Бофре Жан. Диалог с Хайдеггером. Кн. 2. Новоевропейская философия
Подождите немного. Документ загружается.
которого революция предсказывает, ничего не ме
$
няет в том, что революция намерена наделить
только субъектом, и что теперь она представляет
как нечто нейтральное, как чисто инструменталь
$
ное состояние вещей. Мыслить так — значит мыс
$
лить поверхностно, то есть исходя из безопасно
$
сти «хорошо известного». Революция в значении
Маркса принадлежит как таковая, скорее, тому,
что Гельдерлин называет die Gefahr, опасностью,
тому, что уже не является das Rettende, спаситель
$
ным, хотя и то, и другое были ближе всего друг к
другу:
Но там, где опасность ждет,
Растет и спасенье.
Но что это за опасность? Не у Маркса, но в
мышлении гораздо более проницательном и ост$
ром, чем марксизм, а именно в мышлении Ницше,
сама эта опасность может оказаться предметом
рассмотрения. Это «рассмотрение» опасности
было даже темой книги, оставшейся незамечен$
ной,— как осталась незамеченной и другая книга,
опубликованная недавно, которая в области не$
мецкой культуры объединяет огромное количест
$
во материалов о том, что вокруг нас повсюду дает
о себе знать, но сама об этом даже не упоминает.
На самом деле симптоматично, что солидное ис
$
следование Фридриха Вагнера, опубликованное в
1964 году под названием Наука и мир в опасности,
не забывая цитировать даже Хайдеггера, забывает
в своей библиографии о книге Эрнста Юнгера,
появившейся чуть более тридцати лет спустя по
$
сле смерти Ницше, книге, озаглавленной в
1932 году der Arbeiter (Рабочий). Исследование
284
Юнгера, писал Хайдеггер в 1939 году, hat Gewicht,
имеет большое значение. И он добавлял: «Если
оно имеет большое значение, то потому, что несет
с собой, совершенно иным способом, чем Шпенг
$
лер, то, на что литература, исходящая из Ницще,
до сих пор была неспособна, а именно опыт суще
$
го в его бытии в свете воли к власти». В этой книге,
говорит также Хайдеггер, «метафизика Ницше,
правда, не осмысливается; пути, ведущие к такому
мышлению, даже не указаны; совсем наоборот,
вместо того чтобы ставиться под вопрос, эта мета
$
физика изображается как нечто само собой разу
$
меющееся и явно излишнее». Эти строчки
1939 года известны нам благодаря письму Эрнсту
Юнгеру 1953 года Ueber die Linie, опубликованно$
му в 1955 году под заглавием Zur Seinsfrage, кото$
рое мы можем перевести так: К вопросу о бытии.
Чем Хайдеггер восхищается в книге Эрнста Юнге$
ра, так это тем, что тот впервые не просто дает со$
временной технике всего лишь номинальное, ины$
ми словами, инструментальное определение, как
это до сих пор делалось, но под видимостью тако$
го определения разрабатывает ее понятие, рас$
крывает его во всей еще неведомой широте. Такая
постановка вопроса, которую можно назвать гер
меневтической, внезапно выводит на первый план
то, что оставалось в стороне для всех номиналь
$
ных определений, включая марксистскую интер
$
претацию техники как способа практической дея
$
тельности, понимаемой в свою очередь как «чело
$
веческий труд», в противоположность жизнедея
$
тельности животного. Под инструментальной ин
$
терпретацией техники, которая превращает ее в
нечто нейтральное, Юнгер в одном необычайно
285
откровенном рассуждении раскрывает совершен
$
но иной смысл современной техники, говоря, что
«она является тотальной мобилизацией всего
мира в фигуре Рабочего». Спиноза однажды пре
$
красно сказал: «Одно дело — круг, другое — идея
круга: идея круга не является предметом, обла
$
дающим, как круг, центром и периферией».
53
Пре
$
ломление его фразы дает черный алмаз, и Юнгер
говорит нам: «Одно дело — техника, другое —
сущность техники; в сущности техники нет ничего
технического».
