Бибихин В. Лес (hyle)

Подождите немного. Документ загружается.

23 (24.3.1998)

Эдвард Осборн Вильсон, Edward Osborne Wilson, знаменитый

биолог (b. June 10, 1929, Birmingham, Ala., U.S.), american biologist

recognized as the world's leading authority on ants. He was also the fo-

remost proponent of sociobiology, the study of the genetic basis of the

social behaviour of all animals, including humans

273

*. Опять это ста-

рое причисление аристотелевское человека к животным, и именно

к стадным, или общественным.

Нам придется неожиданно много говорить о муравьях. Но мне

кажется неинтересным публицистическое заострение темы сплош-

ной, причем возрастающей организованности — начиная с пере-

писи, через расписание, до предписания на каждый день и каждый

час, в конце концов до каждой минуты — как встраивания, вмуро-

вывания человеческой биологии, благо она податливая, в землю,

когда основные работы были земляные, в железо, в бетон и вот те-

перь в компьютер, через обучение, медицину и администрацию,

начиная с вписывания нового рожденного ребенка в компьютер-

ный учет и компьютерного досье на каждого человека. Всё-таки

непохоже что вся эта организационная техника как-то принципиа-

льно изменит человеческую жизнь. Не видно и что она совершен-

но новая: ритуал в старых обществах мог доходить до такой же

тонкости и точности и давал ту же или даже еще большую степень

организации. «Термитное государство» кажется всё-таки журна-

листским приемом, рассчитанным на скандал, шок, обиду оскорб-

ления всех прозвищем муравьев, с намеком на отмирание высших

человеческих способностей, каких? разума и воли, допустим. Но и

273* Перевод: американский биолог, самый авторитетный в мире специа-

лист по муравьям. Он также был выдающимся сторонником социобиологии,

исследования генетической основы социального поведения всех животных,

включая человека.

300

В. В. БИБИХИН

разум и воля всегда начинали себя чувствовать лучше, когда про-

сыпалось трезвое знание сплошной вмурованности всего, что

можно наблюдать, до «психических процессов», в причин-

но-следственные зависимости. Сплошное расписание общества

скорее хороший, отрезвляющий мимесис природной сцепленно-

сти всего. Когда становится ясно, что ни на что в этом сплошном

расписании нельзя положиться и что наше дело не в составлении

нового расписания, то мораль здесь не та что надо анархически

взбунтоваться против расписаний, это уже было, бунты против

переписей, а то что наше дело, наша забота, наше пространство

невозможность.

Когда появляется это понимание, то скорее успокоенно Схмот-

ришь на сплошную техническую организованность всего и даже

хочешь чтобы это работало отчетливее и подробнее. Проблемой

становится другое, и по другой причине нам придется много гово-

рить о муравьях: как раз явная термитизация общества, превраще-

ние его в муравейник только и выявляет огромное отличие чело-

века от муравья, и вот какое.

Смотрите, стоит расплодиться, разрезвиться подводному ста-

ду анчоусов, маленьких селедок размером сантиметров от силы

10, как на горизонте появляются каракатицы, сепии, или другие

головоногие моллюски, их сотни видов теперь, а раньше в те мил-

лионы лет их были тысячи видов, — и захватывают из стада ан-

чоусов скорее крупную рыбку чем мелкую. — Для муравьев и

термитов, против всей их ядовитой химии, есть бесчувственный

какой-то технический резиновый хобот муравьеда, который заса-

сывает насекомых, которые не знают как с этим бороться, пример-

но как мирмекологи своим прибором, стеклянной бутылью с проб-

кой, засасывают для экспериментов муравьев. Подобным или дру-

гим образом всякий вид жизни имеет окаймляющий, отсекающий,

теснящий другой вид, как бы свой страшный суд, и вид и испыты-

вается, и очищается, и крепнет в борьбе.

Относительно тогда нашей свободы. Мы восстали против ти-

рании генов — я хочу доказать, что мы не исключение, якобы оди-

нокие и на свободе.

Скажите теперь, кто таким же образохм причесывает, подстри-

гает человеческий род.

Война, конечно. В древнегреческом эпосе война служит имен-

но для причесывания поколений людей. Она же закаляет, очищает

поколения..Т.е. как будто бы, при том что смешно говорить что

человечество проходит естественный отбор в борьбе с крокодила-

ми, тиграми, оно род с самоселекцией. Это немного странно.

