Авдеенко Е.Г. Карл Йозеф Вирт: партийно-государственная деятельность (1918 - 1933 гг.)
Подождите немного. Документ загружается.
91
был неизбежен. Заявление Х. Келера вызвало острую реакцию христианских
профсоюзов, в особенности их президента А. Штегервальда и лидера
христианского союза горнозаводских рабочих Х. Имбуша. Причем разногласия
приняли такие радикальные формы, что Х. Келер предложил рейхсканцлеру
свою отставку (228).
Невзирая на предшествующие конфликты, Й. Вирт поддержал Х. Келера,
т.к. полагал, что
служащих, безусловно, необходимо привлечь на сторону
Веймарского государства. В статье под заголовком “Куда, друг Имбуш?” Й.
Вирт обвинил лидера христианских профсоюзов в преследовании узких
партийных интересов, синдикалистском образе мыслей и неспособности
мыслить в масштабах государства. Он заявил, что своими действиями Х.
Имбуш превращает Центр в инструмент христианского профсоюзного
движения (229). “Нельзя превращать
политику в орудие мести и реализации
личных интересов, как это делают А. Штегервальд и Г. Имбуш”, – писал Й.
Вирт своему другу Ф. Розеру (230).
Позиция Й. Вирта вызвала недоумение в рядах его сторонников, в
особенности среди католических рабочих. Профсоюзная пресса писала, что Й.
Вирт “предал последнее в немецком народе и, несмотря
на свои социальные
речи, не имеет внутренней связи с рабочим движением” (231). Не одобрил
“странных взглядов” Й. Вирта и один из лидеров католических рабочих и
теоретик партии Центра Й. Йоос (232). Критическую статью опубликовала
социал-демократическая газета “Форвертс” – “Куда, Йозеф Вирт?” (233).
Действительно, на первый взгляд действия Й. Вирта кажутся
непонятными, и все
же они весьма характерны для его политического стиля.
Если позиция его политических противников казалась ему справедливой, он не
боялся встать на их сторону, но руководствовался при этом не
оппортунистическими соображениями, а своими политическими убеждениями.
То, что в данном случае он действовал без оглядки на своих политических
союзников, можно считать серьезной тактической
ошибкой.
92
Весной 1928 г., в ходе предстоящих выборов в рейхстаг, назначенных на
20 мая, “дело Вирта” вновь приобрело остроту. В течение многих лет бывший
рейхсканцлер возглавлял список баденского Центра. На этот раз вместо него
выдвигался министр финансов Х. Келер. В письме от 10 марта Й. Шофер в
качестве условия предоставления мандата потребовал от Й
. Вирта письменных
гарантий “относительно соблюдения им впредь партийной дисциплины,
сотрудничества с фракцией и прессой Центра во всех, касающихся
христианских основ культурно-политических вопросах” (234). Разумеется, Й.
Вирт отказался предоставить партии гарантии относительно всех своих
будущих решений и заявил, что может сделать соответствующее заявление
только после того, как будет поставлен перед конкретными
вопросами (235). В
ответном письме от 21 марта, подписанном Й. Шофером, ЦК баденского
Центра сообщал Й. Вирту, что воздерживается от передачи ему мандата на
текущий период, т.к. “его недисциплинированность, его позиция в культурных
вопросах и разногласия с определенными кругами рабочих породили сомнения
относительно его кандидатуры. Своим отказом от соответствующего заявления
он сделал
свое выдвижение окончательно невозможным” (236).
Реакция республиканского лагеря на подобное решение была бурной. Ф.
Розер писал Й. Вирту: “Мы оказались побежденными, но история не раз
доказывала, что побежденные нередко оказываются истинными победителями”
(237). Из молодежных организаций Центра и Виндхорст-бунда в поддержку Й.
