Чиркович С.М. История сербов
Подождите немного. Документ загружается.
ИСТОРИЯ СЕРБОВ. Сима М. Чиркович [Срби међу европским народима. Сима М. Ћирковић]
Перевод с сербского
ВЕСЬ МИР ИЗДАТЕЛЬСТВО
Москва 2009
УДК 94(497.1) ББК 63.3 (Серб) Ч 88
Под общей редакцией д.и.н. Шемякина А.Л.
Редактор к.и.н. Гвозд Л.Е.
Переводчики: к. филол. н. Альбрехт Ф.Б. (Введение, главы 1, 2), к. филол. н. Якушкина Е.И.
(Главы 3, 4), к.и.н. Силкин А.А. (главы 5—8)
Издано при поддержке ЗАО «ELS» и директора господина Стойковича Саши
Издательство благодарит за содействие Посольство Сербии в Москве и лично Первого
секретаря Посольства г-на Байчету Миланко
Впервые опубликовано на английском языке в 2004 г. издательством Blackwell Publishing Ltd.,
Оксфорд, Великобритания, под названием Sima M.Cirkovic The Serbs. First edition. 2004
Настоящее издание на русском языке осуществлено по договору с Blackwell Publishing Ltd.,
Oxford, UK.
Перевод книги на русский язык выполнен по изданию книги на сербском языке Сима М.
Ћирковић «Срби међу европским народима» Ответственность за точность перевода несет
исключительно издательство «Весь Мир». Blackwell Publishing Ltd. не несет ответственности за
точность перевода на русский язык.
Отпечатано в России
На первой сторонке обложки монастырь Манасия (Ресава) Фото Б. Стругара
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие к русскому читателю
Предисловие
Введение. Время, пространство, люди
1. АНТИЧНОЕ НАСЛЕДИЕ 1
Римские провинции 1
Заселение Балкан славянами 10
Склавинии 14
Христианизация 21
Фема Сербия и княжество Сербия 27
Королевство Далмация и Диоклития 31
Рас и Рашка 37
2. «СВЯТАЯ» ДИНАСТИЯ 45
Наследие Стефана Немани 45
Самодержавное королевство 50
Автокефальное архиепископство 53
Испытание стабильности 61
Два королевства 65
Подъем экономики 69
Династический идеал и действительность 77
Царство 82
«Земля царская» и «земля королевская» 87
Недостроенное общество 92
Раскол в династии 96
3. МЕЖДУ КРЕСТОМ И ПОЛУМЕСЯЦЕМ 99
Новая аристократия и конец династии 99
Перенос королевства в Боснию 103
Косовская битва — реальность и легенда 106
Последствия 110
Деспот и его государство 113
Беспокойное Приморье 117
Экономический подъем 120
Преемственность как идеал 125
Бремя двойного вассалитета 129
Хроника гибели 135
4. ПОДДАННЫЕ СУЛТАНА 143
Старое и новое 143
Бегство, переселение, расселение 149
Варош и касаба – ориентализация города 156
Наследованное и приобретенное в хозяйственной жизни 162
Племена и племенное общество 166
Церковь в рабстве 171
От верноподданных до мятежников 179
5. РОЖДЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО ХРИСТИАНСКОГО ОБЩЕСТВА 187
Новые государственно-правовые рамки 187
Расширение и изменение государственно-правовых рамок 194
Крестьяне и граждане, военные и «благородное» сословие 201
Христианское образование 208
Начало процесса европеизации 215
6. В ЭПОХУ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ РЕВОЛЮЦИЙ 223
«Сербская революция» 223
Навязанная революция 235
От княжеской автономии до автономного княжества 242
Сербы и Сербия в революции 1848— 1849 гг. 251
7. НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО: ЗА И ПРОТИВ 261
Новая реальность и новые идеи 261
Правящая нация 269
Национальное меньшинство 277
В эпицентре великого восточного кризиса (1875— 1878) 283
Разнонаправленные пути развития 289
Конституционный порядок и парламентаризм на практике 302
Военное время 309
8. ВСЕ СЕРБЫ В ОДНОМ ГОСУДАРСТВЕ 321
Между идеалом унитаризма и плюралистической реальностью 321
Октроированная Югославия 332
Страдания и воскрешение 342
Восстановление и развитие 349
Социалистическая модернизация 356
Распад федерации, борьба за собственное государство 367
Избранная библиография 380
Список иллюстраций и карт 397
Именной указатель 400
Об авторе 408
