Чубур А.А. Деснянский палеолит. Проблемы истории исследований, историографии и источниковедения

Подождите немного. Документ загружается.

на 1958 г. было продолжение исследований, од-

нако зав. Отделом Полевых Исследований ИА

АН СССР А.Я.Брюсов обвинил Поликарповича

в археологическом браконьерстве. Тот докумен-

тально опроверг обвинения, но отказался от ра-

бот. В 1959-60 гг. Поликарпович не выехал на

раскопки уже по болезни [ЮКМ, ф1,д.16,18,38;

письма ИИМК №307/463-а, №307/633-а от

14.06. и 03.07.1958]. В 1961 г. он с В.Д.Будько за-

ложил в Юдиново прирезку к раскопу 1947 г.,

чтоб доследовать жилище, но не довел ее до

конца. Это был последний полевой сезон, скоро

К.М. Поликарповича не стало.

После ликвидации краеведческого движе-

ния в СССР те, в ком теплилась краеведческая

искра, стали стремиться на работу в музеи и ву-

зы. Новое поколение местных археологов вос-

питывалось теперь в основном представителями

академической науки, приезжавшими для про-

ведения своих исследований в регионы на 1-2

месяца в году. Такое везение выпадало немно-

гим – состав экспедиций был ограничен по чис-

ленности. Результатом этих обстоятельств и ста-

ло уникальное явление, которое мы обозначили,

как феномен «краеведческой археологии».

Ярчайшим представителем краеведческой

археологии Подесенья стал Ф.М.Заверняев. Од-

ним из важнейших событий в отечественном

палеолитоведении рубежа 1950-60-х гг. стало

открытие и раскопки уникального раннепалео-

литического местонахождения Хотылево 1 [За-

верняев, Шмидт, 1961; Заверняев, 1961]. Раскоп-

ки велись в 1960-64 гг. (раскопы 1-6), 1975 (рас-

коп 7) и 1976 гг. (2-б). Одной из задач Заверняев

ставил выяснение геологических условий зале-

гания артефактов на большом отрезке долины,

что позволило вскрыть строение русла Пра-

Десны. Хотылево, благодаря Заверняеву, стало

ареной широкого сотрудничества ученых. В ис-

следованиях принимали участие геологи Мин-

ска, Москвы, Воронежа, Смоленска – А.А. Ве-

личко, Л.Н.Вознячук, Г.И. Горецкий, В.П. Гри-

чук, М.Н.Грищенко, И.К.Иванова, А.И. Москви-

тин, И.Н.Салов, ленинградские палеолитоведы

В.П. Любин, В.Е. Щелинский, Л.М. Тарасов,

Н.Д. Праслов. Фауну местонахождения опреде-

ляли В.И.Бибикова, В.М.Мотуз и А.А. Чубур

[Заверняев, 1961, 1972, 1978, др.; Мотуз,1967;

ИА РАН,Р-1, №№ 2067, 2298, 2554, 2803, 2993,

5826, 6344; БОМ №№ 4982, 5242, 5341, 5509,

5778, 8297, 8415]. Получен богатейший матери-

ал по палеогеографии и раннему палеолиту.

Анализ музейных фондов и архивов позво-

лил прийти к выводу, что ряд палеолитических

местонахождений, исследованных Заверняевым,

обойден публикациями. В Хотылево в устье

Кладбищенской балки еще в 1959 г. Ф.М. Завер-

няев обнаружил мустьерские изделия. В начале

1980-х там же им были собраны новые артефак-

ты, включая фрагмент остроконечника на левал-

луазском отщепе. Заверняев обследовал также

район местонахождения Неготино, в 1949 и

1958 гг., выявив новое местонахождение у мель-

ницы, в обнажении р.Руднянка. У подножия го-

родища Вщиж им поднят мустьерский нуклеус

[БОМ №4634]. Что касается верхнего палеолита,

то первой Заверняев открыл во время разведок

1956 г. стоянку на северной окраине д. Муравьи

(Гремячский р-н Черниговской обл.). У колхоз-

ного двора в обрыве Судости, на глубине 0,5 м в

буром суглинке он обнаружил патинированный

резец и 3 отщепа [БГОКМ, НА10/5, 1956].

Разведки, проведенные Ф.М.Заверняевым в

1967-68 гг. привели к открытию в устье Клад-

бищенской балки у с. Хотылево новой стоянки –

Хотылево 2. Раскопками 1969-75, 1977, 1980-81

гг. было вскрыто 554 м

культурного слоя близ-

кого к восточному граветту Моравии. Среди

костяных изделий серия женских статуэток,

стилизованные антропоморфные фигурки,

браслеты из бивня, проколки, фибулы и пр. Не-

которые из них типичны для виллендорфско-

костенковского круга памятников, некоторые не

находят аналогий [Заверняев, 1974б, 1978б,

1987]. Среди разнообразных орнаментальных

мотивов выделяется косой крест и ромб. В про-

цессе раскопок отмечены находки расщепленно-

го кремня и ископаемых костей и выше основ-

ного культурного слоя – следы более поздних

палеолитических поселений. В работах в разное

время принимали участие палеогеографы А.А.

Величко, Ю.Н.Грибченко, В.П.Ударцев, Е.И. Ку-

ренкова, А.К.Маркова, палеолитоведы В.Я. Сер-

гин, Л.М.Тарасов [Заверняев, 1974б, 1991; Гав-

рилов,1997; наши набл.; ИА РАН, Р-1, № 4018,

4318, 4413, 4935, 5504, 5826, 6800, 8296, 8859].

Участок слоя был вскрыт в 1981 г. к советско-

французскому семинару «Динамика взаимодей-

ствия между естественной средой и доистори-

ческим обществом». Хотылево 2 уверенно дати-

руется послебрянским временем (23-24 тыс.

л.н.). У самого Заверняева был иной взгляд, ко-

торый он высказывал в беседах и переписке: «Я

его отношу к ранней поре молого-шекснинского

межледниковья» [Заверняев-Чубуру, 22.01.1993].

Разведки Заверняева в начале 1980-х гг. в окре-

стностях Хотылево не нашли отражения в отче-

тах и дневниках, но позволили выявить еще не-

сколько палеолитических памятников, введен-

ных нами в научный оборот после обработки

музейных коллекций и новых полевых исследо-

ваний. В дневниках и беседах Заверняев упоми-

нал находки изделий палеолитического облика

на территории Брянска у городища Чашин кур-

ган, у Кургана Бессмертия, на ул.Калинина у

старого здания музея. Эти пункты не локализо-

ваны и нуждаются в повторном поиске. Предпо-

лагал Заверняев наличие палеолита и на терри-

тории г. Почеп у Ильинского храма и на По-

кровщине [Заверняев-Чубуру, 2.06.1993]. Палео-

лит в указанных местах пока неизвестен.

