Чубур А.А. Деснянский палеолит. Проблемы истории исследований, историографии и источниковедения

Подождите немного. Документ загружается.

турой не приходится, хотя некоторые типы были

порой предпочтительны для той или иной куль-

туры. То же самое можно сказать и об отсутст-

вии закономерностей в хронологическом рас-

пределении типов жилых сооружений в палео-

лите. К аналогичным выводам пришли З.А. Аб-

рамова и А.А.Синицын [2002,С.167]. Вероятно,

грань между жилищами - поселениями и груп-

пами элементарных жилищ в поселках палеоли-

та также проходит не в плоскости хронологии.

В базовые функции жилища по Ю.Н. Ла-

пину входят: защита от внешних условий

(включая информационную защиту); труд, куль-

тура, отдых; воспитание детей; осуществление

физиологических процессов; хозяйственные

процессы; социальное общение [Лапин, 1998].

Интересно, что каждая из функций имеет в

большей или меньшей степени социальную ок-

раску, включая и основную функцию любого

человеческого жилья – защиту от внешних ус-

ловий, если рассматривать её как информацион-

ную защиту, то есть если граница жилища явля-

ется гранью, проходящей между понятиями

«свой–чужой». Особенностью размещения эле-

ментарных жилищ на площадке поселения яв-

ляется то, что они вместе никогда не образуют

собой замкнутого, отгороженного от окружаю-

щего мира пространства. Это одно из основных

отличий от жилищ-поселений, объединяющих

очаги и полуземлянки в плотные, замкнутые на

себя группы. Какова причина этого явления?

Попробуем поискать решение проблемы в сфере

взаимоотношений древних социумов.

Развитая пора верхнего палеолита на боль-

шой части Восточной Европы совпадает с таким

явлением, как граветтийский эпизод. В это вре-

мя из центральной Европы на территорию Рус-

ской равнины расселились носители новых тра-

диций в обработке камня и кости. Часть из них

получила название костенковско-авдеевской

культуры. Такая миграция не была единовре-

менной, напротив – она растянулась на тысяче-

летия. Наиболее логичным представляется свя-

зывать ее с постепенным выходом из стрессовой

ситуации популяции мамонтов в Центральной

Европе и последующим продвижением их мно-

гочисленных растущих стад в Восточную Евро-

пу по долинам крупных рек. Мамонт был осно-

вой экономики следовавшего за ним централь-

ноевропейского населения [Чубур, 1993, 1998].

Итак, создатели костенковско-авдеевских ком-

плексов не являются автохтонным населением

центра Русской равнины. Богатая материальная

культура Елисеевичской стоянки не находит

аналогий нигде в пределах центра Русской рав-

нины, кроме памятников восточного граветта.

Обильная и своеобразная обработанная кость,

наличие реалистичной женской статуэтки и ста-

туэтки мамонта – все это напоминает скорее

центральноевропейские памятники, такие, как

Павлов, Дольни Вестонице. Не случайна и ана-

логия, проведенная Л.В.Греховой [1980] между

елисеевичскими полуземлянками и малой полу-

землянкой стоянки Павлов. Установить генети-

ческую связь Елисеевичей с местными памят-

никами пока не удалось, культурное своеобразие

заставляет считать население стоянки пришлым,

как и население костенковско-авдеевских ком-

плексов. Весьма любопытна в интересующем

нас аспекте характеристика относящейся к

Александровскому типу жилищ-поселений сто-

янка нижнего слоя Костенок 4 (лежит вне рас-

сматриваемого нами Деснинского бассейна),

данная А.А.Синицыным. «Среди граветтийских

памятников здесь (в Костенках – А.Ч.) есть та-

кие, которые, будь они найдены в Аквитании, ни

у кого бы не вызвали удивления» [1997, С.61].

Иными словами, по мнению исследователя, по

признакам материальной культуры мы имеем

дело с типичным памятником «западного гра-

ветта» - явления, распространенного на терри-

тории Франции. С другой стороны, близких

аналогий этому памятнику на Русской равнине

нет [Палеолит Костенок,1982,С.83]. Налицо еще

одна стоянка «пришельцев», хотя, конечно, вряд

ли население длинных домов прибыло непо-

средственно из Западной Европы.

Все пришлые группы населения должны

были испытывать сходные неудобства, в том

числе – проблемы психологического характера.

Жизнь на чужой территории, в окружении ино-

племенников (пусть до ближайших из них и бы-

ли десятки километров) могли заставлять стре-

миться к замкнутой, компактной планировке по-

селения-жилища, дававшей ощущение надеж-

ности, контроля над заселенным пространством.

В этом смысле костенковско-авдеевские ком-

плексы в некотором смысле – прообраз острогов

сибирских землепроходцев и фортов пионеров

Северной Америки. Такой подход способен, на

наш взгляд, объяснить невероятную в сравнении

с другими археологическими культурами ста-

бильность традиций не только домостроения, но

и обработки кремня и кости у костенковско-

авдеевского населения на протяжении длитель-

ного срока (согласно данным радиоуглеродного

анализа речь идет об отрезке времени в 5-6 ты-

сячелетий). Это – способ выживания и сохране-

ния родоплеменного самосознания в чужерод-

ной этносоциальной и этнокультурной среде.

Что же касается расположения элементарных

жилищ на поселениях палеолита, то можно ска-

зать, что они расположены так, будто их обита-

тели воспринимали свое поселение как часть

окружающего их мира, а не противопоставляли

себя ему. Итак, мы приходим к выводу, что жи-

лища-поселения, по всей видимости, являются

следами пришлых групп населения (причем

прибывших из другого географического регио-

на), группы же элементарных жилищ – это, в та-

ком случае, остатки поселений местного, авто-

хтонного населения. Поэтому П.И. Борисков-

ский, утверждая, что «малые одноочажные хи-

жины и длинные многоочажные жилища не

представляли собой нечто противоположное

друг другу» [Борисковский, 1977, С.41], на наш

взгляд, не вполне прав. Представляли, причем на

самом глубинном уровне – на социально - пси-

хологическом. Такой вывод заставляет глубоко

задуматься о том, является ли следами пришлого

населения ключевой для Деснинского бассейна

памятник – Хотылево 2. Ведь пока исследован-

ная часть жилой площадки не обнаруживает там

ничего, хотя бы отдаленно напоминающего кос-

тенковско-авдеевские комплексы. Г.П.Григорьев

[устн.сообщ.,1995] полагал, что произведения

искусства и костяные орудия Хотылево 2 близ-

кие к костенковско-авдеевским изделиям – не

более чем результат заимствования. Г.В. Гри-

горьева [2002г, С.64] высказала мнение об авто-

хтонности развития палеолитической культуры

бассейна Десны, считая местным, в том числе,

Хотылевский палеолит. Подобной версии при-

держивался и первооткрыватель памятника

Ф.М. Заверняев [устн.сообщ., 1987].

