Авдеенко Е.Г. Карл Йозеф Вирт: партийно-государственная деятельность (1918 - 1933 гг.)
Подождите немного. Документ загружается.
121
Германию заподозрят в пассивном сопротивлении, что усилит экстремистские
и националистические круги во Франции и Англии”, – считал Й. Вирт (14). При
его содействии немецкой стороной был подготовлен ряд предложений. Общую
сумму задолженности немецкое правительство предлагало установить в
размере примерно 50-ти млрд. золотых марок. Репарации должны были
включать в себя обязательные товарные поставки, а
валютные платежи –
основываться на ежегодном уменьшении суммы взносов и корректироваться на
основе изменения поведения экспортного индекса (15).
Однако ход конференции не оправдал надежд Й. Вирта. О равноправном
участии Германии не было и речи. Сам факт участия рейха в переговорах
французское правительство считало недопустимым смягчением условий
Версальского договора и, угрожая оккупацией Рура
, требовало
неукоснительного выполнения Германией своих обязательств (16). Эти
претензии вызвали раскол внутри немецкой делегации, прибывшей в Спа без
твердой внутренней договоренности в отношении главной темы – репараций
(17). Бескомпромиссную позицию занял на конференции крупнейший
германский промышленник Г. Стиннес. Согласно воспоминаниям Й. Вирта,
чтобы доказать бессмысленность требований союзников он был готов
допустить большевизацию Германии
, ожидаемую им в качестве реакции на
вторжение оккупационных отрядов (18). Учитывая чрезвычайно тяжелое
положение в стране, Й. Вирт оценивал поведение Г. Стиннеса как
“безответственный авантюризм и неприкрытый цинизм” (19). Он, и
приглашенные им в качестве консультантов глава крупнейшего
электротехнического концерна “АЭГ” В. Ратенау и эксперт в области горной
промышленности Б. Дернбург, некоторое
время занимавший пост министра
финансов в кабинете Ф. Шейдемана, выступили против подобной “политики
катастроф”, полагая безответственным предстоящей зимой “ввергать не
оккупированную часть Германии в голод и нужду и тем самым подвергать
страну опасности политического разрушения” (20).
122
В ходе конференции немецкой делегации удалось достичь некоторых
уступок в вопросе разоружения и угольных поставок. Однако важнейшая для
Германии тема репараций практически не была затронута на конференции. Уже
только по этой причине Й. Вирт имел все основания быть разочарованным ее
результатами. Возможно, именно этот негативный опыт повлиял на
формирование его
будущей внешнеполитической концепции. Ключ к решению
многочисленных проблем он увидел в активизации внешней политики
Германии в восточном направлении. Активная восточная политика должна
была умерить претензии держав-победительниц и укрепить международные
позиции Германии. Она была призвана смягчить условия Версальсого договора
и, шаг за шагом, подготовить немецкому рейху пространство для
осуществления самостоятельных внешнеполитических
действий.
На Востоке важнейшими для Германии были отношения с
большевистской Россией. 5 ноября 1918 г. имперское правительство разорвало
отношения с РСФСР и в последующее время, с оглядкой на державы-
победительницы, не спешило с их восстановлением (21). Но нет сомнения в
том, что по экономическим и политическим соображениям Германия была
заинтересована в возобновлении отношений
с РСФСР.
В 1919 г. возможность немецко-русских экономических контактов только
зондировалась отдельными агентами, причем с немецкой стороны –
исключительно частными лицами (22). Очень тонкие связи, которые
сохранялись между двумя государствами, осуществлялись через
“попечительства для военнопленных”, образованные в Москве и Берлине в
январе 1920 года. Большая заслуга в том, что эти попечительства стали
фундаментом будущего экономического и политического сближения,
принадлежала М. Шлезингеру – главе общегерманского отдела попечительств
для военнопленных и гражданских интернированных лиц. Он содействовал
тому, что статус этих немецких организаций в Москве, с июня 1920 г.