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ЧИТАТЕЛЮ
Изначально заинтересованность в появлении настоящей книги проявили в той части света,
которой далекие Балканы и их жители были мало знакомы. Для англоязычного читателя эта книга
предстала в качества самого общего введения. Для русского читателя в таком введении нет
необходимости. Балканские славяне, и, прежде всего, их православная часть, уже с XVIII в. были
хорошо известны общественности России. Несмотря на географическую удаленность, балканские
христиане образовывали тот самый пояс вокруг границ России, в котором она была
заинтересована, и за который несла ответственность. Роль защитника покоренных православных
народов Россия унаследовала от Византии. Чем сильнее становилась Россия, тем больше она
приближалась к этому порабощенному миру, чтобы иногда соединяться с ним, как это было во
время Первого сербского восстания 1877 — 1878 гг. Русские образованные люди активнее других
изучали страны, находившимися под османским владычеством, замечали различия между ними,
знакомились с их индивидуальностью, помогали исследованиям их истории и укреплению
самосознания. Первым произошло знакомство с сербами, рассеянными далеко от своей
средневековой родины.
Одним словом русскому читателю не нужно специально представлять сербов. Может быть
прежде стоит представить тип историографии, которому следует эта книга, существенно
отличающаяся от предыдущих, посвященных сербской истории как целому. Мотивы для другого,
отличного историографического подхода пришли из современной культуры, пронизанной
рационализмом и критичностью. Стало ясно, что в задачи историографии не входит созидание
интегративной идеологии, повышение авторитета науки традиционными конструкциями,
базирующимися на проблематичных методологических основаниях. Критический подход,
который диктуется современными потребностями, не может удовлетвориться только сбором и
анализом исторических источников, проверкой их аутентичности и достоверности, т.е.
проведением той работы, которой столь много и упоенно занималась историография,
претендовавшая на выработку «критической истории». Базовый критический подход
подразумевает изучение и проверку общих средств осмысления и рамок, в которых совершаются
действия по реконструкции прошлого. Цель состоит не в том, чтобы раз за разом производить
переоценку конкретных результатов, добытых предыдущими поколениями историков, и
подвергать их сомнению. Новый критический подход исходит из неизбежной ограниченности
исследовательских горизонтов, признает их зависимость от общих идей той эпохи, в которой
работали историки, от идеологий, в соответствии с которыми они, чаще всего с неохотой,
направляли ход своих мыслей.
Традиционный критический подход выражался в исследованиях отдельных и парциальных
аспектов исторического процесса, в то время как попытки реконструкции крупномасштабного
целого, как, например, истории народов, стран, великих эпох опирались на идеологические
установки. В исторических обобщениях при обрисовке общих линий развития используется
немало мыслительных инструментов, терминов, концепций, методологических подходов, мерил,
которые подразумеваются по умолчанию и не подвергаются ни сомнению, ни проверке.
Это суждение, прежде всего, применимо к тем народам, в отношении которых
предпринимаются попытки написания «национальной истории». Многочисленные варианты таких
попыток можно поделить на две основные группы. Согласно одной, понятийный аппарат и
осмысление судеб этнических общностей подразумевает существование чего-то большего, чем
лишь сообщество кровных родственников, члены которого независимо от индивидуальных
различий все вместе обладают общим наследием, поэтому идентичность передается от поколения
к поколению. История такого идеального сообщества сводится, в конечном счете, к некоей
генеалогии.