Жилище, как мы уже говорили, с момента

своего появления, несло не только утилитарную

(убежище, укрытие), но и социальную функ-

цию. Она двуедина, включает в себя воспитание

детей и социальное общение. Какие свидетель-

ства социальной функции жилищ палеолита

Подесенья мы видим по археологическим ис-

точникам? Начнем с того, что сооружение позд-

непалеолитических жилищ требовало достаточ-

но совершенных, согласованных форм органи-

зации труда. Отличительная черта развалов кос-

тей на месте палеолитического жилища – «четко

выраженная ритмика и симметрия в укладке

костей… Значение такой симметрии, вероятно,

разное в зависимости от места ее проявления.

Она может иметь эстетический характер или

обуславливаться производственными причина-

ми. Нельзя также исключать возможность риту-

ального значения симметричного и ритмичного

расположения костей в сооружении, так как бы-

товые и религиозные аспекты жизни и мышле-

ния первобытного человека не были еще четко

разграничены» [Гладких, 1999]. Жилища, несо-

мненно, были зонами наиболее активного соци-

ального общения, обмена опытом, информаци-

ей. Об этом свидетельствуют данные этногра-

фии, но четких археологических свидетельств

этому мы могли бы и не обнаружить, если бы не

одна из высших форм социального общения,

основанная на религиозных чувствах. Жилища

были и местами культовых отправлений их оби-

тателей. Несомненно, в числе таких культовых

действ и обрядов, проводившихся как на терри-

тории поселений, так и непосредственно в жи-

лых объектах, присутствовали музыка и танец.

С.Н.Бибиковым доказано, что группа орнамен-

тированных костей из второго Мезинского жи-

лища – не что иное, как древнейший известный

нам ударный музыкальный инструмент. Его кос-

тяные резонаторы были настроены на разные

частоты звука [Бибиков, 1978]. Среди находок в

Авдеево особый интерес в этом плане представ-

ляет орнаментированная трубочка из птичьей

кости длиной 31 см. Вероятно, что это не иголь-

ник (последний, как правило, намного короче), а

духовный музыкальный инструмент – флейта

[Гвоздовер, 1953]. Похожий инструмент обна-

ружен Ф.М.Заверняевым при раскопках стоянки

Хотылево 2 и экспонируется в Брянском крае-

ведческом музее. Можно предположить, что не-

которые элементарные жилища и участки жи-

лищ-поселений принадлежали шаманам, колду-

нам, игравшим в первобытном обществе одно-

временно роль жрецов, целителей, и учителей,

передающих накопленные предшественниками

знания. В «доме шамана» могли проводиться

какие-то фазы обрядов инициации. В простран-

стве жилищ мы встречаем предметы и группы

предметов, свидетельствующие о воспитании и

обучении подрастающего поколения. Одним из

основных способов развития ребенка является

игра. В раскопе 5 в Хотылево 2 в пределах со-

оружения, ограниченного вбитыми костями ма-

монта, были сложены рядом разноразмерные

лопатки мамонта, волка, песца и птицы [ИА

РАН, Р-1, №4935; Заверняев, 2001]. Это явно не

случайное сочетание имеет, на наш взгляд, ско-

рее игровое (закрепление понятия «больше–

меньше»?), чем культовое значение. Многие

кости с ритмичными насечками и нарезками,

часто обнаруживаемые именно в пределах жи-

лищ, могут быть следами обучения счету и про-

стейшим математическим операциям. Как обу-

чение или детское подражание можно расценить

то, что на одних изделиях четкий орнамент явно

выполнен опытным мастером, а на других (как

правило – обломках, а не законченных изделиях)

– подобие орнамента нанесено нетвердой рукой.

Нельзя исключать того, что встречающиеся ми-

ниатюрные формы кремневых орудий, анало-

гичные обычным орудиям – не что иное, как

детские игрушки, приучающие ребенка к ис-

пользованию того или иного предмета в быту, а

вовсе не особый тип «микроорудий». Жилище с

момента возникновения являлось основной сре-

дой для воспитания будущего члена общества,

поскольку в отличие от животных, человек

взрослеет не 1-2 года, а минимум 12-14 лет. Рас-

тянутость формирования личности во времени и

невозможность её воспитания вне обществен-

ной среды являются одними из основопола-

гающих черт, отличающих человека от осталь-

ных животных. И именно жилище при наличии

неблагоприятных природных условий в первую

очередь обеспечивает возможность длительного

воспитания человека в социальной среде. Про-

должительное и тесное общение группы людей

на поселении предполагало развитие социаль-

ных связей, дальнейшую консолидацию перво-

бытного социума. Вероятно, еще больше о

древних социумах, в первую очередь – об их

структуре, могли бы поведать не только и не

столько жилища, сколько именно поселения в

целом, точнее – особенности их структуры. Но

при решении такой задачи необходимо задаться

вопросом: вправе ли мы, основываясь на суще-

ствующей источниковой базе, судить о структу-

ре поселений. В целом, еще при анализе работы

В.Я.Сергина [1988], мы уже пришли к неутеши-

тельным выводам на этот счет. И все же имею-

щихся данных в ряде случаев достаточно для

попыток реконструкции некоторых особенно-

стей социальной структуры палеолитического

населения в бассейне Десны, то есть для оче-

редного перехода от «чистой археологии» к со-

циальной истории первобытного общества. Но

прежде чем перейти к попыткам решения по-

ставленной проблемы, остановимся на вопросе

отражения духовного мира человека в его жи-

лых структурах.

