Бибихин В. Лес (hyle)

Подождите немного. Документ загружается.

ЛЕС. 11 (18.11.1997)

169

то что сдаться трудностям и скатиться в порок: после родов всё

само вернется, к нравственной порче странные желания не имеют

отношения. Ему приходится это объяснять; если бы медицина

имела термин для странностей беременных, как греки; если бы не

было абсурдного требования, чтобы всегда, в любом лесу человек

поддерживал — что? а ведь неизвестно что, норму и форму, кото-

рую требует «общество» от всякого, никто не изучал. Пришел

Сталин и показал, что всякий человек начинает течь под нажи-

мом, это норма. Эпоху Сталина отвели как нетипичную, непра-

вильную, чтобы можно было продолжать верить в норму. Нарко-

мания показывает, что несколько грамм химии снимают норму и

форму; борьба с наркоманией ведется в основном для поддержа-

ния мифа, что личность в нормальном состоянии должна уметь

поддерживать некий уровень спокойствия. Человек на экране и в

рекламе удивительно выдержанный. Прихоти беременных всем

известны, но медицинская наука называет их «субъективными

ощущениями».

Аристотель этого выдержанного человека — который отно-

сится к своему телу как к животному, которого надо покорить ра-

зуму — шокирует тем, что ничего ему не оставляет. И даже стран-

ным образом прямостояние, в 587Ь 27—30 человек отнесен к чет-

вероногим — возможно потому, что говорится о грудных детях и

перед глазами стоит, как они ползают на четвереньках: «Молоко

имеется до нового зачатия, после чего оно прекращается и угаса-

ет, равно у людей и у прочих живородящих четвероногих»

152

. То

δε γάλα εχουσιν εως αν πάλιν συλλάβωσιν τότε δε παύεται και

σβέννυται ομοίως έπ' άνθρώπων και των άλλων ζωοτόκων και

τετραπόδων.

Когда человек так вставлен в животный мир, возвращен вер-

нее, тогда важнее и значительнее, чем когда он один и отделен от

животных (придумает как именно отличен), становятся его реаль-

ные особенности. Одна загадочная: «Прочие животные единооб-

разно совершают роды, ибо всем определен один срок для родов;

только у человека, единственного из животных, этих [сроков] не-

сколько: он родит и на седьмом, и на восьмом, и на девятом меся-

це» (VII 4, 31)

153

Теперь возвращаемся к теме роли мужского, если ветреные

или жировые яйца у разных птиц, не только домашних, не отлича-

ются от оплодотворенных, они явно живая материя, но без движе-

•52 Там же, с. 298.

153 Там же, с. 290.

170

В. в. БИБИХИН

ния, без истории. Аристотель уверенно опровергает мнение, что

курица продолжает нестись и без петуха потому что в ней сохра-

няются остатки прежнего оплодотворения. Аристотель прав. Ве-

щество яйца само растет в курице, курица так устроена, прекраще-

ние носкости было бы ненормальностью и болезнью.

То, как Аристотель понимает участие мужского, мы уже виде-

ли на примере: для куропатки, в которой уже есть яйцо, всё готово

для возникновения потомства, достаточно перелететь над самцом

и поймать его горячее дыхание. Дыхание это вроде бы мало, но

без него живое останется неживым.

Полнее чем в ИЖ об этом в РЖ

154

*, вопрос, почему, если жен-

щина дает всю материю, она сама не рожает, 741 а и дальше

155

Но будем, как всегда, раз уж так у нас сложилось, читать или хотя

бы перелистывать всё-таки всё подряд от первой страницы.

715 а 9—11 новость, хотя и узнаваемая, мы об этом должны

были догадываться: ή ύλη τοις ζωοις τα μέρη παντι μεν τω ολφ

τα άνομοιομερή, τοις δ' άνομοιομερέσι τα όμοιομερή, τούτοις δε

τα καλούμενα στοιχεία των σωμάτων...

156

Как понять что материя животных части тела. Животное —

целое. Оно не могло бы быть целым, не было бы смысла говорить

о целом, если бы не было таким состоящим из частей, части обес-

печивают возможность целого, и целое хватается за части как за

свою возможность. Частей столько и они такие, чтобы было воз-

можным целое.