Другой подход подразумевает, что племена, народы, нации суть просто социальные группы,
которые наряду с совместным проживанием держались вместе за счет осознания и ощущения
принадлежности к единому сообществу. Результаты такого осознания проявляются в различных
сферах: в общем языке и его диалектах, подчинении одной власти, единых верованиях и обычаях,
общих символах, а сопутствует этому объединению ясное понимание различий, которые отделяют
данную общность от других. То, что обеспечивает идентичность и продолжительность
существования, — не является генеалогической по характеру связью, а представляет собой
совокупность изменяющихся общественных структур и культуры, и от которой зависит природа
связей, обеспечивающих спайку всей общественной организации.
Из базового негласного представления о народе, как естественном объединении, в противовес
к искусственным группам нового времени, следовал постулат, что народ не меняется, несмотря на
все то, что происходит с ним и вокруг него. Такое убеждение не могли поколебать ни результаты
эмпирических исследований, ни опыт реальной жизни, в которые показывали на примере малых
сообществ, на уровне семейном, особенно в миграциях, что народность изменяется на протяжении
жизни 2 — 3 поколений. Последствия догмы неизменности — молчаливое приписывание
характера национального государства любым государственным образованиям даже находящимся
на эмбриональной стадии, несмотря на то, что исследования доказали, что этническое
нивелирование и гомогенизация в рамках большой территории — явление нового времени.
Применение критического подхода к изучению развития сербов как народа означало отход от
догмы о неизменности сути, «существа народа» и «духа народа», представлявшимися
врожденными особенностями. Подразумевалось, что многочисленное и большое объединение,
каким является народ, способно изменяться вплоть до потери собственной идентичности, и что
возможно «осербиться» и наоборот. Следя за долгим путем развития от состояния члена
сообщества, принадлежащего к племени сербского имени в VII в., идо состояния человека,
сознающего себя сербом XIX в., необходимо находить и узнавать не только то, что остается
неизменным на протяжении веков, но и то, что менялось и изменилось.
В этой книге я стремился (в той мере, в которой позволяли исторические источники и степень
их изученности) осветить, как исторические обстоятельства влияли на тип и силу связей,
удерживавших в отдельные эпохи сербов вместе. Вместо исходного предположения о том, что
народ сформировался в прародине или в «темные века» после переселения на Балканы,
отслеживалось, как он приспосабливался и менялся под воздействием великих исторических
переломов в процессе, которому нет конца.
Роль великих переломных исторических событий лучше всего видна на примере принятия
христианства, когда подавлялись и искоренялись языческие традиции, и когда было навязано
другое видение мира, структурированного светской и церковной иерархией, в которой
новообращенные христиане получили свое место. Погруженные в намного более широкий «народ
божий», члены сербского племени вместе с письменностью и церковной литературой получили
средства для выражения и защиты своей индивидуальности. В сербском случае дело дошло до
освящения самого государства правлением династии «святого корня» и созданием автокефальной
церкви, в рамках которой в продолжение общехристианской традиции развивалась и
поддерживалась особая сербская традиция как часть жизни в вере. В литургическом календаре
наряду с общехристианскими находили свое место и народные святые, в основном владыки.
Стены церквей были расписаны ликами святителей-сербов и ктиторов вместе со святыми,
почитавшимися во всем христианском мире. В этом находятся зачатки и самые глубокие корни
той связи между сербским самосознанием и православием, которое останется символом сербства
вплоть до великой «секуляризации» XX в., да и после нее.
Эта продолжительная связь имела своим следствием сопротивление, поэтому неудивительно,
что одни ее хвалили, другие — оспаривали.
Специфическое сербское самосознание своего особого места и того, что его отличает от других,
обогатилось и усложнилось благодаря культурному и материальному взлету незадолго до
окончания средних веков. Однако затем последовал развал государства, приведение церкви в
подчиненное положение и углубляющаяся нищета — условия, обеспечивающие дальнейшее
развитие, исчезли. Церковно-политическая идеология, сформированная и развитая в государствах
сербских господарей и в рамках церкви, поддерживалась лишь на рудиментарном уровне — была
сведена к формам и ритуалам народной набожности.
