Чиркович С.М. История сербов

Подождите немного. Документ загружается.

конфессиональных и прочих различий. Поэтому администрацию и школьное образование

приходилось адаптировать к «языку земли» и «языку окружения». И в этом случае для сербов их

самоидентичности решающую роль играла принадлежность к православной церкви. Возможность

более свободного развития она обрела в 1808 г. в результате законодательного установления

религиозного равноправия и терпимости. В Шибенике была основана православная митрополия,

объединявшая сорок приходов. Типичным для французского правления стало принудительное

обособление этой епархии от всех прочих православных церквей.

Французская администрация в Которе и Дубровнике имела неизменно напряженные

отношения с Черногорией. В 1811 г. французы даже планировали нападение на черногорцев из-за

оказываемого, по их мнению, дурного влияния на подданных Империи, проживавших в

приморских районах. Но уже в следующем году черногорцы налаживают связи с англичанами, чей

флот вошел в Адриатическое море, а осенью 1813 г. занимают Будву (англичане тогда захватили

Херцег-Нови, а в начале 1814 г. Котор). Казалось, что настал удобный момент для провозглашения

объединения Черногории и Боки (10 ноября 1813 г. и еще раз в январе 1814 г. после взятия

Котора), которое сопровождалось клятвенным заверением об их неделимости в будущем. На

паритетной основе была сформирована совместная администрация. Однако Австрия всеми

средствами стремилась вернуть Далмацию и другие территории на Адриатическом побережье.

Вступив весной 1814 г. в столкновение с австрийскими войсками, черногорцы лишь ненадолго

отсрочили неминуемый исход, так как даже Россия согласилась с австрийскими требованиями.

В результате, упразднив республики и коммуны, французы расчистили путь для Австрии,

надолго установившей свою власть на Адриатике. В то же время Вена не собиралась подвергать

пересмотру достижения прежних правителей, сохранив за Далмацией и Бокой статус отдельной

административной единицы, напрямую подчинявшейся венскому двору. Новоприобретенная

область, не имевшая собственного сабора, управлялась губернатором. Долгое время в ней не

проводился рекрутский набор в армию. Для сербов важное значение имело то, что продолжали

действовать положения о равноправии конфессий, хотя еще на протяжении десятилетий

предпринимались попытки привести их к Унии.

Перемены, которые произошли после падения Венецианской республики, стали импульсом для

социального прогресса сербов в Далмации. Росло городское население, а следовательно, и

количество образованных людей. Сложилась самобытная культурная среда, в которой развивалось

сербское школьное образование. В 1847 г. действовали 52 сербские школы, в которых училось

3838 учеников, треть из которых составляли девочки. Появились местные издания: «Любитель

просвещения— Сербско-далматинский альманах» (1836 г.; позднее «Сербско-далматинский

магазин»). Уже в 1855 г. стал выходить «Гласник далматинский», а в 1861 г. было основано

общество Матица Далматинская.

Области, населенные племенами, оставались вне прямого влияния идей и институтов,

насаждавшихся французами. За исключением Черногории, которая, ненадолго объединившись с

Бока-Которска, соприкоснулась с режимом, установленным Францией. Влияние последней можно

проследить на примерах предпринимавшихся ею мер, направленных на изменение сложившегося

положения, а также на внедрение в осознание местных племен необходимости строительства

государственных институтов и установления межплеменного мира.

Однако прежде Черногории пришлось вести борьбу с голодом, пытаться оградить себя от

свирепствовавшей по соседству чумы, а также нормализовать отношения с новым соседом —

Австрией. Проблема территориального разграничения с Австрией была формально решена в 1828

и 1841 гг. без участия турецких властей. В особенно трудные годы имела место массовая

эмиграция, в первую очередь в Сербию. Планы переселения в Россию остались нереализованными.

Продолжая ориентироваться на Россию и зависеть от ее помощи, Черногория во время Русско-

турецкой войны 1828— 1829 гг. осталась в стороне.

Время, наступившее после вступления на престол нового владыки, характеризовалось

активизацией как отношений с Россией, так и усилий по внутреннему обустройству страны. По

установленному обычаю Петр I Петрович Негош еще при жизни назвал своим наследником

племянника — Раде Томова, принявшего имя Петр II. До 1833 г. он правил как архимандрит, пока

не был возведен в сан епископа в России. Еще до поездки русские советники помогли Петру II

продолжить формирование органов государственной власти. Был создан Правительственный сенат

черногорский и брдский, членов которого при посещении племен сопровождала гвардия,

выполнявшая судебные, полицейские и охранные функции. Владыку охраняли перьяники —

телохранители, носившие шапки с султанами. Уже в 1833 г. был введен налог, позволивший

приступить к формированию бюджета, который уже не зависел целиком от русской помощи.

