Бибихин В. Лес (hyle)

Подождите немного. Документ загружается.

ЛЕС. 22 (17.3.1998)

289

partner, and finally an indispensable part of the substance of the

host»

264

Вторжение извне и жестокая борьба. Клетка хочет сохранить

себя, вирус извне тоже. Через болезнь создается новая форма.

И похоже что самыми ранними и наиболее успешными клеточны-

ми паразитами были нуклеиновые кислоты, — если верно что пер-

вые живые существа умели есть и не имели генетического

аппарата

265

Интересно, что паразиты, в этой гипотезе, из самих же протеи-

нов и возникли — примерно таким образом, как в пробирке Манф-

реда Эйгена молекула РНК, которой там не было. Опять не буду

даже говорить, как это заставляет вспомнить Аристотеля.

В пользу того, что на ранних стадиях развития, когда-то,

жизнь умела обходиться без механизма копирования, говорит как

будто бы теория генетического дрейфа, ее главный автор Motoo

Kimura, директор биологического института недалеко от Фудзия-

мы между Токио и Киото. Это тоже работы уже 80-х годов. Киму-

ра построил работающую математическую модель поведения по-

пуляций молекулярных живых существ. Он придает большое —

или слишком большое — значение статистическому разбросу, ге-

нетическому дрейфу популяции, и считает, что это важнее для об-

разования видов чем дарвиновский естественный отбор. Может

быть — когда вот именно механизмы строгого копирования еще,

предположительно, не закрепились.

Важно постоянно иметь в виду дело, которым занято научное

биологическое исследование происхождения жизни, происхожде-

ния видов, конституции организмов, устройства генетического

механизма: это дело исследователя как следователя, искателя,

мобилизованного событием, происшествием: что-то явно случи-

лось, произошло и надо выяснить, что и как. Вроде мы видим,

что: вокруг нас автомат, самодвижное, в которое входим мы

сами; но это явное что само такое странное, что снова и снова

264

F. Dyson. Infinite in all directions..., p. 68. * Перевод: чтобы обосновать

свой взгляд, что большинство внутренних структур клеток появляется не

внутри клеток, но происходит от других живых существ, которые инфициру-

ют клетки извне подобно переносчикам инфекционных заболеваний. Ее книга

«Симбиоз в клеточной эволюции» обобщает факты, известные к 1981 г. Со-

гласно Маргулис, вторгающиеся существа и их хозяева постепенно эволюцио-

нируют в сторону отношения взаимной зависимости, так что болезнетворный

организм становится сначала временным паразитом, потом симбиотическим

партнером и наконец неотделимой частью самого хозяина.

265* Абзац отмечен восклицательным знаком.

19 В. в. Бибихин

290

В. В. БИБИХИН

спрашиваешь: что это. Что такое самодвижность, как она возник-

ла и как работает, спрашивает исследователь. Эдвард Wilson: в ге-

нах только продолжение рода, а для чего продолжение? Жизнь

цели не имеет. Да, жизнь цели не имеет, это верно, но сама в себе

она, как брошенная как-то, откуда-то, например залетевшая из

космоса, такая вызывающая, кричаще необъяснимая, что стопро-

центно обеспечивает захваченность, прямо приключенческую, де-

тективную, каждого ученого — начиная с самого Wilson. Разуме-

ется, при таком событии есть и забота другого рода: как теперь

быть, что делать, как вести себя дальше. Это, насколько я пони-

маю, два разных и основных поведения при происшествии: одни

заняты выяснением, что произошло, другие принятием мер, кото-

рые из-за этого события стали необходимы.

Легко видеть, как просто, как естественно при этом, так назы-

ваемом строго научном, роде исследования упустить главное.