Целое устроило, как бы заказало себе свои части? Как-то так

славно устроилось, что одно подошло к другому, частей оказалось

ровно столько и таких удобных, чтобы сложиться в целое. Когда

они складывались, кто-то сказал «всё!». Полнота.

154* рж — Рождение животных. См.: Аристотель. О возникновении жи-

вотных. Пер. В. Карпова. М.; Л.: АН СССР, 1940.

155

* ...Если самка имеет ту же самую душу, и материей зачатка является

выделение самки, почему же она нуждается в содействии самца и не порожда-

ет сама из себя? Причина — в том, что животное отличается от растения нали-

чием ощущения. Невозможно наличие лица, руки или какой-нибудь другой

части без присутствия чувствительной души или в действительности, или в по-

тенции, притом — или в определенном виде, или просто: ведь тогда будет труп

или часть трупа. Если таким образом, самец производит душу, там, где самец

отличается от самки, для самки невозможно порождать животное самой из

себя, ибо сказанное и значит быть самцом» (741а 8—16). (Пер. В. Карпова,

с. 111; далее указывается только номер страницы).

156

* Перевод: ...Материя у животных, это — их части (в целом живот-

ном — части неоднородные, в его разнородных частях — части однородные и

в последних — так называемые элементы тел) (с. 51).

ЛЕС. 12 (25.11 Л997)

171

Для этого части с самого начала должны были настроиться на

целое. Материя тянется к полноте, к эйдосу. Тянется настолько,

что сама, глядя заранее на целое, от себя дала все части, которые

нужны, чтобы целое было. Т.е. целое уже и есть. Но его нет. Оно

есть. Его нет. Это интересно, весь интерес здесь. Есть и нет, бытие

и небытие в одном и том же.

Или по-другому: эйдос форма. Но не форма. Структура и фор-

ма уже есть до эйдоса. Вся, вполне. Но не полная без полноты.

В 716 а 6—17 мужское дает движение и рождение так же, как

небо, солнце или, осторожно оговаривает Аристотель, если есть

какие другие подобные вещи, т.е. имеет в виду всё небесное влия-

ние; а земля собственно дает всё: то, что идет от солнца, невиди-

мо, невесомо, и не прибавляет заметным образом материи зем-

ному

157

Не будем спешить говорить, между чем и чем дистанция, это

может оказаться трудно, для этого придется разобрать и осмыс-

лить разницу между привычным миром человека, тончайшей

пленкой воздуха, земли и воды, (и) между недомашними про-

странствами, глубины земли и космоса, — но чисто формально

мы имеем право думать о полярности того пространства, в кото-

ром мы движемся, оно, опять же не будет рискованно говорить по-

чему, как-то очень контрастно, умеет вместить большую разницу.

Совершенно ясно, опять же на совершенно еще формальном,

не содержательном^ простом и не обязывающем уровне рассужде-

ния, что есть какая-то, если хотите, привилегия в том, наша, что

прямо через наш мир и через нас самих проходят отчетливые гра-

ницы, физики говорят — наша часть вселенной удобно устроена,

что здесь материя и энергия отчетливо разделены, не везде так,

они могут быть слитные, без перегородок. — И ученым, и невоо-

руженным глазом можно видеть, что вовсе не обязательно должно

быть как у нас, углы могли бы быть и могут быть срезаны, грани-

цы размыты или их число сокращено, в разговорах об энтропии и

подобном самое весомое это — стойкое, повторяющееся ощуще-

ние, что мы при чем-то присутствуем, то ли в особом месте, то ли

в особом пространстве, во всяком случае в истории, и не человека

157

* ...Началами возникновения можно признать в первую очередь жен-

ское и мужское: мужское — как заключающее в себе начало движения и воз-

никновения, женское — как материальное начало (...) Самцом мы называем

животное, порождающее в другом, самкой — порождающее в самом себе; поэ-

тому и во вселенной природу земли считают обыкновенно женской и матерью;

небо же, солнце и другие предметы подобного рода именуют родителями и от-

цами (с. 53).

172

В. в. БИБИХИН

вовсе только, а природы: вздор говорить, что природа безразлична

и в ней нет истории.

Удобство нашего мира, замеченное физиками, у Аристотеля име-

ет название блага и цели. Вот красивый пример, 717а 12 слл.