возглавляемых Г. Хильгером, значительно повысился (23). Решительным
123
сторонником сближения с Советской Россией в немецкой дипломатии был
также А. фон Мальцан – исполнительный советник, позднее – глава восточного
отдела МИД. Он сумел объединить вокруг себя людей из различных
внутриполитических лагерей, выступавших за дружественный с Россией курс
(24).
Й. Вирт и министр иностранных дел В. Симонс разделяли стремление к
нормализации отношений с
Россией, в “русском вопросе” между ними
господствовало полное взаимопонимание. Во многом благодаря тесному
сотрудничеству Й. Вирта, В. Симонса, А. фон Мальцана и М. Шлезинегера,
были созданы предпосылки для восстановления двусторонних экономических и
политических связей (25). 19 апреля 1920 г. было заключено “Соглашение об
отправке на Родину военнопленных и интернированных гражданских лиц обеих
сторон”. 18 февраля
1921 г. были согласованы еще два документа: дополнения
к соглашению от 19 апреля 1920 г. и проект соглашения о правах
представительств (26). В мае 1921 г. в Берлине было подписано Временное
соглашение, предусматривавшее учреждение торговых представительств для
налаживания отношений между двумя странами, обеспечивавшее права
граждан и регулировавшее вопросы торговли и судоходства (27). Оно не
означало полного
юридического признания Советской России и окончательного
восстановления дипломатических отношений, однако существенно расширяло
круг деятельности представительств, которые официально получили функции
консульств.
В военной области у Германии и Советской России также обнаружились
общие интересы. Немецкая сторона надеялась возродить боевую мощь
рейхсвера и разработать на советской территории новые образцы вооружений,
производство которых запрещалось
Версальским договором, обучить и
подготовить военные кадры. Россия была заинтересована в обширной военной
реформе, для чего хотела использовать прогрессивный опыт Германии в
организации современной армии и создании новых видов вооружения. Кроме
124
того, сотрудничество Германии и Советской России, имевших общие
территориальные претензии к Польше, давало надежду на изменение
восточных границ.
Несомненно, большевистские преобразования затрудняли осуществление
прорусской политики в консервативных милитаристских кругах, более
склонных к участию в контрреволюционных мероприятиях и восстановлению
отношений с восточным соседом лишь после реставрации монархии. В
послевоенный период в военном руководстве сталкивались различные
направления “русской политики”. Линию, направленную на сближение с
Советской Россией развивал генерал Г. фон Сект. Еще в 1917 г. он считал
опасным соседство большевистской республики на границах Германии и одной
из главных задач рейхсвера видел образование “защитного вала против
большевизма” (28). Однако в последующие годы в нем укрепилось мнение, что
большевистское правительство “прочно сидит в седле” и потому Германии в
обозримом будущем “неизбежно придется иметь дело с Советами” (29). “Так
как большевизм не откажется от идеи мировой революции, мы должны оказать
ему сопротивление на собственных границах”, – считал Г. фон Сект. По его
мнению, сильная государственная власть, защищенная военными, представляла
собой достаточное средство для подавления внутренних революционных
волнений и являлась надежной почвой для сотрудничества с любой другой,
даже отличной по своей общественной системе, государственностью (30). Уже
в декабре 1918 г. Г. фон Сект полагал, что прочность политической власти
определяется ее союзоспособностью. Именно достижение Германией
союзоспособности, по его мнению, было главной целью активной восточной
политики. “Только в союзе с Россией Германия имеет перспективы на
восстановление своих мировых позиций”, – таков был главный тезис Г. фон
Секта, под знаком которого в последующие годы развивалась его политика
(31). Й. Вирт был одним из немногих политиков первого ранга, полностью
разделявшим представления Г. фон Секта (32). Генерал пользовался особым
125
доверием Й. Вирта и активно сотрудничал с ним во всех военно-политических
вопросах (33). Главным итогом этого сотрудничества стало значительное
укрепление восточных границ Германии (34).