Что касается методических достоинств и

недостатков разведок, то фиксация памятников

на глазомерных планах была тогда широко рас-

пространена не только в провинции, но и в ака-

демических учреждениях и была часто не на

высоте. Что же касается продуктивности разве-

док Ф.М. Заверняева, то она выше всех похвал.

Недостатком можно считать лишь то, что в от-

чет попадала не вся информация, зафиксиро-

ванная в дневнике. Та же досадная неполнота

сведений отличает и отчеты о раскопках. Во

многом она может быть скрашена изучением

полевых дневников, но они пока не изданы. В

раскопках к упущениям следует отнести сле-

дующие нюансы. Во-первых, не применялась

фиксация находок в трех проекциях при помо-

щи уровня или нивелира, что уменьшает ин-

формативность планов и усложняет интерпре-

тацию и анализ результатов раскопок. Спасают

профили стенок раскопа, но их не всегда доста-

точно для понимания ситуации. Этот огрех про-

истекает еще из работы в экспедиции Поликар-

повича, где также не велась нивелировка. При

этом мы обязаны отметить высокую точность

чертежей. Во-вторых, имел место неполный

сбор материала. Так, в Хотылево 2 брались толь-

ко поделки из кости, готовые каменные орудия,

нуклеусы и лишь отчасти – заготовки и отходы

производства. Многие артефакты, способные

дать информацию о первичном расщеплении

кремня, не попали в коллекцию. То же касается

остатков фауны Хотылево 2. Причина была от-

части в том, что исследователь ежедневно при-

бывал и убывал на электропоезде, проходя от

места раскопок до станции с рюкзаком по 4 км.

Транспортом экспедицию не обеспечивали, на

раскопки выделяли 150-400 руб. С одной сторо-

ны – подвижничество, с другой – снижение ка-

чества. В-третьих, рабочими (школьниками Хо-

тылево) допускалась небрежность, торопли-

вость, в результате некоторые артефакты оказа-

лись в отвале [Сергин, Величко устн. сообщ.;

наши набл.]. Для 1970-х гг. применявшаяся За-

верняевым, механически перенесенная из 1940-

х гг., когда он работал на раскопках Юдиново и

Елисеевичей, методика уже устарела. При этом

добытый гигантский по объему материал, со-

ставляющий часть базовых знаний о каменном

веке Подесенья, до сих пор не в полной мере об-

работан. Несомненное достоинство – изучение

Хотылево 2 небольшими участками, без вскры-

тия больших площадей, хотя даже раскопы За-

верняева нужно признать избыточными для од-

ного сезона. Важно, что Ф.М. Заверняев, в отли-

чие от К.М. Поликарповича, активно сотрудни-

чал с геологами и палеогеографами. Благодаря

комплексной методике исследований, информа-

ция о памятниках стала полнее.

Еще один яркий представитель краеведче-

ской археологии, без которого ныне невозможно

представить изучение Подесенья – В.П.Левенок.

Это археолог-самородок, проявивший талант во

многих областях. Он, заняв в 1935 г. пост дирек-

тора Трубчевского краеведческого музея, также

стал учеником К.М.Поликарповича. Основной

сферой его интересов были мезолит, неолит и

ранний железный век, хотя, как и все археологи-

краеведы, он активно изучал все эпохи. Левенок

активно участвовал в раскопках и разведках, ор-

ганизованных Поликарповичем, будучи актив-

ным сотрудником его экспедиций 1936-37, 1946-

48 гг. Он – первооткрыватель палеолитического

местонахождения Шакин ров. Внес Левенок

скромный вклад и в исследование раннего па-

леолита, собрав подъемный материал в Неготи-

но в 1957 г. Уже в 1936 г. он, совместно с Поли-

карповичем, выделил верхний слой стоянки

Елисеевичи. Инвентарь его до сих пор не опуб-

ликован, что-либо утверждать относительно да-

тировки и культурной принадлежности мы не

можем. Именно Левенок еще в довоенные годы

первым начал исследования эпипалеолита верх-

него Подесенья. Ранее этой эпохой занимался

(на средней Десне) лишь М.Я.Рудинский. Перед

войной Левенок обнаружил «интереснейшие

археологические памятники – безрельефные

стоянки деснинской поймы. Это целая категория

стойбищ древнего человека времени субборе-

ального периода в истории климата» [ЮКМ,

ф.1, д.45]. В октябре 1946 г. Левенок открыл на-

против пос. Жирятино, на левобережье Судости

еще одну эпипалеолитическую стоянку – Комя-

гино. В 1948 и 1956 гг. он обследовал ее более

детально. Позднее в районе Комягино был вы-

явлен целый куст мезолитических поселений. В

1956-58 гг. В.П.Левенок, занимаясь разведками

неолита в Курской и Брянской обл., выявил еще

ряд мезолитических стоянок [коллекция БОМ

№ 5245 (1957 г.), коллекция 1956 г. до сих пор не

принята в фонды и хранится без номера; ИА

РАН, Р-1, №№ 45, 103, 228, 1256, 1569]. Подав-

ляющая часть пунктов не вошла в свод «Архео-

логическая карта России», ибо фиксация памят-

ников и их привязки выполнены небрежно. Ко-

личество нанесло ущерб качеству. Важно отме-

тить приоритет В.П.Левенка (независимо от

М.В.Воеводского) в идее использования мето-

дов естественных наук (геологических, геомор-

фологических, палеогеографических) в археоло-

гии каменного века Десны, что существенно от-

личалось от общепринятых тогда методов ста-

диальной археологии. Как пишет сам исследо-

ватель, он изучал геоморфологию деснинской

долины «в связи с классификацией и располо-

жением археологических памятников. Произвел

несколько тысяч зачисток и шлифов по берегам

Десны, как на пойме, так и на высокой стороне.

Изучал климатологию к этой работе, геологию,

почвоведение и пр.» [ЮКМ, ф.1, д.45]. Работа

должна была стать диссертацией, но в войну ог-

ромный собранный материал погиб, восстано-

вить его не удалось, хотя и была подготовлена к

печати в Киеве не увидевшая свет статья «К ар-

хеологическому изучению некоторых пойм в

бассейне Десны». Нет уже и многих обследо-

ванных памятников – они размыты, развеяны.

Даже став в 1950-х академическим ученым, Ле-

венок остался в определенном смысле романти-

ком-краеведом. Не случайно он 26.10. 1960 был

избран почетным членом Данковского краевед-

ческого общества (Липецкая обл.). На родине в

Трубчевске имя Левенка пребывало в забвении,

нарушенном серией наших публикаций.