158

Почему у высших млекопитающих мужские половые железы вы-

несены как бы вовне тела, почти отдельно от тела. Природа посту-

пает или по необходимости, или «ради лучшего». Не обязательно

здесь вставать в позу превосходства и поучать Аристотеля, что

природа и не поступает, и не ставит целей, а действует строго по

причинным зависимостям. Он на своем языке, который мы еще

даже не знаем, хуже ли нашего, называет то, что и для нас пробле-

ма или главная проблема: почему отчетливая сложность, почему

не энтропия. Необходимости чтобы парные половые железы сам-

цов млекопитающих были вне основного тела нет, у рыб или змей

они внутри тела. Природа опять пошла обходным путем увеличе-

ния сложности, у рыб молоки выходят при осеменении напрямую,

кратчайшим путем, у млекопитающих выход кружной, замедлен-

ный, не способом мгновенной схватки; он более «уравновешен-

ный» и в этом больше «разумности», т.е. я так понимаю — места

для подключения, вступления в действие разума. Вместо мгновен-

ного выплескивания семени у рыб — большая отданность сообра-

жению, смыслу; и одна из использованных возможностей, кото-

рые дает тут природа, — вмешательство оперативное, холощение

домашних животных; какую-то другую Аристотель имеет воз-

можно в виду, говоря не раз, что такое расположение половых же-

лез увеличивает время совокупления.

Характеристика «природа делает для блага» не догматическая,

а эвристическая, она напоминает, велит, что везде, где природная

необходимость не сразу видна (а иногда она именно сразу ясно

видна), сложность, обходность путей, с повышением степеней ри-

ска, освобождают от поисков, вообще-то не обязательных, и тут

тоже какой-то скрытой необходимости, и заставляют искать, дога-

дываться и осуществлять то, что природа сама возможно не зна-

ет. Это как с инстинктом художника, поэта, который вовсе не все-

гда знает, почему он делает именно вот это и именно вот так. Мало

158* ч

хо

касается различия семенных органов животных, то при желании

исследовать причины этого различия необходимо прежде всего понять, ради

чего они образовались. Поскольку всё производится природой или по необхо-

димости, или ради лучшего, то и эта часть будет существовать в силу обеих

указанных причин... Яички не являются необходимыми для порождения (...)

Остается таким образом признать, что они существуют ради чего-то лучшего

(с- 55).

ЛЕС. 10 (11.11.1997)

173

одного только доверия художника, или всякого вообще человека, к

своей интуиции. Природа следует инстинкту и явно доверяет

ему, животные полагаются на инстинкт больше чем люди. Но

чего не хватает природе — поддержать свою интуицию, именно

как лучшее, выбором

решением, тем простым принятием, о кото-

ром позапрошлый раз говорили. Природе не хватает политики и

политических решений.

άλλα μην τό γε θήλυ ή θήλυ παθητικόν, τό δ' άρρεν ή άρρεν

ποιητικόν και δθεν ή αρχή τής κινήσεως ώστε αν ληφθή τα άκρα

έκατέρων, ή τό μεν ποιητικόν και κινουϋν τό δε παθητικόν και

κινούμενον, ουκ εστίν έκ τούτων τό γιγνόμενον εν, άλλ' ή ούτως

ώς έκ του τέκτονος και ξύλου ή κλίνη ή ώς έκ του κηροΰ και του

είδους ή σφαίρα, δήλον άρα οτι οΰτ άνάγκη άπιέναι τι άπό του

άρρενος, ούτ' ε'ί τι άπέρχεται δια τούτο έκ τούτου ώς ένυπάρχον-

τος τό γεννώμενόν έστιν άλλ' ώς έκ κινήσαντος και του είδους,

ώς και άπό τής ιατρικής ό ύγιασθείς (729b 12—21)

159

Это здесь определеннее. Именно из такого рода мест при бег-

лом чтении получалось, что эйдос это сама структура организма.

Но мы не забудем, что такое материя живого существа: это его ча-

сти тела, все. Воск назван только для сравнения, которое далеко

не идет. Женское начало не в смысле воска куска, а в смысле воска

уже в форме шара, он уже шар — и еще не шар, не хватает чего-то.