Вирта поступали многочисленные письма солидарности (238). В прессе
появились сообщения
, что Й. Вирт надеется на выдвижение своей кандидатуры
в Берлине. Один из лидеров либеральных профсоюзов А. Эркеленц (НДП)
непосредственно после заседания баденской комиссии заявил, что “участие
такой личности как Й. Вирт, безусловно, необходимо в будущих заседаниях
рейхстага” и предложил Й. Вирту стать кандидатом от демократов в
Дюссельдорфе (239). В этом случае
Й. Вирт выступил бы на выборах прямым
противником В. Маркса. “Германия”, внимательно следившая за развитием
93
событий, сообщала, что “решение баденского Центра не исключает других
возможностей для Й. Вирта” (240). Протесты сторонников Й. Вирта,
предложение демократов и в немалой степени тот факт, что Й. Вирт, как и
прежде, был способен объединить немалую часть молодежи, и рабочих
Центра способствовали тому, что ему все-таки было предложено выставить
свою кандидатуру
в имперском списке Центра.
15 февраля 1928 года межфракционный комитет рейхстага констатировал
факт провала школьного законопроекта и роспуск IV кабинета В. Маркса.
Правительство “буржуазного блока”, свержению которого Й. Вирт посвятил
столько сил и энергии, распалось. Сегодня большинством исследователей
признается, что провал школьного законопроекта был лишь поводом к распаду
правительственной коалиции, истинные причины которого
лежали в глубоком
общественном антагонизме Веймара, пронизывавшем и саму партию Центра.
“В любой форме правительственного большинства Веймар нес в себе зародыш
разрушения”, – полагал современный германский историк Х. Винклер, – во
время “большой коалиции” важнейший источник опасности образовывали
противоречия между крыльями партий, для правой коалиции кризисными
зонами были внешнеполитические и культурно-политические
вопросы. … IV
кабинету В. Маркса не выпало трудных внешнеполитических решений, он
провалился на классической арене мировоззренческой борьбы – школьной
политике” (241).
И все же, ряд исследователей Веймарской республики возлагает на Й.
Вирта ответственность за провал правительства “буржуазного блока” и
последовавшее вскоре наступление реакции. “Борьба Й. Вирта против IV
кабинета В. Маркса предотвратила альтернативу консервативной
эволюции
Веймарской демократии и отрезала возможность чередования правой и левой
коалиции”, – полагал западногерманский историк Й. Беккер. … – Негативный
альянс Й. Вирта и А. Гугенберга предотвратил возможное консервативное
решение. … Й. Вирт и противники “буржуазного блока” стали невольными
94
помощниками в победе на выборах в мае 1928 г. непарламентских сил,
разрушивших впоследствии партийную систему и открывших путь к
установлению диктатуры А. Гитлера и НСДАП” (242). “Вместо содействия
широкой платформе верных конституции партий Й. Вирт вел
бесперспективную борьбу против “буржуазного блока”, сознательно создавая
трения, которые ослабляли парламентскую середину и ее обороноспособность
против политического
радикализма”, – полагает вслед за Й. Беккером Х.
Кюпперс (243).
Представляется, что попытка этих авторов возложить на демократические
силы главную ответственность за разрушение парламентской системы и
последовавшее вскоре наступление диктатуры, неубедительна. Упрекая
республиканцев в тактических ошибках, они упускают из виду влияние
объективных – внешних и внутренних, политических и экономических
факторов, способствовавших постепенному разрушению
парламентской
системы. Очевидно, что и в “золотые годы Веймара” партийно-государственная
система обнаруживала явные признаки неблагополучия. Во всех
правительственных комбинациях второй половины 1920-х гг. было что-то
вынужденное. Глубокие социальные, экономические и мировоззренческие
противоречия чаще всего покрывались простой коалиционной арифметикой, а
не действительным единством общих программных целей. Долгосрочные цели
своих организаций
партии ставили выше временной идентификации с
коалиционным правительством.
