Бережнова М.Л. (отв. ред.). Интеграция археологических и этнографических исследований сборник научных трудов. Часть 1

Подождите немного. Документ загружается.

301

членений костюма, являющихся проекцией жизненно важных участков топографической анатомии че-

ловека. Гипотеза ФЭЗ костюма основывается на результатах комплексного изучения формообразования

телесно ориентированного этнического костюма, представлениях об анатомическом строении и био-

энергетических особенностях человеческого организма [1, 2, 7, 10].

Цель исследования заключается в выявлении закономерностей ФЭЗ традиционного костюма тун-

гусо-маньчжуров. Источниками для проведения систематизации и типологи

и признаков формообра-

зования традиционного костюма, выполненного из рыбьей кожи или из привозных текстильных мате-

риалов, послужили музейные коллекции костюма тунгусо-маньчжуров XIX–XX вв. из фондов Рос-

сийского этнографического музея (далее – РЭМ), Приморского государственного объединенного музея

им. В.К. Арсеньева (далее – ПГОМ), Хабаровского краевого краеведческого музея им. Н.И. Гродекова

(далее– ХККМ), Сикачи-Алянско

го школьного музея (далее – САШМ), Омского государственного

историко-краеведческого музея (далее – ОГИК музей), видео- и фотоматериалы, публикации в научных

изданиях.

Систематизация композиционных элементов проведена в зависимости от назначения и поло-

возрастной принадлежности традиционного костюма. Ранжирование признаков ФЭЗ изделий по степе-

ни их значимости в костюмном комплексе выполнено в следующем порядке:

1) гол

овной убор и дополнения (женская свадебная шапка-капор; мужской промысловый головной

убор – шапка, наушники, наголовник);

2) плечевая одежда и дополнения (женский свадебный халат; женский свадебный съемный ворот-

ник-накидка; женский свадебный нагрудник; мужская промысловая куртка);

3) поясная одежда и дополнения (женские штаны с нагрудником; мужской промысловый фартук,

юбка; мужской и женский пояс);

4) ногов

ицы (женские, мужские);

5) обувь (женские чулки, женские и мужские башмаки, сапоги);

6) перчатки и рукавицы (женские праздничные; мужские промысловые);

7) нарукавники (мужские промысловые).

В результате структурно-композиционного анализа традиционного костюма тунгусо-маньчжуров

установлена взаимосвязь топографической анатомии человека [9] и типовых зон орнаментации

костюма.

Головные уборы и дополнения:

проекция ушной рак

овины акцентирована вертикальными единичными или комплексными спи-

ральными элементами (нанайские женские шапки-капоры, ПГОМ) и зеркально-симметричными компо-

зициями (удэгейские, ульчские мужские наушники) [6, с. 45, цв. вкл. 4; 8, c. 97; 12, c. 82, 149];

лицевой и черепной отдел головного мозга акцентирован горизонтальным бордюром параллель-

ных полос, заполненных орнаментом фрагментарно (лицевая часть женский шапки-капора) или сплош-

ным непрерывным бордюром (мужская ох

отничья шапка) [6, с. 78, рис. 8; 8, c. 97; 12, c. 82];

проекции высшей точки свода черепа соответствует зона прикрепления объемно-пространст-

венного элемента на макушке головного убора – хвост пушного зверька (мужская промысловая шапка)

[6, с. 78, рис. 8; 8, c. 97, 149; 12, c. 82], система узлов (ульчская, нанайская женская свадебная шапка-

капор, орочская мужская промысловая шапка) [6, цв. вкл. 2.1; 8, c. 96–97].

мужской наголовник орнаментируется непрерывным вертикальным бордюром вдоль бо

ковых

срезов, обрамляющих лицо, по нижнему срезу и сзади, на уровне лопаток, – орнаментом, заключенным

в ромб [6, цв. вкл. 2; 8, c. 97, 144, 149].

Плечевая одежда и дополнения:

замкнутая линия, приближающаяся к окружности и проходящая через точки яремной впадины, осно-

вания шеи на уровне плеча, через основание 7-го шейного позвонка – соответствует линии оформления

горловины (ОГИК музей, инв. № 3032; ПГОМ, МПК 4018-25) (женс

кий свадебный халат; женский

свадебный съемный воротник-накидка; мужская промысловая куртка) [6, с. 78; 8, c. 69, 93, 105, 144];

зона расположения орнамента ограничена линией горловины и параллельной окружностью, прохо-

дящей через центр грудной кости, акромиальные точки плечевого сустава, через грудной отдел позво-

ночника (ОГИК музей, инв. № 3032; ПГОМ, МПК 4018-25) (женский свадебный халат; мужская

промысловая куртка) [6, с. 78

; 8, c. 69, 144]; структурная схема расположения орнаментированных

отлетов женского свадебного воротника маньчжурского типа ориентирована на перечисленные точки и

перекрывает их) [6, цв. вкл. 5; 8, c. 93];

смещенная застежка фиксируется на пуговицы, расположенные на передней части одежды в

проекциях яремной впадины, в точке углубления под правой ключицей, на уровне подмышечной

впадины, на уровне линии талии, на уро

вне линии бедер (ОГИК музей, инв. № 3032; ПГОМ, МПК 4018-

25) [6, с. 78; 8, c. 74–79, 86, 187];

параллельно срезу смещенной застежки проходит наклонный орнаментальный бордюр до пере-

сечения с горизонтальным бордюром, расположенным параллельно нижнему срезу изделия (женский

302

свадебный халат, РЭМ, инв. № 4795-209; ОГИК музей, инв. № 3032; мужская промысловая куртка –

ПГОМ, МПК 4018-25) [6, с. 78, рис. 7];

центральная застежка фиксируется на текстильные завязки или металлические пуговицы, распо-

ложенные на симметричных половинках передней части одежды в проекциях яремной впадины, в точке

середины грудной кости, на уровне линии талии, на уровне выступающей точки живота (ПГОМ, МАК