Главное — это почему случилось так что мы задеты происшед-

шим. Ответ: «ну а как же, ведь произошли-то мы сами, как тут не

заинтересоваться», несостоятелен. Пока мы происходили, нас так

сказать не было или мы были но сейчас не помним были ли мы и

как были мы когда мы происходили. Почему мы спохватились

только сейчас, только сейчас оказались не на шутку задеты проис-

ходящим и развернули эту двоякую науку, одна разбирает что

произошло, другая разыскивает что теперь делать. Ответ, опять

же самый казалось бы естественный и распространенный, кото-

рый постоянно слышишь на каждом шагу, — что мы были дети,

развивались бессознательно, теперь взрослые должны взять на

себя заботу о своем развитии, — тоже не работает: нечего и гово-

рить, разводить глупые разговоры, ясно что лучше чем получи-

лось, когда нас не было или мы не помним как мы были, мы не

сможем, мы на каждом шагу оступаемся и ошибаемся, самая наша

большая мечта прочитать что там написано в ДНК, как-то снова

приобщиться к уверенному, красивому, может быть не такому

безошибочному как казалось Гёте, но всё-таки завидному и удив-

ляющему успеху природы.

И тут открывается странная и важная вещь; раз мы не отгадали

загадок природы, то мы можем и не опознать то, где и как она дей-

ствует сейчас. Она действует явно по-другому чем исследующий

ее, но она незаметно для исследующего может в нем продолжать

действовать неопознанной. Мы, допустим, задеты и любопытст-

вуем, исследуем, доискиваемся, но и не любопытствующий тоже

задет. Люди ведут себя, мы говорим, иррационально, дерзко,

странно, дико и при этом совсем не заняты исследованием приро-

ЛЕС. 22 (17.3.1998)

291

ды. Мы не можем быть уверены, что и непонятное нам поведение

не ответ на вызов природы. Мы не знаем до сих пор что произош-

ло — так мы не знаем и что происходит. О том, что пока мы

что-то делаем, в том числе например изучаем образ действия

природы, природа что-то в нас и через нас делает, лучше никогда

не забывать

Наука изучает автомат природы и нет оснований говорить

что она не изучит его. Но мы не знаем, возможно науке придется

тогда измениться.

Философия, поэзия, искусство, музыка, религия, если не всё

что так называется, то внутри этих областей надо искать то и

тех, кто учит, как всему человеку, т.е. миру, обращаться с ав-

томатом природы, т. е. с миром, и у нас нет оснований считать,

что философия, музыка, религия плохо учат или что проблема

тут в несовершенстве этих уроков, а не в нашем плохом учениче-

стве.

Отсюда выводы, два главных. Наука возможно забыла спро-

сить, почему она впала именно в исследующее и в инженерное от-

ношение к тому что произошло; наука возможно забыла научи-

ться у философии и музыки обращению с автоматом.

Скажу сразу всё что у меня за душой: автомат это срыв от не-

терпения такой же как понятие предела в Новое время: когда не

хватило классического терпения, бесконечной выдержки иметь

дело с бесконечно малыми, поставили предел парадоксам Зенона.

Так автомат срыв от может быть аналогичного нетерпения, не ста-

ли дожидаться, когда автомат настоящий развернется, замена ав-

томата лошади, встроенного в self-exciting circuit мира (Джон

Wheeler, космология) — автомобилем, зависящим от программы

и не встроенным в мир.

Еще раз: если у исследователя в руках что-то, он должен уметь

разобрать и понять. В природе всё можно разобрать до из чего и

для чего, концы как говорится в воду, можно сказать в мировой

океан. Интересная черта действий природы: пробиться к из чего и

для чего не удается вовсе не потому что там возрастает сложность,

а скорее из-за того что возрастает простота. Скажем, возникнове-

ние жизни на Земле: органические молекулы в космосе попадают

в поле зрения радиотелескопов, радиотелескопы фиксируют их

наличие в разных местах космического пространства; геохимики

находят их в углеродистых метеоритах. Т.е. никакой возможно

266 Автомат, самодвижное, αυτός μέμαα скорее та же этимология что в

лат. motio, motor.