В период правления Петра II, известного среди современников как прославленный поэт,

Черногория достигла невиданного прогресса в области развития национальной культуры. В

Цетинье появилась школа, была открыта типография (1834), в которой печаталась «Горлица» —

первое периодическое издание (1835— 1839). Благодаря авторитету Петра II Черногория выходит

из изоляции и становится влиятельной силой среди южных славян.

От княжеской автономии до автономного княжества

Установив режим неограниченной личной власти и поддерживая связь с Портой, Милош

Обренович реализовывал договоренности с Марашли Али-пашой от 1815 г. Вождь Второго

сербского восстания подчинил себе Народную канцелярию, смещал и назначал по своему

усмотрению верных себе старейшин, тем самым уничтожив остатки сохранившегося с турецких

времен местного самоуправления. Скупщины собирались исключительно для объявления указов,

получения согласия на введение новых налогов, а также для избрания Милоша верховным князем

с династическими правами (1817). Безжалостный к непокорным, он не остановился перед

убийством авторитетных лидеров восстания — Петра Молера, Симы Марковича, Павла Цукича,

Мелентия Никшича. В 1817 г. Милош жестоко расправился даже с Карагеоргием, как только тот

вернулся в Сербию.

Карта 6.1. Сербия при режиме кнеза Милоша Обреновича. 1. До 1831 г. 2. Расширение

территорий в период 1831 — 1833 гг.

Режим Милоша мало чем отличался от турецкого. Особенно из-за податей и трудовых

повинностей (кулук), которые провоцировали народные выступления. Князь подавил несколько

восстаний (1817, 1821, 1825, 1826), запутав своей жестокостью не только политических

противников, но и народ. Законодатель и судья в одном лице, Милош использовал

неограниченную власть для личного обогащения. Так, он выступал в роли откупщика турецких

таможенных пошлин и налогов, причитавшихся султану. Себе и своим приближенным князь

обеспечил монополию на торговлю. Одним словом, он распоряжался страной, как феодал своим

поместьем. Одновременно Милош вытеснял турок из центров нахий, ограничивая их присутствие

лишь укрепленными городами, а передвижение — основными дорогами.

Препятствуя деятельности тайных организаций, Милош старался не допускать возникновения

у султана сомнений в его лояльности. По этой же причине он отказался поддержать греческое

восстание 1821 г., а также менее масштабные выступления против турецкой власти. В то же время

князь не упускал возможности использовать испытываемые Османской империей трудности для

осуществления собственных целей— харач (подушная подать) был преобразован в

единовременную выплату за весь пашалык; княжеское звание стало наследственным; Сербия

вернула шесть нахий, освобожденных в ходе Первого сербского восстания. Этим последним

достижением Милош был обязан России, которая навязала Турции свои условия при заключении

мира в 1826 и 1829 гг.

Автономия, о которой речь шла еще в 1812 г., в конце концов была получена на основании

изданных султаном хатт-и-шерифов 1829, 1830, 1833 гг. Первые два даровали Сербии свободу

вероисповедания, право иметь собственную администрацию во главе с кнезом

. Этот титул

признавался наследственным для семьи Милоша. Кроме того, Сербия получила право иметь

собственную армию и учреждения — больницы, типографии, почту, независимый суд. Туркам

запрещалось вмешиваться во внутрисербские дела. Им предписывалось покинуть Сербию, за

исключением гарнизонов в старых «имперских городах» (Белград, Шабац, Смедерево, Ужице,

Сокол, Кладово). Третий хатт-и-шериф санкционировал возвращение Сербии шести нахий, а

также определял единовременный характер выплаты компенсации за имущество и права султана и

частных лиц. Присоединение шести нахий ускорили восстания 1832— 1833 гг. в Восточной

Сербии, вспыхнувшие в тот момент, когда Порта испытывала серьезные трудности из-за волнений

в провинциях. Милош направил в восставшие области свои войска. Поэтому султану не

оставалось ничего другого, как признать сложившееся положение вещей и включить эти нахий в

годовой размер харача (2,3 млн. турецких грошей).

Еще до того, как был окончательно определен размер харача, в 1831 г. Милош отменил кулук,

чем пресекалась последняя связь между сербским крестьянином и турецким спахией. Но все же

причитавшуюся спахиям десятину князь включил в сумму государственного налога, в который

была преобразована дань султану. Этот остаточный элемент феодальных повинностей был

упразднен в 1835 г.

В результате вытеснения турок из Сербии создавались условия для постепенного превращения

крестьянина в хозяина обрабатываемой им земли. Права собственности признавались за теми, кто

имел тапии — документы, на основании которых обрабатывались принадлежавшие спахиям земли.