Толчком к изучению духовного мира людей

каменного века на территории нашей страны и,

в частности, в Подесенье, послужили найден-

ные в 1908 г. на Мезинской стоянке костяные

«птички» и другие орнаментированные изделия.

Вслед за этим в 1920-х гг. были открыты жен-

ские статуэтки в Костенках и Гагарино, затем, в

1930-х – уникальные произведения искусства в

Елисеевичах. Искусство палеолита Русской рав-

нины уже в довоенные годы заняло прочное ме-

сто в мировой культурной сокровищнице [Ефи-

менко, 1931]. Накопленный к 1960-м гг. объем

информации позволил уже не просто вводить в

оборот новые находки, но и произвести анализ

как искусства палеолита Русской равнины в це-

лом, так и антропоморфной пластики. Две мо-

нографии З.А.Абрамовой [1962,1966] поныне

остаются основополагающими по данной про-

блематике. Более популяризаторский характер в

отношении палеолита, носят, на наш взгляд, ра-

боты А.А.Формозова [1980] по первобытному

искусству, хотя в них выдвинут ряд интересных

концепций – например, наличие в отдельных

культурах палеолита утилитаризма, подавивше-

го искусство. Исследованию проблем палеоли-

тического искусства посвящены также работы

О.Н.Бадера, П.И.Борисковского, М.Д. Гвоздовер,

В.Е.Ларичева. Одна из версий происхождения

изобразительного искусства досконально рас-

смотрена учеником Борисковского – А.Д. Сто-

ляром [1985] в его фундаментальной моногра-

фии. Его гипотеза становления изобразительно-

го искусства как исторического процесса ус-

ложнения символического действия остается в

настоящее время основной в отечественной нау-

ке, в противовес ещё господствующей на Западе

доктрине «художественного ледникового чуда» -

спонтанного возникновения искусства.

Наскальная живопись не получила распро-

странения на Русской равнине по вполне понят-

ным причинам. Однако о наличии живописи го-

ворит наличие в культурных слоях целой палит-

ры минеральных красок. Они были неотъемле-

мой частью повседневного быта и, надо пола-

гать, различных ритуальных действ. Наряду с

окрашенностью слоя, на многих палеолитиче-

ских памятниках часто наблюдаются ямки,

сплошь заполненные минеральной краской.

Предположительно, это были специальные хра-

нилища для красителей. Так, в кв.72 Авдеево-

Старого обнаружена масса охры диаметром 30

см и мощностью 10см [Рогачев,1953]. В 1981-82

гг. в Авдеево-Новом исследовано образование

большего размера, получившее название «крас-

ное пятно», где среди ярко окрашенного запол-

нения находились отборные кремневые и костя-

ные изделия [наши набл.]. Окрашенность куль-

турного слоя, включения минеральной краски,

её следы на костях и изделиях встречены и на

других поселениях палеолита бассейна Десны:

Мезин, Елисеевичи, Юдиново, Супонево, Ти-

моновка 2, Хотылево 2, Октябрьское 2-1, Курск 1

и 2, Пены, Быки 1 и 5. Долгое время, однако, не

шло дальше констатации факта наличия краски

в культурном слое. Как правило, сама она не

бралась в коллекции, а лишь фиксировалась в

дневнике и отчете, причем охрой её называли

независимо от цвета. Во время раскопок 1920-

40-х гг. в бассейне Десны учет и членение по

цвету таких находок вел лишь К.М. Поликарпо-

вич [ф.2, ЮКМ]. Лишь в 1980-х гг. исследовате-

ли задались целью изучения древней палитры,

способов её получения и химического состава.

Отличный (и долго единственный в отечествен-

ных изданиях) обзор использования, типов и

способов изготовления красок в палеолите Рус-

ской равнины дал Н.Д.Праслов, вначале – в виде

вставки в главу коллективной монографии «Па-

леолит СССР» [Рогачев, Аникович, 1984], а за-

тем – в виде отдельной публикации [Праслов,

1992]. Для получения большинства минераль-

ных красителей человек должен был освоить

проведение окислительно-восстановительных

химических реакций с природными соедине-

ниями железа. Материалы, полученные нами в

1996-99 гг. при раскопках поселения Быки 1 в

Посеймье дополняют данные Н.Д. Праслова. В

Быках помимо участков окрашенного слоя, в

жилой полуземлянке встречены многочислен-

ные «очажки» с краской: темно-вишневой,

красновато-бурой, желтой разных оттенков, чер-

ной, светло-желтой, белой, охрой разных оттен-

ков. Все они связаны с придонным заполнением

полуземлянки. Такие «очажки» могут быть не

просто случайными скоплениями или емкостя-

ми с запасом краски. Так, на западном краю оча-

га находилось скопление охры, помещенное в

углубление, связанное с периодом до начала ис-

пользования очага. Не исключено культовое

значение скопления: охра – символ огня и жизни

– могла быть в этом случае магической заменой

очага на период, пока жилище покинуто обита-

телями. На месте одного из наземных жилищ,

найден «карандаш» из железистой конкреции.

Он мог обжигаться в костре до появления на по-

верхности рыхлого гематита и использоваться

при художественных работах.

Нельзя утверждать, что палитра первобыт-

ного художника ограничивалась только пере-

численными (уже немалыми) возможностями.

Часть красок могла быть изготовлена на расти-

тельной основе. Пример – красители на основе

ольхи у современных северных народов, ис-

пользующиеся при одновременном дублении и

окраске шкур. Такие красители недолговечны,

как и вся органика, и не становятся археологи-

ческими объектами. Однако их наличие у па-

леолитических людей, обладавших значитель-

ными практическими познаниями и навыками

получения всего необходимого из природной

среды не вызывает сомнений. Охра и другие

краски теплых тонов играли более важную роль

для обрядов. Судя по этнографическим аналоги-

ям, именно эти оттенки олицетворяли огонь,

солнце и кровь – носитель жизни.

Очевидно, что широкую палитру красок

использовали и при обрядах (например, при по-

гребении), и в повседневной жизни. Вероятно,

краску наносили на тело в качестве татуировки

и защиты от кровососущих насекомых, на кожа-

ные одежды и на сделанные из шкур стены жи-

лищ как охранительные символы. Краской рас-

писывали изделия, статуэтки, и, наконец, детали

костяных конструкций древнейших архитектур-

ных сооружений. Что же касается непосредст-

венных следов применения красок в палеолите

бассейна Десны, то наиболее ярким примером

являются уже упоминавшиеся кости мамонта из

Мезинского жилища, расписанные сложным

геометрическим орнаментом [Шовкопляс,1965].