Посеймье было охвачено деятельностью

курского археолога-краеведа Ю.А. Липкинга.

Если Заверняев и Левенок учились, прежде все-

го, у К.М. Поликарповича, то, Липкинг оказался

учеником М.В. Воеводского и А.Е. Алиховой

[Щавелев,1995,2002; Зорин, 2005]. Одна из важ-

нейших его заслуг перед региональной археоло-

гией – это многолетние сплошные разведки по

территории Курской обл. В их процессе были

зафиксированы сотни памятников, обследованы

десятки пунктов находок костей мамонта и дру-

гих ископаемых животных. Так, в 1953 г. в уро-

чище Малое Городище у с.Дремово-Черемошки

были обнаружены кости двух мамонтов. Лип-

кинг установил, что с костями найдены и «руби-

лоподобные изделия», переданные в школьный

музей и отнес местонахождение к палеолиту.

Судя по рисункам Липкинга, это необработан-

ный кремень со следами случайных сколов: ме-

стонахождение можно «закрыть». Еще в 1964 г.

Ю.А.Липкинг обнаружил выходы кремня и па-

леолитические изделия у с. Ветрено Коренев-

ского р-на. Уже в 1977 г. он передал это местона-

хождение для дальнейших работ ленинградской

исследовательнице В.И. Беляевой, знакомой по

раскопкам в Курске. Двухлетние (1977-78 гг.) ре-

когносцировочные работы отряда Авдеевской

экспедиции выявили здесь комплекс памятни-

ков, возможно даже с мустьерскими слоями [Бе-

ляева, Майстренко,1978, Беляева, 1980; ИА РА Н,

Р-1, № 6897]. Осенью 1962 г. жителем ул. Поле-

вой в Курске П.З.Калугиным при сооружении

погреба были обнаружены кости мамонта. Ме-

сто находки посетил Ю.А.Липкинг, выяснив-

ший, что речь идет не о банальной находке фау-

ны (коих он к этому времени обследовал уже

более десятка), а о стоянке палеолита. Он сооб-

щил о находке профессору Ленинградского уни-

верситета П.И.Борисковскому. Прибывшая в

Курск экспедиция (Борисковский и его ученицы

В.И.Беляева и Г.В. Григорьева), к работе которой

подключился Липкинг со студентами Курского

пединститута, в течение 1962-64 гг. исследовала

курский палеолит. Во время раскопок 6-летний

мальчик Володя Батурин помог археологам от-

крыть рядом, на ул. Котлякова еще одну стоянку

– Курск 2 [Липкинг, 1971]. Стоянка Курск 1 была

исследована раскопом в 101 м

, а Курск 2 – сери-

ей шурфов. Обе отнесены к концу верхнего па-

леолита. В работах принимал участие геолог

М.Н.Грищенко [Борисковский, 1965, 1986; Гри-

щенко, 1986; ИА РАН , Р-1, №№2526, 2788,

3085]. С Борисковским и Григорьевой обследо-

вал Липкинг в 1964 г. и находкуе костей мамонта

в районе Курской Госсельхозстанции, а также

ряд местонахождений фауны и расщепленного

кремня и кварцита в Посеймье [ИА РАН, Р-1,

№№ 3085, 3175]. Несколько позже, в конце

1960-х гг. Липкинг обследовал место находки

костей молодого мамонта в Шуклинке. На этот

раз палеолит обнаружен не был. История Кур-

ских стоянок имеет малоизвестное продолже-

ние. В 1973 г. Ю.А.Липкинг и учащиеся средней

школы № 12 г. Курска на огородах в 150 м к за-

паду от стоянки Курск 1 собрали палеолитиче-

ские кремни. Так была открыта стоянка Курск 3.

Она поныне не обследована специалистами. В

отчет, направляемый в Институт Археологии

сведения, как водилось у Липкинга, не попали,

зато оказались в рукописи «Материалы к архео-

логической карта Курской обл.» [НА КГОМА] и

в школьном учебнике «История Курской облас-

ти» [Липкинг, 1975, С.5]. В возрасте 71 года

Липкинг участвовал в раскопках Пенской сто-

янки, предвосхитивших открытие палеолитиче-

ского микрорегиона Быки – одного из крупней-

ших и интереснейших в Посеймье. Предысто-

рия такова: работавшие в 1975 г. на строительст-

ве очистных сооружений сахарного завода буль-

дозеристы обратили внимание на появившиеся

из земли кости и каменные орудия. Прораб Г.И.

Климов и рабочий Г.В. Сазонов сообщили о на-

ходке в Курский обл. краеведческий музей. Ди-

ректор КОКМ Л.В. Струкова срочно отправила

письмо П.И.Борисковскому [ГАКО, Ф.Р-3139,

Оп.8., д.463]. Прибывшей спасательной экспе-

дицией руководила участница раскопок в Курске

Г.В.Григорьева. Работы длились всего 2 дня, в

них участвовали, помимо Липкинга, преподава-

тель КГПИ К.Ф.Сокол, сотрудник КОКМ В.И.

Склярук и археолог из ЛГУ А.К. Филиппов

[Григорьева, Филиппов, 1978].

Часть материалов добытых Липкингом уже

безвозвратно утрачена, а часть памятников со-

временным археологам пришлось по сути дела

открывать заново. Причина – не лучшая его чер-

та, как исследователя, характерная для археоло-

гов-краеведов. Получая в разведке огромный

объем материала, он не всегда добросовестно

фиксировал памятники, а порой вовсе не вклю-

чал их в отчет. Быть может, надеялся на память,

а возможно просто спешил сделать больше.

Впрочем, винить Липикнга в этом грехе нужно

осторожно, с поправкой на время, ибо не один

он отличался тогда подобными «ляпами». Не-

сомненная его заслуга – первая в Курском крае

попытка популяризации археологических зна-

ний, в том числе – о каменном веке [Липкинг,

1971]. Желая быть более понятным, иной спе-

циалист скатывается до профанации. К чести

Липкинга, он ни разу не перешагнул этой грани,

однако часто приближался к ней вплотную. Со-

временному поколению археологов следовало

бы учиться у него широте охвата эпох в развед-

ках, умению популярно доводить до обывателя

результаты и важность своей работы, бороться с

такими уродливыми явлениями, как коллекцио-

нирование древностей и «черная археология»,

что в новейшее время особо злободневно.