Интуитивно — уже шар, практически — нет. Скажем пока: не хва-

тает знающего, что это шар. — Между прочим, именно тут одна из

проблем теории эволюции. О каких-то ископаемых доисториче-

ских людях известно что они, допустим по объему мозга (это кста-

ти очень сомнительный параметр), уже могли быть людьми, т.е.

материально были уже всё. Но это еще не всё. Надо посмотреть

что они делали. Если они делали орудия, то уже да, люди, если не

делали, то всё-таки еще нет.

Μέγιστον δε σημειον τό συμβαίνον περι τούς όρνιθας και τό

των ιχθύων γένος των φοτόκων του μήτε άπό πάντων ιέναι τό

159* Перевод: Но теперь самка, поскольку она является женским началом,

есть страдательное; самец, поскольку он мужское начало — действующее и

«то, откуда исходит начало движения», так что если брать в том и другом эти

крайности, то, поскольку одно есть действующее и движущее, другое — стра-

дательное и движимое, из них может возникнуть единое только таким обра-

зом, как из плотника и дерева — ложе, или как из воска и формы — шар. Ясно,

следовательно, что нет необходимости, чтобы от самца отходило нечто, или,

если это нечто отходит, чтобы вследствие этого возникающее существо обра-

зовалось из него путем вхождения в его состав, а не путем сообщения движения и

формы, как ставший здоровым от применения врачебного искусства (с. 84).

174

В. в. БИБИХИН

σπέρμα των μορίων, μήτε προΐεσθαι τό άρρεν τοιούτον τι μόριον δ

εσται ένυπάρχον τω γεννηθέντι άλλα μόνον τη δυνάμει τή έν τη

γονή ζωοποιειν (730а 2)

160

*, животворит только той силой, кото-

рая в акте порождения, или, можно еще понять, в семени, ничего

«материально» от себя не вкладывая.

Как раз новейшая биология движется вокруг этой темы, собст-

венно главной, и вовсе не потому что эта наука «фаллоцент-

рична».

160* Перевод: Но то, что происходит у птиц и яйцеродящих рыб, является

главным доказательством как того, что семя не отходит от всех частей тела,

так и того, что самец не извергает какой-нибудь такой части, которая будет

входить в состав порожденного, но творит живое существо только силой,

свойственной семенной влаге (с. 85).

13 (2.12.1997)

A.B. Ахутин в «Понятие „природа" в античности и в Новое

время»

161

касается того, что наша тема — тяга самого леса, т.е. в

его самом своем, к полноте, к эйдосу, т.е. к числу, и к кресту, —

на более близком внятном языке Нового времени. Подступ к Ари-

стотелю загроможден схемой эйдоса как структуры. Подступ к

этой теме в Новое время априори можно сказать будет тоже загро-

можден, и действительно, встает термин «пантеистическая натур-

философия» или «пантеизм», с коннотацией тупиковой, не маги-

стральной линии, и еще хуже коннотация чего-то вялого, о чем не

интересно думать. Ахутин пишет: «Герметизм, как кажется, по-

гружается в природу, он занимается ее разгадыванием и преследу-

ет практические цели. В действительности своими шифрами, тай-

ными связями и тесным вплетением в эту сеть человека он поис-

тине скрывает, утаивает природу и исключает возможность

отстраненно-познавательного отношения к ней» (34). Можно толь-

ко согласиться. Ахутин отмечает несколько характерных черт.

Космос воспроизводит своим одушевленным единством единство

умного мира. Это, в терминах Джордано Бруно, «откровение са-

мой природы, язык которой есть собственный язык богов» (там

же). Природа — единая формирующая сила. Природа в этом кон-

тексте Ахутина близка к материи, материя формирующая сила —

это против схематического понимания Аристотеля за то «актив-

ное» понимание материи у него, о котором мы читали у Хейнца

Хаппа. Ахутин и отмечает это «за-против»: «пользуясь аристоте-

левским языком и полемизируя с перипатетиками, Бруно выска-

зывает мысль, которая будет впоследствии важна для нового по-

нимания природы. Если, как утверждает Аристотель, природные

161

М.: Наука, 1988, с. 33 слл. Ссылки на страницы в тексте в круглых

скобках.