084-1, ТУ-2505) [8, c. 91, 165, 234];

параллельно срезу центральной застежки проходит вертикальный орнаментальный бордюр до

пересечения с горизонтальным бордюром, расположенным параллельно нижнему срезу изделия

(ПГОМ, МАК 12084-1, ТУ-2505) (женский свадебный халат; мужская промысловая куртка) [8, c. 91,

165, 234];

зона Т-образных взаимно перпендикулярных орнаментальных бордюров вдоль линии плеча и по

линии заниженной проймы рукава охватывает верхнюю часть п

лечевого отдела руки и не имеет четко

выраженного антропологического соответствия (ОГИК музей, инв. № 3032; ПГОМ, МАК 12084-1, ТУ-

2505) [8, c. 85, 109, 145];

трехчастное горизонтальное зонирование и акцентирование грудных желез (нанайский женский

свадебный нагрудник) [4, c. 48], по нижнему орнаментальному ярусу нагрудника пришиваются метал-

лические подвески (CАШМ, без номера);

зоны орнаментально-конструктивных горизонтальных членений акцентируют уровень диафрагмы

(ОГИК музей, инв. № 30

32; ПГОМ, МАК 12084-1, ТУ-2505) (спинка женского халата, мужской куртки)

[8, c. 82–83] или соответствуют уровню нижнего среза бытовавшей ранее женской куртки – зона между

уровнем талии и уровнем бедер (ульчский женский халат) [6, c. 56, рис. 9];

центрально-симметричная трехъярусная композиция орнаментальной зоны, расположенной на

спинке выше горизонтального бордюра соответствует проекции спинного отдела позвоночника (сагит-

тальная плоскость, ось си

мметрии), органов дыхания, почек и др. (женский свадебный халат, ульчский

мужской праздничный халат, САШМ, № 72/1, 2, 3; ПГОМ, МАК 12084-1, ТУ-2505) [8, c. 114–115];

центрально-симметричная композиция орнаментальной зоны, расположенной на спинке ниже

горизонтального бордюра соответствует проекции спинного отдела позвоночника (сагиттальная плос-

кость, ось симметрии), сакральных точек основания позвоночника, органов мочеполовой системы, ниж-

них конечностей (ОГИК музей, инв. № 303

2; ПГОМ, МАК 12084-1, ТУ-2505) (женский свадебный

халат, ульчский мужской праздничный халат) [8, c. 82–83, 89, 93, 114–115];

зона между уровнем середины бедра и середины голени акцентирована широким орнаментальным

бордюром вдоль нижнего среза изделий (ОГИК музей, инв. № 3032 ) (женский халат; мужская куртка)

[8, c. 82–83, 105]; параллельно нижнему срезу дополнительно пришиваются горизонтальные ряды или

трех-, четырехчастные группы металлических по

двесок, ракушек, пуговиц (удэгейские женские халаты)

[8, c. 113–115, 145; 9, с. 73];

зона лучезапястного сустава акцентируется горизонтальным бордюром по низу длинного рукава

[8, c. 82–83, 86, 113–115, 165].

Поясная одежда и дополнения:

проекция женских детородных органов в полости малого таза (женские штаны с нагрудником)

(САШМ, без номера);

уровень талии (мужской охотничий пояс, САШМ, № 68 [8, с. 144; 12, c. 87], женский пояс) [8,

c. 81, 106];

зона от уровня талии до уров

ня колена – проекция органов мочеполовой системы и нижних конеч-

ностей (мужской промысловый фартук, юбка) (ХККМ, №№ 117754/3, 7029/Э-5);

Ноговицы:

верхняя часть бедра акцентируется горизонтальным орнаментальным бордюром (мужские ного-

вицы) [8, c. 91];

уровень лодыжки и голеностопного сустава акцентируется горизонтальным орнаментальным бор-

дюром (нанайские женские ноговицы) [9, цв. вкл.];

Обувь:

участок голени ниже коленного сустава – горизон

тальная зона верхней части голенища обуви

акцентируется орнаментальным бордюром (РЭМ, инв.№№7007-52, 54; зимняя обувь оторочена мехом

(женские чулки, женские и мужские башмаки, сапоги) [8, с. 224–225];

зона в верхней части свода стопы акцентируется треугольной или полуовальной (РЭМ, инв. №№

7007- 48 а, б, САШМ, без номера) орнаментальной вставкой (мужская и женская обувь амурского типа)

[8,

с. 224–225];

зона углубления под щиколоткой акцентируется орнаментом (ульчская женская свадебная обувь),

стилизованными изображениями животных «подземного мира» (обувь шамана) [6, с. 46, 89, рис. 4.1].

Перчатки и рукавицы:

зона лучезапястного сустава акцентируется горизонтальным бордюром по верхнему срезу пер-

чаток и рукавиц [6, с. 57; 8, с. 222–223; 12, c. 87];

303

тыльная сторона кисти руки акцентируется зеркально-симметричной композицией на тыльной

части изделий (рукавицы, ульчские перчатки) [6, с. 57; 8, с. 222–223];

пальцы кисти руки акцентируются орнаментом (ульчские перчатки) [8, с. 222–223; 6, с. 57];

большой палец кисти руки акцентируется орнаментом на детали, соответствующей большому

пальцу (женские праздничные рукавицы; мужские промысловые рукавицы) [12, c. 87];

Нарукавники:

зона лучезапястного сустава акцентируется орнаментированными полосами (ПГОМ, МПК 189

2 а) (мужские промысловые нарукавники) [8, c. 107].

Элементы орнамента нарукавников свидетельствуют о тесном взаимодействии центрально-

азиатской, китайской, тюрко-монгольской культур в бассейне р. Амур [6, с. 22, 44–45]. Влияние отдель-

ных элементов костюма амурских аборигенов прослеживается в культуре маньчжуров и китайцев [7,

с. 98].