Подведем итог, обозначив основные черты

феномена краеведческой археологии. Почти все

его представители вошли в краеведение, а затем

в науку в последние предвоенные, либо в пер-

вые послевоенные годы. В отличие от массового

краеведческого движения своих предшествен-

ников, представителей краеведческой археоло-

гии было мало. В каждом регионе одна-две яр-

ких личности, сочетавших в себе не только ин-

терес к науке, но и другие неординарные талан-

ты – артистический, художественный, писатель-

ский, поэтический. Они были «универсалами»

не только в жизни, но и в археологии. Если ака-

демические исследователи в послевоенные годы

в большинстве своем стали специалистами уз-

кого профиля, археологи-краеведы исследовали

все подряд. И хотя на них из-за этого сыпались

незаслуженные обвинения, иначе и не могло

быть. Обычно археолог в регионе был один, а

обследовать приходилось весь регион, постоян-

но сталкиваться с находками, которые приносят

в музей любознательные обыватели. Практиче-

ски все археологи-краеведы составляли архео-

логические карты и своды памятников, регуляр-

но их обновляя. Итог – прекрасное знание спе-

цифики региона. Не случайно приезжие иссле-

дователи, выехав в поле, старались сотрудничать

с ними. Археологи-краеведы, не только изучали

древнейшую историю малой родины, но и, по

примеру предшественников, популяризировали

ее. Как показывает проведенный нами анализ

библиографических сводов и газетных подши-

вок, число их научно-популярных публикаций в

местной и региональной прессе на два порядка

выше, чем число аналогичных публикаций,

подписанных именами столичных исследовате-

лей. Это пример для современных археологов,

часто отдающих популяризацию науки в руки

журналистов, занимающихся профанацией ис-

следований и поиском «жареных фактов».

Впрочем, говорить о том, что у археологов-

краеведов специализации не было вообще, тоже

неверно. Так, например, Заверняева наиболее

интересовали каменный век и рубеж нашей эры

с его сложным этногенезом. Левенок отдавал

предпочтение эпохе неолита (чему посвящены

его диссертации – и погибшая в войну, и защи-

щенная в 1970-м) и раннему железному веку.

Липкинг больше интересовался ранним средне-

вековьем. Но при этом все оставались универса-

лами: Левенок копал древнерусские курганы в

Кветуни; Заверняев добывал 1000-летие Брянска

на Чашином кургане; Липкинг собирал кости

мамонта и исследовал неолит. Такая ситуация с

приоритетами в исследованиях унаследована

современной региональной археологией. Ар-

хеологов немного больше, чем в эпоху «героев-

одиночек», а стоящие задачи – огромны. Изме-

нились в первую очередь методика и, как след-

ствие, качество работ. Археологи-краеведы как

бы «законсервировали» в себе полученные ими

от учителей-наставников в 1940-х гг. методиче-

ские и практические навыки. К тому же, они

имели по сути дела нищенскую материальную

базу. В итоге глубоко научные цели и задачи ре-

шались археологами-краеведами подчас люби-

тельскими средствами. Результат: качество на-

учного продукта часто было ниже предъявляе-

мых требований. В отчетах о разведках фикса-

ция, привязки к местности часто выполнены не-

брежно. Многие пункты находок, сделанных

Левенком, Заверняевым, Липикнгом в настоя-

щее время трудно установить, даже повторный

поиск на местности не всегда бывает удачным

(справедливости ради отметим, что разведочные

отчеты «мэтров» начала 1970-х также не всегда

блистательны). При знакомстве с дневниками

выясняется, что в отчеты попадала неполная

информация. Отсеивались сведения из опасения

излишней строгости рецензента, но часто это

шло во вред полноте информации. Методика

раскопок также была далека от совершенства.

Например, Заверняев не признавал нивелир – в

итоге ни один объект в его раскопах (за исклю-

чением попавших в профили стенок) не зафик-

сирован в трех проекциях. Требующий тонкой

работы ножом, кистью, тровелом культурный

слой вскрывался порой грубо и поспешно – ло-

патой. В столице к провинциальным подвижни-

кам относились снисходительно. Некоторых ис-

следователей раздражало, что провинциалы де-

лают серьезные открытия и не желают «делить-

ся» [Заверняев, Тарасов, устные сообщ., 1987,

2003]. А на малой родине подвижников, из-за их

наивного, искреннего энтузиазма считали «чу-

даками», относясь с пренебрежением к их науч-

ным достижениям. Известность если и прихо-

дила, то приобретала трагикомичные формы, а

официальное признание не приходило. Ослож-

няло ситуацию и то, что многие археологи-

краеведы, прошедшие через военные годы име-

ли, с точки зрения обывателей, неблагонадеж-

ные черты (жизнь на оккупированной террито-

рии, фашистский плен, ГУЛаг, ссылка). Имело

место сложное материальное положение – и

личное, и в обеспечении исследований. На раз-

ведки и на раскопки часто шли личные сбере-

жения и время отпусков. Многие только к концу

жизни, когда энтузиазм сменился усталостью и

обидой, смогли дождаться почетных званий, на-

град. Археологи-краеведы заполнили своей дея-

тельностью хиатус в региональной науке 1940-

70-х. Эти одиночки, не имевшие ученых степе-

ней и званий, по нашему мнению, фактически

заложили основу современной региональной

археологии, открыв сотни и раскопав десятки

памятников. Они стояли у истоков создания ре-

гиональных археологических школ, научных

центров. При всех методических недостатках,

работа археологов-краеведов – огромный вклад

в развитие российской науки и культуры. Мно-

гие результаты их труда имеют непреходящее

значение: открытие уникальных памятников,

накопление массового эмпирического материала

и его предварительная систематизация. На их

данных строятся ныне многие своды источников

и аналитические публикации.

Не будет ошибкой утверждение, что в 1950-

80-х гг. исследования каменного века в Подесе-

нье преимущественно велись все же сотрудни-

ками академических учреждений (отметим, что

некоторые работы, проводившиеся совместно

региональными и академическими археологами

- раскопки в Курске, Пенах, разведки по Сейму -

были рассмотрены выше). Если со стороны

краеведческой археологии выступали 2-3 чело-

века, не имевшие ни серьезного финансирова-

ния, ни материальной базы, то академическими

учреждениями и центральным музеем страны –

Государственным историческим – был органи-

зован ряд методически и технически подготов-

ленных экспедиций. Правда, познакомившись с

их историей, мы пришли к выводу, что и в этих

учреждениях работа, как и ранее, держалась в

основном на энтузиастах-организаторах, заин-

тересованных в определенном векторе исследо-

ваний, на который и направлялись скромные по

масштабам столиц, но несравнимые с нищетой

региональной науки средства.

В 1930-40-е гг. в палеолитоведении безраз-

дельно господствовала стадиальная теория, со-

гласно которой, человечество повсюду проходи-

ло ряд закономерных этапов развития матери-

альной культуры, связанных с изменением со-

циального строя и хозяйства древних людей.