Часть крестьян таких тапий не имела, поэтому было решено произвести обмер этих земель и

внести в кадастр. Но сделать это не удалось. После ухода турок осталось множество опустевших

сел и земельных участков вокруг них (так называемые алии). Ставшие государственной

собственностью, эти земли сдавались в аренду, распределялись между селами и часто

использовались для размещения прибывавших в Сербию переселенцев.

В описываемый период времени решался вопрос о том, появится ли в Сербии «благородное»

сословие и феодальная земельная собственность. В чем, надо сказать, были заинтересованы

старейшины, многие чиновники и родственники князя. К созданию аристократии подталкивала и

Россия, а также сербы, проживавшие в Венгрии, апеллировавшие к примеру Валахии и Молдавии.

Не поддерживавший эту идею князь долго не высказывал публично своей позиции. И только

принятая в 1838 г. Конституция категорически запретила восстановление феодальных отношений.

Обретение автономии сделало актуальным церковный вопрос. Церковь уцелела после падения

средневекового государства и пережила в XVIII в. расцвет под властью христианских правителей.

При этом свою религиозную и культурную миссию духовенство осуществляло, не имея

возможности опереться на собственное сербское государство. С другой стороны, с 1804 г. борьба

за восстановление государственности велась без участия церкви. Греческие владыки не

поддержали вождей Первого сербского восстания, а попытка рукоположения сербского

митрополита в России не увенчалась успехом по каноническим причинам. В освобожденной

Сербии действовали два иерарха — митрополит Белградский и епископ Ужицко-Валевский, при

этом оба подчинялись Вселенской патриархии в Константинополе.

Подобно королю Стефану Первовенчанному, правившему шестьсот лет назад, князю Милошу

предстояло получить от патриарха Константинопольского признание автокефальности сербской

церкви. Добиться этого удалось в 1831 г., когда Милентий Павлович был в Константинополе

рукоположен митрополитом Белградским и всея Сербии (1831 — 1833). Он встал во главе всех

сербских епископов. Ужицко-Валевская епархия была разделена на две. Центром первой стал

Шабац, второй — Ужице. Вскоре появился и четвертый епископ — Тимокский, с кафедрой в

Заечаре, окормлявший восточную часть шести присоединенных нахий. Второй митрополит —

Петр Йованович (1839 — 1859, ум. 1864), ранее служивший чиновником в Карловацкой

митрополии, а затем при Милоше принявший постриг, был рукоположен в Константинополе. Но

после него митрополиты избирались и рукополагались уже в Сербии.

Митрополит Петр, будучи человеком деятельным, много сделал для упорядочения дел церкви.

Владыке пришлось решать вопросы, связанные с недисциплинированностью и безграмотностью

духовенства, вникать в проблемы брачных отношений среди паствы, а также противодействовать

активному вмешательству мирян во внутрицерковные дела. При нем, в 1836 г., была основана

семинария, приняты положения об устройстве церкви, создан Синод, сформированы консистории

при епархиях, велись церковно-приходские книги.

Сильная личная власть князя имела и вторую, положительную сторону. Как государь и

полновластный хозяин он постоянно стремился облегчить жизнь своих подданных, искоренял

дурные обычаи, благоприятствовал нововведениям, повышавшим уровень жизни и

хозяйствования. Неграмотный Милош был, тем не менее, весьма эрудирован. При нем всегда

состоял кто-то из образованных сербов, прибывших из Венгрии. Князь любил сам быть примером,

вводя новшества в своих имениях, он охотно раздавал советы и наставления. В течение второго

периода своего правления он действовал посредством решений и постановлений скупщины.

Для предотвращения голода в случае неурожая князь приказал создать в каждом селе запасы

продовольствия, настоял на выращивании появившейся при нем культуры картофеля (1818—1821).

Появились специальные стражи полей, которым вменялось в обязанность оберегать насаждения от

возможного ущерба и предотвращать конфликты. Осуществлялась практика приглашения

экономов, которые должны были обучать крестьян повышению уровня земледелия и

животноводства. Коневодам предоставлялись налоговые льготы. Благодаря князю, возродилось

виноградарство и началось выращивание новых культур — табака, тутового дерева, сахарной

свеклы. Милош пригласил в Сербию специалиста по горному делу барона Хердера, который в

1835 г., обследовав места залегания руды, составил описание полезных ископаемых Сербии, а

также произвел анализ минеральных вод. В 1837 г. началась добыча угля, которой, однако,

продавался плохо. В правление Милоша строились предвестники первых промышленных

предприятий (пивоварни, кирпичные производства, лесопилки, кожевенные мастерские).