Вопрос о восточных границах относился к сложнейшим
внешнеполитическим проблемам Веймарской республики. Точное
установление границ с Польшей долгое время оставалось открытым, и было
источником многолетних кровавых конфликтов. В октябре 1918 г. польское
правительство в письме к американскому президенту В. Вильсону
сформулировало свои далеко идущие территориальные претензии. Оно
требовало присоединения к Польше провинции Позен, Западной и Восточной
Пруссии, всей Верхней Силезии и западных округов Нижней Силезии (35).
Поскольку Версальский договор не удовлетворил полностью
территориальных претензий Польши, и области с преобладанием немецкого
населения остались за Германией, население с двух сторон пыталось поставить
спорные районы под свой контроль. В декабре 1918 года под руководством
польского националиста В. Корфанти разгорелось первое восстание в Позене с
целью присоединения этой провинции к Польше (36). Для противодействия
польским партизанам в Германии были образованы добровольческие
военизированные подразделения. Маскируясь под “рабочие команды”, они
широко растянулись вдоль восточных границ рейха. Из этих кадров
рекрутировался позднее “черный рейхсвер” (37).
Во время пребывания в должности министра финансов Й. Вирт принял
непосредственное участие в поддержке добровольческих корпусов в борьбе
против польских инсургентов и создал финансовые основы для организации
“черного рейхсвера”. В марте 1920 г. он пригласил генерала Г. фон Секта в
министерство финансов и предложил ему “чрезвычайные средства рейха” для
проведения мероприятий по укреплению обороноспособности Германии (38).
То, что решение об образовании “черного рейхсвера” исходило от
правительства, и Й. Вирт играл в этом решающую роль, подтверждают также
126
сами члены “черного рейхсвера” (39). 20 марта 1926 г. “Рейнишен
тагесцайтунг” открыто назвала Й. Вирта “отцом черного рейхсвера” (40). В
своих воспоминаниях Й. Вирт подчеркивал, что “черный рейхсвер” был
частью рассчитанного на долгие годы плана “восстановления
обороноспособности Германии”. К его непосредственным задачам относились
образование и подготовка военных кадров, создание военной техники и
значительного арсенала оружия, в том числе и на “русской почве” (41).
В 1920 г. наряду с Г. фон Сектом в министерство финансов был
приглашен директор фирмы Крупа – Видфельдт. Концерн Круппа был
особенно чувствительно затронут ограничениями Версальского договора (42).
Чтобы сохранить технические наработки, руководство предприятия
использовало любую возможность для организации производства в
нейтральных странах. 29 ноября 1920 г. при личном содействии Й. Вирта был
заключен первый договор между фирмой Круппа и советским правительством
о производстве локомотивов. К 1925 г. фирма обязывалась начать
производство вооружений в России (43). В декабре 1920 г. была образована
“Зондергруппе Р(оссия)”, под руководством генерал-майора В. Хойе, задачей
которой была координация германо-советского военного сотрудничества В
декабре 1920 – январе 1921 гг. в Берлине состоялись встречи представителя
правительства РСФСР в Германии. Л. Коппа с генералом Г. Сектом, в ходе
которых обсуждались возможные направления советско-германского
взаимодействия (44). Г. фон Сект настаивал на участии России в создании
немецкой военной промышленности с тем, чтобы использовать ее как источник
вооружения Германии в случае столкновения с Антантой (45).
Победоносное продвижение Красной Армии в Советско-польской войне
(1920 - 1921 IT.) укрепило надежды на совместную политику ревизии. И все же
сближению Германии и России в значительной степени содействовал именно
негативный исход войны. Он усилил стремление советского правительства к
127
реорганизации Красной Армии и использованию достижений немецкой
военной техники, выдвинув на первый план идею долгосрочного военно-
политического сотрудничества.