292

В. В. БИБИХИН

проблемы с жизнью на Земле, жизнь рассыпана повсюду по край-

ней мере в нашей галактике. Остается однако опять вопрос, а от-

куда она там. —

В 1982 г. А. Graham Cairn-Smith предложил теорию минераль-

ного происхождения жизни, из глины: микроскопические крис-

таллы минералов, содержащиеся в обычной глине, могли послу-

жить первоначальным генетическим материалом, без нуклеино-

вых кислот. Микрокристаллы в глине состоят из правильной

решетки с упорядоченным расположением мест для атомов, но с

нерегулярным распределением металлов, какие металлы в глине,

алюминий конечно, магний и другие. Микрокристалл глины име-

ет вид пластинки, эта пластинка естественно окружена водой, в

воде взвесь простейших органических молекул, т.е. таких, в кото-

рые входит углерод. Они и сами по себе не редкость, углерод

очень легко соединяется с большинством других атомов, и есть в

метеоритах. Органические молекулы соприкасаются с кристал-

лом, который служит катализатором, причем не одной реакции, а

разных в зависимости от того, какие атомы стоят в местах крис-

таллической решетки. Кристалл может провоцировать метабо-

лизм органических молекул, и он же может тиражировать инфор-

мацию, которую сам несет, по мере того как оформленные им ор-

ганические молекулы отслаиваются от него — то есть выполнять

обе функции РНК. Первобытная жизнь на глине, миллионы лет

протеина, и только потом жизнь началась второй раз в том, что

Cairn-Smith называет genetic takeover, генетической переворот,

или захват, когда репликативным аппаратом стали нуклеиновые

кислоты, а не кристаллы в глине, и вся та базированная на глине

ранняя жизнь была съедена, скорее всего. Если эта теория окажет-

ся верной, она еще экспериментально не подтверждена, тогда как

отнестись к мифам о сотворении людей из глины? Они вещий сон,

прямое миметическое участие наше в софии.

Из чего жизни таким образом загадка не из-за сложности явле-

ния, оно простое как космическая пыль или глина, а проблема та-

кого же порядка, как с угадыванием что создает гениальность му-

зыки Моцарта, ведь она как у Сальери. Теперь вторая половина

первого вопроса, как жизнь устроилась. И опять затруднение не в

сложности устройства, двойная спираль ДНК в конце концов раз-

гадана и ее код прочитан по буквам, а загадка в том, каким трюком

механизм наследственности при многократном повторении не

дает ошибок. В каком узле молекулярной структуры заложена га-

рантия против error catastrophe, и подозрение есть что природа до-

стигает этого не механизмом, не путем сложности, а как-то про-

ЛЕС. 22 (17.3.1998)

293

ще, но как? И точно так же не понята до сих пор механика го-

меостаза в метаболизме, этого квазистационарного равновесия,

делающего так, что химический баланс, процентное содержание

молекул в клетке сохраняется неизменным. Раковая опухоль тоже

жизнь, но там гомеостаз нарушен. Если он не нарушен, он дейст-

вует с какой-то немыслимой точностью, непостижимым постоян-

ством. Я выгляжу в среднем одним и тем же, а ведь все атомы во

мне другие, сменились и меняются несколько раз в жизни. Я ем

разные вещи, бог знает что, и не превращаюсь в пищу.

В связи со старым представлением, оно есть у Гегеля напри-

мер, обеспечить такое квазистационарное равновесие (квази —

потому что неизменность организма только кажущаяся, а так он

чистая форма из ничего, через которую протекает вещество) мог-

ло бы только что-то вроде огня. В костер подкладывают новые

ветки, они должны меняться чтобы пламя оставалось прежним.

По Гегелю царство жизни это царство огня, субъективность есть

образ а не материал, «животное сохраняет себя в своем инобы-

тии», в пропускаемых через этот образ, через механизм метаболи-

ческий, веществах, которые не части живого существа! То что я

ем не часть меня! «Огонь отпускает себя в множественность чле-

нов... самостоятельность членов тут же пожирается. Животная

жизнь есть, таким образом, развертывающееся в пространстве и

времени понятие»

267

Так жизнь огонь или понятие? У Гераклита огонь это логос.

Гераклитовский огонь стал у Платона идеей, идея как бы горит в

веществе, вещество через нее течет, а идея как язычок пламени

остается одной и той же.