Этнонациональные контакты, возникшие в древности на Дальнем Востоке в результате историче-

ских процессов, способ

ствовали возникновению восточного мироощущения взаимодополняющей связи

организма человека и природы, поэтому традиционная культура может рассматриваться как форма био-

социальной адаптации этносов [11, с. 10]. Этнический костюм осознавался как логическое продолжение

физической и социальной сущности человека, в процессе создания он наделялся регулирующей и

знаково-информационной функцией, чем объясняется комплементарность ФЭЗ традиционного костюма

и жизненно ва

жных зон тела человека.

Развитие народных знаний и адаптационно-деятельностной модели дальневосточных этносов

происходило на протяжении длительного времени на основе общих региональных генетических и этно-

культурных связей, локальные историко-культурные закономерности сформировались в зависимости от

хозяйственно-культурного типа и социально-производственного опыта [7, c. 94; 11, c. 8]. Проблема

адаптации человека к условиям окружающей среды, сохранения здоро

вья, регуляции энергетических и

физиологических основ жизнедеятельности наиболее полно и глубоко представлена в философско-

медицинском учении традиционной восточной медицины, возникшим более 5000 лет назад на Тибете и

получившим широкое распространение в культуре Восточной Азии [1, 2, 5, 10]. Практические дости-

жения восточной медицины получены путем воздействия на биологически активные точки (БАТ) с

помощью различных приемов. Китайские врачи устано

вили, что поток наибольшей жизненной энергии

сконцентрирован в области лучезапястного и голеностопного суставов – зона расположения дисталь-

ных БАТ общего назначения, воздействие на которые имеет универсальное значение для установления

баланса в организме, позволяет успокоить эмоции, выводит токсины, улучшает физическое состояние

человека. Точки эмоционального равновесия сконцентрированы на верхней части шеи и гр

уди, на

плечевом поясе, под ключицей [2, с. 16, 88–89, 172, 201, 228] – именно в этой зоне расположены компо-

зиционный и психологический центры традиционного костюма. Комбинация точек, расположенных на

макушке, с обеих сторон задней поверхности шеи и на основании копчика (позвоночника) способствует

гармонизации тела, восстановлению биоэнергетической связи, циркулирующей по позвоночному стол-

бу. Визуализация и массаж этих зон укрепля

ет все тело, способствует избавлению от депрессии, появ-

лению ощущения увеличения внутренней силы, помогает побороть страх, концентрирует накопление

унаследованных от предков талантов, восстанавливает половую функцию [2, с. 28, 81,108, 139, 203].

В композиции орнамента традиционного костюма и принципах составления рациональной рецеп-

туры БАТ прослеживаются общие закономерности: акцентирование и сочетание зон расположения

универсальных точек общего действия; согласован

ность композиции бордюров и орнаментальных эле-

ментов на всех частях традиционного костюма (проекции отдаленных точек на поверхности тела чело-

века); симметричность расположения орнаментальных композиционных элементов; единство и согла-

сованность композиционного решения традиционного костюма спереди и сзади (сочетание точек перед-

ней и задней поверхности туловища и конечностей для усиления терапевтического эффекта);

перекрестное направлен

ие движения композиционных элементов (энергетические потоки проб-

лемы в верхней части тела – воздействие на точки левой половины и наоборот).

Таким образом, целостность и гармоничность композиционной организации традиционного кос-

тюма дальневосточного региона достигается благодаря проекционной взаимосвязи зон расположения

орнамента и жизненно важных участков тела человека. Установленные закономерности ФЭЗ и эстети-

ческие но

рмы формообразования традиционного костюма обусловлены топографической анатомией

биоэнергетической системы организма человека. Дальнейшая перспектива расширения и конкретиза-

ции понятия ФЭЗ заключается в исследовании типологии цветовой гармонизации традиционного

костюма.

Список литературы

1. Акира Ю. Шиацу – японский точечный массаж. – СПб.: Питер, 2006. – 96 с.

2. Гэш М. Точечный массаж надежный способ избавиться от физической боли, уменьшить стресс и

снять напряжение. – М.: АСТ: Астрель, 2008. – 304 с.

304

3. История и культура ульчей в XVII–XX вв. Историко-этнографические очерки. – СПб.: Наука, 1994. –

177 с.

4. Киле А.С., Титорева Г.Т. Искусство нанайцев. – Хабаровск: Российский Медиа Альянс, 2004. – С. 40–50.

5. Ким Вон Дин. Комплексная рефлексотерапия. – Ростов-н/Дону: Феникс; ISRADON, 2005. – 352 с.

6. Кочешков Н.В. Декоративное искусство народов Нижнего Амура и Сахалина XIX–XX вв. – СПб.:

Наука, 1995. – 150 с.

7. Кочешко

в Н.В. Типология традиционной культуры народов Северо-Восточной Азии (XIX – середина

XX в.). – Владивосток: Изд-во Дальневосточного ун-та. – 168 с.

8. Краски земли Дерсу / под ред В.С. Шевчено. – Хабаровск: кн. изд-во, 1982. – 276 с.

9. Мельникова Т.В. Традиционная одежда нанайцев (XIX–XX вв.). – Хабаровск: [б.и.], 2005. – 239 с.

10. Молостов В.Д. Акупрессура.– М: ЭКСМО, 20

08. – 640 с.

11. Подмаскин В.В. Народные знания тунгусо-маньчжуров и нивхов: проблемы этногенеза и этниче-

ской истории. – Владивосток: Дальнаука, 2006. – 540 с.

12. Шоссоннэ В. Перекрестки континентов: Культуры коренных народов Дальнего Востока и Аляски.

Каталог выставки. – Вашингтон: Арктический научный центр Смитсоновского института; М.: Институт

Наследия, 1996. – 112 с.