Из всех начинаний князя более всего взбудоражило народ так называемое ушоравание

—

упорядочение поселений, призванное объединить разрозненные домохозяйства в компактные

поселения с рядом улиц. Цель реформы, начатой в Западной Сербии в 1830 г. и распространенной

на все страну в 1837 г., состояла в определении мест, благоприятных для организации поселений с

дальнейшим укрупнением последних путем слияния двух и более сел (в 1834 г.

среднестатистическое село состояло из 43 домов), а также в консолидации населения.

Преобразования эти встречали сопротивление со стороны жителей Сербии, некоторые из которых

бежали в горы. В целом, однако, схема распределения населения претерпела изменения. Большие

и малые города, а также крупные поселения уже имели свои первые планы, составленные

«инженерами».

В результате комплексной политики расселения и наделения землей, а также временного

освобождения от уплаты налогов князю удалось увеличить численность населения и площадь

обрабатываемых земель, что стало главным фактором трансформации основ хозяйствования —

перехода от скотоводства к земледелию.

Численность населения в 1815 г. составляла 473 тысячи человек, а уже в 1834 г., когда была

произведена перепись, хотя и весьма недостоверная, она увеличилась до 578 192 человек. Таким

образом, плотность населения составила 17,9 человека на квадратный километр. По переписи 1841

г., в Сербии проживало уже 828 845 жителей (21,9 человека/кв. км). К середине века население

приблизилось к миллиону (956 893, соответственно — 25,3 человека/кв. км). Рост населения был

вызван не только высоким уровнем рождаемости, но и притоком населения с территорий, которые

все еще оставались под турецким владычеством.

Демографический рост, за которым не поспевало производство продовольствия, с одной

стороны, обрек часть населения на бедность, но с другой — ускорил процесс урбанизации и

переход существовавших городов под контроль сербов. При Милоше двадцать поселений имели

статус города (варош), а восемнадцать — малых городов (варошица). На практике застройка

варошей того времени своими корнями уходила в Средневековье, но в перспективе вароши

должны были стать современными урбанистическими поселениями. В свою очередь у варошиц

было неясное прошлое, и ожидало их неизвестное будущее. Поэтому часть их превратилась в села.

Непросто определить, какую роль для демографического роста сыграло внимание к

здравоохранению. Уже в 1820 г. в окружении Милоша были образованные европейские врачи,

которых становилось все больше. Спустя двадцать лет их число достигло 18, они работали в

большей части городов. В 1826 г. в городе Шабац появилась первая больница. Этот город стал

своего рода воротами, через которые европейские веяния проникали в Сербию. Позднее больницы

открылись в Пожареваце и Белграде — в 1833 и 1836 гг. При больницах имелись аптеки, а первая

специализированная аптека появилась в Белграде в 1830 г. В связи со вспыхивавшими в Сербии

эпидемиями холеры (1831, 1835) и чумы (1837) Милош организовал санитарный кордон, введя

карантин. Прибегая к принудительному лечению имевшимися в распоряжении средствами,

удалось преодолеть и распространение сифилиса.

Официальное признание автономии, гарантами которой выступали иностранные державы, не

могло не сказался на способе правления в стране. Создавались условия для формирования

публичной власти. На смену правлению, которое основывалось на личных отношениях, должна

была прийти власть, опиравшаяся на государственные институты. Это неминуемо вело к

ограничению личной власти, чему упорно сопротивлялся Милош. В отличие от лидеров Первого

сербского восстания он не торопился с реформированием центральной власти по европейскому

образцу. Стремление к самодержавному господству князя вызывало все большее недовольство

среди старейшин, возвысившихся при нем и многим ему обязанных. Аргументом к ограничению

деспотического поведения Милоша стало положение изданного в 1830 г. хатт-и-шерифа, на

основании которого князь должен был править в согласии с Советом народных старейшин. Вместо

формирования Совета князь создавал административные должности. Появилось пять министров,

или попечителей (1834). Кроме того, были образованы сердарства, а крупные административно-

территориальные единицы — нахии — стали называться округами. По стране Милош

передвигался в сопровождении специальной гвардии.

Вначале 1835 г. оппозиция под предводительством расинского сердара Милеты Радойковича

взялась за оружие. Восстание поддержали многочисленные противники Милоша, в том числе его

жена и брат. Повстанцы вошли в Крагуевац, где были начаты переговоры, благодаря которым

удалось избежать кровопролития и разрушений. Князь согласился на принятие конституции

(Устава) на скупщине, которая должна была собраться 15 февраля 1835 г. (на Сретенье). Устав,

согласно старому церковному термину, означал порядок, правило, предписание. Как

государственный акт он получил название «конштитуция».