П.П. Ефименко, В.И. Равдоникасом и их после-

дователями, среди коих наиболее ярка фигура

П.И.Борисковского, классическая схема «оринь-

як-солютре-мадлен» была детализована, разбита

на ступени. В их духе написаны многие нелепи-

цы, но, одновременно, и такие, не утратившие

своего значения труды, как «Палеолит Украи-

ны» Борисковского. Как замечает А.А.Формозов

[1994], «надо различать… сущность (стадиаль-

ной концепции – А.Ч.) и методы, которыми она

насаждалась в СССР. В основе стадиальной

схемы лежит идея эволюционного процесса, как

фундаментального явления всемирного мас-

штаба, что, пожалуй, остается в силе и в совре-

менной науке. …Пороками стадиальной схемы

в том виде, в каком она формулировалась у нас в

1930-х годах, были бездумное стремление к

универсальности этой схемы, невнимание к ме-

стным путям развития, к многолинейности в

развитии культуры, обязательный автохтонизм,

огульное отрицание роли миграций в истории

человечества и – самое главное – насильствен-

ные методы насаждения этой концепции».

Но стадиальная схема не могла объяснить

наблюдений, сделанных в процессе полевых ис-

следований. В первую очередь это касается рас-

копок палеолита в Костенках Воронежской обл.

Первым на такие несоответствия обратил вни-

мание ученик Ефименко – аспирант А.Н. Рога-

чев. Синхронные памятники давали резко от-

личные друг от друга культурные остатки. Это

заставило предположить, что развитие культуры

в верхнем палеолите не было прямолинейным и

экстерриториальным. В 1949 г., после кончины

М.В.Воеводского, А.Н.Рогачеву, как знатоку кос-

тенковских памятников было поручено завер-

шить раскопки Авдеевской стоянки, очень на-

поминающей по инвентарю верхний слой Кос-

тенок 1, что он великолепно сделал совместно с

ученицей Воеводского – М.Д.Гвоздовер [Рога-

чев, 1953; ИА РА Н Р-1, № 401]. Рогачев вернул-

ся к работам в любимых им Костенках. Его на-

блюдения на многослойных памятниках, опро-

вергающие стадиальную теорию, были налицо.

Поскольку писать о миграциях древних племен

и их своеобразии было опасно (обвинят в кос-

мополитизме!), миграционизм замаскировался

под псевдонимом «конкретно-исторический

подход». Конкретно-исторический подход делил

верхний палеолит не на стадии, а на локальные

культуры. Стадиальная теория опиралась на ти-

пологию изделий. Судя по многослойным па-

мятникам Костенок, этот метод оказался невер-

ным для установления относительной хроноло-

гии палеолита. В адрес Рогачева посыпались об-

винения: он, де, безосновательно разрушает

стройную систему взглядов. Для большей аргу-

ментированности Рогачев использовал методы

естественных наук. В 1953 г. он продемонстри-

ровал результаты раскопок многослойных па-

мятников авторитетной ученой комиссии, под-

твердившей его правоту. Теперь нужно было

выйти за пределы Костенок. Летом 1955 г. ис-

следователь организовал экспедицию по изуче-

нию расположения стоянок Среднерусской воз-

вышенности. Вместе с А.Н. Рогачевым в работе

участвовал молодой геолог А.А.Величко и ряд

студентов и аспирантов.

В бассейне Десны экс-

педицией были обследованы стоянки Авдеево,

Тимоновка, Супонево, Неготино, Елисеевичи,

Юдиново, Пушкари, Мезин, Чулатово 1, 2, 3 и

ряд других памятников. После комплексного об-

следования палеолита центра Русской равнины

Рогачев окончательно утвердился в выводе о

существовании локальных палеолитических

культур, олицетворяющих отдельные социумы с

индивидуальным обликом материальной куль-

туры, дошедшей до нас в виде археологических

источников [Рогачев,1957; ИА РАН, Р-1,№1206].

В 1960-х теория Рогачева получила в СССР поч-

ти всеобщее признание, даже П.П. Ефименко

признал свою неправоту [Формозов, 2003]. Па-

леолитоведы бросили силы не на подгонку па-

мятников к определенным эволюционным ста-

диям, а на выделение новых локальных культур,

региональной специфики. Больше внимания

стали уделять естественнонаучным методам в

исследовании палеолита, что не замедлило при-

нести результаты. Даже после того, как стади-

альной схеме были нанесены сокрушительные

удары, вечный оппонент А.Н.Рогачева – П.И.

Борисковский продолжал оставаться ее убеж-

денным сторонником, творчески развивая её. К

1980-м гг. «конкретно-исторический подход»

- среди них З.А. Абрамова, С.Н. Астахов, Л.В. Грехова, Ф.М. Заверня-

ев.

стал давать сбои. Оставалось неясным, какой

уровень сходства каменной и костяной индуст-

рий следует считать признаком принадлежности

к одной культуре. За локальными археологиче-

скими культурами начинали теряться общие за-

кономерности и единая картина развития палео-

литического общества и материальной культу-

ры. Часто культуры стали выделяться даже по

одной, отдельно взятой, стоянке, выхваченной из

хронологического и культурно-исторического

контекста. Не случайно О.Соффер назвала пе-

риод конкретно-исторического подхода «кризи-

сом советского палеолитоведения» [Soffer, 1985].

Однако в 1950-х гг. новая парадигма только

вступила в права, из ученика-бунтаря, восстав-

шего против учителя, Рогачев сам стал превра-

щаться в создателя научной школы. Категорич-

ность в оценках и мнениях, свойственная А.Н.

Рогачеву, иногда отталкивала людей (так про-

изошло с Л.М. Тарасовым в 1959 г., или позже с

геологом С.М.Цейтлиным), но число последова-

телей быстро росло.