П.К. Дашковский, И.А. Усова

Россия, Барнаул, Алтайский государственный университет

СЕМАНТИКА ГОЛОВНЫХ УБОРОВ «ПАЗЫРЫКЦЕВ» АЛТАЯ

(ПО МАТЕРИАЛАМ МОГИЛЬНИКА ХАНКАРИНСКИЙ ДОЛ)*

Изучение семантики костюма кочевых народов Центральной Азии скифо-сакского периода нача-

лось преимущественно с последней четверти XX в. Такая ситуация, с одной стороны, была обусловлена

процессом накопления археологических источников. С другой стороны, именно в это период в отечест-

венной науке, в т.ч. в скифологии, начинает активно распространяться структурно-семиотический под-

ход, позв

олявший существенно продвинуться в реконструкции мировоззрения бесписьменных обществ.

Наиболее значительные успехи исследователи достигли в семантических интерпретациях костюма

номадов Казахстана и Алтая [1; 10; 18; 20; и др.]. Несмотря на определенные различия в трактовке

семантики элементов костюмного, тем не менее, ученые признают важность таких исследований,

позволяющих получить дополнительные данные о миропонимании кочевых народов. Особую значи-

мость для м

ировоззренческих реконструкций имеет изучение головных уборов кочевников, которые

часто отражали представления о структуре мироздания [2; 15, с. 75; и др.]. В такой ситуации введение в

научный оборот новых данных по обозначенной проблематике представляется весьма актуальным и

своевременным.

Настоящая публикация посвящена семантической интерпретации головного убора, обнаруженного

в 2008 г. в женском погребении № 15 могильника Ханкари

нский дол в Северо-Западном Алтае, отно-

сящегося к пазырыкской культуре. Реконструкция данного убора подробно представлена в отдельной

публикации [5], поэтому ограничимся указанием только на некоторые особенности, имеющее непосред-

ственное значение для раскрытия семантики предмета. Женский убор-парик представлял собой высокое

сооружение, по морфологическим особенностям напоминающее изделие из кургана № 1 могильника

Ак-Алах

а-III [9; 10]. Основу убора составляла, вероятно, углисто-глинистое вещество, волосы, войлок,

ткань. Навершие, судя по сохранившейся черной краске, могло быть изготовлено из войлока, обтяну-

того шерстяной тканью, которой покрывалась нижняя часть убора.

Структурно головной убор можно разделить на три зоны: верхняя, средняя и нижняя (рис. 1.1).

Вершину убора венчал деревянный олень с ро

гами горного козла, обернутый золотой фольгой. Палоч-

ка-каркас (шпилька) с фигуркой животного наверху проходила через весь головной убор, что делало его

устойчивым при ходьбе. Шпилька с навершием в виде объемной фигурки стоящего оленя с женского

головного убора была также обнаружена в кургане Аржан-2 [16, с. 24; 17, с. 120] и могильнике

Уландрык-IV [6, с. 96]. Украшением ве

рхней части убора, кроме оленя могли служить изображения

птицы, коня-козерога, которые являлись основными персонажами верхней ступени пазырыкского

мифологического пантеона. По мнению Н.В. Полосьмак [9, с. 158], олень и конь с рогами козерога выс-

тупали в качестве универсальных символов Солнца и Верхнего мира.

* Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ-МинОКН Монголии (проект №10-01-

00535 a/G, «Влияние мировых конфессий и новых религиозных движений на традиционную культуру наро-

дов Российского и Монгольского Алтая») и ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной

России» (проект 2009-1.1-301-072-016, тема «Комплексные исторические исследования в области изучения

Западной и Южной Сибири с древнейших вре

мен до современности»).

305

Основную (среднюю) часть убора-парика украшали бляшки в виде горных баранов, которые наши-

вались вертикально. Подобная традиция размещения изображений не копытных животных, а птиц была

встречена на фрагментах изделий из погребений Алтая – могильник Юстыд-XII [7, с. 120, рис. 31], Ак-

Алаха-I [9, с. 147, рис. 98]. Птицы, «восходящие к небу», выступали своеобразными проводниками в

верхний мир, в то время как бараны, горные козлы находились у под

ножия «древа жизни». В культурных

традициях индоиранского и скифского мира копытные являлись маркерами среднего мира [18, с. 74]. По

краям навершия шел волнообразный орнамент из золотой фольги, интерпретировать который можно как

ствол «мирового древа» с золотыми лепестками. Для сравнения отметим, что вертикальное строение мира

выражало семантичес

ки схожие композиции, представленные на золотой диадеме из кургана Хохлач [19,

с. 15] (рис. 1.2), бронзовом украшении могильника Усть-Лабинский [2, с. 24] (рис. 1.3), а также головном

уборе из погребения нерополя Тилля-тепе на севере Афганистана [8, с. 20].

В нижней зоне убора располагалась головка грифона, растительный орнамент и разрозненные оди-

ночные бляшки в виде горных баранов. И

зображения фантастической птицы с ушами на головных

уборах носителей пазырыкской культуры встречаются достаточно редко. Семантические параллели

прослеживаются в символической атрибутике Шикаевского женского головного убора с навершием в

виде золотой птицы-грифа [11, с. 154].

Обычно образ грифона помещался на предметах конского снаряжения, а также подоле одежды, что

свидетельствует о его соотнесении с символом са

крального низа, смерти [7, с. 57–159]. Орлиноголовый

грифон, как мифическое существо из нижнего яруса трехчленной структуры мира, возможно, являлся

охранителем «дерева жизни». В античной мифологии основной функцией грифонов была охрана золо-

та, кладов, вследствие чего сформировалось легенда о «стерегущих золото грифах» [12, c. 176].

Своеобразная растительная композиция из листового золота находилась на правой стороне голов-

ног

о убора, по центру. Орнамент, состоящий из «запятых», пальметок, розеток, «оленьего рога»,

S-образных фигур с ромбовидной прорезью в центре, возможно, представлял стебель цветка с бутоном

и двухлепестковыми листьями по краям. Растительный мотив, на головном уборе олицетворял жизнь,

плодородие, которые были значимыми компонентами религиозно-мифологических представлениях ко-

чевников скифо-сакского времени Алтая.