Летом 1921 г. капитан О. Нидермайер был направлен в Россию, где в
сопровождении В. Коппа, Г. Хильгера и представителя комиссара
иностранных дел Л. Карахана посетил ряд военных предприятий и верфей (46).
Поначалу трудности - безнадежное положение русских заводов, дефицит
капитала и скепсис предпринимателей с немецкой, стороны - были так велики, что
до конца 1921 г. была достигнута лишь одна конкретная договоренность
“Зондергруппе Р” с авиационным заводом Юнкерса о строительстве
авиационного завода в России (47). Без финансовой поддержки рейха
осуществление проекта было немыслимо. Й. Вирт гарантировал немецким и
советским партнерам Юнкерсу и Л Троцкому предоставление
производственного капитала в размере 10 млн. золотых марок (49). Кроме того,
германское правительство открыло В. Коппу кредит размером в 30 млн. марок
для советских военных заказов в Германии (50). Й. Вирт гарантировал Г. фон
Секту “обеспечение всех военных проектов в России” (51).
То, что Й. Вирт, как министр финансов, обеспечивал все условия для
поддержания обороноспособности Германии и дальнейшего
совершенствования военной техники подтверждает также письмо Видфельдта
от 10 июля 1921 года. В нем сообщалось, что фирма Круппа получила от Й.
Вирта задание “на десятилетие обеспечить рейх военной техникой” (52). В
июне 1921 г. берлинское отделение банка Мендельсона, через который
осуществлялась большая часть репарационных выплат рейха, перевело
амстердамскому филиалу банка 95 млн. марок, предназначавшихся для фирмы
Круппа (53).
Позиция Й. Вирта в репарационном вопросе, в течение 1920 – 1921 гг.
определялась прежними тактическими установками и была направлена на
успокоение бывших военных противников. Он всячески стремился подчеркнуть
128
готовность Германии к выполнению обязательств и добиться скорейшего
установления окончательной суммы репараций. По указанию Й. Вирта на
конференции в Брюсселе (декабрь 1920 г.) госсекретарь К. Бергман
подчеркивал готовность Германии к выплатам, “как только валюта и бюджет
страны будут приведены в порядок”. Он предлагал содействие Германии в
восстановлении разрушенных областей, чем произвел на представителей
Антанты благоприятное впечатление (54). Однако в январе 1921 г. переговоры
были блокированы.
На конференции премьер-министров союзных держав в Париже (29
января 1921 г.) впервые была названа окончательная сумма репараций – 226
млрд. золотых марок. “Парижские решения” вызвали бурю возмущения в
Германии. Министр иностранных дел В. Симонс отклонил их как
“возмутительные и безумные” (55). Й. Вирт, выступая 12 февраля 1921 г. в
Мюнстере, уклонился от провоцирования конфликта: “
Парижские решения”
союзников фактически невыполнимы, и все же Германия должна признать
условия победителей” (56).
Й Вирт неоднократно выражал свое несогласие с репарационным курсом
министерства иностранных дел, полагая, что В. Симонс не учитывал психологии
победителей. Принципиальное убеждение Й. Вирта состояло в том, что из
тактических соображений необходимо было сначала согласиться с условиями
союзников, а затем постепенно, шаг за шагом доказать их фактическую
невыполнимость и добиться принципиального изменения условий Версальского
договора. “Я говорил в кабинете о психологическом подходе к известным
требованиям противников”, – вспоминал Й. Вирт, – т к. полагал, что
психология народов послевоенного времени постепенно изменится, а с ней
изменится и астрономическая сумма финансовых претензий к Германии (57).
Однако мероприятия правительства К. Ференбаха, направленные
достижение быстрой ревизии, существенно осложняли реализацию стратегии Й.
Вирта. Провокационно низкие репарационные предложения Германии были
129
основной причиной провала Лондонской конференции (февраль 1921 г.).