Написание Устава доверили Димитрию Давидовичу (1789 — 1838) —образованному сербу из

Венгрии, который в 1813— 1821 гг. издавал в Вене газету «Новине сербске», а позднее перебрался

в Сербию и стал секретарем княжеской канцелярии. Либеральный для своего времени Сретенский

устав больше декларировал права человека и принцип разделения властей, чем ограничивал власть

князя. Устав утверждал также государственную символику (герб и флаг). Действие Устава

ограничилось, однако, всего двумя неделями, так как против его принятия выступила Турция —

под тем предлогом, что вассальное княжество не вправе принимать конституцию, — а также

Россия с Австрией, недовольные либерализмом Сретенского устава, и сам Милош,

сопротивлявшийся ограничению собственной власти.

Тем не менее обязательство принятия конституции оставалось в силе. На этом особенно

настаивала Россия, которая выступала на стороне противников Милоша, называвших себя

уставобранителями. Князь, напротив, стремился освободиться от русской опеки, что и

демонстрировал, поддерживая тесные отношения с английским консулом Ходжесом (в 1836—

1838 гг. в Белграде открылись консульства Австрии, Англии и России). Постоянные столкновения

мешали выработке конституции; в результате работа над ней была перенесена в Константинополь.

Там в конце 1838 г. совместными усилиями представителей Сербии, турецких чиновников и

российских дипломатов была составлена конституция, введенная в действие на основании

изданного султаном хатт-и-шерифа. В начале 1839 г. указ был зачитан на Калемегдане перед

депутатами Народной скупщины.

Конституционное положение о разделении власти между князем и членами Совета, которых он

не имел права смещать, ослабило позиции Милоша, заклеймившего новую конституцию, назвав ее

«турецким Уставом». Тем не менее за ним осталось право назначения попечителей и семнадцати

советников, которые уже в апреле 1839 г. приступили к исполнению законодательных функций.

Данное событие вынудило князя отречься от престола и покинуть страну в июне 1839 г. Его сын

Милан был слабого здоровья и умер спустя месяц после вступления на престол. Прошло

несколько месяцев, прежде чем в Сербию прибыл второй сын Милоша Михаил (первое правление:

1839 — 1842), что позволило уставобранителям, сформировавшим Регентство, стать

полновластными хозяевами в стране. Часть уставобранителей во главе с Томой Вучичем-

Перишичем и Аврамом Петрониевичем выступила против династии Обреновичей. Им удалось

убедить Порту в том, что к сыну Милоша следует относиться как к выбранному князю, а не как к

наследнику его отца. Первый краткий период правления еще молодого Михаила был отмечен

борьбой между уставобранителями и сторонниками Обреновичей, которыми руководил из

эмиграции Милош. Наибольшую пользу из этого противостояния извлекла Порта, выступавшая в

роли арбитра и принижавшая достигнутый уровень автономии. Именно турки стояли за поднятым

Т. Вучичем-Перишичем мятежом, вынудившим князя Михаила в сентябре 1842 г. покинуть

Сербию.

И уже в следующем месяце князем был провозглашен сын Карагеоргия Александр (1842—

1858), находившийся под влиянием избравших его уставобранителей. Поэтому их именем и назван

пятнадцатилетний период его правления. Уставобранители продолжили курс на формирование

сербских государственных институтов, а особенно чиновничьего аппарата. Главной их заслугой

стало принятие Гражданского законника (1844), который был составлен правоведом и

литератором Йованом Хаджичем (1799—1869), опиравшимся на австрийский Гражданский кодекс.

Развитие законодательства и продолжение строительства государственных институтов стали

возможными благодаря прочным основам, заложенным во время правления князя Милоша.

Сербы и Сербия в революции 1848-1849 гг.

В последнее десятилетие XVIII в. на фоне всеобщего отторжения, вызванного абсолютистской

политикой Габсбургов, особенно заметными становятся усилия венгерской аристократии,

сумевшей добиться значительных успехов. Так, была упразднена просуществовавшая всего год и

четыре месяца Иллирская дворцовая канцелярия, полномочия которой унаследовала Венгерская

дворцовая канцелярия. Венгерское королевство вернуло себе власть над всеми входившими в его

состав областями, за исключением Военной границы. Сербы отныне подчинялись венгерским

сословным органам. Их права больше не опирались на дарованные абсолютным монархом

«привилегии», а были облечены в форму закона, принятого конституционным органом

(законодательная статья № 27 от 1791 г.). Наследие «привилегий» нашло отражение в ситуации,

сложившейся в результате принятия в 1779 г. Декларатории — второй, дополненной редакции

Регуламента. Символом равноправия сербов с другими подданными стало включение в состав

верхней палаты Венгерского сабора православных епископов во главе с митрополитом. Те, кто

олицетворял автономность жизни сербского народа, теперь вошли в структуру сословного

государства. Для сербов это означало, что лишь церковные иерархи стали частью механизма

государственной власти.