Таким обр

азом, знаковую композицию на женском головном уборе из могильника Ханкаринский

дол можно трактовать как изображение «древа жизни», состоящего из трех неотъемлемых компонентов

– кроны, ствола и корней, которые отражают идею зачатия и плодородия [14, с. 400]. Жизнь начинается

от корней дерева, идущих вверх и переходящих в ствол дерева, вершину которого венчает фигур

ка

копытного животного. По обе стороны от ствола симметрично располагаются парные и одиночные

композиции в виде горных баранов – представителей среднего мира. Изображения и атрибуты на уборе

погребенной женщины позволяют предположить, что она являлась обладательницей высокого социаль-

ного статуса. Следует также отметить, что представление о трехуровневом строении мира у «пазырык-

цев» Алтая нашли отраже

ние и в других предметах материальной культуры, татуировках, погребальных

сооружениях [13, с. 247]. Кроме того, сравнительно-историческое изучение верований и обрядов кочев-

ников Южной Сибири и Центральной Азии скифской эпохи позволило исследователям установить

наличие именно индоиранского пласта в их мировоззрении [3; 4; 7; 9; и др.]. Это обстоятельство дает

дополнительные основания заключить, что мифологические представления, от

раженные в головных

уборах носителей пазырыкской культуры, вероятно, также восходят к индоиранским истокам.

Список литературы

1. Акишев А.К. Искусство и мифология саков. – Алма-Ата: Наука, 1984. – 176 с.

2. Акишев К.А., Акишев А.К. Происхождение и семантика Иссыкского головного убора // Археоло-

гические исследования древнего и средневекового Казахстана. – Алма-Ата: Наука, 1980. – С. 14–31.

3. Боковенко Н.А. Проблема реконструкции религиозных систем номадов Центральной Азии в скиф-

скую эпоху // Жречество и шаманизм в ск

ифскую эпоху. – СПб.: Изд-во «Государственный Эрмитаж», 1996.

– С. 39–41.

4. Дашковский П.К., Культякова Д.В. Влияние иранского религиозного комплекса на мировоззрение

населения Южной Сибири и Центральной Азии в скифскую эпоху // Мировоззрение населения Южной

Сибири и Центральной Азии в исторической ретроспективе. – Барнаул: Изд-во «Азбука», 2007. – Вып. I. –

С. 24–44.

5. Дашковский П.К., Усова И.А. Реко

нструкция женского головного убора из могильника пазырыкской

культуры Ханкаринский дол // Социогенез в Северной Азии. – Иркутск: Изд-во Иркут. тех. ун-та, 2009. –

С. 125–128.

6. Кубарев В.Д. Курганы Уландрыка. – Новосибирск: Наука, 1987. – 301 с.

7. Кубарев В.Д. Курганы Юстыда. – Новосибирск: Наука, 1991. – 190 с.

8. Кузьмина Е.Е., Сарианиди В.И. Два голо

вных убора из погребений Тиллятепе и их семантика // Крат-

кие сообщения Института археологии. – М., 1982. – Вып. 170. – С. 19–25.

9. Полосьмак Н.В. Всадники Укока. – Новосибирск: Изд-во «ИНФОЛИО», 2001. – 336 с.

306

10. Полосьмак Н.В., Баркова Л.Л. Костюм и текстиль пазырыкцев Алтая (IV–III вв. до н.э.). – Новоси-

бирск: Изд-во «ИНФОЛИО», 2005. – 232 с.

11. Потемкина Т.М. Ритуальный головной убор IV–III вв. до н.э. (по материалам Шикаевского кургана

на р. Суерь) // Проблемы археологии: Урал и Западная Сибирь. – Курган: Изд-во Курган. ун-та, 2007. –

С. 146

–158.

12. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. – М.; Л.: Изд-во АН

СССР, 1960. – 361 с.

13. Тишкин А.А., Дашковский П.К. Социальная структура и система мировоззрений населения Алтая

скифской эпохи. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. – 430 с.

14. Топоров В.Н. Древо мировое // Мифы народов мира. – М.: Ро

с. энцикл., 1994. – Т. 1. – С. 398–406.

15. Черемисин Д.В. Искусство звериного стиля в погребальных комплексах рядового населения пазы-

рыкской культуры: Семантика звериных образов в контексте погребального обряда. – Новосибирск: Изд-во

Ин-та археологии и этнографии Сиб. отд-ния РАН, 2008. – 136 с.

16. Чугунов К.В, Парцингер Г., Наглер А. Элитное погребение эпохи ранних кочевников в Туве (пр

ед-

варительные публикации полевых исследований российско-германской экспедиции в 2001 г.) // Археология,

этнография и антропология Евразии. – 2002. – № 2. – С. 115–126.

17. Чугунов К.В. Аржан – Источник // Аржан. Источник в долине царей. Археологические открытия в

Туве. – СПб.: Славия, 2004. – С. 10–39.

18. Шульга П.И. Могильник скифского времени Локоть-4а. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 20

03. – 204 с.

19. Яценко С.А. Диадемы степных кочевников Восточной Европы в сарматскую эпоху // Краткие сооб-

щения Института археологии. – 1986. – Вып. 186. – С. 14–20.

20. Яценко С.А. Костюм древней Евразии: ираноязычные народы. – М: Вост. лит., 2006. – 664 с.

Рис. 1.

1. Трехчленное деление на зоны головного убора из могильника Ханкаринский дол.

2. Золотая диадема из кургана Хохлач (по: 19).

3. Головное украшение из могильника Усть-Лабинский (по: 2).