Однако и этого было достаточно, чтобы послужить основой новому процветанию для тех
сербов, которые, будучи освобожденными от турецкого господства, уже до завершения войны
1683— 1699 гг. обрели условия для развития христианского общества. Общественное и
культурное развитие сербов в габсбургской монархии привело в конце XVIII в. к результату,
схожему с тем, который имел место в конце средних веков. Принадлежность сербской
православной церкви и осознание исторической преемственности, усиленные в настоящее время
научными историческими трудами, представляли собой отличительные черты сербской
идентичности как раз в то время, когда частям территориально разделенного народа давали
различные имена (славяносербы, сербы, расциане, илиры). В дальнейшем унаследованные основы
общности были еще более расшатаны: важнее принадлежности к церкви стала принадлежность к
языковому сообществу и государству, историческая перспектива стала сложнее, далекая
средневековая история была потеснена и попала в тень восстания и войн нового времени (начиная
с 1804 г.)
Когда к середине XIX в. государство стало способно насаждать национальную идеологию и
символику и тем самым обеспечивать и охранять национальную идентичность, проявились
последствия предшествовавшего отдельного развития и наличия более чем одного национального
центра. Традиции и символы, которые навязывались как существенные особенности сербской
идентичности, происходили из княжества Сербии и порождались ее династической историей.
Сохранявшиеся старые и образовавшиеся новые традиции и символы в Черногории не нашли
соответствующего места в общесербской идентичности, равно как и великое наследство сербов в
составе монархии Габсбургов. Последствия всего этого, слабо ощутимые и мало заметные вначале,
оказались весьма долговременными.
Сознание и/или восприятие себя и своего места в мире стали у сербов более сложными и
реалистичными, обогащаясь идеями, которые притекали из европейского мира вначале лишь
скудным ручейком, становясь со временем все более мощным потоком. Некоторые из них
работали не на интеграцию, а на разделение и противопоставление частей народной целостности.
Эта книга вырывается из традиции так называемой «национальной истории», традиции
изолирования народов и изучения чего-то закрытого в некоей оболочке. Мы попытались
рассмотреть и осветить развитие сербов в сравнительной перспективе, принимая во внимание
отношения их с окружавшими племенами, народами, государствами, а так же учитывали процессы
взаимопроникновения, которые никогда не останавливаются. Для Балкан в целом, а не только для
сербов, самой актуальной является проблема потомков древнейшего балканского населения,
которые в реконструкциях прошлого по национальным матрицам остались незамеченными, в
отличие от европейского Запада, где этническая карта Европы сложилась на основе отношений
старожилов провинций Римской империи и германских пришельцев. История сербов
рассматривается в книге не только в контексте взаимодействия и взаимообмена с их соседями, но
и в сравнительном контексте процессов интеграции и дезинтеграции, самого содержания
интеграционных идеологий и их роли.
В обращении к русскому читателю целесообразно указать на место России в динамичном
сербском развитии. В исследовании, в котором основной темой была бы дипломатия, о России
говорилось бы намного больше и чаще, так же как и в исследовании культуры и искусства. Однако
в этой книге я стремлюсь писать общую картину лишь самыми крупными и грубыми мазками,
устраняясь от изображения деталей, и показать те влияния, которые определили эпоху и
содействовали в становлении основы современной сербской нации. На протяжении всего XVIII в.
Россия мощно и продолжительно воздействовала не только на язык и литературу, но и на основы
образования, которое переживало невиданный взлет, а так же на артикуляцию и организацию
сербского общества. В традиционной сербской историографии осталось незамеченным, что
именно в это время сформировалась сербская нация. Это произошло потому, что, с одной стороны,
в описании истории доминировало внимание к династиям, выросшим из восстания 1804 — 1815
гг., а с другой — потому что изъеденный ржавчиной опыт отношений с Австрией во второй
половине XIX в. был спроецирован в прошлое, на историю в целом.
