ком-

пактную группу генетически связанных памят-

ников – как синхронных, так и расположенных

вдоль временной оси. Микрорегиональная

структура весьма характерна для палеолита.

Примеры таких археологических объектов мы

можем наблюдать во многих местах: Юдиново;

Тимоновка – Карачиж; Елисеевичи; Пушкари;

Костенки 1, 13, 14, 18. Последний пример осо-

бенно интересен. Учитывая наличие в Костен-

ках 1 минимум трех многоочажных комплексов,

в Авдеево – минимум двух, А.Н. Рогачев, при-

няв во внимание единство их планировки и це-

лесообразность взаимоположения, предположил

их синхронность, придя к выводу о существова-

нии крупных «палеолитических деревень»,

включая в них не только соседние комплексы,

но порой и соседние стоянки (Костенки 1, 13,

18). Такие образования он считал «племенными

поселками», сближая их по сути своей с боль-

шими раннеземледельческими поселениями

[Рогачев,Величко, 1969]. Гипотеза Рогачева при-

ветствовалась и исследователями Авдеево. М.Д.

Гвоздовер рассказывала о двух комплексах Ав-

деево: «Это не два разных поселения, скорее –

два дома на одной улице». Позднее тезис о син-

хронности комплексов Авдеево настойчиво по-

вторялся [Григорьев,Гвоздовер, 1990]. При срав-

нении костенковско-авдеевских комплексов с

поселениями среднеднепровского типа видно,

что по своим параметрам (общая площадь, ко-

личество крупных хозяйственных ям, очагов,

объем фаунистических остатков и т.д.) они яв-

ляются аналогами самодостаточных поселений

иного типа [Сергин, 1987а]. Если до недавнего

времени этот вывод сторонники концепции «па-

леолитических деревень» оспаривали, то после

исследований Зарайской стоянки с перекры-

вающими друг друга костенковско-авдеевскими

комплексами утверждение, что каждый ком-

плекс являл вполне самостоятельную поселен-

ческую структуру, убедительно доказано [Амир-

ханов, 2000; Амирханов, Лев, Селезнев, 2001].

Типичный микрорегион Быки, уже упомя-

нутый выше, был исследован нами в 1996-99 гг.

в Курском Посеймье. Все культурные слои вза-

имно не перекрываются, располагаясь поблизо-

сти. Если бы пятна исследованных в Быках по-

селений были смещены ещё ближе друг к другу

и перекрывались, восприятие их оказалось бы

совершенно иным. Несколько поселений вос-

принимались бы как мощный культурный слой

с единым, хотя и более разнообразным, чем для

каждого памятника в отдельности (различия на

фациальном уровне) вещевым комплексом и

сложной микростратиграфией. Показателен был

бы и значительный разброс восьми радиоугле-

родных дат, который дал бы в этом случае со-

вершенно типичное для многих памятников

Русской равнины бимодальное распределение с

пиками в районе 22-23 и 16-17 тыс. лет назад. В

этом и состоит, по нашему мнению, разрешение

загадки бимодального (а иногда тримодального)

распределения радиокарбоновых дат в больших

сериях для одного памятника с мощным и

сложным культурным слоем (Елисеевичи, Хо-

тылево 2, Авдеево и др.). Можно согласиться с

гипотезой Л.В.Греховой [1990] о неоднократно-

сти заселения стоянки Елисеевичи, одновре-

менно приняв, что Елисеевичи микрорегион, в

котором люди обитали с максимума поздневал-

дайского похолодания до позднеледниковья.

Археологи не всегда четко и адекватно фикси-

руют такие сложные, близкие по инвентарю

микрорегиональные многослойные поселенче-

ские структуры, считая их остатками единого

памятника со сложно структурированным в

плане в профиле очень мощным культурным

слоем. Внимательное наблюдение за микростра-

тиграфией и четкая привязка к ней образцов для

датировок позволяет получить потрясающие ре-

зультаты. Яркие тому примеры – Зарайская сто-

янка, многослойный микрорегиональный харак-

тер которой был выявлен и убедительно доказан

Х.А.Амирхановым [1997], Пушкари 1, где верх-

ний и нижний горизонты основного слоя выяв-

лены раскопками В.И. Беляевой [1997б]. Хоты-

лево 2

и ряд других памятников, нуждаются в

рассмотрении с точки зрения концепции микро-

региональности.

Итак, мы можем говорить не только об

оседлости населения Подесенья в верхнем па-

леолите, но и о длительном обитании групп на-

селения на определенных территориях, в опре-

деленных местах. Объекты, еще недавно вос-

принимавшиеся археологами как памятники со

сложным и мощным культурным слоем, суще-

ствовавшие не более 40-50 лет [Григорьев Г.П.,

устн.сообщ., 1982], а может быть и менее [Биби-

ков, 1969], на деле могли быть заселены с пере-

рывами на протяжении нескольких тысячеле-

тий. В сравнении с ними даже такие «вечные»

города, как Рим или Киев, оказываются доста-

точно недолговечными образованиями, а совре-

менные или средневековые сельские поселения

и вовсе эфемерными. На наших глазах меняется

одна из главнейших парадигм в палеолитоведе-

нии. Становится объяснимым и достаточно не-

большое число памятников, на первый взгляд

несопоставимое с отрезком времени, занимае-

мым палеолитом. Одной из причин возникнове-

ния палеолитических районов и микрорегионов

могло быть наличие источников минерального

сырья. Однако для окрестностей Брянска и Нов-

город-Северского этот критерий если и может

- Так, мы видим и сложный культурный слой стоянки Авдеево

- по данным А.Б.Селезнева (1998) особенности технологии первичного

расщепления кремня Хотылево 2 на разных участках раскопа Ф.М. Завер-

няева свидетельствуют о нескольких этапах заселения.