Но если Хайдеггер безоговорочно восхищается
тем необычным представлением о технике, кото$
рое, с точки зрения философии Ницше, в конеч$
ном счете предлагает Юнгер, то еще больше его
удивляет то, что философия Ницше рассматрива$
ется им как нечто само собой разумеющееся. На
самом деле она предстает перед ним только более
ясной, более прозрачной, чем остальные, или, как
говорят в наши дни, «демистифицирующей», вме$
сто того чтобы вызывать вопросы в отношении
того, что в ней как раз и провоцирует сомнение, а
именно в отношении интерпретации «самой глу$
бокой сущности бытия» как воли к власти. Тем не
менее нельзя исключать, что такая интерпретация
в свою очередь и выявила бы саму сущность того,
что Юнгер стремится определить в «ее свете». От
$
сюда необходимость еще более обстоятельной ра
$
дикализации вопроса, и самое главное не в том,
чтобы вместе с Юнгером «в свете воли к власти»,
взятой в свою очередь в качестве «самой глубокой
286
53
Спиноза. Трактат об усовершенствовании разума //
Спиноза Б. Соч. Т. I. С. 233.
сущности бытия», выдвинуть наилучшее опреде
$
ление техники, но в том, чтобы мыслить ницшев
$
скую метафизику бытия как воли к власти, исходя
из «движения бытия», того, которое, возможно,
вынашивает в себе медленное пришествие более
тайного господства самой техники, господства,
которое в свою очередь начинает осуществляться
очень давно, еще даже до времен Платона, с едва
заметного согласования эпистеме и техне.Вта
$
ком случае ницшевский замысел сущего как воли к
власти и соответствующая интерпретация послед
$
ней как ценности обнаруживали бы, неведомо для
него, историю еще более тайную, чем та, которую
сам Ницше и называет тайной историей. Более
тайную, потому что сам Ницше не дошел до от$
крытия того, что в ней более всего и достойно во$
проса, то есть до вопроса о происхождении ее су$
щества. Так как, если Ницше и первый, кто пред$
чувствовал, что «на голубиных лапках подкрады$
ваются мысли, управляющие миром», то, возмож$
но, следовало бы иметь еще более чуткие уши, что$
бы заранее расслышать еще более незаметную ти$
шину.
Именно поэтому Ницше, даже если он и пред
$
видит в Страннике и его тени «предпосылки века
машин» (§ 278), еще не является мыслителем тех
$
ники. Еще меньше им является Гегель, даже если в
Философии права он и различает абстракцию,
«которая создает спецификацию средств и по
$
требностей, а тем самым специфицирует и про
$
дукцию и создает разделение труда».
54
И тем бо
$
лее им не является Маркс, даже если он отводит
287
54
Гегель. Философия права. § 198.
«производительным силам» и «их развитию» роль
основы истории, намереваясь лишь установить
посредством «сокращения рабочего дня» «более
короткий день», который и будет днем торжества
техники, в чем он видит «фундаментальное усло
$
вие перехода из мира необходимости в мир свобо
$
ды».
55
Все они на самом деле мыслят еще «в тени
того, чем является для них сущность техники».
56
Так как все они представляют ее еще инструмен
$
тальным способом. Гегель и главным образом
Маркс обладали, разумеется, ее «стихийным опы
$
том». Но именно у Ницше и только у него начина
$
ет давать о себе знать ее загадка, которую он, ско$
рее, задает самому себе, чем объясняет необыч$
ным соответствием воли к власти и вечного воз$
вращения равного.
Вместе с истолкованием сущего в его бытии как
воли к власти, кульминацией которой является
вечное возвращение равного, Ницше на самом
деле подходит к крайней черте «не$выхождения»
из тени и тем самым оказывается в непосредствен$
ной близости к «самой критической точке».
57
Ницше, на первый взгляд, обращается к ней в
«жизни» и в «искусстве» вопреки той «серости»,
которой до сих пор довольствовалась философия.
Но это трепетное обращение, под вуалью эстетиз
$
ма, который Ницше выставляет напоказ, пред
$
ставляет собой лишь алиби проекта, к которому
жизнь и искусство имеют только косвенное отно
$
шение, проекта безусловного господства сущего,
288
55
Маркс К. Капитал. Т. III. C. 874.