176

В. в. БИБИХИН

формы внутренне присущи материи, т.е. не приходят к ней извне,

а как бы вызываются изнутри ею же самой, следует изменить по-

нятие о материальном бытии природы, считать его скорее всебы-

тием, чем небытием, ибо, как говорит Бруно, „мне кажется, что

если она (природа. — А. А.) извлекает их все (формы. — А. А.) из

своего лона, то следует говорить, что она их имеет все". Материя

природы определяется как свернутая всевозможность форм, раз-

вертываемых в явную природу. „Следовательно, — заключает

Бруно, — она (материя. — Α. Α.), развертывающая то, что содер-

жит в себе свернутым, должна быть названа божественной вещью

и наилучшей родительницей, породительницей и матерью естест-

венных вещей, а также всей природы в субстанции" (Дж. Бруно.

Диалоги. М., 1949, с. 266 сл.)» (там же). Это хороший аристоте-

лизм, у Джордано Бруно и в изложении Ахутина, мы тоже сами до

него дошли, но нас-то занимает дальше тема, которая скрытой

проблемой присутствует в этой приведенной Ахутиным цитате, и

Ахутин ее не подхватывает, она остается висеть. Смотрите: мате-

рия, «развертывающая то, что содержит в себе свернутым», все

формы в смысле структуры, образования. Она могла бы и вечно

держать и бог знает что держит свернутым, почему начала развер-

тывать. Аристотель: ее коснулось дыхание эйдоса, тяги полноты,

вовсе не формы-структуры. Почему формы-структуры были свер-

нуты, потом начали развертываться; почему началась история.

Почему мать материя не могла родить одна. У Ахутина этот ари-

стотелевский вопрос из «Рождения животных» зависает, у Джор-

дано Бруно нет, но Бруно мы пока не читаем, читаем в цитирова-

нии Ахутина, это разница.

Вторая черта «герметизма», «пантеизма», «натурфилософии»

(это то же что философия природы или другое, плохая или хоро-

шая вещь?): «Человек — реальный микрокосм, не просто анало-

гия мира, а существо, актуально связанное со всем в мире — ду-

ховным и материальным — и потенциально всемогущее. От зна-

менитого определения человека у Пико делла Мирандолы в его

„Речи о достоинстве человека"

162

* до Бёме и Вивеса тема челове-

162

The themes of the dignity and excellence of man were prominent in Italian

humanist thought and can be found clearly expressed in Giovanni Pico della Miran-

dola's influential De hominis dignitate oratio (Oration on the Dignity of Man), writ-

ten in 1486. In this work Pico expresses a view of man that breaks radically with

Greek and Christian tradition: what distinguishes man from the rest of creation is

that he has been crcated without form and with the ability to make of himself what he

will. Being without form or nature he is not constrained, fated, or determined to any

particular destiny. Thus, he must choose what he will become. (In the words of the

ЛЕС. 10 (11.11.1997)

177

ка доминирует в этой традиции. Человек ни с чем „натурально" не

связан и одновременно магически вплетен в ткань космоса, он

„квинтэссенция праха", как скажет Гамлет, и „квинтэссенция че-

тырех стихий космоса", как определит его Парацельс, он Ничто и

потенциально Всё» (35).

Об этом ничтожестве человека мы тоже догадались, но мы

уперлись в проблему, которая в этих цитациях опять же содержит-

ся — и опять не поднята, зависла. О каком человеке идет речь, о

мужчине или о женщине. Описывается человек так, что подхо-

дит под определение мужского, эйдоса. Вся проблема, проблема

проблем, в том, что на шутовском журналистском языке теневым

образом обозначено как «фаллогоцентризм». Человек ничто и у

Деррида, но опять же мужчина, отмеченный обрезанием, из свое-

го молчания, ничего-незнания, слабости, страха, из постоянных

безысходных мыслей — надрывных — о своем половом члене

всё-таки собирающий после конца истории, среди безвременья и

полного упадка духа, наскребающий из своей беспомощной ни-

щеты сил для того чтобы историю всё-таки снова в ход пустить,

хотя бы в форме деконструктивизма или постмодерна. Ничто и

потенциально всё. Между этим «существом» и материей образу-

ется поле напряжения.