К началу 1950-х гг. создалось ненормаль-

ное соотношение между широкой известностью

Мезинской стоянки, попавшей в сводные рабо-

ты и справочники по палеолиту во всем мире, и

фактическими знаниями о ней как об историче-

ском памятнике. Возникла необходимость вновь

возвратиться памятнику, чтобы попытаться вос-

становить встреченные там древние жилищные

комплексы, чем и занялся ученик Ефименко –

И.Г.Шовкопляс. Однако ознакомление с сохра-

нившейся документацией показало, что ее не

достаточно для полного восстановления встре-

тившихся на стоянке комплексов. Стала очевид-

ной необходимость дальнейших исследований в

Мезине. Такие раскопки были проведены Ин-

ститутом археологии АН УССР в 1954-61 гг. под

руководством Шовкопляса. Работы осуществля-

лись совместно с Институтом зоологии АН

УССР (И.Г. Пидопличко) при участии Киевско-

го и Черниговского исторических музеев и Ки-

евского ГУ [Шовкопляс, 1954, 1955, 1956, 1957,

1958, 1964, 1965; Пидопличко, 1969; ИА НАНУ,

Отчеты и дневники]. В результате работы экспе-

диции вскрыто более 1000 м

культурного слоя,

содержавшего большое число разнообразных

предметов (включая уникальные произведения

первобытного искусства), несколько ям, очагов и

следы костно-земляного жилища. Разборке это-

го округлого скопления крупных костей было

уделено основное внимание в 1954-56 гг. Резуль-

таты раскопок монографически опубликованы

[Шовкопляс, 1965; Пидопличко, 1969]. Скопле-

ние орнаментированных костей мамонта с вы-

бранной губчатой тканью было интерпретиро-

вано впоследствии академиком С.Н. Бибико-

вым, как один из древнейших ударно - музы-

кальных комплексов. По данным Мезинской

стоянки Бибиков попытался провести палеоэко-

номическое моделирование. Изучение материа-

лов и комплексов Мезина и сопоставление их с

материалами и комплексами многих других

верхнепалеолитических стоянок Восточной Ев-

ропы, показало, по мнению Шовкопляса, их

значительную общность. На основе этого он по-

ставил вопрос об этническом родстве обитав-

ших на них групп палеолитического населения.

На базе исследований в Мезине И.Г. Шовкопля-

сом была защищена докторская диссертация.

Кроме того, под руководством Шовкопляса бы-

ли проведены раскопки стоянки Клюсы. Её в

1964 г., в Щорском р-не Черниговской обл. об-

наружил П.И. Толочко в урочище Цегельня на

левом склоне большой древней балки, выходя-

щей в долину р. Цаты. В древности приустьевой

участок реки не существовал и, таким образом,

можно говорить об отнесении стоянки к долине

р.Снов. Культурные остатки встречались на

площади более 2 га. И.Г. Шовкопляс, исследо-

вавший Клюсы в 1965-66 гг., сравнивал матери-

ал с Пушкарями [Шовкопляс, 1967; Гладких,

Толочко, Шовкопляс, 1967; ИА НАНУ, 1959,

1963-1965/10, д.4677, 4678]. На последнем этапе

исследований в Мезине развернулись разведки в

окрестностях стоянки. В 1961 г. совместный от-

ряд ИА АН УССР и Института геологических

наук УССР предпринял работы в Черниговском

Подесенье с целью геологической привязки па-

леолита. В процессе работ было выявлено 33

местонахождения расщепленного кремня и ис-

копаемой фауны. Среди них стоянки Медвежий

яр и Мачун на окраине Новгород-Северского,

стоянка Бужанка недалеко от г. Короп, местона-

хождения Хвойняк, Ложок, Комарня. В 1963 г.

Ю.Г. Колосов провел дополнительные исследо-

вания стоянки Бужанка, которые расширили

объем коллекции фауны и кремневого инвента-

ря [Колосов, Бачинский,1963; Колосов,1965; ИА

НАНУ, 1961/14, д.4640, 4641].

Одним из учеников К.М.Поликарповича и

А.Н.Рогачева стал В.Д.Будько, который продол-

жил исследования стоянок Елисеевичи и Юди-

ново, начатые в 1930-40-х гг. В 1963 и 1965 гг.

новым раскопкам подверглись Елисеевичи. Фи-

нансирование этой и последующих экспедиций

осуществлял Институт Истории АН БССР. В.Д.

Будько ввел единую цифро-буквенную нумера-

цию сетки раскопа и общую нулевую линию, от

которой в дальнейшем измерялся уровень зале-

гания находок. Это было важным положитель-

ным шагом в методике исследований. В первом

раскопе обнаружилась большая яма, наполнен-

ная крупными костями мамонта, второй вскрыл

насыщенный кремнем и костями песца и волка

культурный слой. Третий дал вытянутое скопле-

ние костей мамонта, видимо залегавшее по

мерзлотной жиле. Похоже, что на этом участке

были отмечены два культурных слоя, однако

публикации на этот счет не появились [ИА РАН ,

Р-1, №№ 2511, 3110; Будько, 1965; Будько, Соро-

кина,1969]. В 1962, 1964, 1966-67 гг. экспедици-

ей Ин-та Истории АН БССР под рук. Будько

раскапывалась стоянка Юдиново. В 1962 г. были

обследованы Юдиново 2 и 3 на мысах в глубине

заплывшей балки, в устье которой лежит Юди-

ново 1. Раскопы 1962 и 64 гг. дали новые сведе-

ния о планировке стоянки и доследовали второе

костно-земляное жилище. В 1966-67 гг. исследо-

вано еще одно жилище, но отчетов и внятных

публикаций на сей счет нет [Будько,1967а,б;

Будько,Сорокина, 1969]. За непредставление от-

четов Будько лишили Открытого листа. Его ма-

териалы частью обесценены для науки, слабо

опубликованы и депаспортизированы.

Деснинский палеолит в рассматриваемый

период изучала и участвовавшая ранее в экспе-

дициях Рогачева и Будько сотрудница ГИМ Л.В.

Грехова. ГИМ почти не занимался исследова-

ниями палеолита после В.А.Городцова, по-

скольку сотрудники не проявляли интереса к

этой эпохе. Только в 1960 г. в связи с открытием

стоянки Карачиж была создана Деснинская экс-

педиция, которую и возглавила Л.В. Грехова.

Стоянка была открыта Перигляциальным отря-

дом ИГАН СССР (А.А. Величко) в 1959 г. при

зачистке обнажения в карьере кирпичного заво-

да. В 200 м от трассы Брянск–Выгоничи (ныне

пр-т Станке Димитрова в Брянске) сотрудники

отряда ИГАН Т.Д. Морозова и М.В.Розанов на-

шли палеолитические орудия в осыпи, а затем и

в разрезе обрыва [Величко, 1961]. В 1960 г. Гре-

хова исследовала сохранившийся участок куль-

турного слоя [ГИМ №97276]. Материалы весь-

ма напоминали полученные в Тимоновке [Гре-

хова, 1966; ИА РАН , Р-1 №2062]. Ныне Карачиж

уничтожен карьером.