56
Heidegger M. Was heist Denken? P. 54. См.: Axelos K. Marx
penseur de la technique. 1961.
57
Там же. P. 130.
именуемого «человек», над всем остальным су
$
щим. Именно в соответствии с таким проектом су
$
щее в его бытии равномерно и повсюду оказывает
$
ся уже не объектом,аценностью. Объект еще ок
$
ружен ореолом истины, и даже ее картезианская
интерпретация как достоверности, если она и
сводит то, что в нем есть враждебного, к тому, что
может быть в нем определено способностью вы
$
числения, связывает тем не менее эту достовер
$
ность с ним самим и позволяет ему сиять как объ
$
екту там, где сверкало еще солнце Платона, когда
он стремился увидеть его «в своем пребывании в
нем». Но сама идея истины становится для Ницше
невыносимой. Истина — это уже не более чем по$
следний идол. Нет истины, за исключением «точ$
ки зрения ценности», которая в своей основе яв$
ляется точкой зрения воли к власти. Теперь объ$
ект — это не более чем термин, соотносимый с
оценкой. Вопрос: что это? становится вопросом:
какую ценность он имеет как вспомогательное
средство или как препятствие, иными словами,
как «условие» попытки его преодолеть? Оценка —
это отношение к вещам, к другим людям, к самому
Богу, гораздо более важное, чем познание, кото
$
рое является лишь выпадением оценки в область
атавизма. В сущности уже нет больше вещей,но
только условия, с которыми воля к власти должна
считаться. Новалис говорил: «Мы повсюду ищем
безусловное, а находим всегда лишь вещи».
58
Ниц
$
ше мог бы сказать: «Там, где мы верим, что встре
$
чаем вещи, мы всегда имеем дело лишь с условия
$
ми. Таков скрытый смысл призыва Ницше к жизни
289
58
Novalis. Die Dichtungen. 1953. P. 307.
и к искусству, рассматриваемому «с точки зрения
жизни». Будем, следовательно, остерегаться про
$
тивопоставлять мнимый рационализм Декарта
или Лейбница мнимому иррационализму Ницше.
Это значило бы оставаться на поверхности того,
что надлежит мыслить. Хайдеггер мыслит гораздо
глубже, когда говорит нам, что жизни как воле к
власти принадлежит «безоговорочное господство
разума как способности к исчислению, а не трево
$
га и путаница кипения жизни, окутанной своими
собственными парами».
59
Так как исчисление по
своей сути не сводится неизбежно к тому, чтобы
все сводить к числовым формулам, но «господ$
ствует с еще большей силой там, где нет даже по$
требности в числах».
60
Одиннадцатый из двадцати восьми параграфов,
собранных в книге Очерки и конференции под за$
главием Преодоление метафизики, начинается
так: «То, что метафизика Ницше выводит на свет в
воле к власти, является предпоследней ступенью
волюнтаристского развертывания сущего в его
бытии как воли к воле». Это выражение, сформу$
лированное Хайдеггером по образу воли к власти,
представляет собой наиболее подходящее для
него название современной техники, а «тотальная
мобилизация всего мира в фигуре Рабочего» явля
$
ется в его глазах важнейшим следствием, но не
сущностью. Различие между волей к власти и во
$
лей к воле в том, что первая еще скрывает в себе
ответ на разложение того, что Ницше «эстетиче
$
ски» представляет как «великий стиль», в более
290
59
Heidegger M. Vorträge und Aufsätze. P. 81.
60
Heidegger M. Holzwege. P. 270.
незаметную унификацию исчисления, которое
техника повсюду осуществляет при всегда еще бо
$
лее совершенной эксплуатации сущего. Ницше
писал еще в 1884 году: «Что нам необходимо, так
это учение достаточно сильное, чтобы действо
$
вать как средство отбора». Согласно такому
«учению» господство над землей само имеет
смысл лишь как «средство произвести более высо
$
кий тип».
61
Но воля к воле уже не нуждается более
в таком «учении». Ей достаточно располагать вы
$
числительными машинами. Появление вычисли
$
тельной техники, «информационных машин», ко
$
торые на наших глазах руководят «программиро$
ванием» любого человеческого занятия,— это
предельное преобразование отношения человека
к тому, что до сих пор было для него речью, упро$
щение самой речи до чисто «вычислительного»
языка, а главным новшеством стало открытие, что
«вычислительные возможности машины значи$
тельно превосходят возможности человека».