Русское влияние на сербскую культуру, самосознание и понимание сербами своего места в
мире было непрерывным на протяжении всего XIX в. Россия для Сербии и сербов являлась
непересыхаемым источником идей широкого спектра — от крайне консервативных до открыто
революционных. Культура европейского Запада, попадавшая в Сербию через людей, публикации,
произведения искусства сталкивалась здесь с не менее мощным культурным воздействием России,
обеспечивая равновесие, характерное для Сербии и сербов до Первой мировой войны. И на
протяжении всего XX в. и в сложной ситуации начала нынешнего столетия тесные связи,
плодотворное взаимодействие русской и сербской культуры являются важнейшим фактором
развития сербского народа.
В заключение я хочу выразить благодарность московскому издательству «Весь Мир», которое
перевело мою книгу на русский язык и предоставило приятную возможность вновь обратиться к
моим русским читателям.
Сима М. Чиркович
ПРЕДИСЛОВИЕ
Эта книга посвящена истории сербов
1
. История их развития была во многом похожа на
историю развития других народов, о которой говорится в серии «Народы Европы» [Эта книга
появилась благодаря всемерной поддержке оксфордского издательства Blackwell Publishing и
предназначалась для серии книг «Народы Европы» (The Peoples of Europe). Но если в рамках этой
серии название «Сербы» (The Serbs) имеет совершенно определенный смысл, то вне ее оно
становится слишком общим и многообещающим, явно превышающим возможности одной книги.
Поэтому для сербского издания мы расширили название — «Сербы среди европейских народов».
Такое название сохраняет связь с первым, английским изданием книги и в то же время
предполагает описание этнической истории в сравнительном ключе. — Здесь и далее звездочками
обозначены примечания автора]. Подобно тому как в истории Западной Европы слились
романская и германская составляющие, в истории сербов соединились античный и славянский
элементы. Сходными также были процессы интеграции у сербов и у других европейских наций.
Но сходства в истории сербов и других европейцев не ограничиваются лишь вышеназванными
аспектами: схожими являются культура и менталитет, которые формировали народное
самосознание, удерживали тот или иной народ вместе и обеспечивали ему самобытность и
длительное существование в истории.
И у сербов есть легенда о происхождении своего народа (origo gentis), о его разделении, о
переселении с севера под предводительством сына вождя. И сербы после принятия христианства
стали ощущать себя как избранный народ, истоки которого восходят к самому началу— к
Сотворению мира. Этот народ постоянно ощущал связь с Творцом и верил, что через него
осуществлялись замыслы Божественного Провидения. Идея о непосредственной связи с Богом
была для многих народов в христианской Европе непременной предпосылкой, с которой
начиналось познание себя и своего места в мире. Представление об избранном народе было
перенесено с ветхозаветных евреев на христиан вообще, затем на христианскую империю,
стремившуюся распространить свое влияние на весь христианский мир, а затем, с течением
времени, и на ставшие самостоятельными части этой империи.
У сербов, как и у многих других народов, был период, когда они представляли себя как народ
Божий, как «новый Израиль», которому сам Господь дает правителей и просветителей: «и
апостолам равных, и мироточивых, и чудотворцев, и других великих учителей и славных
архиереев». Более глубоких и прочных оснований народной самобытности сербские ученые не
искали вплоть до XVIII столетия.
Когда же возобладали светские взгляды на исторический процесс, сложилось убеждение, что
историю Европы и всего мира создают народы, сформировавшиеся когда-то очень давно и с тех
пор остающиеся неизменными и проникнутыми особым духом. Именно народы, то переживающие
взлеты, то падения, то воюющие, то объединяющиеся, то господствующие над другими, то
подчиняющиеся другим, играют главную роль в истории. С течением времени и под влиянием
других общественных наук удалось преодолеть этот взгляд, чтобы посмотреть на историю с иной
точки зрения и поставить вопрос иначе: может быть, не только народы творили историю, но и
история формировала народы? Может, не только народы влияли на историческую обстановку, но
и сама историческая обстановка, исторические изменения создавали условия для возникновения и
сохранения разных общественных групп? Но среди сербов такой взгляд на историю не утвердился:
и в Новейшее время продолжает преобладать мнение, что сербский народ возник в глубокой
древности и что он боролся за свое существование и развитие с упорством отдельно взятой
личности.
