Большая энциклопедия. Масоны. Том 2

Подождите немного. Документ загружается.

133

IIIIII

III

Для распознания в постороннем человеке члена масонского

Ордена и определения его степени Вольные Каменщики исполь

зовали три способа: знак — для зрения, слово — для слуха, при

косновение — для осязания. Всякий член Ордена имел право

входа во все ложи мира, поэтому, находясь на чужбине, масон

мог требовать для себя так называемой опознавательной ложи.

В ней испытуемый подвергался проверке на знание всех знаков,

слов и прикосновений

пройденных им степе

ней; после этого перед

ним расстилали множе

ство масонских ковров с

символическими изоб

ражениями. Из них

лишь часть была насто

ящими и, как выража

лись масоны, «справед

ливыми и законными», а

остальные были фаль

шивыми. Испытуемый

должен был отобрать все

ковры, касающиеся его

степеней. Если он выхо

дил победителем из это

го испытания, председа

тель закрывал ложу та

кими словами: «Братья,

мы должны себя поздра

вить, что узнали одного

из наших собратьев».

Перед признанным бра

том открывались двери

лож, посторонние вчера

люди открывали свои

сердца и кошельки опоз

№ 3. Ритуальные предметы рыцарей

Орла и Пеликана или Златорозового

креста. Завеса (Госуд. арх. Собр.

Елагина); запон (собр. Д.Г. Бурылина);

отличительный знак

(собр. И.П. Щукина). T.C.

134

нанному брату, оказывая ему помощь моральную и материаль

ную, смотря по тому, в чем он нуждался.

Каждая масонская степень имела свой особый знак, особое

прикосновение и особое слово, которым обучали посвящаемо

го после принесения им клятвы нерушимого молчания. Чем

выше была степень, тем сложнее и труднее для запоминания

были условные знаки и слова. Так, например, в двадцать девя

той степени Старого принятого шотландского обряда Великий

Мастер Света должен был запомнить семь знаков, четыре при

косновения, одно священное слово и четыре проходных. Чтобы

дать представление о характере знаков и слов, я приведу их опи

сание согласно обряднику начала XIX в. Знак 1 — земли: накло

нить слегка голову, провести по лбу ладонью правой руки, ото

гнув большой палец. Знак 2 — воды: приложить правую руку к

сердцу и, выпрямив вперед, внезапно опустить, как бы в при

ветствии. Знак 3 — удивления и ужаса: повернуть голову влево,

глядя в землю, и поднять обе руки, сложенные вместе, отклонив

их немного вправо. Знак 4 — огня: держа руки ладонями нару

жу, сплести все пальцы, закрыть руками лицо. Ответом на этот

знак служил знак воздуха: вытянутая на уровне плеча правая рука.

Знак 5 — восторга: возвести глаза к небу, подняв обе руки над

головой, но держать левую руку немного ниже; приподняться

на пятке левой ноги таким образом, чтобы левое колено образо

вало наугольник с правым. Знак 6 — солнца: большой палец пра

вой руки положить на правый глаз и вытянуть указательный па

лец так, чтобы образовался наугольник, и, как будто целясь, про

изнести: «Я измеряю расстояние до солнца». Знак 7 — скрестить

руки на груди Андреевским крестом кончиками пальцев вверх.

Священным словом было — «Nekaman», означавшее, по тол

кованию масонов, призыв к мести: «Господь, взываю к Тебе об

отмщении врагам».

Проходные слова означали гения огня, гения воздуха, гения

воды и гения земли: Ardarel, Casmaran, Talliud, Turlae.

Прикосновения происходили так: 1) поочередно дотронуть

ся до трех суставов указательного пальца правой руки друг дру

га, произнося по буквам: jakin — jakin, слово первой степени

иоанновского масонства, обозначавшее крепость; 2) поочеред

но дотронуться до первого, второго и третьего суставов среднего

135

пальца друг друга, произнося: bohaz — bohaz, слово

товарищеской степени иоанновских лож, означавшее силу;

3) взять указательный палец за первый сустав, произнеся пооче

редно: makibe — makibe; затем, взявшись за сустав мизин

ца, один масон говорит Na, а другой makbena, слово иоаннит

ских мастеров, означавшее смерть Великого Архитектора; 4) то

же прикосновение, но слово другое: первый говорит: Ne, а вто

рой: Ka. Потом первый вновь говорит Man, а другой произно

сит все священное слово: Nekaman, значение которого уже

объяснено. Для непосвященного непонятными кажутся, напри

мер, слова уже трех первых прикосновений, для чего повторя

ются уже ранее объясненные слова давно прошедших степеней,

но для посвященного развертывается вся картина построения

храма премудрости Великим Архитектором, смерть этого Архи

тектора, павшего жертвой своего долга под ударами зависти, зло

бы и насилия. Именно за эту невинную смерть и взывают к небу

о мщении рыцари света, а первые буквы трех слов, по некото

рым объяснениям риторов, указывают, что оплакиваемым Ар

хитектором был Iacob Burgundius Mole, Гроссмейстер Храмов

ников, сожженный в 1314 г.