Чтобы пламя оставалось одним и тем же, надо постоянно и

много подкладывать горючего. Чтобы сохранилась базальтовая

скала, надо чтобы ее вещество было стабильно; чтобы сохранился

живой организм, наоборот надо чтобы обмен веществ, так назы-

ваемый, шел как можно более интенсивно: питание, движение,

смена обстановки нужны как подпитка огня, поэтому парадокс:

в живом чем сложнее тем проще. «Homeostasis seems to work bet-

ter with an elaborate web of interlocking cycles than with a small num-

ber of cycles working separately. Why this is so we do not know»

268

267 Философия природы § 337.

268

F. Dyson. Infinite in all directions..., p. 88. * Перевод: Кажется, гомеостаз

лучше работает со сложной паутиной взаимосвязанных циклов, нежели с не-

большим количеством циклов, отдельных друг от друга. Почему это так, мы не

знаем.

294

В. В. БИБИХИН

Мы и с этой сложностью и с этой стабильностью живого еще

имели дело, когда оставались при Аристотеле и нарочно не выхо-

дили за границы его биологии. У нас тогда получалось, что род

имеет узловые моменты, именно моменты продолжения рода, они

критические, связанные с не-возможностью, а-механией, и имен-

но прохождение через предельный фильтр, как бы фильтрование

предельностью обеспечивает чистоту и постоянство рода. У нена-

стоящего автомата этот фильтр извне, где он? В настоящем авто-

мате, человеке конструкторе или программисте. Характер насто-

ящего автомата в том, что он проходит всегда через, так сказать,

игольное ушко, через моменты предельного напряжения и риска,

как у птиц тысячекилометровый перелет, у всего живого — брач-

ный период, роды. Но вы понимаете что это опять язык другой

чем науки, непонятный. Оба языка у нас будут, хорошо или плохо

мы будем говорить на обоих, оба правомерны, и если кто-то умеет

говорить только на одном, то пусть помнит, что есть и другой,

которым его язык обессмысливается.

Это, говорят, одна из необъяснимостей жизни, что для ее по-

стоянства нужно не простое, а сложное и как бы хаотическое, ска-

зать на нашем языке — нужен лес; и это, назовите «самоорганиза-

цией», прослеживают и в природе, которая еще недавно по край-

ней мере в школьных учебниках называлась неживой (для

квантовой механики «электрон» хоть и не «пользуется свободой»,

но во всяком случае выбирает, делает непредсказуемые движе-

ния), и в социальной, экономической, культурной действительно-

сти. «The open-market economy and the culturally open society, not-

withstanding all their .failures and deficiencies, seem to possess a ro-

bustness which centrally planned economies and culturally closed

societies lack. The homeostatis provided by unified five-year econo-

mic plans and by unified political control of culture does not lead to a

greater stability of economies and cultures. On the contrary, the simple

homeostatic mechanisms of central control have generally proved

more brittle and less able to cope with historical shocks than the comp-

lex homeostatic mechanisms of the open market and the uncensored

press»

269

Там же, p. 91. * Перевод: Экономика открытого рынка и открытое в

культурном отношении общество, несмотря на все свои недостатки и пороки,

видимо обладает тем зарядом прочности, которого нет у закрытых культур.

Гомеостаз, вызываемый унифицированными пятилетками и унифицированным

политическим контролем культуры, не приводит к большей стабильности эко-

номики и культуры. Наоборот, простые механизмы гомеостаза центрального

контроля обычно оказываются более хрупкими и менее способными справить-

ЛЕС. 22 (17.3.1998)

295

Дарвин в конце своей главной книги «Происхождение видов»

говорит образно, что такое жизнь: перепутанные приречные за-

росли, представьте себе мешанину разных трав («разнотравье»),

тут же цветы, пчелы, бабочки, всё это в изобилии, без всякого

наблюдаемого порядка, но возвращается каждую весну к тому же

самому состоянию, «achieving homeostasis by means of a web of in-

terdependences too complicated for us to unravel»

270

*. Этот образ

продолжает жить; исследователь представляет себе таким лесом

первобытную клетку, спутанный, беспорядочный дарвиновский

микрокосм.