Непримиримые противоречия обнаруживались не только между
“правыми” и “левыми” силами. Отсутствие единства наблюдалось и в партиях
“веймарской коалиции” Сам Й. Вирт главную ответственность за провал
инициированного им республиканского движения середины 1920-х годов
возлагал на партии Центра и СДПГ, руководство которых он
упрекал в
недопонимании своей ответственности за будущее демократического
государства (244). Он критиковал Центр за недостаточную политизацию и
95
постепенное смещение в культурно-политическую и религиозную область.
СДПГ, на чью политическую силу и дееспособность Й. Вирт всегда
рассчитывал в деле защиты Веймарской демократии, он упрекал, как и Центр, в
неспособности переступить через узкие партийные границы и поддержать
республиканское движение (245). Острейшую критику в этой связи Й. Вирт
направлял и в адрес
лидеров христианских профсоюзов,
“сконцентрировавшихся на материальных требованиях и сделавших вопрос
заработной платы центральным вопросом политики” (246).
Немаловажной причиной того, что республиканско-демократическое
движение во второй половине 1920-х не сумело укрепить собственных позиций,
было отсутствие массовой базы Веймарской демократии. В условиях лишь
относительной социально-экономической и политической стабильности
защита демократических принципов
для подавляющего большинства
немецкого народа не имела никакого практического смысла, так как не
наполняла понятие “будущее” конкретными и понятными образами.
Неразвитость гражданского сознания делала перспективы на реализацию
демократической идеи в Веймарской республике призрачными” (247).
Разногласия Й. Вирта с руководством партии Центра были выражением
глубоких социальных и политических противоречий, связанных с историей
возникновения
партии, ее гетерогенной политической и социальной
структурой. Возможно, пытаясь усилить социальное, республиканско-
демократическое направление в партии и государстве, Й. Вирт допустил ряд
серьезных тактических ошибок. В своей бескомпромиссности, стремлении к
независимости от партийного руководства он не только не искал политических
союзников, но растерял даже своих друзей. В то же время
нельзя не признать,
что Й. Вирт принадлежал к немногим политическим силам в партии Центра,
которые от начала и до конца защищали республику.
96
§ 3. ПЕРЕД ЛИЦОМ ФАШИЗМА. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Й. ВИРТА В ПЕРИОД
МИРОВОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА (1929 – 1933 гг.)
С осени 1928 г. политическая ситуация в стране стала быстро меняться,
что было связано с началом мирового экономического кризиса и неуклонным
ухудшением положения различных слоев населения. Усиленно распространял
свое влияние нацизм, тесня “старые” буржуазные партии; лишь Центр, в
общем
, сохранял свои позиции (248). Первым результатом происходивших
политических сдвигов была отставка правительства “большой коалиции” под
руководством социал-демократа Г. Мюллера. 30 марта 1930 г. канцлером
Германии стал председатель парламентской фракции Центра Г. Брюнинг. В
новое правительство вошли деятели Народной, Демократической и
Национальной партий, а также беспартийный генерал В. Гренер. В целом это
было
президиальное правительство, которое опиралось уже не на доверие
рейхстага, а на рейхспрезидента.
Й. Вирт получил в правительстве Г. Брюнинга портфель министра
внутренних дел. Он был в кабинете последним представителем левых
политических сил, связующим звеном с социал-демократией,
республиканскими организациями, католическими рабочими, интеллектуалами
и молодежью Центра. 31 марта 1930 г. Г. Брюнинг открыто сообщил
президиуму фракции Центра в рейхстаге, что ввел Й. Вирта в правительство, с
целью “обеспечения лояльности левых политических сил” (249).
Чем руководствовался Й. Вирт, вступая, в правый, в сущности
антипарламентский кабинет? Очевидно, он разделял надежды части немецкого
населения на “поворот в немецкой политике” и преодоление веймарской
“формальной демократии”. Назначение Г. Брюнинга приветствовалось
различными католическими союзами, в том числе и христианскими рабочими
организациями. Так, католический союз рабочих заявлял, что с помощью
“сильного государства будут преодолены экономические и политические
трудности и спасена Веймарская республика” (250).