Это свидетельствует не только о наличии в ре-

гионе следов первобытной живописи, но и о

развитом абстрактном мышлении её создателей.

Устройство древних жилищ может многое

рассказать о духовном мире его обитателей.

Многочисленны факты культового назначения

некоторых деталей первобытной архитектуры.

Так, в первобытной архитектуре нашел яркое

отражение культ черепов. Черепа различных

животных часто венчали кровлю [Рогачев, 1957;

Елинек, 1982]. Работы И.Г.Шовкопляса [1965] в

Мезине показали, что крышу одного из домов

венчали оленьи рога, а другую украшал череп

волка. В Авдеево-Старом у северного края зем-

лянки «Г» вместе с провалившимися с кровли

бивнями мамонта находился его череп, явно

венчавший перекрытие [Рогачев,1953]. На кры-

ше жилища стоянки Быки 1, исследованной на-

ми, были установлены черепа мамонта, северно-

го оленя, над основным входом – череп бизона, а

чуть в стороне, над «зимним входом» – череп

шерстистого носорога. На стоянке Хотылево 2

близ ямы 45 раскопа 7, служившей очагом, Ф.М.

Заверняев выявил конструкцию из двух обрабо-

танных черепов мамонта, близ которой распола-

гались череп медведя и окрашенная коричневой

минеральной краской отрезанная максилярная

часть черепа росомахи. Все объекты располага-

ются в пределах наземного сооружения, ограни-

ченного вбитыми костями мамонта, в культур-

ном слое которого присутствует большое коли-

чество минеральной краски [ИА РА Н , Р-1, №

5504]. Это, скорее всего, комплекс культового

назначения, что не отрицает и одновременного

использования его в качестве жилья. Нельзя ис-

ключать простейшее объяснение этого явления:

черепа олицетворяли наиболее удачные трофеи

живших на стоянке охотников. Даже в таком

случае не подлежит сомнению факт, что мы

сталкиваемся с эстетическим осмыслением

оформления жилища. И все же более вероятно,

что черепа на кровле жилищ палеолита, равно

как и в их фундаментах, несли сакральный

смысл. По данным этнографии и археологии

более позднего периода в основаниях множества

славянских жилищ устанавливались черепа коня

или быка. Вместо известного всем «конька» на

крышу также часто ставились настоящие черепа

лошадей или оленьи рога. Зачастую в качестве

«жертвы» использовался череп давно умершего

животного. Люди считали, что в таких черепах

остается жизненная сила, способная отгонять

зло [Байбурин, 1979]. Как знать, не зародились

ли эти поверья еще в эпоху палеолита?

А.Д.Столяр [1985] иначе подошел к объяс-

нению этого явления, объяснив его следующим

образом: «Жилище, увенчанное головой из-

бранного зверя, и, по-видимому, нередко по-

крытое его же шкурой, скорее всего, символизи-

ровало мифического первопредка, под защитой

которого, словно в его чреве, протекала внут-

ренняя жизнь общности, тотемистически объяс-

нявшей свое происхождение». Необходимо от-

метить, что в художественном творчестве верх-

непалеолитического человека, согласно А.Д.

Столяру, зачастую в качестве самостоятельного

компонента использовалось изображение от-

дельных частей тела (голов, туловищ, рук) — по

принципу «часть вместо целого». Таковы, на

наш взгляд, «подвески-калачики» из мергеля,

обнаруженные как при раскопках Авдеевской

стоянки [Gvozdover, 1995; наши набл.], так и во

время исследований стоянки Быки, и представ-

ляющие собой изображения вульвы – «усечен-

ный» образ женщины. Часто и поклонение жи-

вотному переносилось на отдельные части тела:

использование зубов в качестве амулетов-обере-

гов, намеренное хранение черепов, хвостов, ла-

пок. Ожерелья и подвески из зубов хищных жи-

вотных (песец, реже – волк) отмечены в Хоты-

лево 2, Авдеево, Елисеевичах и некоторых дру-

гих памятниках Подесенья. Несколько черепов

на кровле жилища в Быках и рога оленя и череп

волка на Мезинских жилищах могут быть, в

случае правоты А.Д.Столяра, свидетельством

того, что еще не установился один тотемный

вид. Иными словами, имел место политероте-

изм: поклонение различным животным и, через

них, разным мифическим первопредкам – «па-

леолитическому пантеону», попытка получить

через образы животных на крыше жилища оп-

ределенные их качества и покровительство, за-

щиту. Помещение на одном жилище нескольких

черепов может означать набор тотемов входя-

щих в общность семей, проживавших под одной

крышей. В качестве косвенного подтверждения

представлений людей палеолита о первопред-

ках-животных можно привести находки в пре-

делах жилищ бассейна Десны разнообразных

скульптурных изображений (Табл.7).

Таблица 7. Зооморфная скульптура

Деснинского бассейна

Вид К-во Памятники

Мамонт 3 Авдеево(2) Елисеевичи (1)

Носорог 1 Быки

Лошадь 1 Авдеево

Сурок 1 Быки

Птица 3 Быки (2), Юдиново (1)