Теперь, метаболическая система автомат или репликатив-

ная, или только они вместе автомат? И каждая и вместе. Лучше

вспомнить у Лейбница: автомат в автомате, и до мельчайших по-

дробностей внутрь автомат на автомате, интегрированы в машину

мира, которая тоже не имеет себе часовщика извне, а так что он

внутри.

Но рядом с этим лесом, мы уже привыкли, — совершенно

другой образ. В известной, не так уж давней книжке Ричарда До-

кинса

271

в эту демократию, пышное разнообразие изобретатель-

ной жизни вторгается тирания с жесткими требованиями, реп-

ликативный аппарат. Каждый вид вынужден, т.е. каждый вид

насколько он существует в своих индивидах, особях, пленник,

раб своих генов, он обязан подчиниться диктату наследственно-

сти, вести себя, развиваться, делать всё для продолжения рода.

Т.е. ему может и казаться что он свободен, и хотеться той свобо-

ды, его манит изобилие возможностей, но что бы ни делала особь,

как бы ни наслаждалась бабочка порханием среди цветов, эта ее

кажущаяся свобода на самом деле служение. Она никуда не уйдет

от своего порхания, как птица, тоже свободная как ветер, никуда

не уйдет от поедания гусениц. Только гены свободны экспери-

ментировать, если им вздумается пройти мутацию, с типами

поведения, индивидуальные организмы должны делать что они

прикажут. Рядом переплелись, не различишь, свобода и рабст-

во; причем кажущиеся свободными индивидуалы — рабы, кажу-

щиеся жесткими механизмы воспроизведения — свободны и дик-

туют.

ся с историческими потрясениями, нежели сложные гомеостатические меха-

низмы открытого рынка и свободной печати.

270

Там же, р. 92. * Перевод: достигает гомеостаза посредством сложной и

запутанной сети взаимозависимостей.

271

RichardDawkins. The Selfish Gene. N. Y.: Oxford University Press, 1972.

296

В. В. БИБИХИН

Richard Dawkins не выдерживает напряжения этой полярности

и в конце книги рисует бунт против этой тирании генов, которая

длилась 3 миллиарда лет, предполагаемое время возникновения

(а уже нельзя не поправить себя, может быть появления) жизни на

земле (Dawkins принадлежит к тому большинству биологов, кото-

рые не верят в первобытную живую клетку как вольный лес, он

отождествляет жизнь с тиражированием). Восстал единственный

вид, Homo sapiens. Мы свергли тиранию, изобретя символический

язык и культуру, теперь можем поступить против законов генети-

ки: допустим, она велит нам размножаться, но мы идем в мона-

стырь; допустим, ген в своих экспериментах приговаривает нас к

смерти, потому что ему вздумалось встроить в наследственность

гемофилию и убедиться что она не работает, а мы при помощи ме-

дицины всё равно живем и с гемофилией. Первые и единственные,

мы вырвались из тюрьмы.

Но тиран погнался за нами и на этот раз — всё у того же

Dawkins — внедрил свою тиранию прямо в сердце этой нашей

вольной демократической культуры, например в виде религиозно-

го догмата: не объясняя почему, не смея критиковать, мы должны

держаться догмы, она кладет по-разному свою печать теперь

уже, а не ген, на наше поведение. Кончилась тирания рода — на-

чалась тирания идеи. Хорошо бы тут Докинзу вспомнить что идея

это и есть род. Поздний Лосев говорил о Космосе как о тира-

нии, да еще какой, рабовладельческой, где правит ледяная жесто-

кая идея. Опять полярность, опять два: весь античный космос

у Лосева живой, телесный — ив нем жуткий, неумолимый тю-

ремщик.

Мораль Докинза: не зря же мы боролись, если побежденный

ген мстит нам за себя, внедряясь в виде идеологии в нашу культу-

ру, то надо еще раз восстать, свергнуть эгоистических репликато-

ров, вплоть до правил языка, стилей в искусстве и науке, приня-

тых почему-то норм поведения в еде и одежде. Выследить, где

просочилась тирания, и изгнать ее. Мы потомки Прометея (кста-

ти, насчет происхождения жизни из глины: лепит не обязательно

верховный Бог, может слепить и Прометей или в одной басне Ги-

гина богиня Забота, Cura). Вернуться к равенству, которое было

до тирании генов.