Центр культурной жизни сербов перемещался вслед за центром политическим. Сербские книги

теперь печатались преимущественно в Буде и Пеште, а уже затем в Нови-Саде. Сербские

интеллектуалы, которых в Пеште оказалось больше, чем где бы то ни было, в 1826 г. основали

общество Матица Сербская. До 1864 г. в Пеште выходило его издание «Летопись»

(первоначальное название «Сербские летописи»). Здесь же выпускались газеты «Сербский

народный лист» (1835— 1847) и «Сербская пчела» (1830— 1841). Влияние сербской печати

усиливалось по мере того, как с 1840 г. в разных городах стали открываться сербские читальни.

Тогда многие формы общественной и светской жизни (театральные представления, балы, салоны)

стали обретать национальные черты.

Росла численность сербского населения, о чем свидетельствуют уже тогда известные сведения:

1797 г. – 667 247

1821г. – 750 379

1847 г. – 896 902

Доля сербов, проживавших на территории Военной границы, в общей численности сербского

населения постоянно росла. В 1797 г. Военную границу населяло 48% всех сербов, а в венгерском

Провинциале их численность составляла 51,62%. В 1821 г. соотношение было: 48,9 — 51,08, в

1847 г.: 53,6 — 46,33. Заметным было и территориальное перемещение — сербское население

мигрировало в южном направлении. Имеющиеся в нашем распоряжении точные данные, а также

свидетельства современников говорят о том, что количество сербов, проживавших в крупных

городах на севере, сократилась: так, в Сентандрее к 1843 г. их стало меньше на треть; про Эгер и

Буду известно, что здесь сербов просто стало меньше; в Острогоне в 1839 г. осталось всего 50

сербов; такая же ситуация сложилась в Дъере и Коморане. В Байе сербское население страдало от

наводнений и пожаров. А вот в Мохаче и Сегеде количество сербов не менялось.

В первые десятилетия XIX в. жизнь текла по старому руслу. В 1805 и 1813 гг. были приняты

цеховые законы, а Основной закон Военной границы (граничарский закон) от 1807 г. отменял

прежнюю кантональную систему. После окончания Наполеоновских войн наступил период мира и

стабильности. Сложились условия для восстановления экономики.

По сравнению с XVIII в. сербское общество теперь гораздо меньше занимала «большая

политика». Роль соборов сводилась лишь к избранию митрополитов (1837, 1842). Гораздо больше

сербов занимало то, что происходило внутри самой Сербии. Они оказывали разнообразную

помощь восставшим, а после их поражения в 1813г. приняли волну беженцев. Позднее,

вправление князя Милоша, в Сербию отправились многие образованные люди, занявшие важные

посты, прежде всего в школах, а также в административных и культурных учреждениях.

В первое десятилетие правления Милоша в сербских городах действовало 16 школ, число

которых уже в 1835 г. увеличилось до 62. В них преподавало 70 учителей, 50 из которых прибыло

из Империи. В 1835 г. в Крагуеваце открылась первая гимназия, а в 1838 г. в Белграде еще одна.

Великая школа, или Лицей, начала действовать в 1838 г.; духовная семинария (так называемая

Богословия) была открыта в 1836 г. А еще год спустя была основана Военная академия.

Важным культурным событием стало открытие в Белграде Княжеской типографии,

оборудование для которой в 1831 г. было куплено в России. В 1833— 1835 гг. типография

находилась в Крагуеваце, куда на некоторое время была перенесена столица. Помимо

официальных изданий, прежде всего газеты «Новине србске» (с 1843 г. «Србске новине»), а также

школьных учебников в типографии печатались литературные произведения, книги на

иностранных языках, в частности на болгарском. Газета «Србске новине» имела приложение

«Подунавка» (1843—1848), а еще ранее выходили и другие альманахи: «Забавник» (1834— 1836),

«Урания» (1837-1838), «Голубица» (1839- 1844) и др.

После многочисленных попыток было создано в 1841 г. Общество сербской словесности, цель

которого состояла в развитии языка и науки. Однако свою деятельность оно начало только после

смены династий. Руководителями всех вышеперечисленных учреждений культуры, а также

преподавателями Лицея и членами Общества являлись сербы из Габсбургской монархии. Среди

них были выдающиеся писатели: Йован Стерия Попович (1806— 1856), Димитрие Тирол (1793-

1857), Атанасие Николич (1803-1882), Йован Стеич (1803-1853), Сима Милутинович-Сарайлия

(1791-1841). В то же время известный путешественник Йоаким Вуич (1772—1847) заложил

основы сербского театра. В 1813г. в Пеште он организовал первое сербское театральное

представление, а в 1834 г. стал директором Княжеского сербского театра.