IVIV

Масонских обрядов было такое множество, что в краткой ста

тье нет возможности описать их, хотя бы и несколькими слова

ми. Все же я остановлюсь на некоторых.

Кто не слышал о масонских пирах? В проведении фантастиче

ских оргий обвинялись уже «фреймазоны» XVIII в.; не избежали

подобных обвинений и русские масоны стародавних дней. Все

слухи были порождены масонскими столовыми собраниями, про

ходившими в ложах по окончании заседания. Действительно,

братские трапезы завершали по обыкновению и посвящения про

фанов, и повышения старших братьев в более высокие степени, и

даже поучительные беседы. Это делалось (по объяснению масо

нов) для «вящего скрепления узла братства», и трапезы устраива

лись в ученических ложах, чтобы могли присутствовать самые

младшие члены братства. В масонских уставах не забыты предпи

136

сания относительно

столовых лож, в обряд

ники включались под

робные ритуалы. Так,

например, в «Законах

для совершенной и

справедливой ложи

святого Иоанна» вре

мени царствования им

ператора Александра I

читаем (глава XV,

§ 189): Правила для

столовой ложи: «Ежели

истинный Свободный

Каменщик стремится к

тому, чтобы отличить

себя от профанов чис

тотою понятий, жела

ний, побуждений, на

мерений, действий и разговоров, то обязанность его есть вводить

сие отличие в те упражнения, кои служат к его отдохновению и

увеселению внешнего человека. Посему самому надлежит, чтобы

обеды и ужины, под именем столовых лож в собраниях братских

отправляемых, отличались от обедов и ужинов профанских, то есть

служили бы не к прельщению, но к умеренному насыщению тела»

(§ 190). Руководствуясь этим правилом, устанавливается: 1) при

торжественной столовой ложе, проводимой днем, употреблять не

более семи блюд; 2) при торжественной столовой ложе, проводи

мой вечером, — не более пяти блюд; 3) при обычных вечерних

столовых ложах — не более трех блюд; 4) вина на каждого брата

ставится полбутылки.

Имелись не только указания числа блюд, но в некоторых ло

жах даже предписывалось, какие подавать и в каких именно слу

чаях. Число здравиц, перечисленных в ритуале, достигало девя

ти, но, кроме них, «Великий мастер может произнести здравия,

какие заблагорассудит, памятуя при том драгую умеренность».

Первая здравица неизменно, в царствование императора Алек

сандра I, провозглашалась стоя «за высочайшее здравие его

План столовой ложи. Т.С.

137

императорского величества и их

императорских высочеств»; после

этой здравицы следовали троек

ратные рукоплескания (за высо

чайшее здравие пилось, конечно,

лишь в тех государствах, где ма

сонские ложи были терпимы пра

вительством).

В промежутке между здравица

ми пелись песни, порядок кото

рых был заранее составлен Мас

тером стула и обрядоначальни

ком. На ведущем обряды лежали

обязанности «маршала, эконома и

кастеляна». Все, что касалось це

ремоний и хозяйства, было в его

ведении. Обычно он брал в по

мощники второго стюарда и вме

сте с ним устраивал столовые

ложи: заказывал билеты, опреде

лял их цену и раздавал их желаю

щим принять участие в трапезе. В русских ложах обычно наи

большая стоимость билета не превышала двенадцати рублей.

Украшение трапезной залы и сервировка стола зависели от

богатства ложи. Так, например, в богатой петербургской ложе

Елизаветы к Добродетели в 1812 г. столового серебра было при

обретено на пятьсот рублей, и в торжественные дни гирлянды

цветов и красивые транспаранты украшали трапезную залу. Стол

обычно ставился «покоем», а «приборы, яства и пития» распо

лагались правильными параллельными рядами. Хрустальные

бокалы и фарфоровая посуда, использовавшаяся в столовых ло

жах, были изукрашены всевозможными символическими изоб

ражениями. Сохранились даже ножи с масонскими эмблемами.