ЛЕС. 23 (24.3.1998) 301

Тут есть несколько неувязок. Во-первых, как мы читали у

Тимофеева-Ресовского, и не только у него, война (не) — или по

крайней мере не всякая война — осуществляет положительный

отбор, можно говорить oft отрицательном отборе. А скажем вол-

ки в отношении лосей и оленей ведут однозначно положительный

отбор, т. е. допустим ведут себя и скверно, и расистски, и садисти-

чески, но создают, в своем секторе, уголку, ту плотность, напря-

жение, которое нужно для тренировки живого, подтягивания его к

форме. Вообще во всём диапазоне живого всё взаимно дисципли-

нирует, мягко говоря, друг друга, причем волк набрасывается на

оленя без предупреждения, не предъявляя ему справки о разреше-

нии на охоту с теми доводами, что на гектар или квадратный кило-

метр леса разумно иметь 14 лосей, но не больше.

Перед человеческой войной всегда так или иначе выступают

доводы, доказательства, не обязательно и не в первую очередь для

противника, на него можно напасть и без предупреждения, но

прежде всего для своих, страна разгорячает чтобы приготовить их

к необходимости борьбы, но ведь какие это доводы.

Они если хотите такие же инстинктивные как у волка, никог-

да они не имеют смысла селекции, необходимости улучшить ка-

чество жизни, усмирения, жизненного пространства для себя как

биологического вида или подвида, всегда ради идеи. А, как вам

это нравится?

Мы идем на войну не в интересах нашего вида биологическо-

го, а в интересах идеи\

После всего, что у нас тут говорилось, вы начинаете догады-

ваться, что происходит. Но ведь вид это идея и есть. В примечаниях

я пишу как перспективу, как задание литературную цитату из апо-

стола Павла: «Мы Его и род» (Деян 17:28) и сразу бросаю эту нитку.

Продолжаю первую, идеи: если в армию, на войну мы идем

неохотно, или если охотно то трагически, преодолев себя, то вид-

но через нас людей пробивается что-то не наше, или сверх-наше,

высшее, раньше говорили божественное.

Тогда я скажу: рядом с человеческим родом, который очищает

себя всё-таки не самоселекцией, есть соседний род, дисциплини-

рующий, более мощный, с которым нет и речи о том чтобы чело-

век справился как с тиграми или с микробами, это род ангелов, де-

монов и богов. Мы живем с этим родом в таких же жестких усло-

виях селекции, как всё живое, известное нам, с соседними видами

живого.

Господа, включение бога и богов в биологическую лестницу

конечно вам покажется, не может не показаться, должно показать-

302

В. В. БИБИХИН

ся насильственным пристегиванием картины живого к метафизи-

ческой схеме, но я уверен что остаюсь на научном и единственно

здравом уровне. Рассудите сами, как еще иначе назвать то, что

вторгается в человеческую биологию и бросает, подчиняет ее дис-

циплине, строю, порядку, закону, если не диктатурой — чего, буд-

то бы какая-то организация вычислила, что полезно для развития,

выживания и совершенствования человеческого рода и продикто-

вала законы? Со всеми законами как с ритуалом, всё равно рели-

гиозным или государственным: всегда есть резоны его объясняю-

щие, но если ритуал сменится, будет не меньше резонов, и если не

будет резонов и знания почему, то ритуал от этого не пострадает.

Ахутин: мы не совсем род

274

Хоть бунтуй или нет или призывай к бунту: в человеческое об-

щество спущен диктат идеи более мощный чем диктат рода, род

человека это идея, с вашего позволения в биологическую лестни-

цу, живых существ, я включаю богов, то же что идеи, они правят

человеком и уж во всяком случае делают с человеком через войну,

революцию всё то, что на низших ступенях лестницы виды дела-

ют с видами, строжат и дисциплинируют, ограничивают и отбира-

ют. Боги в человечестве такая же реальная сила или более ре-

альная и действенная чем идея в смысле вида у других живых

существ. И поскольку это ближе к нам, лучше, легче род или вид

для особи понять как ее бога, а труднее и сложнее наоборот до-

гадываться о том — в тумане — как виды поддерживают посто-

янство, а потом говорить что тот же самый механизм работает в

идее внутри человечества. Смену, эволюцию видов не абсурдно

будет понимать как смену богов (фетишей, тотемов), смену рели-

гий, которая никогда не бывает постепенно, как смена видов скач-

ками.