307

Г.С. Джумабекова, Г.А. Базарбаева, Т.Н. Глушкова

Казахстан, Алматы, Институт археологии,

Россия, Сургут, государственный педагогический университет

КОСТЮМ ДРЕВНИХ БЕРЕЛЬЦЕВ: ПОПЫТКА РЕКОНСТРУКЦИИ

Среди источников по реконструкции костюма скифо-сакской эпохи особая роль принадлежит

материалам, полученным в ходе изучения курганов с мерзлотой. Этот необычный тип археологических

памятников исследован на Алтае, Тыве в пределах современных границ нескольких государств: Казах-

стана [12; 15; 18; 22;], России [2; 3; 4–6; 7–11; 13; 14] и Монголии [21].

Данная работа посвящена попытке реконструкции костюма на основе коллекции, полученной на

протяжении послед

них 10 лет, в результате планомерных исследований могильника Берел. Раскопки ве-

дутся Восточно-Казахстанской экспедицией Института археологии им. А.Х. Маргулана под руковод-

ством З. Самашева [15–17; 22].

Отметим, что начало изучения курганов в Берельской степи связано с именем известного немец-

кого археолога, тюрколога В. Радлова [12]. Во второй половине XX в. с целью доисследования Боль-

шого берельского кургана на п

амятнике велись работы Государственного Эрмитажа под руководством

C.C. Сорокина [18].

Могильник Берел находится в Катонкарагайском районе Восточно-Казахстанской области Респуб-

лики Казахстан. Памятник образован четырьмя параллельными цепочками курганов различной вели-

чины, вытянутыми в направлении СЗ–ЮВ и группами отдельных погребально-поминальных сооруже-

ний. Визуально на могильнике насчитывается более 70 объ

ектов.

За многолетнюю историю изучения памятника, охватывающей, с перерывами, период с 1865 по

2008 гг., на Береле изучено 27 курганов и околокурганных сооружений, в том числе и древнетюркского

времени. Из всего числа исследованных комплексов 21 объект раскопан в 1998–2008 гг. Курганы

скифо-сакского времени датируются IV–III вв. до н.э.

О факте присутствия в берельских курганах № 10

и 11 линзы мерзлоты свидетельствует страти-

графия объектов и полученная коллекция предметов из органики: срубы, покрывавшиеся сверху на-

катом из жердей, полотнищами бересты с прослойкой из веточек кустарника (курильский чай) и уста-

новленные внутри них колоды; сохранившиеся у мужчины усы, борода, а также парик (курган № 11).

Кроме того: фрагменты деревянных ст

оликов на резных ножках; сосуд из рога; изготовленные из

дерева элементы костюма и ритуального убранства коней; обрывки одежды из шкуры и кожи; шкура

хищника; сёдла; фрагменты красной ткани с масок коней; сохранившаяся шкура и мягкие ткани лоша-

дей [15–17; 22].

Элементы костюма интересующего нас исторического периода выявлены всего лишь в нескольких

курганах могильника Бер

ел: №№ 9–11, 16, 31 и 34. Поскольку все исследованные курганы подверглись

ограблению как в древности так и в более позднее время, то контекст внутримогильного погребального

комплекса сильно нарушен. Менее всего в обозначенных выше объектах пострадала часть захоронения,

где сосредоточены сопогребения коней. Отметим также, что вследствие проникновения грабителей,

нарушен температурно-влажностный режим, поэтому сохранность элементов костюма, вы

полненного

из органических материалов, намного уступает находкам, полученным в результате раскопок других

алтайских курганов с мерзлотой на территории России и Монголии.

В качестве краткой характеристики выявленных на могильнике Берел предметов, имеющих отно-

шение к костюму, приведем данные в таблице 1.

Причем, на изготовление мужских штанов чаще всего шла шерстяная ткань сарже

вого перепле-

тения так же, как на юбки. Рубахи чаще изготавливали из тканей полотняного переплетения, хотя в том

и другом случаях имеются исключения [1, с. 193]. Довольно часто одежда как мужская, так и женская,

обнаруженная на погребенных в могильниках Ак-Алаха 1; 3; 5; Верх-Кальджин 2 и курганов Пазырыка,

была изготовлена из тканей красного цвета.

Между тем, в мо

гильнике Берел (курганы № 10, 11) имеются материалы, которые позволяют с

использованием метода аналогий попытаться реконструировать если не весь костюмный комплекс, то

отдельные его предметы и украшения. Так, в уже упоминавшемся кургане № 10 выявлены детали

костюма, которые по ряду признаков сопоставимы с аналогичными изделиями из курганов Горного

Алтая. Среди находок мо

жно назвать две деревянные полусферические пуговицы с изображением

свернувшегося барана на лицевой поверхности (рис. 1.4, 7); бляха в виде изображения травоядного

животного со скульптурной головой, на крупе и бедре которого выполнены барельефные изображения

головы архара и антилопы (?) (рис. 1.2), скульптурная голова кошачьего хищника от составной фигурки

(рис. 1.6).

308

Таблица 1

Элементы костюма в материалах берельских курганов

Наименование предмета

Предметы, встречающиеся

в нескольких погребениях

№

п/п

№ кур-

гана

нашив-

ные

бляшки

из жёл-

той

фольги

ракови-

ны

каури,

покры-

тые

жёлтой

фольгой

фигурки

сфинк-

сов

фраг-

менты

гривен

(?)