Президент США заявил, что предложения немецкого правительства не являются
приемлемой базой для продолжения переговоров (58) и отказался от
посредничества. Сам Ллойд Джордж ввиду неуступчивой позиции немецкой
стороны был вынужден потребовать введения санкций (59). В марте союзные
войска оккупировали рейнские города Дуйсбург, Рурорт и Дюссельдорф.
Стремясь предотвратить ужесточение требований Антанты и дальнейшую
оккупацию важнейших индустриальных районов, Й. Вирт настаивал на том,
чтобы в дальнейшем правительство не делало провокационных предложений (60).
Он неоднократно предпринимал попытки использовать посредничество
Ватикана и США и, наконец, предложил кабинету собственный план выплат, в
котором пытался ликвидировать неясности, тревожащие союзников (61). И все же
когда в конце апреля, не в последнюю очередь благодаря настояниям Й. Вирта
кабинет предложил, наконец, продуманные, соответствующие планам союзников
условия, доверие к Германии было уже настолько утрачено, что эти предложения
остались без внимания.
5 мая Германии был предъявлен ультиматум, в соответствии с которым под
угрозой оккупации Рурской области она была обязана в кратчайшие сроки
выполнить предписания Версальского договора, касающиеся вопросов
разоружения, осуждения военных преступников и сотрудничества с
репарационной комиссией. Общая сумма задолженности Германии определялась
в 132 млрд. золотых марок. К ультиматуму прилагался план выплат, в
соответствии с которым первый миллиард должен был быть выплачен уже к 30
мая (62).
Позиция Й. Вирта в репарационном вопросе имела существенное значение
при его назначении рейхсканцлером 10 мая 1921 г. Несколько дней спустя после
образования нового кабинета Б. Дернбург писал в “Берлинер Тагеблатт”: “То,
что Й. Вирт возглавил правительство, принявшее Лондонский ультиматум,
соответствует внутренней логике развития событий. Он своевременно понял,
130
что прежний метод ведения переговоров окончится катастрофой” (63). Это
мнение полностью разделяла “Нойе цюрихер цайтунг”: “То, что доктор Й.. Вирт
стал рейхсканцлером – не случайность. В последнее время он принадлежал к
фронде в кабинете К. Ференбаха и разрабатывал контрпредложения к
программе, осуществляемой доктором В. Симонсом в Лондоне” (64). Газета
подчеркивала необходимость лояльного отношения немецкого населения к
Лондонскому ультиматуму, т.к. только в этом случае “в дальнейшем будут
возможны успокоение бывших противников и изменение плана выплат” (65).
Главное содержание краткой инаугурационной речи Й. Вирта сводилось к
заявлению о принятии ультиматума. “У нас не было другого выбора – только
принятие или отклонение – так решили победители”, – говорил Й. Вирт, –
принятие означает тяжелейшую финансовую нагрузку в свободном труде,
отклонение – рабство под надзором вражеских штыков и утрату
индустриальной базы” (66). Но еще большее значение имело для Й. Вирта
политическое будущее Германии; “Чтобы сохранить свободу и единство рейха
и уберечь страну oт опасности военной интервенции немецкий народ готов к
высочайшим материальным жертвам” (67). Комментируя высказывание
рейхсканцлера, “Берлинер Тагеблат” отмечала: “Приняв условия ультиматума,
новое правительство спасло индустриальные области Рейна и Вестфалии от
вторжения иностранных отрядов” (68).
На первых порах канцлерства Й. Вирт демонстрировал полную
готовность к выполнению требований Антанты. Ясное указание на это
содержится в правительственном заявлении от 10 мая 1921 г.: “Цель
имперского правительства предельно ясна – терпеливо и добросовестно
выполнять принятые обязательства путем наивысшего напряжения
производительных сил” (69). В мае все газеты писали о честном намерении
немецкого правительства, “делать все возможное в вопросах разоружения и
финансовой области, чтобы выполнить возложенные на него обязательства”
(70). В июне 1921 г. на вопрос аргентинского журналиста, “будет ли