Положим себе в прибыль это приобретение: держащий, храня-

щий стержень вида это идея, или бог (Платон); реабилитируется с

этой неожиданной стороны древнее обожествление растений и

животных. — С этим странным соседством нам уже кажется не

расстаться. Так, издалека, мы может быть подойдем к хайдегге-

ровской четверице мира, земля небо, человек боги. Тут сразу от-

крывается всего так много, что мы пока этот пейзаж ненадолго

оставим и вернемся к нашим муравьям.

274* Постоянная и основополагающая мысль A.B. Ахутина: «человек —

существо совсем не родовое, принципиально, по самой сути своей; каждый —

сам себе весь род, есть лишь постольку, поскольку рождает себя сам, причем

всё снова и снова».

ЛЕС. 23 (24.3 Л 998)

303

Начав с муравьев, Эдвард Осборн изучал вообще популяции.

«Не developed the concept of „character displacement", a process in

which two closely related species populations undergo rapid [!] evolu-

tionary differentiation after first coming into contact with each other, in

order to minimize the chances of both competition and hybridization

between them»

275

Вильсон понятным образом шокировал многих тем, что чело-

веческое общество ведет себя как муравьиное или термитное.

О Вильсоне нам придется говорить в связи с муравьями. Но

сейчас он мне нужен, чтобы уж закончить наш экскурс в то, как

наука разбирает то, как и откуда жизнь, мы же ведь делаем сводку

биологических концепций; а заодно заметить, как загадочно снова

и снова повторяется лес, аристотелевский, немногим меньше чем

платоновская идея. На этот раз в молекулярной биологии. «Ed-

ward Wilson describes the new picture of the genes in a cell as „a rain-

forest with many niches occupied by a whole range of elements, all

parts of which are in a dynamic state of change"»

276

Видеть клетку, первобытную допустим, как уже лес, да еще

тропический, джунгли, это признаться что мы теряем нить, тро-

пу в том, откуда и как живая природа. Потому что лес не такая

реалия, на которую можно распространить метрические, в том

числе причинно-следственные отношения. Материя неопределен-

на. Наука как собака теряет след жизни, когда смотрит, откуда

она и куда. Это не значит что, я сказал, проблема происхождения

жизни стало быть страшно сложна; может быть как раз наоборот,

собака потеряла след белки не потому что след стал страшно

сложный, а потому что белка залезла на дерево, а собака лазать по

вертикальному не может. Она может только очень точно очертить

на горизонтали фигуру, внутри которой на горизонтали была бы и

собственно и есть белка, обегая вокруг ее дерева.

Но может быть еще интереснее как наука думает о том куда

живая природа. Как и тот первый, этот второй вопрос наука задает

себе нехотя, просто потому что если на него никак не ответить,

то это скандал: зачем же ты занимаешься тем, что непонятно куда,

275

* Перевод: Он развивал концепцию «сдвига характерных особенно-

стей» — процесса, в ходе которого два близких вида после первого контакта

стремительно эволюционируют в различных направлениях, чтобы минимизи-

ровать шансы соперничества и гибридизации между ними.

276

F. Dyson. Infinite in all directions..., p. 96. * Перевод: Эдвард Уилсон ри-

сует новую картину генов в клетке, изображая их как «тропический лес с мно-

жеством ниш, занятых целой цепочкой элементов, все части которых находят-

ся в динамическом состоянии изменения».

304

В. В. БИБИХИН

к чему идет. К чему тогда ты сам занимаешься наукой. И опять:

наука очень точно и безошибочно на своей метрической плоско-

сти отмечает место, куда, к чему жизнь, опять же с безошибочной

точностью.

И вот на вопрос куда идет живая природа или вообще природа,

наука отвечает, вынуждена ответить: к тепловой смерти вселен-

ной, к коллапсу, к черной дыре, к окончательному износу прото-

нов, decay of protons, т.е. основы, ядра, стабильной части атома:

протоны устанут через 10 и 33 нуля лет, испарятся в позитроны,

фотоны и нейтрино. Приятно или неприятно это слышать и гово-

рить, наука не может врать. Всё в измеряемом ею пространстве

безошибочно и однозначно указывает в этом направлении как со-

бака не ошибется в указании именно на то дерево, на которое

вверх ушла белка. Наука тут не может ошибиться точно так же.