В долгой истории племен, народов, наций — независимо от их названий речь здесь всегда идет
о некоторых общественных группах — помимо постоянных или издавна присущих им
характерных черт присутствует еще много таких признаков, которые меняются в соответствии с
той социально-экономической ситуацией, в которой данная группа существует. Допустима
следующая аналогия: в эпоху Великого переселения народов общественные группы представляют
собой словно бы жидкую массу вещества, а ее части, растекаясь, приспосабливаются к
поверхности и с легкостью переливаются друг в друга. Когда весомая часть этой жидкой массы
скапливалась на какой-либо территории, то есть заселенность земель становилась плотнее, а
общение теснее, тогда возникало некое «застывание»: общественная группа сама себя
воспринимала уже более содержательно и приобретала некоторое постоянство благодаря той
«форме», в которой ее застало застывание. Эта фигура речи может облегчить нам представление о
том, что, собственно, происходило с народами в Средние века, а заодно привлечь наше внимание к
тем историческим факторам (политическим, религиозным, культурным), которые могли сыграть
роль той самой «формы». Продолжим аналогию: современные массовые эгалитарные общества,
которые располагают большими возможностями для влияния на сознание своих представителей
через образование, пропаганду, средства массовой информации, можно сравнить с таким
веществом, которое при появлении малейших трещин может легко разрушиться.
Если рассматривать нацию в контексте такой исторической перспективы, она тут же теряет и
свою завершенность, и свою многовековую тождественность, которые ей приписываются
обыденным сознанием. Если же присмотреться к нации ближе, то окажется, что в нее вливались и
в ней постоянно растворялись различные общественные группы, что постоянно менялось не
только общественное устройство нации, но и та объединяющая нацию сила, которая обеспечивает
ей постоянство и долгое существование, — религиозная и обрядово-символическая культура.
Критерии, по которым узнавали тех, кто принадлежал к определенной группе, и тех, кто был вне
ее, тоже постоянно менялись. И динамика всех упомянутых изменений, и их содержательный
аспект различны у каждой нации и зависят от конкретных исторических обстоятельств, в которых
развивалась та или иная общественная группа. Во всяком случае, самобытность нации, ее
самоидентичность определяются не только географическим и политическим положением,
отношениями с соседями, войнами и самыми различными взаимовлияниями. Специфика каждой
нации еще и в том, что своими особыми путями она приходит к той степени интеграции,
сплоченности, в которой ее застала современная эпоха.
В этой книге сделана попытка описать историю сербского народа с точки зрения тех факторов,
которые сыграли свою роль в возникновении, развитии и сохранении сербов как общественной
группы. Эти факторы приходилось отыскивать и распознавать в конкретных исторических
условиях, исходя из степени их изученности и известности, поскольку нет такой теории, в которой
подобные факторы были бы сформулированы и в русле которой можно было бы проводить наше
исследование. Мы, следовательно, будем искать сведения о зарождении сербского народа не у
Плиния или Птолемея и не в праславянской или праиндоевропеискои общности, а будем
обращаться к самим сербам, которые вместе с другими славянскими племенами поселились на
территориях римских провинций в VI —VII вв. н.э. При этом мы вовсе не склонны предполагать,
что формирование сербского народа завершилось после его переселения на Балканы, в эпоху
«темных веков»: мы старались, следя внимательно за его историей, показать, в какой мере
развивались те или иные интеграционные процессы. Объединение сербского народа, несомненно,
не закончилось ни в Средневековье, ни в XIX, ни в XX вв.