бусинки

Предметы, встречающиеся

в погребениях единично

1 9 + + + серьги

2 10 + + +

пуговицы с изображением архара;

скульптурное изображение архара;

бляха в виде изображения оленя;

плакетка с изображением оленя

3 11 + + + +

плакетки с изображением сцены

терзания кошачьим хищником оленя;

парик; обрывки одежды

4 16 + +

5 31 + конусообразный головной убор

6 34 +

В результате археологического исследования курганов пазырыкской культуры на плато Укок и в

Монголии были выявлены мужские головные уборы, представлявшие собой высокие войлочные шлемы с

навершиями в виде птичьей головы. Непременными элементами их являлись деревянные фигурки

животных, покрытые золотой фольгой, – лошадок и оленей с рогами козерога. Одна из фигурок лошадок

крепилась на голове птицы (верху

шке шлема), другая – на макушке (к лобной части), а олень крепился с

левой стороны головного убора. Его тыльная сторона была плоской, а лицевая выполнена в технике

барельефа (курган № 1 мог. Ак-Алаха 1, курган № 1 мог. Ак-Алаха 5, курган № 3 мог. Верх-Кальджин II,

курган № 1 мог. Олон-Курин-Гол 10) [7; 9; 22]. На кр

упах оленей также встречаются вырезанные

изображения голов горных козлов. Погребение девушки в могильнике Ак-Алаха 1 сопровождалось таким

же головным убором [7, с. 104–105; 8, c. 145, 155–158, 164–165; 9, с. 104–105; 21, с. 258]. Авторы публи-

кации высказали предположение о том, что такой тип головного убора был связан с воинской сим-

воликой, которую обязательно подчеркивали при отправлении человека в иной мир [7, c. 105].

Другой тип го

ловного убора представлен у женщины из кургана № 1 мог. Ак-Алаха 3: навершие с

15 фигурками птиц, кокарда в виде фигурки оленя с раздвоенным туловищем и рогами козерога,

бронзовая булавка с деревянным навершием в виде оленя на шаре [8].

Можно предположить, что фигурка оленя из кургана № 10 могильника Берел, также являлась

элементом головного убо

ра (рис. 1.2). Причем, на изображениях оленей, являющихся элементами деко-

ра конского снаряжения, основание рогов отмечено такими же жемчужинами. Заметим, что традиция

маркирования основания рога жемчужинами зафиксирована на изображениях оленей из других

курганов Береля, а также на бляшке из кургана № 5 Шиликты и на гривне из кургана № 1 могильника

Уландрык IV

[4, с. 115–119; 17–19]. Согласно логике исследования, выходит, что вставлявшиеся рога,

скорее всего, были оленьими. Хотя, на аналогичных экземплярах из Горного Алтая, Укока и Монголии,

олени изображены со вставными рогами горного козла.

Вероятно, скульптурка горного барана (рис. 1.3) из кургана № 10 могильника Берел также может

быть деталью головного убора, хотя в курганах как элитарных так и ря

довых представителей пазырык-

ской культуры пока отмечены только фигурки коней и оленей с рогами козла. Сочетание в сопрово-

дительных комплексах погребенных мог. Берел предметов вооружения и скульптурных фигурок от

головных уборов, возможно, подтверждают высказанное российскими археологами предположение о

связи таких головных уборов с воинской символикой.

Другим элементом костюма п

редставителей пазырыкской культуры являлись гривны: гладкие, полые

внутри бронзовые обручи, в концы которых были вставлены вырезанные из дерева плоские морды или

фигуры хищных животных, или деревянный обруч с фигурками крылатых барсов, которые были укреплены

по всей окружности. Все изделие покрывалось золотой фольгой. Сходные со скульптурными головками

кошачьих хищников из кургана № 10

мог. Берел, в Кутургунтасе были найдены головки горных баранов. По

мнению Н.В. Полосьмак, они могли служить украшением гривны или головного убора [10, с. 72].

Мы можем высказать предположение, что, скорее всего, головки кошачьих хищников, в т.ч. одно-

го крылатого из берельских курганов, являлись элементами гривен (рис. 1.6, 10). Возможно, к компо-

нентам гриве

н относятся фигурки сфинксов, выявленных в курганах могильника Берел (рис. 1.5, 9).

309

Упоминавшиеся в таблице плакетки с изображением сцены терзания, очевидно, происходят от

мужского пояса (рис. 1.8, 11). Другая плакетка с изображением оленя, видимо, относится к элементу

головного убора (рис. 1.1).

Бусинками, выявленными в курганах мог. Берел, дополнялись элементы костюма и, возможно,

конское снаряжение. Бусинки из кургана № 16, судя по форме, могли образовывать орнаментальные

композиции на различны

х деталях костюма: обуви, сумочке и др.

Текстильные материалы мог. Берел – ткани, которые использовались для изготовления седельных

подушек – образцы саржевого переплетения красного цвета (саржа 2/2 и саржа 2/1). По своим техноло-

гическим характеристикам ткани саржевого переплетения практически аналогичны текстильным

изделиям из могильников Укока, где они являются либо мужскими штанами, либо женскими юбками.

Один фр

агмент ткани редкого полотняного переплетения рыжего коричневого цвета наиболее

сопоставим с тканью женских штанов из мог. Ак-Алаха 1 [1, с. 177–179].

Таким образом, опираясь на значительное сходство артефактов из пазырыкских могильников

Алтая и материалов могильника Берел, можно предположить наличие юбки на женщине и штанов на

мужчине, если считать, что они могли быть изготов

лены из тех же тканей, что и седельные подушки,

что вполне вероятно.

В целом, мы имеем возможность сопоставить ткани из курганов мог. Берел и Укока, параллели

также прослеживаются в элементах костюма погребенных.

В кургане № 31 могильника Берел было выявлено рядовое захоронение мужчины в сопровождении

двух коней и предметов вооружения, деревянной чаши с зо

лотыми накладками с остатками пищи

(мелкий рогатый скот) Заинтересовавшая нас деталь костюма – фрагменты золотой фольги в изголовье,

образовавших пятно в виде конуса – нашивки головного убора, который, вероятно, имел конусовидную

высокую форму. Не представляется возможным выяснить из какого материла он был изготовлен.

Выявить систему в расположении нашивок не удалось, возможно, он

и образовывали канты и орнамент

как в курганах могильника пазырыкского времени Локоть-4а [20, с. 72–77].

Во всяком случае, материалы могильника Берел демонстрируют присутствие двух типов головных

уборов. В целом высокие конусовидные или орнитоморфные головные уборы не являются редкостью.