Все предметы во время столовых собраний носили особое

наименование в зависимости от системы, которой следовали

братья. Места за столом во всех ложах были распределены по

чти одинаково. Управляющий мастер садился на востоке, все

присутствующие братья, имевшие степень мастера, — на юге,

Бокал ритуальный (собр.

П.И. Щукина в Москве)

138

ученики — на севере, а товарищи — по обеим сторонам. Посе

тители занимали почетные места ближе к востоку. Ведущий об

ряд размещался напротив Мастера стула, оба надзирателя зани

мали места в концах стола, а остальные братья, имевшие долж

ности, располагались по порядку около Мастера.

Столовая ложа, как и другие масонские заседания, открыва

лась установленными вопросами о времени. Мастер стула спра

шивал: «Брат первый надзиратель, который час?» И ответ не

пременно был одинаков: «Самый полдень». Ложа объявлялась

открытой, и братья «в тишине творили молитву». Молчаливую

бессловесную молитву сменяла хоровая песнь на мотив «Коль

славен»:

«Отец любви, миров Строитель,

Услышь смиренный глас рабов,

Будь наш наставник, оживитель,

Будь нам помощник и покров!

Пронзи нас истиной святою,

Да дышим и живем тобою!»

«По снедении агнца, — гласит ритуал, — братия высших сте

пеней, начиная с седьмой, шествует по два в придел, прочие ос

таются в тишине, внимая приличному поучительному слову од

ного из старших между ними». Все те, кто избран совершать «ве

ликий обряд», снимали с себя орденскую ритуальную одежду и

оставляли ее в преддверии, «дабы предстать во смирении, оста

вив тленность мира». Шествие открывал Великий ритор, затем

шел префект и остальные братья, выстроившись парами. У вхо

да во второе отделение помещения, именовавшееся приделом,

шествие приостанавливалось у большого сосуда с водой. Пре

фект, окунув три пальца правой руки в воду, окроплял ею брать

ев, произнося: «Господи, омой нас от нечистоты страстей и даждь

сердце чуждое пороку». Двери придела отворялись, и братья об

ступали накрытый к трапезе стол. Он был покрыт не белым по

крывалом иоанновских лож, символом чистоты нравов, не чер

ным покровом шотландских лож, символом тайны бытия, а сук

ном багрового цвета с нашитым на нем белым крестом святого

Иоанна. Кровавый цвет сукна и крест, по словам витии, служи

ли напоминанием о том, что «закон Благодати распространен

кровию». Никаких яств, кроме хлеба и вина, на столе не было.

139

Хлеб лежал на золотом блюде, прикрытом белым полотном;

сверху была возложена золотая ветвь акации, служа символом

солнца, Спасителя мира, неумирающей жизни, духа и природы.

Хрустальная чаша с символическими украшениями до краев

была наполнена красным вином и также прикрыта белым по

лотном. Префект начинал обряд молитвой: «Милосердый Гос

поди, мы и отцы наши согрешихом, и подвергохомся гневу Тво

ему, но не вспомяни грехов наших. Спасший и примиривший

нас, помоги нам, недостойным, освяти нас Святым Духом».

После краткого слова к собравшимся префект преломлял хлеб и

раздавал его, говоря: «По примеру нашего Великого Мастера

(Спасителя мира) преломляем хлеб и едим во упование на Свя

тое имя Его. Да дарует нам Всевышний Отец, ради Сына Свое

го, отпущение грехов и вечное блаженство». Когда весь хлеб был

роздан, префект поднимал над головой чашу с вином и говорил:

«Мы все, яко одушевленные единою. Любовью к Спасителю

мира, и взаимною друг к другу искренностью, пьем от единой

чаши, вкушая в виде вина кровь Спасителя, во отпущение пре

грешений наших». Когда допита была последняя капля братской

чаши, префект восклицал: «Господь, днесь соединивший нас, к

торжественному подтверждению нашего обета братолюбия, да

будет посреди нас и да сохранит нас в том расположении души

нашей, каковому подобает быть при Вечере Его. Аминь». В знак

свершения «не устами, а сердцами тайной вечери» братья возоб

новляют обет братолюбия и верности Ордену. В том же порядке,

140

как входили в придел, братья возвращаются, и префект громко

возвещает, что братья, «яко первенствующие члены братской

цепи, исполнили священнодействие с подобающим сердечным

сокрушением и укрепились внутренним чувством». «Мы уверя

ем вас, — тожественно подняв «три перста правой руки», гово

рит префект, — что мы будем всеми нашими силами споспеше

ствовать изящнодоброму упражнению истинных Свободных

Каменщиков и стараться о возвышении оного».