Вот в такой причудливой форме возврат, как бы интуитивный

с завязанными глазами, в форме криминального или детективного

романа, к идеям Платона, к эйдосам Аристотеля, к нашему перво-

бытному лесу, который не становится, а сразу одновременно и

есть крест.

ЛЕС. 22 (17.3.1998)

297

Докинза поправляют: где он видит тиранию и рабство, на са-

мом деле согласие, жизнь полярна, жизни даже две, но это как

правая и левая рука пианиста, двухголосная инвенция, голос

репликаторов только кажется императивным, на самом деле он

нуждается в противоположном голосе разнообразия, гибкости,

богатства, изобилия. — И это говорят ученые. Не кажется вам что

Платон себе такое позволял, но только в своих мифах, для развле-

чения?

Картина тиранов и рабов усложняется упоминавшимся му-

сором в правящем слое, junk DNA. Что этой части в аппарате

наследственности 98 % и что это письмо будущему, а мы его

почтальоны, это только одно мнение. Более распространенное —

что если этой части аппарата наследственности без биологиче-

ской функции и больше половины в нуклеиновых кислотах, то не

намного, и что действительно это что-то вроде случайного безби-

летного пассажира, который прокатывается в нас за чужой счет.

Говорят, что только кризисная экономика не может позволить

себе ничего лишнего, и избыточный груз, который перетаскивает

с собой из поколения в поколение репликативный аппарат, пока-

затель его здоровья и мощи. Одно мнение мы слышали, другое:

как цивилизация тащит на себе хлам, популярные или оплаченные

телепрограммы, астрологию, постоянно звучащую из механизмов

музыку, политическую пропаганду, весь этот сор, так и жизнь во-

лочит на себе сор.

Для дальнейшего мне нужно вспомнить сказанное раньше.

Если ученым позволено такое гадание о непонятном присутствии

недействующих частей в аппарате жизни, я предложу или вернее

продолжу свое представление: во всём, что мы делаем, есть сторо-

на, о которой мы знаем и которой мы распоряжаемся, и есть сто-

рона нашего миметического участия в софии, насколько мы ей

принадлежим, т.е. есть неработающая сторона, та где работаем

мы, и работающая сторона, та, где мы настоящие автоматы жизни.

Там, где ученый имеет свои цели, он как лишний груз на том себе,

который служит казалось бы чисто формальным чистоте и строго-

сти, но именно этим позволяет, дает природе говорить через него.

Теоретик космоса Steven Weinberg в книге The First Three Minutes

делает замечание о том что поведение ученых в отношении к тому

что они создают очень легко бывает неадекватным. Они как бы

делают не то что делают, не знают что они делают, что у них в ру-

ках, что через них на самом деле проходит. «Our mistake is not that

we take out theories too seriously, but that we do not take them serious-

ly enough. It is always hard to realize that these numbers and equations

298 В. В. БИБИХИН

we play with at our desks have something to do with the real

world»

272

Edward Osborn Wilson (не путать с Робертом Вильсоном, кото-

рый вместе с Арно Пензиасом (Penzias) открыл в 1965 г. фоновую

радиацию во вселенной, а именно в диффузном электромагнит-

ном излучении вселенной, которое широкого спектра и может

идти откуда угодно, есть еще микроволновое так называемое ре-

ликтовое излучение, если верить гипотезе, что вселенная была

другая, очень горячая и плотная, настолько горячая и плотная, что

она взорвалась со скоростями больше намного скорости света).

272

S. Weinberg. The First Three Minutes. N. Y. 1977, p. 131—132. * Пере-

вод: Наша ошибка не в том, что мы принимаем теории слишком близко к серд-

цу, а в том, что мы как раз относимся к ним недостаточно серьезно. Всегда бы-

вает непросто понять, что те числа и уравнения, с которыми мы играем на до-

ске в аудитории, напрямую связаны с реальным миром.