В 1965 г. Деснинская экспедиция ГИМ

продолжила работу совместно с экспедицией

ИГАН. На площади между ул.Ленина и Фокина

в Тимоновке, Л.В.Греховой были собраны па-

леолитические кремни. Два шурфа подтвердили

наличие культурного слоя, отделенного от Ти-

моновки 1 отвершком оврага. Стоянка получила

имя Тимоновка 2 [Грехова, Сорокина, 1965; ИА

РАН, Р-1, №3025]. В течение 1966-68 гг. Грехова

производила ее раскопки [Грехова, 1968; ИА

РАН, Р-1, №№ 3279, 3595, 3685]. Совместно с

нею продолжала работу группа палеогеографов,

благодаря чему получены полноценные данные

о природной среде времени обитания стоянки

[Величко, Бердников, Грехова, Губонина, Мар-

кова, Ударцев, 1974]. Раскопки в Тимоновке ста-

ли основой кандидатской диссертации Л.В. Гре-

ховой [1970]. Главным итогом этого исследова-

ния стал вывод о существовании в Подесенье

особой культурной общности, включающей

стоянки Тимоновка 1 и 2, Карачиж, Бугорок,

Юдиново, Чулатово 2 [Грехова, 1969а,б, 1970,

1977]. Монографически Тимоновка 2 опублико-

вана в соавторстве с палеогеографами [Величко,

Губонина, Грехова, 1977]. В 1981 и 1989 гг. на

Тимоновке 2 были заложены шурфы для демон-

страции памятника участникам международных

научных симпозиумов [ИА РАН , Р-1,№10020].

Л.В.Грехова не только исследовала новую сто-

янку, но и по архивным материалам и коллекци-

ям переосмыслила результаты раскопок В.А.

Городцова. Ее работы, посвященные обработан-

ной кости и планиграфии Тимоновки 1 – не ме-

нее важный вклад в археологию, чем раскопки

[Грехова, 1977, 1988].

С 1970 г. Деснинская экспедиция ГИМ

продолжила исследования стоянки Елисеевичи,

начатые ранее Поликарповичем и Будько. Рабо-

ты в 1970, 1972, 1974, 1979 и 1986 гг. вела уже

сложившаяся команда археологов и палеогео-

графов, что позволило, как и в Тимоновке 2,

изучить не только культурные остатки, но и

природные процессы, происходившие на месте

древнего поселения [ИА РАН , Р-1, №№ 4340,

5179, 6024, 6640, 7591, 8020, 11950]. Предвари-

тельный итог исследований подведен в сборни-

ке «Палеоэкология древнего человека» [Велич-

ко, Грехова, Ударцев, 1977]. Монографическое

исследование вышло в свет 20 годами позже

[Величко, Грехова, Грибченко, Куренкова, 1997].

Продолжение исследований Елисеевичей 1

расширило представления о ключевом памятни-

ке региона [Грехова,1985,1987,1993,1998; Ве-

личко, Грехова, Грибченко, Куренкова, 1997]. В

процессе работ была усовершенствована мето-

дика полевых исследований памятников со сло-

ем, нарушенным древней мерзлотой [Грехова,

1990]. Елисеевичи – памятник сложный. Окон-

чательно ответить на возникшие в процессе рас-

копок вопросы (оторванность ям с костями от

насыщенного кремнем и поделками культурного

слоя, сочетание абстрактного и реалистического

искусства, разброс радиоуглеродных дат на три

компактных группы, возможная многослой-

ность памятника) могут лишь новые исследова-

ния. В 1979 г. удалось прийти к выводу, что кре-

мень Елисеевичей имел местное происхожде-

ние, и добывался в оврагах в непосредственной

близости от стоянки. Главным открытием сезона

стала стоянка Елисеевичи 2. В 1980 г. она была

исследована на площади ок. 20 м

совместно с

отрядом ИГАН под руководством В.П.Ударцева

[Грехова, 1980; ИА РА Н , Р-1, №№ 8020, 8314].

По каменному и костяному инвентарю стоянка

отличается от Елисеевичей 1, сближаясь с Ти-

моновкой [Грехова, 1985б, 1990в].

Еще при открытии Юдиновской стоянки, в

1934 г. К.М.Поликарпович отмечал, что рядом

имеется еще одно местонахождение, более уда-

ленное от реки. В третьем же пункте еще в 1920-

х гг. ископаемые кости находил местный житель

И.Т.Колбаса. В середине 1970-х гг. работы в

Юдиново были реанимированы В.Я.Сергиным,

специалистом по жилищам палеолита. Брян-

ский палеолитический отряд ИА АН СССР ис-

следовал на небольшой площади местонахож-

дения Юдиново 2 и 3. Небольшие раскопки

1976, 1979-80 гг. подтвердили наличие культур-

ных слоев, скрывающих костно-земляные кон-

струкции [Сергин, 1977, 1980, 1981; ИА РАН, Р-

1, №№ 6484, 7604, 7606]. Однако, несмотря на

перспективность,средства на полномасштабные

работы не выделили.

Исследования Деснинского палеолита

ЛОИА АН СССР в 1970-х гг. были начаты ис-

ключительно по инициативе старшего научного

сотрудника ЛОИА Л.М.Тарасова. С 1971 г. его

Среднерусский палеолитический отряд пере-

дислоцировался на верхнюю Десну, где в пер-

вый же год удалось открыть новую мустьерскую

стоянку Бетово к западу от Брянска и Хотылево

[Тарасов, 1972; ИА РАН, Р-1, №4558]. Оказа-

лось, что культурный слой Бетово имеет значи-

тельную мощность – около метра, что требовало

разработки специальной методики раскопок. В

нее вошли расчленение культурного слоя на го-

ризонты и анализ размещения различных групп

остатков и их взаимосвязей. Важно отметить то,

что небольшие, по 40-50 м

, раскопы позволили

проследить множество продольных и попереч-

ных разрезов, что оказалось незаменимым при

анализе стратиграфии памятника. Методика ис-

следований детально изложена Л.М. Тарасовым

[1990, 1992б]. Сделанное на основании большой

мощности культурного слоя первоначальное

предположение о том, что он в Бетово нарушен

и частично переотложен [Тарасов, 1977-б] не

подтвердилось дальнейшими исследованиями.

Раскопки Бетовской стоянки велись в 1972-74 и

1977, 1979-83 гг. [Тарасов, 1973, 1977-б, 1980;

ИА РАН, Р-1, №№ 4865, 5120, 7569, 8717]. В

общей сложности на памятнике удалось

вскрыть 500 м

ненарушенного, мощного, на-

сыщенного культурного слоя. Складывается

впечатление, что это почти всё древнее поселе-

ние. На периферии оставлен контрольный уча-

сток, который может быть изучен при появлении

более совершенных методов исследований. За-

метим, что Бетово – памятник, заслуживающий

развернутой публикации, введен в оборот фраг-

ментарно, что не позволяет составить полное

представление о результатах исследований. Раз-

ведки, шедшие параллельно с раскопками Бето-

во позволили открыть ряд новых памятников: в

1972 г. – стоянка Костица, в 1973 г. стоянки Чер-

нетово и Городец (все три – верхний палеолит), в

1974 – местонахождение финального мустье

Лебедевка и многослойные стоянки Коршево 1

и 2, в 1975 г.- мустьерская стоянка Коршево 3.