Рыба 4 Елисеевичи

Всего: 13

Наиболее популярным объектом, вдохнов-

лявшим древнейших художников бассейна Дес-

ны, как и на Дону и в Центральной Европе, был

мамонт. Часты изображения птиц. Первые и

вторые обозначают явно два различных круга

памятников – мамонты относятся к поселениям,

тяготеющим к восточному граветту, птицы – к

памятникам эпиграветта. Рассматривая вопрос

рыболовства, мы уже упоминали о рыбоподоб-

ных чурингах Елисеевичей. После возобновле-

ния исследований стоянки Л.В.Греховой недале-

ко от места обнаружения знаменитой женской

статуэтки была найдена стилизованная фигурка

мамонта, вырезанная из известковой конкреции

[Грехова, 1980]. Ряд зооморфных скульптур дала

Авдеевская стоянка, эти находки стали класси-

кой и опубликованы М.Д.Гвоздовер [1952,1953 и

др.; Gvozdover, 1995]. При раскопках Авдеево-

Старого обнаружена фигурка мамонта из губча-

того вещества кости: стилизованное изображе-

ние с отчетливо выделенной шеей, хоботом, ха-

рактерным изгибом спины. Авдеево-Новое в

1975 г. дало вторую фигурку, выполненную в

той же манере, но из песчаника. Ещё одно изо-

бражение животного из бивня мамонта обнару-

жено в 1978 г. в Авдеево-Новом: скорее всего

лошадь. Точно определить вид трудно, ибо голо-

ва статуэтки повреждена [Гвоздовер, Григорьев,

1979]. Заметим, что в Елисеевичах и в Авдеево

зооморфные скульптуры соседствовали с ан-

тропоморфными. Раскопки в Юдиново, произ-

водившиеся В.Д.Будько принесли новую зоо-

морфную скульптуру – орнаментированную

сеткой ромбов фигурку птички из рога оленя

[Будько, Сорокина, 1969], единственный такого

рода артефакт на данном памятнике.

Представлена мелкая зооморфная пластика и

на исследованной нами стоянке Быки 1. В за-

полнении полуземлянки обнаружена фигурка,

изображающая сидящего зверька. Несколькими

надрезами на кусочке мергеля переданы голова с

ушками, передние лапки, которые зверек держит

перед собой, и задние, на которых он сидит. Наи-

большее сходство фигурка имеет с сурком – ти-

пичным представителем палеолитической фау-

ны. Фигурка, как и мамонт из Елисеевичей име-

ет общие черты с мобильным искусством Кос-

тенок 1-1, Костенок 11-2, Костенок 4-1 [Ефи-

менко, 1958; Рогачев, 1955]. Другие зооморфные

изделия из Быков – птички – представляют со-

бой два артефакта выполненные из одинаковых

эпифизов северного оленя. Основой в обоих

случаях послужила естественная форма кости.

Проработаны лишь клювы, выполненные путем

строгания кости. Резкий, четкий переход от ту-

ловища к клюву достигнут посредством строга-

ния не только в направлении кончика клюва, но

и к основанию с последующей перпендикуляр-

ной подрезкой костяной стружки по границе го-

ловы и клюва. Кроме клюва на восприятие об-

раза работает исключительно естественная

форма кости. Примеров подобного использова-

ния естественной формы немало, ярчайшие –

слегка подработанные для придания антропо-

морфности метаподии мамонта и волка в Ав-

деево [Гвоздовер, 1953, 1985, Gvozdover, 1995].

Несмотря на скупость обработки можно гово-

рить даже о видовой принадлежности – изобра-

жен ворон. Ворон связан с охотничьими поселе-

ниями, видимо, еще с палеолита [Калякин, 1991]

и играет значительную роль в мифологии самых

разных народов. Он выступает в роли демиурга,

его связывают со смертью и миром мертвых,

наделяют шаманским могуществом. Ворон не-

редко является посредником между мирами, ле-

том и зимой, водой и сушей. У коряков и итель-

менов он первопредок. У чукчей создает горы,

животных, первых людей, учит их говорить и

есть мясо, добывает небесные светила, сущест-

вовавшие раньше лишь в верхней вселенной. В

мифах коряков ворон добывает пресную воду у

хозяев моря, похищает небесные светила. По

представлениям ительменов, ворон Кутх с сест-

рой (пара, как в Быках) сместил землю с неба,

где и сам раньше находился, или же сотворил ее

из своего сына. Горы и долины – следы пребы-

вания воронов на Камчатке. Ворон побеждает

злых духов шаманскими силами и хитростью,

как могучий шаман защищает от них свое се-

мейство и людей. У эскимосов ворон выступает

в качестве культурного героя. Он создал мужчи-

ну из бобового стручка, из глины вылепил жи-

вотных, а затем – женщину, жену первого муж-

чины, и вдохнул в них жизнь. Ворон научил эс-

кимосов, как жить на земле, как добывать пищу.

В якутской мифологии ворон имеет демониче-

ский характер. Он является атрибутом Улу Той-

она – мифического главы черных шаманов. В

эвенкийских мифах эта птица – непослушный

помощник бога-творца. [Легенды, 1985].

Наиболее яркое изделие из Быков – зоо-

морфный амулет, обнаруженный вертикально

вонзенным в дно полуземлянки. Это плоская

фигурка бегущего животного выполненная из

бивня мамонта. В районе предполагаемой голо-

вы животного имеется ушко для подвешивания.

Судя по экстерьеру, это шерстистый носорог:

именно у него массивность сочетается с лоша-

диной статью, характерен для него и плавный

изгиб нижней челюсти на задранной голове. С

помощью многочисленных нарезок по поверх-

ности амулета художник передал шерсть и, од-

новременно, стремительность движений, на

месте рта и носа – ушко для подвешивания. Пе-

редняя лапа фигурки носорога из Быков 1 еще в

древности была обломана, однако амулет полу-

чил вторую жизнь. Переделка последовала по-

сле поломки, а не была запланированным актом,

ибо место излома заполировано от долгого но-

шения, однако не подправлено. После облома

лапки заданные изначальным изображением

формы звдней части при развороте на 90º (вниз

ушком) были с минимальной дополнительной

обработкой преображены в голову носорога.

Именно так, вверх рогом, амулет был вонзен в

пол полуземлянки перед окончательным уходом

обитателей (типичное положение для антропо-

морфных амулетов в Костенках, Хотылево 2).

На одной стороне читается паз, который при по-

вороте фигурки в вертикальное положение (как

она была найдена) разделял новые «ноги» фи-

гурки, «дав» новой носорожьей голове челове-

ческий торс. Прием обозначения ног с помощью

прорези известен. Так изготовлена, например,

одна фигурка в Хотылево 2 [Заверняев, 1978б].

Носорог из Быков – не единственное антро-

позооморфное изображение в бассейне Десны.