Вещество не может не износиться, ему так сказать некуда де-

ваться, как искрашивается кирпич, так рассыпаются протоны.

С другой стороны, можно смело предвидеть развитие техники.

Человечество уж конечно, если у него сотни, тем более тысячи,

тем более миллионы лет, к тому времени, когда вещество станет

уже не молодым и пышным, давно сумеет управлять своей генети-

кой и — тут снова и снова вспоминают нашего Циолковского, о

будущем человечестве которого, превратившемся в летучее све-

товое, мы читали.

Даже если вселенная страшно остынет, ослабнет, даже если

рассыплются атомные ядра, для этих новых созданных искусст-

вом легких световых людей, для всех их межгалактических стран-

ствий и связей и для вечного существования понадобится страшно

мало энергии, подсчитано: столько, сколько теперешнее Солнце

излучает за 8 часов, — для общества световых людей, по громад-

ности своей культуры сравнимого с нашим. А если от галактики

останется только энергия одной звезды, Солнца, но уже вся, то ее

хватит на общество с культурой в 10 триллионов соответственно

раз более обширной чем наша. Эфирное человечество установит

сплошные межгалактические связи, и т.д. Может быть, даже по-

сле тепловой смерти вселенной такая кроха энергии для человече-

ства достанется. Но вот не может быть, а точно человечеству при-

дется отказаться от теперешних тел, прямо по Циолковскому. Пи-

шет кристаллограф Десмонд Бернал

277

: эти существа умственные

единства, пользующиеся крошечным минимумом энергии, свя-

занные всеми коммуникациями, имеющие от себя свои органы

277

Там же, р. 112 сл.

ЛЕС. 23 (24.3.1998)

305

чувств и действия на громадном отдалении в пространстве и во

времени тоже. Наконец человечество вообще превратится в эфир,

сознание исчезнет, человечество научится быть просто массой

атомов, между которыми связь радиацией; потом вовсе превра-

тится в свет.

Т.е., вы видите, о будущем наука говорит увереннее чем о про-

шлом. И всё-таки момент неопределенности остается, а именно

в том, что обеспечить всё это себе человечество конечно может,

но вот хватит ли у него еще бодрой энергии для поддержания все-

го этого. Человек устал уже теперь; когда ему нужно поддержи-

вать стабильную систему только на земле, и то уже он хочет мах-

нуть рукой; а миллионы лет? не хватит терпения для поддержания

всех тех систем межгалактических связей.

Как это вам ни покажется опять странным, вовсе не в порядке

смешения разных областей, а формально, технично мы если даже

не хотим, то обязаны включить в эволюцию параметры скуки и

увлечения. Кто-то из биологов сказал, радость жизни, где она в

уравнении Шрёдингера. Имеется в виду та радость, без которой

стало бы не интересно и жить и изучать жизнь. Что не увлекает, не

интересно, то человек просто бросает, это жестокий закон. Разва-

лины древних цивилизаций, людей там стало не увлекать защи-

щать и продолжать усилия поддержания.

Над Циолковским у нас стали уже посмеиваться, но именно он

сейчас упоминается в самых новейших футурологиях. Дело в том,

что у него есть принцип, с которым можно пройти через тупик и

дурной непознаваемости того, откуда и дурной бесконечности

того, куда (действительно дурная бесконечность, если подсчита-

но что энергии в любом как угодно энтропийном космосе всё рав-

но хватит для бесконечного существования лучевого человечест-

ва). Это у Циолковского принцип ощущения, или «чувствительно-

сти», который через эту стену и сейчас и навсегда будет сцеплять

всё в космосе, от человека до атома. У Циолковского не когда-то,

а уже сейчас вся Вселенная сцеплена одним: сплошной чувстви-

тельностью. Через чуткость уже сейчас всё во всём приобщается

ко всему. Поэтому у Циолковского инженерные успехи будущего

эфирного человечества, на разных эфирных островах, нужны в

сущности уже только для подтверждения, как бы для доказа-

тельства того, что чуткость сейчас не напрасна, что только за

ней будущее и сила, что только она одна собой может оправдать

всё, без скуки и упадка интереса к бытию.