[Тарасов,1974, 1975, 1976, 1977, 2002; ИА РАН ,

Р-1, №№ 4865, 5120, 5900, 6062, 6162, 9297,

10124]. Коршевские стоянки, Косица и Чернето-

во впоследствии раскапывались, а Городец [Та-

расов-Чубуру, 25.09.1989] и Лебедевка – нет. На-

личие двусторонне обработанного изделия в Го-

родце заставляет обратить на стоянку внимание,

ибо такие артефакты не характерны для Дес-

нинского верхнего палеолита. В общей сложно-

сти Коршево 2 раскопано на площади 150 м

, а

Коршево 1 на 162 м

, на обеих стоянках выявле-

ны по 3 культурных слоя – раннего и позднего

палеолита, а также мезолитический. Инвентарь

Косицы, по мнению Тарасова, наибольшее сход-

ство имеет с Елисеевичами и с верхнепалеоли-

тическим слоем Коршево 2 [Тарасов, 1978,

1981-б, 1987, 1989, 1994, 1995; ИА РАН, Р-1,

№№ 6999, 8717, 8718]. В 1984 г. – последнем го-

ду исследований в Подесенье – Л.М. Тарасов

организовал раскопки Чернетово [Тарасов, 1986;

ИА РАН, Р-1, № 10240]. В 1975 г. Тарасов во-

зобновил исследования Неготинского раннего

палеолита. Он не только обследовал местонахо-

ждение Неготино, но и открыл новый пункт на-

ходок на ручье Руднянка, который копал в 1976-

78 гг. В 1981 и 1983 гг. небольшие раскопки он

производил на местонахождении Неготино [Та-

расов, 1979, 1983, 1985, 1992; ИА РА Н, Р-1, №№

6062, 6162, 6999, 7569, 8718, 10124]. Тарасов

[1987, 1989, 1994, 1995] считал Неготинские

стоянки древнейшими в регионе. Заметим, что и

Хотылево 1 он также «помещает» в переотло-

женную морену, что, на наш взгляд, абсолютно

неверно: в Хотылево мы имеем дело с базаль-

ным горизонтом аллювия. Среднерусский Па-

леолитический отряд ЛОИА АН СССР выявил

и исследовал запад Брянского палеолитического

района. Там Л.М. Тарасов открыл и исследовал

довольно компактную группу разновозрастных

палеолитических памятников (от домустьерско-

го времени до финального палеолита). Особая

заслуга Тарасова в открытии и исследовании

новых стратифицированных памятников ранне-

го палеолита, что позволило детально охаракте-

ризовать эпоху мустье рассматриваемого регио-

на и поставить вопрос о формировании культур

ранней поры верхнего палеолита на местной

основе. Наличие разнотипных культурных сло-

ев, способствовало совершенствованию методи-

ки исследований. Коллекции, собранные Л.М.

Тарасовым в Подесенье памятниках, исключая

материалы Косицы (хранятся в ГИМ), находятся

в ИИМК. К сожалению, материалы до сих пор

полноценно не изданы, хотя подготовлены ис-

следователем к печати и легли в основу его док-

торской диссертации. Неизвестны и 14С даты

исследованных памятников.

Ученица М.В.Воеводского, исследователь-

ница Авдеевской стоянки М.Д.Гвоздовер в 1971

г. предложила ученику Рогачева, специалисту по

памятникам виллендорфско-костенковской

культуры Г.П.Григорьеву, посетить Авдеево на

предмет возможности продолжения работ. С

1972 г. совместной экспедицией Института ан-

тропологии МГУ и ЛОИА АН СССР под руко-

водством Гвоздовер вновь начались раскопки

Авдеевской стоянки. Толчком к этому были не-

санкционированные земляные работы на терри-

тории памятника: проложенная для нужд колхо-

за траншея прорезала новый жилой объект сто-

янки. В её стенках ученые обнаружили насы-

щенный культурный слой и на месте наиболь-

шей концентрации находок заложили раскоп

[Гвоздовер, Григорьев, Леонова, 1973]. С 1982

года «бразды правления» экспедицией Гвоздо-

вер передала Григорьеву, защитившему доктор-

скую диссертацию, однако продолжала регуляр-

но выезжать на раскопки. Для всех в Авдеевской

экспедиции она навсегда оставалась харизмати-

ческим лидером, авторитет которого в экспеди-

ции непререкаем. Многие палеолитоведы ново-

го поколения – С.Н.Алексеев, Е.В.Булочникова,

К.Н.Гаврилов, Н.Б.Леонова, Г.Г.Сорокина и др.,

прошли Авдеевскую школу.

Среди участников

работ были не только студенты историки и ан-

тропологи МГУ и ЛГУ, но и школьники (члены

археологического кружка, возглавлявшегося ав-

тором), студенты истфака и естгеофака КГПИ,

аспиранты ИА РА Н . Исследованный второй

комплекс (Авдеево-Новое) представлял собой

овальный 30х15 м объект с большими ямами и

полуземлянками по периметру, линией из очагов

по оси и многочисленными небольшими ямка-

ми на площадке [Гвоздовер, Григорьев, 1976,

1977а,б, 1978, 1979, 1987; Григорьев, 1983, 1987,

1992, Grigoriev 1995; ИА РАН , Р-1, №№ 4923,

5259, 5454, 5585, 5829, 7430, 8170, 8294, 8791,

9789, 10651, 10929, 11374, 13220, 14196, 14197,

15142, 16696, 17103]. Авдеево отличается выра-

зительным и своеобразным каменным и костя-

ным инвентарем. Среди каменного инвентаря

выделяются: 1) наконечники с боковой выемкой

на широкой пластинчатой заготовке с ретуши-

рованными с брюшка основанием и острием; 2)

два типа изделий с подтеской, объединенные в

группу ножей костенковского типа. Костяной

инвентарь и произведения искусства из кости -

«тесла», браслеты, головные обручи, зооморф-

ные булавки с ушками, ожерелья из зубов песца,

мелкая пластика. В её числе древнейшая на Рус-

ской равнине женская статуэтка с проработан-

ными чертами лица и прически, реалистичные и

стилизованные женские изображения и изобра-

жения животных. Отметим богатство орнамен-

тальных мотивов: косой крестик, косая и прямая

клетка, короткая поперечная черточка, клино-

видная насечка, прорезной зигзаг, шеврон. Мно-

гочисленны изделия из мергеля [Гвоздовер,

1977, 1985, 1997, 1998; Gvozdover, 1995]. В авгу-

- Автор участвовал в исследованиях сезонов 1980-1995 и 1999 гг.