Определенные М.Д.Гвоздовер [1985] и Ф.М. За-

верняевым [1978б] как антропоморфные, «лопа-

точки» и «подвески с ушками» из Авдеево и Хо-

тылево 2 несут и несомненные зооморфные чер-

ты. «Лопаточки», изготовленные из ребер ма-

монта, имеют иногда навершие в виде стилизо-

ванной головы животного, а в единичном случае

– двух противолежащих кошачьих голов с уш-

ками [Gvozdover, 1995; наши набл.]. Вторая

группа – поделки подтреуголъной формы, отда-

ленно напоминающие булавки и имеющие в

верхней части вырезанные ушки – округлые или

же заостренные. По мнению М.Д.Гвоздовер это

может быть изображением мамонта в «фас» и

одновременно несут женскую семантику [Гвоз-

довер, 1953, 1985]. По нашему мнению – антро-

поморфные (об этом говорят подтреугольная

«лобковая» форма и отмеченный Гвоздовер ха-

рактерный орнамент) «булавки с ушками» изо-

бражают также хищников: волков и лисиц с

острыми ушами, песцов и кошачьих с округлы-

ми. Еще один предмет с сочетанием звериных и

человеческих черт – не имеющее аналогий ост-

рие с навершием из Хотылево 2 [Заверняев,

1974, 1978]. Орнаментированное острие имеет

навершие с личиной, где читаются брови, нос,

борода. Однако венчают человеческую голову

острые уши или рога. Острие было найдено

вонзенным в пол жилища – как и человек-

носорог из Быков. Сочетание головы зверя с те-

лом человека часто встречается в западноевро-

пейском мадлене. В гравюре и рисунке («дьяво-

лята» на «жезле начальника» в Тейжа, гравюры

людей-львов и людей-медведей на гальках из

пещеры Ля-Мадлен, «колдун» с оленьими рога-

ми и человек-бизон на композиции из пещеры

«Три брата»), в скульптуре (человеколев со сто-

янки Хохленштейн, Баден-Вюртемберг, Герма-

ния). Появление аналогичных композиций на

восточноевропейских памятниках подтверждает

закономерность, расширяет ее ареал и позволяет

говорить о единстве структуры мифологии в

конце палеолита на значительной территории.

В пределах жилищ обнаружены и все «па-

леолитические Венеры» - фигурки из кости и

камня, изображающие обнаженных, как прави-

ло, беременных, женщин. Какова была их роль в

жизни первобытного человека? В западноев-

ропейской литературе с начала ХХ века бытова-

ла теория, сторонники которой видели в стату-

этках отражение «эстетического идеала» людей

прошлого или объясняли их появление эротиче-

скими переживаниями [Absolon, 1949]. Часть

исследователей при этом признавала связь ста-

туэток и иных женских изображений с культом

плодородия, называя этот образ «матерью - бо-

гиней» [Обермайер,1913; James,1959]. П.П.

Ефименко [1931] считал женский образ цен-

тральным в первобытном искусстве. Появление

и существование «женского культа», согласно

этой гипотезе, связывало женские изображения

с материнско-родовой организацией, и было вы-

звано той важной ролью, которую женщина иг-

рала в общественной и хозяйственной жизни

первобытной общины, в продлении рода. С дру-

гой стороны это образ женщины-хозяйки сти-

хийных сил природы, владычицы животных, от

обилия которых зависела жизнь и благополучие

общины. По мнению 3.А.Абрамовой [1962,

1966] обезличенность фигурок позволяет пред-

положить, что их образы не связаны с реальной

натурой, а имели культовый подтекст, магиче-

ское значение. Напротив, Н.Д. Праслов, анали-

зируя иконографию и характер формы множест-

ва статуэток со стоянок эпохи «восточного гра-

ветта», в том числе из Авдеево, Хотылево 2,

Костенки 1-1, вновь вынес на повестку дня

идею Буше де Перта о портрете современников

в исполнении первобытных художников. Он

подметил, что определенные каноны скульптур-

ных изображений, как правило, касаются только

сюжетной схемы, а не трактовки содержания ху-

дожественного произведения в целом. Жесткие

каноны не противоречат созданию художест-

венного образа, в основе которого мог быть кон-

кретный прототип со своими неповторимыми

чертами. Таким образом, Праслов предлагает

видеть в палеолитических антропоморфных

скульптурах изображения конкретных лиц, до-

несенные до нас резцом мастера через тысяче-

летия, не отрицая религиозно - магического на-

значения фигурок [Праслов,1995]. Л.Р. Мак-

Дермотт выдвинул экзотическую версию «са-

моизображения»: по его мнению, женщины па-

леолита сами изображали себя, благодаря чему

на этих «автопортретах» отсутствует лицо и ис-

кажены некоторые пропорции тела [McDermott,

1996]. Причины такого «автопортрета» остают-

ся неясными, как и приписываемая статуэткам

«дидактическая» роль. С.Н.Замятнин [1936,

1960] предположил, что женские фигурки изо-

бражают исполнительниц охотничьих магиче-

ских обрядов. Однако предположение не под-

креплено этнографическими аналогиями и име-

ет умозрительный характер. Недавняя находка

статуэтки бизона в Зарайске со следами ударов

острым предметом в область сердца, свидетель-

ствует о наличии охотничьей магии в палеолите

[Амирханов, Лев, 2003], но не проясняет роли

женских статуэток в этом процессе. С.А.Токарев

[1961] полагал, что женские палеолитические

скульптуры представляли собой хранительниц

семейного очага. Для многих народов, со-

хранивших пережитки родового быта, - писал

Токарев, - характерны религиозное почитание

родового и семейного очага как средоточия и

материального воплощения жизни рода, семьи.

Соответственно характерно олицетворение оча-

га в образе его «хозяйки». Одновременно он

указывал, что в этнографии не известны случаи

почитания женщины-родоначальницы.

Итак, «палеолитическая Венера» это: а) во-

площение эротических чувств людей палеолита

(Абсолон); б) богиня плодородия, владычица

животных (Обермайер, Джеймс, Абрамова); в)

праматерь (Ефименко, Абрамова); г) исполни-

тельница обрядов охотничьей магии (Замятнин);

д) портрет соплеменницы (Праслов); е) авто-

портрет (Мак-Дермотт); ж) хранительница, бо-

жество семейного очага (Токарев). Не исключе-

но и синкретическое толкование, например, об-

разу хозяйки очага мог быть придан облик ре-

альной соплеменницы скульптора. Чем все же

были статуэтки, попробуем судить исходя из

знаний о семье в верхнем палеолите.