По Циолковскому, по его букве и по его интенции, можно уве-

ренно говорить, что теперешняя чувствительность всего (его при-

20 В. В. Бибихин

306 В. В. БИБИХИН

мер: стрелки прибора) и есть то постоянно и повсюду действую-

щее, через что всё теперь здесь приобщено ко всему везде и всегда.

При этом не обязательно говорить о дальнодействии и сверхзву-

ковых скоростях: любые отдаленные точки космоса, ничего не

зная друг о друге, знают о себе всё, потому что одинаково приоб-

щены к чувствованию.

При этом всё то, что сложится, перестает быть проблемой в

том, сложится ли и как именно сложится, потому что в любом слу-

чае всё будет определяться продолжением чувствительности.

Как-то бледнеет и проблема с творцом, один раз он творит, или

всегда, потому что творчество идет не извне а изнутри, из сути ма-

терии, она чувствительность. Можно тогда вполне сказать, что

Бог сейчас не знает, что будет, но он стопроцентно твердо знает,

что будет продолжение и развертывание чувствительности.

То старое соображение, что если есть строй (таксис, космос)

то есть и стратег и если есть часы то есть и часовщик, не учитыва-

ет разницы между автоматом и автоматом, вообразите себе часов-

щика внутри часов и неотделимого от его деталей. — Вселенная

часы без обеспечения.

(Да,) протоны устанут и распадутся, наступит энтропия, теп-

ловая и другая смерть, но решение будет не в том чтобы, так ска-

зать, искать, найти, получить новый грант, новые источники

финансирования для вселенной, самой этой находкой будет за-

программирована новая потеря, — а в том что всегда и в любой

ситуации останется место для попадания, для удачи, для того са-

мого. Sapientia от слова sapio «чую, имею вкус». И не так что для

вкуса надо много. И нищий может быть со вкусом. Помните у

Витгенштейна о мире, который состоит из двух или одного эле-

мента. Разнообразние, плюрализм — это уже обреченная, энтро-

пийная установка, которая не поддержит сама себя.

Теперь всё-таки муравьи. Я ссылаюсь сначала на Julian Hux-

ley, Хаксли как и его брат писатель Олдос Хаксли и его отец

Леонард Хаксли, английский биолог, философ (1887—1975).

Собственно его специализация экспериментальная эмбриология,

но он шире известен как один из создателей современной синте-

тической теории эволюции. Ему и карты в руки: он внук Thomas'a

Henry Huxley, Гексли (1825—1895), главного пропагандиста дар-

винизма, которого мы цитировали: как это человечество до сих

пор не додумалось до того простого и гениального, что развитие

идет естественным отбором. Наверное Джулиан Huxley знал что

говорил в статье War as a Biological Phenomenon: «In point of fact,

there are only two kinds of animals that habitually make war — men

ЛЕС. 23 (24.3.1998)

307

and ants»

278

*; но не все муравьи, а только одна группа, несколь-

ко видов, всего наука знает десятки тысяч видов муравьев. Это

муравьи-собиратели и накопители, harvester ants, запасающие на

сухой сезон. Войны с большими потерями, победители уносят за-

пасы, долгая война длится 3 недели, самая долгая полтора месяца.

Хаксли подчеркивает необычность войны. Даже у людей собст-

венно «there is no evidence of prehistoric man's having made war, for

all his flint implements seem to have been designed for hunting, for

digging, or for scraping hides; and we can be pretty sure that even if he

did, any wars between groups in the hunting stage of human life would

have been both rare and mild... As for human nature, it contains no spe-

cific war instinct, as does the nature of harvester ants. There is in man's

make-up a general aggressive tendency, but this, like all other human

urges, is not a specific and unvarying instinct; it can be moulded into

the most varied forms. It can be canalized into competitive sport, as in

our own society, or as when certain Filipino tribes were induced to sub-

stitute football for head-hunting»

279

Война у Джулиана Хаксли не значит хороший естественный

отбор, скорее наоборот, порча. Это не значит что он против Дар-

вина, он с удовольствием цитирует своего деда, который сказал,

прочитав Origin : «How stupid of me not to have thought of that!»

280

Новый дарвинизм принимает, что изменение идет мутациями,

скачками.