Важное значение античной составляющей в истории балканских народов, как и германской
составляющей в истории романских народов, подобный тип социальной и политической
организации общества, постоянное сопротивление империям, стремившимся включить в свой
состав балканские и европейские народы, — все это несомненные параллели, которые
наблюдаются в истории развития народов европейского Запада и балканских народов. Но помимо
этих очевидных параллелей в истории народов Балканского полуострова, в том числе и сербов,
имеется целый ряд особенностей, значительно отличающих их от других европейцев. Это прежде
всего возникшая в XV в. в результате османского завоевания территориальная, социальная и
политическая разобщенность.
Эти особенности наблюдаются и в процессе этнической дифференциации, в котором
одинаково важную роль играли как объективно существовавшие различия между соседними
этническими группами, так и субъективное восприятие этих различий. Прежде самым значимым
фактором в разграничении народов друг от друга считался язык: этническая общность
практически отождествлялась с общностью говорящих на одном языке. У сербов, чья история
здесь кратко описывается, слово язык также в течение длительного времени употреблялось в
значении народ. И сербам было известно и получило широкое распространение библейское
предание о возникновении семидесяти двух народов в результате смешения языков при
строительстве Вавилонской башни.
При этом именно на Балканах, среди сербов и их южнославянских соседей, обнаружилось, что
на фундаменте одного языка, одного диалектного континуума может возникнуть несколько
этнических общностей, что на дифференциацию языка, на разграничение его диалектов может
повлиять разделенность по другим критериям: религиозным или политическим.
Граница по религиозным критериям, отделявшая католиков-хорватов от православных сербов,
а обе эти христианские нации от их принявших ислам соотечественников, которых долгое время
считали «турками», оказалась, как это уже давно стало понятным, важнее других границ. Такая
граница устанавливается не столько из-за разницы в догматах вероучений, сколько из-за
огромного комплекса особых культурных признаков, которые со временем кристаллизуются на
территории с одним и тем же вероисповеданием. Серб или хорват, принимавший ислам, хоть и
оставался в той же языковой среде, но существенно менял образ жизни и обстановку. А масштабы
межрелигиозных различий в тогдашнем обществе нельзя сравнивать с сегодняшними.
Стабильная политическая ситуация, стабильная жизнь, служба своему правителю или
династии, общие интересы, которыми живет социум, — все это создает общность между людьми и
ведет к социальной интеграции. Однако история сербов показывает, что и этот фактор не может
иметь решающего значения: у сербов более 350 лет, в период с XV по XIX в., не было своего
государства. Разбросанные на большом пространстве, сербы веками жили под властью чужих
правителей и династий. И несмотря на это, они сохранились как народ.
В эпоху борьбы за автономию и независимость сербские государственные деятели и
интеллектуальная элита решающую роль в сохранении своего народа отводили государству. На
торжественном собрании в декабре 1830 г. по случаю обнародования акта, согласно которому
турецкий султан признавал наследственную власть сербских правителей, князь Милош Обренович
сказал: «Вот так, братья, и мы со вчерашнего дня стали народом...» Примечательно, что в это
самое время вдвое больше сербов, имевших свой менталитет, свою церковь и свою культуру, жили
по другую сторону границы автономного Сербского княжества, находясь под властью Габсбургов.
Влиятельный сербский политик следующего поколения Илия Гарашанин, тем не менее, тоже
будет утверждать, что «...вне государства у человека нет ни жизни, ни истории».
Подобное преувеличение роли государства не оправдывается фактами из истории сербов.
Факты эти показывают, что для судьбы сербского народа важное значение имели как периоды
существования без государства, так и те периоды, когда части этого народа жили вне государства,
когда оно существовало. Однако и в том, и в другом случае проблема сербской государственности
была важнейшей при формировании исторического самосознания народа; такое осознание роли
государства поддерживалось и церковью с ее культом сербских святых правителей, а также
сохранялось народной культурой с ее эпической поэзией, с героями и властителями из далекого
прошлого.
Уже упоминавшаяся разобщенность сербов сказалась на том, что между тем, как описывала
события опоэтизированная история, которая долгое время заменяла научную историю, и тем, как
эти события реально протекали, зияла огромная пропасть. Никогда не иссякавшее стремление
сербов к возрождению государства, королевства, царства, былой славы и величия свидетельствует
о том, насколько значимым для этого народа является представление о своей истории. При этом
будущее, как уже много раз говорилось, сербы представляли себе в виде возрожденного,
реконструированного прошлого. Поэтому в этой книге уделяется особенно много внимания идеям
и представлениям сербов о своем прошлом.