97
Первое же внутриполитическое мероприятие правительства Г. Брюнинга
– новая налоговая программа, предполагавшая существенное увеличение
потребительских налогов, вызвало жесткую оппозицию социалистических
партий. Оценивая опасность слева, канцлер Г. Брюнинг предлагал
использование чрезвычайных полномочий. Некоторые члены правительства, в
том числе деятель партии Центра министр Герард высказались за применение
ст.48 и роспуск рейхстага. Поначалу Й.
Вирт был против введения подобного
закона, полагая, что необходимо добиться согласия между партиями за столом
переговоров и заявил, что за принятие чрезвычайных полномочий следует
арестовать весь кабинет (251). Однако когда 16 июля рейхстаг проголосовал
против предложенного проекта бюджета и отвергнутый парламентом
законопроект был утвержден чрезвычайным декретом президента на основе ст.
48, Й. Вирт
стал на сторону рейхсканцлера.
На первый взгляд столь резкое изменение Й. Виртом своей позиции
вызывает недоумение. Впоследствии за этот шаг его не раз упрекали в
политической непоследовательности (252). В качестве главы ведомства
внутренних дел он даже снискал себе прозвище “министра № 48” (253). И все
же его поведению имеется свое объяснение. По-видимому, в
условиях
острейшего экономического кризиса, разгара радикальных
националистических настроений и усиления влияния НСДАП он не видел
альтернативы правительству Г. Брюнинга, деятельность которого рассматривал
как последнюю попытку спасения демократии в Германии. Выступая 18 июля
в парламентских дебатах, Й. Вирт утверждал, что правительство вынуждено
было применить статью 48, сопротивление рейхстага же может привести к
тому,
что “кризис парламентаризма перерастет в кризис демократической
системы вообще” (254).
После того как большинством голосов рейхстаг отверг чрезвычайный
декрет президента, Г. Брюнинг зачитал заранее подписанное П. фон
Гинденбургом распоряжение о роспуске парламента. Впервые в истории
98
Веймарской республики статьи 48 и 25 были применены совместно, вопреки
конституционным нормам, т.к. Веймарская конституция предоставляла
рейхстагу право на отмену чрезвычайного распоряжения. Этим была
достигнута качественно новая ступень в антипарламентской деятельности
правительства. До 14 сентября 1930 г. кабинет Г. Брюнинга правил независимо
от рейхстага. Й. Вирт взял на себя ответственность за этот политический шаг
правительства, т.к. связывал с ним надежды на оздоровление политической
жизни и укрепление порядка в государстве. (255). “Раз нынешняя
парламентская система оказалась неспособной – значит, ее нужно исправить”, –
констатировал он на страницах “Шлезише фольксцайтунг” (256).
Поддерживая антипарламентские мероприятия Г. Брюнинга, Й. Вирт ни
в коем случае не руководствовался конъюнктурными соображениями. Это
доказывает, прежде
всего, непримиримая позиция, которую он, как министр
внутренних дел, занял по отношению к НСДАП, не взирая на то, что
рейхсканцлер на ограниченной основе допускал “взаимопонимание” с
национал-социалистами (257).
В сентябре 1930 г., после грандиозного успеха НСДАП на выборах в
рейхстаг, Й. Вирт создал в своем министерстве специальный подотдел по
борьбе с фашизмом
, руководство которым поручил деятелю левого крыла
партии Центра К. Шпикеру. Еще в мае 1930 г. Й. Вирт вступил в открытый
конфликт с нацистом В. Фриком с января 1930 г. занимавшим пост министра
внутренних дел и народного образования Тюрингии. В качестве министра
образования В. Фрик опубликовал указ, предусматривавший введение во всех
школах Тюрингии
так называемой “немецкой школьной молитвы” (258), за
которой в действительности скрывалось стихотворное произведение
антихристианского и антидемократического содержания, составленное в духе
национал-социалистской пропаганды. В бюджетной комиссии тюрингского
ландтага В. Фрик открыто заявил, что “молитва направлена против евреев”
(259).