Но очевидные параллели в оформлении головных уборов и одновременность бытования еще раз

подчеркивают более тесную связь, некое ку

льтурное родство регионов Горного Алтая и Юго-Вос-

точного Казахстана (Семиречье) в IV–III вв. до н.э., близость культур ранних кочевников этих двух

регионов. Материалы самого могильника Берел, несмотря на плохую сохранность элементов, относя-

щихся к костюму человека, позволяют проследить некоторые характеристики костюма, выполнить с

большой долей вероятности реконструкцию костюма древних берельцев. Конечн

о, представленная

реконструктивная модель одежды достаточно гипотетична и потребуются новые материалы и свиде-

тельства ее сколько-нибудь реальной достоверности, но представляется, что она имеет право на

существование как инструмент изучения древней истории по археологическим источникам.

Список литературы

1. Глушкова Т.Н. Технологическая характеристика пазырыкского текстиля с плато Укок // Полось-

мак Н.В., Баркова Л.Л. Костюм и текстиль пазырыкцев Алтая (IV–III вв. до н.э.). – Новосибирск: Инфолио-

пресс, 2005. – С. 176–193.

2. Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. – М.: Наука, 1980. – 256 с.

3. Грязнов М.П. Первый Пазырыкский курган. – Л.: Изд-во «Госуда

рственный Эрмитаж», 1950. – 90 с.

4. Кубарев В.Д. Курганы Уландрыка. – Новосибирск: Наука, 1987. – 301 с.

5. Кубарев В.Д. Курганы Юстыда. – Новосибирск: Наука, 1991. – 190 с.

6. Кубарев В.Д., Шульга П.И. Пазырыкская культура (курганы Чуи и Урсула). – Барнаул: Изд-во Алт.

ун-та, 2007. – 282 с.

7. Молодин В.И. Культурно-историческая характеристика погребального комплекса кургана № 3 памят-

ника Вер

х-Кальджин II // Феномен алтайских мумий. – Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии

Сиб. отд-ния РАН, 2000. – С. 86–119.

8. Полосьмак Н.В. Всадники Укока. – Новосибирск: Инфолио-пресс, 2001. – 336 с.

9. Полосьмак Н.В. Погребальный комплекс кургана Ак-Алаха-3. Историко-культурный анализ //

Феномен алтайских мумий. – Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и э

тнографии Сиб. отд-ния РАН, 2000.

– С. 57–85.

10. Полосьмак Н.В. «Стерегущие золото грифы» (ак-алахинские курганы). – Новосибирск: Наука, 1994.

– 125 с.

11. Полосьмак Н.В., Баркова Л.Л. Костюм и текстиль пазырыкцев Алтая (IV – III вв. до н.э.). – Новоси-

бирск: Инфолио-пресс, 2005. – 232 с.

12. Радлов В.В. Из Сибири: Страницы дневника. – М.: Наука, 1989. – 749 с.

. Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. – М.; Л.: Наука, 1953. – 555 с.

14. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. – М.; Л.: Наука, 1960. –

359 с.

15. Самашев З. Некрополь Берел // Археология Казахстана. – Алматы: Онер, 2006. – С. 122–140.

310

16. Самашев З., Базарбаева Г., Джумабекова Г. Берельские курганы Казахского Алтая // Казахская куль-

тура: исследования и поиски: cборник научных статей. – Алматы, 2000. – С. 66–91.

17. Самашев З., Мыльников В. Деревообработка у древних скотоводов Казахского Алтая (материалы

комплексного анализа деревянных предметов из кургана 11 могильника Берел). – Алматы: Общественый

фонд «Берел», 2004. – 312 с.

18. Сорокин С.С. Большой Берельский курган (по

лное издание материалов раскопок 1865 и 1959 гг.) //

Труды Государственного Эрмитажа. – Л., 1969. – Т. 10. – С. 207–227.

19. Черников С.С. Загадка золотого кургана. Где и когда зародилось «скифское искусство». – М.: Наука,

1965. – 189 с.

20. Шульга П.И. Могильник скифского времени Локоть-4а. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. – 204 с.

21. Molodin V.I., Parzinger H., Ceveendorz D., Garkusa J.N., Grisin A.E., Myl’nikov V., Nagler A., Piezon-

ka H., Sljusarenko I. Das skythenzeitliche Kriegergrab aus Olon-Kurin-Gol. Neue Entdeckungen in der Perma-

frostzone des mongolischen Altaj. Vorbericht der russisch-deutsch-mongolischen Expedition im Sommer 2006 //

Eurasia Antiqua. – Berlin, 2008. – № 14. – P. 241–265.

22. Samasev Z. Die furstengraber von Berel // Im zeichen des goldenen greifen. Konigs graber der skythen. –

Ber

lin, 2008. – P. 132–139.

Рис. 1. Элементы костюма с зооморфным декором из курганов могильника Берел:

1–4, 6, 7 – из кургана № 10; 5, 8–11 – из кургана № 11.

А.Э. Жабрева

Россия, Санкт-Петербург, Библиотека Российской академии наук

ИЗОБРАЖЕНИЕ ОДЕЖД МОСКОВИИ И СОПРЕДЕЛЬНЫХ ТЕРРИТОРИЙ В

ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИХ «КОСТЮМНЫХ» АЛЬБОМАХ XVI–XVIII вв.

Альбомы гравюр на дереве, представлявшие собой собрания костюмных изображений, появились

уже во второй половине XVI в. и оказались весьма популярными. Это был «любопытный культурный

феномен», распространившийся по всей Европе и вызванный «той сильной и взаимной жаждой знаний,

которая толкает человека или нацию, уже самоопределившихся, узнать о других способах жизни и

стилях одежды» [15, с. 1

06–107.]. Среди гравюр были и изображения жителей далекой и малоизвестной

в то время Московии. Эти изображения опирались частью на достоверные сведения, частью на фан-

тазию создававшего их художника. Впоследствии они переходили из одного издания по истории