Автор попытался привлечь внимание читателя к истории сербов как народа в целом, поэтому,
учитывая ограниченный объем книги, ему пришлось пожертвовать многими деталями. Это
касается прежде всего сведений об исторических личностях, о системе государственных
учреждений тех стран, в которых жили сербы, особенно о внешней политике этих стран.
Заинтересованный читатель сможет найти эту информацию в огромной научной литературе,
посвященной сербской истории в целом, отдельным ее эпохам, событиям, личностям, явлениям.
ВВЕДЕНИЕ. ВРЕМЯ, ПРОСТРАНСТВО, ЛЮДИ
Понять и описать возникновение отдельного народа и его судьбу стало значительно труднее, с
тех пор как исчезла вера в «дух народа», а его происхождение или язык перестали
рассматриваться как сущностная, вневременная черта народной самобытности. Если
воспринимать народ как некую общественную группу, то придется признать, что он подвержен
постоянному изменению, постоянному движению. И тогда народ не может ни в одном из
исторических мгновений представлять собой нечто завершенное и ограниченное; о нем нельзя
сказать, что численность его уже не растет или не сокращается, что уже не возрастает или не
ослабевает связь, удерживающая вместе его представителей, что народ уже не меняет своего
представления о том, что именно составляет его индивидуальность и чем он отличается от других,
что его культурно-обрядовая жизнь уже не изменяется и т.д. и т.п.
Изменения, существенные для сохранения и развития некоторой группы, могут произойти и
происходят во все века, поэтому вовсе не верно мнение, что для истории народа значимы только
древнейший и современный периоды, как обычно принято думать. Этот процесс не охватывает
каких-то особенных, «привилегированных» сфер жизни, меняющихся скорее и прежде, чем другие,
таких, как демографический рост или спад, или миграции, или изменения в языке, — далеко
идущие последствия для развития народа могут иметь происходящие изменения в экологической
ситуации, структуре общества или культуре. В поисках фактора, определяющего сущность народа,
ученые обнаружили сходное переплетение самых разных исторических факторов, наблюдать и
исследовать которые необходимо в их естественном сопряжении на протяжении многих столетий.
Говоря о сербах, как и о других балканских народах (за исключением греков), можно
утверждать, что пространство, на котором они развивались, весьма мало известно вне их круга и
круга их ближайших соседей. Это обстоятельство дополнительно затрудняет понимание сербской
истории, долгой и сложной, переменчивой и, как далее будет видно, незаконченной. Стремясь
облегчить терпеливому читателю ее постижение, мы стремились в данном введении посмотреть на
многие второстепенные факты и события местного масштаба, а также на разного рода
специфические проблемы сквозь призму общих проблем, главных событий, лучше известных
фактов. Поэтому сначала будут кратко охарактеризованы основные эпохи сербской истории
вместе с доминирующими политическими, культурными и историческими факторами, каждый из
которых имел свое значение для истории народа в целом, затем мы остановимся на
географических особенностях тех земель, которые были естественной сценой сербской истории, и,
наконец, охарактеризуем народы, среди которых происходило развитие сербов.
Эпохи развития сербского народа
Название сербы связывает представителей нынешнего сербского народа с одним племенем в
составе праславянской общности и с эпохой Великого переселения, когда часть этого племени
переместилась далеко на юг, на территорию Римской империи. Память об этой племенной
миграции осталась в названиях некоторых городов в современной Польше, а также на обширной
территории современной Германии, где вдоль рек Эльба (Лаба) и Сала простирался limes Sorabicus
и где вплоть до XII в. находились политические союзы сербов (surbi, sorabi, zribia). На одном из
маленьких участков бывшей территории сербов до сих пор живут их далекие потомки —
лужицкие сербы.