99
12 мая 1930 г. в письме к президенту Тюрингии Э. Бауму Й. Вирт выразил
протест против введения “молитвы”, т.к. увидел в ней признаки явной
партийно-политической агитации (260) и нарушение ст. 148 главы II
Веймарской конституции, предусматривавшей защиту прав инакомыслящих.
Он заявил, что для него, как конституционного министра вступление в силу
распоряжения В. Фрика
недопустимо и потребовал вмешательства
государственной судебной палаты. Эта инстанция рассмотрела ходатайство Й.
Вирта и признала, что обжалованные в нем строки “молитвы” имеют
антисемитскую направленность, ущемляют свободу политических убеждений
населения и являются нарушением ст. 148 имперской конституции, а потому
должны быть запрещены.
Конфликт вокруг “школьной молитвы” еще не был завершен, когда
между Й
. Виртом и В. Фриком разгорелся новый скандал. В соответствии с
соглашением между рейхом и землями, рейх предоставлял субсидии на
содержание полиции земель. Предшественник Й. Вирта в должности
имперского министра внутренних дел социал-демократ К. Зеверинг 18 марта
1930 г. приостановил выплату денег Тюрингии, т.к. сомневался, что после
вступления в должность В
. Фрика будет сохранен “неполитический характер
местной полиции” (261).
Поначалу Й. Вирт занял позицию К. Зеверинга, но 17 апреля отменил его
распоряжение после соответствующих гарантий президента Э. Баума. Однако
некоторое время спустя выяснилось, что данное обязательство не выполняется
и на ведущие посты в тюрингской полиции назначаются члены НСДАП (262).
Ввиду отказа В. Фрика отменить
планируемые назначения Й. Вирт восстановил
в силе распоряжение К. Зеверинга. Выплата субсидий на содержание полиции в
Тюрингии была приостановлена. Правительство Тюрингии ходатайствовало
перед конституционным судом о возобновлении выплаты дотаций. Когда В.
Фрик в середине мая 1930 г. очевидно сознательно в провокационной форме
100
призвал учредить в Веймаре “парламент национальной оппозиции” Й. Вирт
пригрозил “имперской экзекуцией” против Тюрингии (263).
С конца июля и до середины сентября 1930 г. Германия являлась ареной
невиданной по своему размаху избирательной кампании, проходившей под
знаком необычайной активности гитлеровской партии. Й. Вирт активно
участвовал в избирательной борьбе как кандидат Центра от округа Хиршберг
в Нижней Силезии (264). 11 августа 1930 г. он, как министр внутренних дел,
произнес речь по случаю празднования Дня конституции. В этой в известном
смысле предвыборной речи он выступил в защиту Веймарской республики и
демократии и подчеркнул необходимость вовлечения широких слоев
населения в политику (265). В политической пассивности немецкого народа,
недостаточной приверженности населения демократической
идее он видел
главную причину возрастающего радикализма, особенно среди молодежи. Й.
Вирт предостерегал молодежь от увлечения идеей фюрерства и восторженных
призывов к диктатуре. “Возможно, когда молодежь выступает за диктаторскую
систему, она неправильно понимает сегодняшнюю внутриполитическую
ситуацию. Она восторгается фашизмом потому, что отвергает диктатуру
версальских победителей и питает злобу к нашему парламенту
. Она не ценит
немецкую демократию еще и потому, что видит в ней много формализма”, –
говорил Й. Вирт. Свою речь он завершил призывом к “оздоровлению и
укреплению немецкой демократии” (266).
Одной из главных задач своего ведомства Й. Вирт считал сдерживание
предвыборной пропаганды национал-социалистов. С этой целью он
уполномочил министра финансов Г.
Дитриха увеличить бюджетные средства,
предназначенные для поддержки “фонда в защиту республики” c 200 тыс. до
400 тыс. марок.
Однако, как вскоре выяснилось, в своем стремлении противостоять
национал-социализму Й. Вирт был в правительстве одинок. Все шаги, которые
он предпринимал в целях борьбы против фашистской опасности, наталкивались