62
Правду говоря, такое новшество подготавливает$
ся задолго до нашей эпохи, в лейбницевском про$
екте lingua rationalis, а сам Лейбниц получил ди$
рективу, остающуюся еще скрытой, через Декарта
и вопреки ему из Логики Аристотеля, греческого
шедевра, рассматривавшего эпистеме как техне.
Таким образом, то, что все же начинается еще до
Ницше, и что доходит до той точки, где мы все на
$
ходимся, настигает нас именно через него. Так как
«оценки», образующие «вычислительные воз
$
можности» языка, на котором разговаривает с со
$
291
61
Ницше Ф. Воля к власти. § 862.
62
Cahiers de philosophie (UNEF. FGEL). Janvier 1967. № 1.
P. 148.
бой воля к власти, являются не приблизительным,
но самым точным расчетом «условий», согласно
которым жизнь раскрывается как «эскалация»,
где сохранение и экспансия ее могущества взаим
$
но обусловливают друг друга. Но не заходит ли
современная информатика и ее программирова
$
ние в этой эскалации еще дальше, чем переоценка
ценностей Ницше? Не позволяет ли «обработка»
информации в действительности методически
преумножать ее значимость, и таким образом
максимально развивать то, что для Ницше стало
самым важным, а именно «перспективизм», бла
$
годаря которому воля к власти, способная «смот$
реть на вещь не двумя глазами, а сотней», только и
могла бы полностью утвердить саму себя в своих
начинаниях, истинной целью которых под ее вели$
чественной маской была бы уже та самая цель, ко$
торую информатика считает своей: многообразие
форм господства человека над землей?
Каким бы ни было убеждение, заставлявшее
Ницше «оставаться поэтом в самом крайнем зна$
чении слова»,
63
и кто бы в столь необычном истол$
ковании бытия сущего как воли к власти ни узна$
вал непосредственную прелюдию к той «нулевой
степени» языка, чей абсолютный триумф в мире
техники, управляемом информатикой, связанной
в свою очередь с лингвистикой, мы уже пережива
$
ем, он, извлекая философию Ницше из «мешани
$
ны» так называемой современности, сможет со
$
ставить о ней представление, которое ему понра
$
вится, которое он будет использовать как средст
292
63
Ницше Ф. Письмо Э. Родэ. 22 февраля 1884 г. // Письма
Фридриха Ницше 1881–1883 годов. М., 2001.
во отбора, которое он произвольно противопо
$
ставит гегелевской диалектике, или перечеркнет
ее по диагонали, поднявшись выше модного сего
$
дня тандема, именуемого МарксиФрейд. Тем не
менее он еще не дойдет до того, о чем позволяет
нам мыслить тот, кого Хайдеггер называет: по
$
следний философ. Что же он позволяет нам мыс
$
лить? Что его понятие воли к власти как «самой
тайной сущности бытия», возможно, начинает
проясняться, лишь исходя из того, о чем он еще не
говорит, и такое сокрытие в свою очередь было
лишь доведенным до основания и поэтому фило
$
софски завершенным повторением того, с чего на
заре нашего мира начинается техне греческих
философов. Техне, в котором изначально трепе$
щет тот решающий импульс, который, на протя$
жении всей истории Запада, неведомо для нас са$
мих, вел нас к тому, чем мы все являемся. Но чем
же мы все являемся?
Знак бессмысленный мы,
Мы не чувствуем боли и почти
Потеряли язык на чужбине.
Так говорит нам Гельдерлин. И то, что говорит
нам Гельдерлин, Ницше перед самым концом сто
$
летия охарактеризует как пришествие европей
ского нигилизма.
Именно Хайдеггеру будет суждено через окно,
в котором «разбил стекло»
64
Ницше, увидеть гря
$
дущую опасность нигилизма, достаточно силь
$
ную, чтобы, пытаясь преодолеть ее и исторгая
293
64
Это выражение Лейбница по поводу Галилея;
Leibniz G. W. Opuscules et fragments inédits. P. 178.