Деятельность образованных сербов из Австрии, способствовавшая усилению связей между

отдельными частями разделенного народа, имела и свою обратную сторону. Сербов-пречан было

много среди армии непопулярных чиновников режима уставобранителей. Отторжение,

испытываемое жителями Сербии к ним, нашло отражение в оскорбительном прозвище немачкари.

Процесс распространения культурных достижений из одной среды в другую не осуществлялся

автоматически. В атмосфере своеобразного диалога культур выбиралось то, что могло быть

адаптировано к условиям Сербии. Показательным примером служит литературно-языковой вопрос.

Так, в Сербии отсутствовала традиция употребления славяно-сербского (русско-славянского)

языка, привносимого выходцами из Австрии. Ставший официальным язык вызывал полемику и

возражения, со временем становившиеся все более острыми. В последние десятилетия XVIII в.

громко зазвучали голоса в пользу языка, который понимали бы все, а не только образованная

элита общества. Появились альтернативные проекты, авторство которых принадлежало в

основном выходцам с периферии сербского ареала. В первую очередь следует упомянуть Савву

Мркаля (1783— 1833), в одной из своих работ (1810) критиковавшего действовавший алфавит и

предлагавшего его заменить в соответствии с принципом: «Пиши, как говоришь». Наиболее

активную роль в движении за реформу языка сыграл выходец из повстанческой среды Вук

Стефанович Караджич (1787 — 1864) — писатель, знаток народной жизни, языка и фольклора,

составивший грамматику и словарь народного языка. Находившийся под влиянием европейских

филологов, прежде всего, венского слависта Йернея Копитара (1780— 1844), Караджич выступал

с критическими работами, посвященными языковой проблеме. В результате он настроил против

себя церковь, образованных людей и многих современных ему писателей, а также власти

Княжества. Караджича поддерживала лишь образованная европейская профессура и сербская

молодежь, понимавшая, что демократический потенциал, заключенный в народном языке,

послужит превращению его в общедоступное средство коммуникации.

Полемика по языковому вопросу все более приобретала политическое значение благодаря

распространенному в то время представлению о том, что язык является критерием национальной

принадлежности. Сумев добиться успеха в своем сопротивлении абсолютистской политике

венского двора, венгерские правящие круги всеми силами стремились превратить

многонациональное по своему характеру, как и сама Империя, Венгерское королевство в

национальное государство венгров. С 1830 г. это стремление выразилось в принятии так

называемых языковых законов, на основании которых венгерский язык получал статус

официального. Употребление венгерского языка стало обязательным как в общественной жизни,

так и в школьном образовании. Даже церковно-приходские книги надлежало составлять по-

венгерски, что тем самым должно было отразиться на выборе имен для новорожденных.

Подобные меры вызвали жесткий отпор со стороны всех невенгров и зарождение Иллирийского

движения в Хорватии, в котором участвовали сербы не только из Хорватии, но и из Южной

Венгрии.

В отношении сербов языковая проблема имела еще одну сторону. Было очевидно, что

употреблению языка, усвоенного в процессе образования, можно было легко воспрепятствовать,

перекрыв доступ к источнику этого образования. С народным языком, на котором говорило

двухмиллионное население, справиться подобным образом вряд ли бы удалось. В то же время,

согласно распространенному еще в XVIII в. представлению, сербская народная идентичность была

защищена «привилегиями», которые получила на только сама церковь, но и ее паства. Это

обстоятельство подкрепляло тезис консерваторов о том, что отказ от церковного алфавита и языка

церковных книг равнозначен предательству. Подобных обвинений удостаивались сторонники

языковых реформ, которые подвергались особой критике за заимствование латинской буквы j.

Отказ от русско-славянского языка грозил отдалением от православной России, что также

считалось весьма опасным.

Карта 6.2. Сербская Воеводина 1848 г. и 1849-1860 гг. 1. Границы Воеводины, заявленные в

мае 1848 г. 2. Воеводина и Банат 1849 – 1860 гг. 3. Территория военной границы.

С другой стороны, принятие народного языка в качестве образовательной и литературной

основы упростило бы задачу взаимоотношений и оказания влияния на сербов, остававшихся под

властью турок. Тем самым открывались бы пути и для южнославянской интеграции, в частности

для сближения с хорватами. Политические аспекты языковой и орфографической проблемы редко

обсуждались открыто, но влияли на побудительные мотивы каждой из сторон, участвовавших в

полемике. О победе реформаторского направления возвестило появление молодых авторов —

поэта Бранко Радичевича (1824— 1853) и филолога Джуры Даничича (1825—1882), которые

народным языком и в соответствии с орфографией В. Караджича создали произведения,

оказавшие влияние на их современников и потомков. В печатавшихся книгах появились новый

алфавит и орфография, хотя официально они будут утверждены лишь после смерти Вука.