Вопрос наличия и структуры семьи и надсе-

мейных структур социума на заре человеческой

истории издавна волновал исследователей. Дол-

гое время было принято считать, что парная се-

мья возникла только к неолиту. Как правило, при

этом делалась ссылка на труд Ф. Энгельса, отно-

сившего этап становления парной семьи к ру-

бежу высшей ступени дикости и низшей ступе-

ни варварства [Энгельс, ПСС, т.21, С.130-133].

Однако доисторическое прошлое не всегда яв-

ляется слепком с этнографических аналогий.

Что же касается реконструкции социальной

структуры, то для палеолита археологические

источники являются, единственными, доступ-

ными для исследователя. Основанием для такой

реконструкции могут служить в первую очередь

жилища и структура поселения. Первая попытка

научного анализа структуры древнего социума

для палеолита Подесенья на базе данных архео-

логии была реализована в середине 30-х гг. ХХ

в.. В.А. Городцов [1935], исследовавший стоянку

Тимоновка, пытался, исходя из парного распо-

ложения обнаруженных им «землянок» сделать

социально - экономическую реконструкцию, ко-

торая теперь не представляют научной ценно-

сти, ибо базировались на ложном отправном те-

зисе. К.М. Поликарпович, основываясь на мате-

риалах раскопок в Елисеевичах и Юдиново, ут-

верждал вслед за столпом стадиальной теории

П.П. Ефименко, что в верхнем палеолите Поде-

сенья имел место материнский род с обитавшей

в больших жилищах групповой семьей. В такой

семье «группа мужчин считалась состоящей в

браке с группой женщин того же поколения»

[Поликарпович, 1968, С.133-135]. О малой веро-

ятности наличия в палеолите парных семей пи-

сал П.И. Борисковский [1953, С.201]: «Едва ли

парная семья уже возникла в позднем палеоли-

те». Позднее он уже более осторожно подходил

к данной проблеме, допустив в принципе нали-

чие у верхнепалеолитических людей непрочной,

легко расторжимой и отягощенной групповыми

пережитками парной семьи с второстепенными

хозяйственными функциями [Борисковский,

1980]. С крушением стадиальной теории акти-

визировались попытки пересмотра устаревших

взглядов на палеолитический социум. Г.П. Гри-

горьев [1968, С.154-155; 1970, С.59], опираясь на

анализ верхнепалеолитических жилищ и струк-

туры поселений, первым в СССР сделал вывод,

что первичной социальной ячейкой верхнепа-

леолитической эпохи была парная семья; общи-

ны состояли из 5-20 таких семей. Со сходными

предположениями выступили исследователь

Мезинской и Добраничевской стоянок И.Г.

Шовкопляс [1972], а также С.Н.Бибиков [1969].

Важно, что Бибиков [1969, С.9] не просто вы-

сказал мнение о наличии простых семей, но и

отметил, что простые семьи, которые образовы-

вали относительно автономные производствен-

ные группы, летом переселялись из зимних жи-

лищ в летние. В качестве аналогии приводились

северные народы. В зимних жилищах часто жи-

ло несколько семей, а летом семьи расселялись

по отдельным чумам или ярангам.

Что же в настоящее время мы можем сказать

о структуре населения долговременных базовых

стоянок палеолита? Археологические данные по

раннему палеолиту бассейна Десны в настоящее

время недостаточны для каких-либо достовер-

ных социальных реконструкций, поэтому ос-

новное внимание уделим верхнему палеолиту.

Базисом дальнейшей реконструкции станут сле-

дующие положения: 1). Чем меньший срок су-

ществовало поселение, тем легче судить о

структуре его населения, так как кратковремен-

ные поселенческие структуры легче читаются

археологическими методами. 2). Сходная струк-

тура поселения должна отражать сходную соци-

альную структуру обитающей на нем группы

людей. 3). К палеолитическому жилищу приме-

нимы нормы числа обитателей, зафиксирован-

ные этнографами у охотников и собирателей.

Если до недавнего времени разнообразные

гипотетические построения на этот счет можно

было оспаривать и отвергать в угоду прежней

парадигме, то замкнутый комплекс пещеры

Машицка (Польша), благодаря множеству ос-

танков людей, дал, наконец, возможность на ар-

хеологических материалах изучить структуру и

размеры основной социальной группы верхнего

палеолита. В пещере Машицка имел место кан-

нибализм: её жители были съедены захватив-

шими их врасплох врагами. Это трагическое со-

бытие дало уникальную возможность изучения

возрастной структуры естественной популяции.

Кости принадлежат минимум 5 взрослым, 2 мо-

лодым, 1 подростку и 8 детям. Лишь 8 старших

определены по полу: 2 мужчины, подросток-

мальчик, 3 женщины (включая одну 30-40 лет) и

2 девушки [Kozlowski, Sache-Kozlowska, 1995,

p.170-172]. Речь идет о двух-трех семьях, вклю-

чающих представителей трех поколений.