Речь префекта иногда бывала и пространнее, а иногда огра

ничивалась этим кратким обетом. Но последняя молитва была

всегда одна и та же: «Всемогущий Господи, к Коему наш дух на

крыльях веры воспаряет, даруй нам по милосердию Твоему кре

пость исполнить наши намерения. Просвети ум наш и исполни

сердца наши теплотою, да связь любви, завещанная Тобою,

оживляет и наш союз навсегда нерушимо. Аминь». Братское це

лование завершает обряд. Префект лобызает стоящих возле него

с обеих сторон, говоря: «Примите залог, утверждающий союз

любви, в коем мы ныне возобновлены. Да будет он навсегда уз

лом, соединяющим нас между собою».

В своем кратком очерке по обрядности я не задавалась це

лью проследить возникновение обрядов, зарождение символов

и их постепенное развитие; это настолько сложная задача, что

решить ее может лишь многотомное исследование.

Я остановила внимание на тех обрядах и символах, которые

наиболее характерны для различных направлений работ Воль

ных Каменщиков.

Т. Соколовская

141

œ‡‚ËÚÂÎ¸ÒÚ‚ÂÌÌ˚Â „ÓÌÂÌËˇ Ì‡ Ï‡ÒÓÌÓ‚

За русским масонством еще с конца XVIII в. установилась тра

диция считать себя постоянно подвергавшимися гонениям со

стороны правительства. Сами руководители старого масонства

в большой степени способствовали созданию этой традиции.

Известному масону Лопухину весьма нравится венец мучениче

ства, и этим взглядом проникнуты его записки. Так смотрит на

дело и знаменитый Иван Перфильевич Елагин. «Воздвигалась, —

рассказывает он, — мрачная негодования туча, и на всю братию,

особливо на собор Московский, гром запрещения тайных со

браний испустила». Многие современники из немасонской сре

ды, такие, как известный канцлер князь Безбородко, Н.М. Ка

рамзин и другие, осуждали екатерининское правительство за воз

двигнутые им гонения на масонов.

Масонская грамота

142

Но надо строго различать дело Новикова и дело масонства.

Новиков пострадал очень сильно, конечно, не за масонство, а

за свои политические и общественные идеалы. Гонения на ма

сонов за их собственно масонскую деятельность были весьма

незначительны, но даже и та немилость, в которую впали масо

ны у екатерининского правительства, была сильным для них на

казанием, незаслуженным, потому что чистое масонство, без той

окраски, которую придавал ему Новиков, было, разумеется, без

вредным в политическом и религиозном отношениях. Мы, преж

де всего, остановимся на той позиции, которую по отношению

к масонам постепенно заняла Екатерина II. Сначала не отделя

ла дело Новикова от дела всего масонства, но, познакомившись

с тем и другим, она отчетливо разделила оба явления.

Надо помнить, что Екатерина II по самому складу своего ума,

холодного и склонного к рационализму, не могла не относиться

к масонству враждебно: она не понимала и не любила ничего

мистического, туманного. Всякого рода проявления мистициз

ма, особенно если он складывался в секту с примесью чеголибо

чудесного, необычного, — все это, по ее мнению, было обма

ном. С другой стороны, всякого рода просвещение, в том числе

и масонство, пробуждало умы, требовало для них простора, что

уже затрагивало абсолютизм власти императрицы (Пыпин. Вре

мена Екатерины. В.Е., 1895, № 7, стр. 272–273). Как известно,

такое отношение к масонству она высказала в своих литератур

ных произведениях, и уже в «Шамане сибирском» императри

цапублицист высказывает угрозы в адрес «обольстителей» (Се

мека. Русские розенкрейцеры)

. С другой стороны, хотя либе

рализм Екатерины II в начале ее царствования бесспорен, но ее

взгляды постепенно изменялись. Еще до пугачевского бунта ее

увлечение западноевропейскими философами несколько охлаж

дается. Правда, переписка с ними продолжается, но она уже не

имеет прежнего серьезного значения. Пугачевский бунт, с при

несенными им потрясениями, внес в душу Екатерины II еще

большее разочарование. Отсюда — недоверие и вражда ко вся

кому свободному движению личности. Как раз такое настрое

ние Екатерины II совпадает с первыми сведениями о француз

ской революции. Правда, она не сразу разобралась в ходе

французских событий. В первых признаках революционного во