В самый разгар обсуждения сербами литературно-языковых проблем революционная волна,

прокатившаяся по всей Европе, захлестнула Вену, а затем и всю страну. Уже 15 марта 1848 г. в

Пеште была сформулирована венгерская революционная программа, состоявшая из двенадцати

пунктов. Содержавшиеся в ней требования гражданских свобод, упразднения крепостной

зависимости и феодальных повинностей встретили всестороннюю поддержку. В разных местах и с

разной степенью силы революционные волнения охватили сербов, не имевших своей столицы.

Поначалу выступления носили социальный характер. Сербские крестьяне восставали против

власти монастырей, а в некоторых городах (Земуне и Панчево) низложение ненавистных

административных органов сопровождалось насилием и грабежами. Повсюду выдвигались

характерные сербские требования. Наиболее важные, хотя тогда еще умеренные, были

сформулированы в Пеште и Нови-Саде. Главное внимание уделялось защите уже достигнутых

завоеваний. Речь шла о гражданском равноправии, свободе вероисповедания, свободе

употребления языка, самостоятельности в деле школьного образования. Сербы небезосновательно

опасались лозунгов о политически едином народе и о единственном — венгерском —

«дипломатическом» языке. Со своей стороны венгры, особенно националисты-радикалы во главе с

Лайошем Кошутом (1802— 1894), испытывали беспокойство по поводу любых центробежных

устремлений, прежде всего территориально-автономистских. Переговоры венгерских

революционных властей с сербами, тогда еще не выдвигавшими требования автономии, не только

не устранили, а, наоборот, усилили взаимное недоверие. В начале апреля 1848 г. в разговоре с

делегацией новисадских сербов Кошут в ответ на предостережение о том, что сербы могли бы

потребовать автономии и у противоположной стороны, заявил: «В таком случае нам придется

скрестить мечи».

Слухи о разногласиях с венграми и прежний печальный опыт навязывания венгерского языка

стали причиной жестокого сопротивления. Во многих городах (Нови-Сад, Кикинда, Бечей,

Бечкерек, Вршац) сжигались церковные книги и документы, написанные по-венгерски. Громко

зазвучали требования о предоставлении сербам собственной территории и о назначении воеводы.

Возбужденная толпа, которой предводительствовала студенческая и школьная молодежь

совместно с прибывшими из княжества сверстниками, заставила митрополита созвать Народную

скупщину в городе Сремски-Карловци, хотя власти соглашались только на проведение народно-

церковного собора в Темишваре в присутствии королевского комиссара.

12 – 14 мая (1 – 3 мая по Юлианскому календарю) на Карловацкой скупщине, которая

вылилась, по сути, в массовый митинг, были приняты решения, повлекшие за собой серьезные

последствия. Провозглашалось создание Сербской Воеводины на территории Срема, Бараньи,

Бачки и Баната (включая часть Военной границы и дистриктов). Как говорилось в манифесте,

новосозданная Воеводина вступала в «политический союз... на основе свободы и полного

равноправия с Триединым королевством Хорватии, Славонии и Далмации». Формировался

Народный комитет как орган, подотчетный скупщине. Признавалась валашская народная

идентичность, что должно было предотвратить проявления недовольства со стороны

многочисленных румын, проживавших на территории, которая была подчинена в церковном

отношении Карловацкой митрополии. Митрополит Иосиф Раячич (1785 – 1861) провозглашался

патриархом, а полковник Стефан Шупликац (1786 – 1848), находившийся в это время на фронте в

Италии, – воеводой.

Решения Майской скупщины носили революционный характер, поскольку в них были

озвучены требования низов общества по переустройству монархии. Без санкции законодательных

органов был создан новый административно-территориальный элемент в сложной структуре

пошатнувшейся Империи. Однако поскольку в то время венский двор во всем попустительствовал

венгерскому правительству, решения Майской скупщины не были признаны.

Вожди сербов могли рассчитывать только на поддержку Хорватии, которая также оказывала

сопротивление венграм. Патриарх Раячич принял участие в церемонии вступления в должность

Йосипа Елачича, избранного баном без согласия Пешта и не сразу признанного Веной. Сербов

Воеводины призывали к сотрудничеству с хорватами и власти Сербии, у которой, как у

вассального государства, были связаны руки. Однако, это не помешало ей активно участвовать во