Исследованное нами полностью поселение

Быки 1 дало, благодаря однослойности и син-

хронности жилых объектов, а также ограничен-

ному сроку существования (несколько лет) уни-

кальный материал для объективного анализа со-

циальной структуры. Устройство жилища из

Быков имеет этнографическую аналогию: валь-

кары приморских чукчей и эскимосов. В них

было два входа – зимний в виде длинного под-

земного прохода и летний в верхней части сте-

ны. Последний имел вид отверстия, закрывав-

шегося плечевой костью кита. На зиму этот вход

плотно замуровывался костяной крышкой, кам-

нями и травой. В середине валькара располага-

лась подставка для очага, над которой в крыше

находилась отдушина из китового позвонка. Во-

круг располагались спальные места [Богораз,

1991]. Описывает валькары и Л.А.Файнберг

[1991, С.51-52], упоминая, что мясо часто хра-

нили не в отдельных ямах, а в расширениях лаза

у выхода из него. Это объясняет как отсутствие

ям-хранилищ в Быках, так и еще одну функцию

«лаза». В юго-западной части Быков выявлены

три скопления находок интерпретированных,

как остатки переносных не отапливаемых чу-

мов, округлых в плане с диаметром основания

2–2,5 м. Наличие трех легких жилищ в Быках

позволяет думать, что на поселении обитала

группа из 3 нуклеарных семей, в холодный пе-

риод переходивших под общий кров в капи-

тальное жилище. Немаловажна этнографиче-

ская параллель: С.П. Крашенинников [1949], на-

блюдая за бытом камчадалов, замечал, что вбли-

зи зимней юрты столько летних жилищ, сколько

семей в поселке. Общая численность населения

вряд ли превышала 15-20 человек, включая де-

тей. Площадь землянки около 20 м

, что, соглас-

но данным этнографии, могло обеспечить ноч-

легом не более 12 чел (из расчета минимальной

спальной площади 1,8 м

на взрослого), взрос-

лых могло быть меньше, ибо в число спящих

входили дети [Cook, Heizer, 1968, p.90-91]. В на-

земном чуме теплого сезона могла жить лишь

одна нуклеарная семья из 3-5 человек, включая

детей. Несмотря на полное отсутствие антропо-

логических остатков, стоянка Быки 1 дает воз-

можность сопоставления с Машицкой пещерой,

свидетельствующих о сходном подходе к ком-

поновке поселений и, вероятно, о сходной соци-

альной структуре обоих поселений (Табл.8).

Возможность наличия двух типов жилищ в

структуре поселения заставляет иначе взглянуть

на имеющиеся реконструкции поселенческих

комплексов палеолита. Вероятно, группы легких

летних жилищ имелись и на других памятниках

бассейна Десны. В большинстве случаев из-за

длительности обитания границы легких конст-

рукций смазались, стали нечитаемы, в то время

как в Быках, где жилища существовали 2-3 теп-

лых сезона, их удалось зафиксировать. На Ме-

зинском поселении подобные легкие жилища

могли располагаться к юго-востоку от капиталь-

ных сооружений из костей мамонта, на террито-

рии, не отнесенной В.Я. Сергиным к «основной

части поселения». Судя по планам, там распола-

гались несколько производственных участков и

компактных кострищ или зольных шлейфов.

С.Н.Бибиков, первым предположивший нали-

чие летних жилищ в Мезине, располагал их в

районе «открытых очагов», окружавших капи-

тальные «дома» из костей мамонта. «У народов

с тенденцией к прочной оседлости летние и

зимние жилища размещаются в одном стойби-

ще» - аргументировал он свою гипотезу [Биби-

ков,1969,С.11]. Наличие ряда сходных жилищ

можно предположить в Хотылево 2. «Комплекс

у открытого очага» в новых материалах Пушка-

рей 1 [Паненкова,1997] так же может быть сле-

дами такого сооружения. Что касается зимних

утепленных домов, то в Пушкарях 1 П.И. Бори-

сковским и В.И.Беляевой исследованы 4 жили-

ща холодного сезона. Вся их совокупность, по

нашему мнению, рассчитана на 4 нуклеарных

семьи, т.е. на 16-24 человек. Значит не всегда во

время холодного сезона вся община или расши-

ренная семья собиралась у одного очага, под од-

ной крышей. Три костно-земляных жилища в

Юдиново (2, 3 и 4) имеют внутреннюю площадь

9-12 м

не сильно отличающуюся от легких чу-

мов из Быков (особенно если вычесть площадь

центрального очага), однако это уже утепленные

зимние дома, как и в Пушкарях [Абрамова, Гри-

горьева, 1997]. Служили капитальные жилища

из Юдиново местом круглогодичного обитания,

или же только зимниками – сказать трудно, од-

нако известно, что на площадке поселения возле

них протекала активная деятельность под от-

крытым небом, что косвенно свидетельствует в

пользу первого варианта. В Юдиново, вероятно,

одновременно жили, как в Быках, три нуклеар-

ных парных семьи, но время их обитания на-

много превышало по продолжительности время

существования поселения Быки. При этом все

же существует дом, рассчитанный на всю об-

щину – большое жилище 1, исследованное К.М.

Поликарповичем в 1947 г. Его внутренняя пло-

щадь составляет примерно 25 м

, а архитектура

отличается большей сложностью – в частности,

наличием дополнительного ограждения. Нельзя

исключить, что первоначально был построен

именно он, а затем уже на месте легких назем-

ных летних жилищ возвели остальные капи-

тальные костно-земляные дома для нуклеарных

семей. Большое жилище могло после этого иг-

рать функцию культового центра. Аналогично,

вероятно, развивалась ситуация и в Мезине:

наиболее старый и крупный дом был превращен

в окруженный легкими наземными жилищами-

чумами культовый центр с музыкальными инст-

рументами [Бибиков, 1969]. Что касается кос-

тенковско-авдеевских комплексов, то назначение

их частей до сих пор дискуссионно. Если мы

примем один очаг осевой линии поселения за

место одной нуклеарной семьи, то получим

численность населения стоянки несколько

большую, но не сильно отличающуюся от вы-

численной для Быков и Юдиново. Пять-восемь

очагов соответствуют населению в 20-40 чело-

век. Что же касается полуземлянок, площадь их

пола – 6-8 м

– вряд ли позволяла постоянно

Таблица 8. Сравнение структуры обитаемого

пространства Машицкой пещеры (Польша) и

стоянки Быки 1 (Россия, басс. Десны)

Поселение Машицка

Объект пещера

Быки 1

Основное

жилище

пещера с тотемом

в виде окрашен-

ного черепа сайги

у входа и спаль-

ным простран-

ством для 20 чел.

полуземлянка с то-

темом в виде чере-

па бизона над

главным входом и

спальным прост-

ранством на 12-15

чел.

Зона хране-

ния запасов

в задней камере

пещеры, там же –

2-й тотем – череп

бизона

в камере «лаза»,

над ним – 2-й то-

тем – череп носо-

рога

Зона инду-

стриальной

деятельности

на террасе, напро-

тив входа в пеще-

ру, 20-30 м

перед входом в по-

луземлянку, не ме-

нее 20 м

Летние

Жилища

Неизвестны. Воз-

можно, на др.

участке кормяще-

го ландшафта

отделены от ос-

новного жилища

зоной индустри-

альной деят-сти