То, что только мы и муравьи воюем, достаточная причина их

изучать. Цитирую старого английского мирмеколога William Mor-

ton Wheeler (b. March 19, 1865, Milwaukee, d. April 19, 1937, Camb-

ridge, Mass., U.S.), «American entomologist recognized as one of the

278

On Living in a Revolution. N.Y. and L., 1944, p. 76. *Перевод: Фактиче-

ски существует лишь два вида животных, для которых война — обычное дело.

Это — люди и муравьи.

279

Там же, р. 83. * Перевод: нет никаких доказательств того, что доисто-

рический человек воевал. Все его каменные инструменты были скорее всего

предназначены для охоты, копания или свежевания. Мы можем быть вполне

уверены, что даже если он и воевал, то эти войны между группами на охотни-

чьей стадии человечества должны были быть редкими и мягкими... Что касает-

ся человеческой природы, то в ней нет специфического военного инстинкта, в

отличие от муравьев-собирателей. Во внешнем поведении человека присутст-

вуют в общем агрессивные тенденции, но они не являются, как и все другие че-

ловеческие побуждения, каким-то неизменным, свойственным виду инстинктом.

Он может принимать самые разные виды. Например, находить выражение в

спортивных состязаниях, как в нашем обществе, или в обществе Филиппин,

где некоторые племена вынудили заменить охоту за головами футболом.

280* Перевод: Как же глупо с моей стороны, что я об этом не подумал.

308 В. В. БИБИХИН

world's foremost authorities on ants and other social insects. Two of

his works, „Ants: Their Structure, Development, and Behavior" (1910)

and „Social Life Among the Insects" (1923), long served as standard

references on their subjects. Муравьев он собирал сам, прибором,

похожим на хобот муравьеда. Не discovered that the social behavio-

ur of ants was among the most complex in the insect world, leading

him to use the ant colony as a behavioural analogy for human civilizati-

on. His findings were based on firsthand [!] observations of ant species

collected from all over the world, including Morocco, the Galapagos,

and the Canary Islands»

281

Тридцать лет проведя в изучении муравьев, говорит, что это

захватывающе интересно, и почему так мало кто этим занимается.

Это при том что он же упоминает о громадной литературе о мура-

вьях, у самого Уилера библиография 467 наименований, в основ-

ном муравьи.

Морис Метерлинк, которого Уилер цитирует, поэт символист,

драматург, эссеист, первым увидел в улье и муравейнике «un indi-

vidu unique, mais encore ou déjà disséminé, un seul être vivant qui ne

serait pas encore ou qui ne serait déjà plus coagulé ou solidifié et dont

les divers organes, formés de milliers de cellules, bien qu'extériorisées

et malgré leur apparente indépendance resteraient toujours soumis à la

même loi centrale. Notre corps aussi est une association, un agglomé-

rat, une colonie de soixante trillions de cellules, mais de cellules qui ne

peuvent pas l'éloigner de leur nid, ou de leur noyau, et demeurent, jus-

qu'à la destruction de ce nid ou de ce noyau, sédentaires et captives. Si

terrible, si inhumaine que paraisse l'organisation de la termitière, celle

que nous portons en nous est calqué sur le même modèle. Même per-

sonnalité collective, même sacrifice incessant d'innombrable parties au

tout, au bien commun, meme système défensif, même cannibalisme de

phagocytes envers les cellules mortes ou inutiles, même travail obscur,

acharné, aveugle, pour une fin ignorée, même férocité, mêmes spéciali-

sations pour la nutrition, la reproduction, la respiration, la circulation

281

* Перевод: Американский энтомолог, считающийся одним из ведущих

специалистов в мире по муравьям и другим социальным насекомым. Два его

труда — «Муравьи: их строение, развитие и поведение» (1910) и «Социальная

жизнь насекомых» (1923) — долгое время оставались основными источника-

ми по проблеме. [...] Он обнаружил, что социальное поведение муравьев —

одно из самых сложных в мире насекомых. Поэтому он стал рассматривать му-

равьиную колонию как поведенческую аналогию человеческой цивилизации.

Его открытия основывались прежде всего на наблюдениях над семейством му-

равьев, представителей которого он собирал во всех уголках земли, включая

Марокко, Галапагосы и Канарские острова.