Ахутин почти касается этой нашей заботы, когда говорит:

«Герметизм переносит в саму природу действующее, активное на-

чало». Имеется в виду материя, природа как материя. Если герме-

тизм переносит в саму природу действующее начало, значит оно

было вне природы или оно было в природе, но как-то не было в

природе. Оно было и его не было. В природе в материи было ров-

-century existentialists, man is distinguished by the fact that for him existence

precedes essence.) In this way man's distinctive characteristic becomes his freedom;

he is free to make himself in the image of God or in the image of beasts. ^Перевод:

Темы достоинства и превосходства человека занимали центральное положе-

ние в мысли итальянских гуманистов. Ясное выражение этой идеи находим во

влиятельном произведении Джованни Пико делла Мирандолы De hominis dig-

nitate oratio (Речь о достоинстве человека), написанном в I486 г. В этом труде

Пико демонстрирует взгляд на человека, радикально отличный от греческой и

христианской традиции: от всего прочего творения человека отличает то, что

он был создан бесформенным и способным сделать из себя всё то, что он захо-

чет. Будучи изначально лишен формы или природы, он ничем не ограничен, не

предопределен или детерминирован. Таким образом, он должен выбрать то,

чем хочет стать. (В терминологии экзистенциалистов XX в., человек опреде-

лен тем фактом, что в нем существование предшествует сущности.) Определя-

ющей характеристикой человека становится его свобода; он свободен творить

себя по образу Божию или по образу зверя.

12 В. В. Бибихин

178 В. в. БИБИХИН

ным счетом всё и это было еще не всё. Было всего полно, полно

всего без исключения, и только дело не дошло до полноты. Или

даже дошло, но как-то не дошло. Дошло или не дошло? Дошло и

не дошло. «Герметизм переносит», перенес — значит природе

стало хорошо, всё в ней, полнота в ней? А нет, оказывается ей еще

надо зачем-то мучиться, и прежде всего в точке человека. «Прони-

занная симпатиями и антипатиями, влияниями и стремлениями,

природа в каждой части оказывается действующей или испытыва-

ющей. Это порождает неискоренимое и неустанное беспокойство,

поскольку быть — значит качествовать: стремиться, сопротивля-

ться, пробиваться. Быть — значит качествовать, т.е., по слову

Бёме, мучиться (Qualität — sich quälen — die Qual)». To же самое:

если материя в себе мучится, ее с равным успехом могла мучить и

не материя. Ахутин: «постоянное превращение телесного в духов-

ное... втягивает человека в непрерывное действие и переживание»

(35 сл.). Какого человека — Ничто или Всё? Человек есть пережи-

вающее ничто? Вопрос снова зависает, одно бесспорное остается:

крест.

Теперь про крест говорит Бёме: в природе гармония, согласие,

но быть значит sich quälen. Аристотелевский πόνος. «Зачем му-

читься», так спрашивать значит мечтать вернуться в лес, а его уже

нет, он превратился в крест. Для нас или не для нас превратился —

не существенно; мы ведь всё равно не можем вжиться обратно в

тех, для кого не превратился: нам ясно что превратился, они про-

сто этого еще не знают.

Πόνος, labour нужны потому что вещи еще не родились или

они родились, но еще не совсем и им надо родиться. Или они ро-

дились и второй раз, но им еще не хватает сигнатуры, утверждаю-

щей подписи духа, который скажет: всё. В природу человек вклю-

чен через работу, крест.

Кто такой Якоб Бёме. Из крестьян, владелец сапожной мас-

терской, он не дожил до 50 лет, половина из них приходится

на XVI век, вторая половина на первую четверть XVII. Был же-

нат и имел 6 человек детей. К сожалению, он говорит на очень

редком языке, как если бы мы стали изучать философию на урду.

В нем хороша смелость внимания к силам, в которых он сразу

тонет, не выкраивая себе искусственной независимости. Чело-

век внутри сил. Начало главы 1-й «Авроры, или утренней зари»:

«Если кто хочет говорить о Боге, о том, что есть Бог, то дол-

жен прилежно размыслить о силах в природе, и обо всём творе-

нии, о небе и земле, равно о звездах и стихиях, и о тварях, которые

произошли из них, также и о святых ангелах, о диаволах и лю-