Авдеенко Е.Г. Карл Йозеф Вирт: партийно-государственная деятельность (1918 - 1933 гг.)
Подождите немного. Документ загружается.
81
общественного мнения, направленного на укрепление демократического
государства (162).
Вместе с видным политиком Демократической партии Л. Хаасом и
председателем фракции рейхстага СДПГ П. Лёбе Й. Вирту удалось начать
издание еженедельного журнала “Дойче републик”. В журнале сотрудничали
демократически настроенные политические деятели, ученые, писатели.
Одновременно организация начала проведение митингов и демонстраций.
Выступая на митинге во
Франкфурте-на-Майне, где присутствовало 6 тыс.
человек, Й. Вирт говорил: “Настал час, когда республиканские партии должны
решиться на активную политику. Мы выступаем за республику социальной
справедливости. Если этого не произойдет, через несколько лет повторится
судьба кайзеровского государства” (163).
В руководстве Центра призыв Й. Вирта вызвал определенное
беспокойство. Вскоре в партии заговорили
о дилемме Центра – выборе между
правым и левым блоком. Й. Вирт пользовался поддержкой примерно трети
избирателей (164), и в руководстве с большой тревогой воспринимали
возможное отделение Й. Вирта и его сторонников. Опасения Центра разделял и
председатель ННП Г. Штреземан: “Й. Вирт, возможно, попытается основать
левую христианско-социальную партию с целью реставрировать Веймарскую
коалицию” (165). С тревогой акцию Й. Вирта восприняли в Мюнхене. Лидер
Баварской народной партии Э. Шафер предостерегал от “католического
сепаратизма” (166). Проявление тенденции к созданию двухпартийной системы
усмотрели и социал-демократы (167). Отвергая обвинения в стремлении
расколоть партию, Й. Вирт указывал, что “речь идет лишь об активизации
деятельности всех элементов, которые, как и
раньше привержены
демократическим принципам и желают отразить усилившуюся угрозу со
стороны реакции” (168). “Успех зависит сегодня не от основания новой
партии, а от укрепления социального и республиканского движения в партиях
буржуазной середины” (169).
82
Леволиберальные деятели приветствовали создание Республиканского
союза. “Берлинер тагеблатт” писала, что “предложение Й. Вирта об упрочении
республики полностью соответствует демократической программе и
демократической практике” (170), хотя выражала сомнение в успехе его
деятельности: “Имелись и сегодня имеются другие объединения такого же рода
– например, “Рейхсбаннер” или “Веймарская коалиция”, а республика,
несмотря на них, становится
все слабее” (171). “В то время как
республиканские объединения проводят митинги, их противники овладели
истинными опорами государства – армией и юстицией, силой и правом” (172).
Поскольку летом и осенью 1926 г. фракция Центра была сориентирована
на проведение умеренной линии “политики середины” и создание
правительства “большой коалиции” (173) к существенным осложнениям с
партией акция Й. Вирта
не привела. Однако когда 20 января 1927 г. президент
П. фон Гинденбург под угрозой своей отставки потребовал образования
правительства на основе большинства буржуазных партий при участии НННП
и Центр обнаружил “поразительное изменение курса” (174), конфликт Й. Вирта
с партией разгорелся с новой силой.
Непосредственно после выхода письма Гинденбурга фракция Центра
предложила ряд условий для
образования правой коалиции и уполномочила Й.
Вирта, Х. Браунса и Й. Йооса разработать “Национальный социально-
политический манифест”. В Манифесте содержались требования
безоговорочного признания Веймарской конституции и закрепленной в ней
республиканской государственной формы, продолжения прежней
внешнеполитической линии, проведения эффективной социальной политики
(175). На основании Манифеста В. Марксом были разработаны “Направления
текущей правительственной
политики”. 26 – 27 января 1927 г. они были
одобрены фракциями Центра, ННП, БНП, и НННП. 31 января 1927 г. В.
Марксом был образован новый кабинет, в котором министры от НННП В. фон
83
Кейдель и О. Хергт заняли ключевые ведомства – внутренних дел и юстиции.
3 февраля В. Маркс представил новое правительство рейхстагу.
Еще 27 января, спустя день после программного объединения Центра с
НННП, Й. Вирт заявил, что выразит имперскому правительству недоверие
(176). В заседании фракции рейхстага 4 февраля он подтвердил свою позицию:
“Участие Центра в правом
правительстве едва ли уменьшит политические
трудности, на карту поставлена судьба партии” (177). Й. Вирт был возмущен
поведением председателя партии В. Маркса, в особенности тем фактом, что
именно В. Маркс, когда-то член Рейхсбаннера, как кандидат от Народного
блока на выборах президента в 1925 г. неоднократно выступавший против
образования правого правительства, сам же его
и возглавил (178). При
окончательном голосовании 5 февраля 1927 г. в рейхстаге Й. Вирт был
единственным депутатом фракции, отказавшим в доверии правительству,
возглавляемому председателем собственной партии. (179).
Поддержку своей позиции Й. Вирт, как и прежде, нашел в среде
католических рабочих (180). В руководстве Центра его поведение было
воспринято с большим беспокойством. Х. Кёлер заявил, что
Й. Вирт пытается
“настроить молодежь и рабочие массы против партии” (181). 9 февраля “дело
Вирта” рассматривалось правлением фракции Центра. В кратком заявлении
выражалось сожаление по поводу “нарушения Й. Виртом партийной
дисциплины” и осуждалось его поведение во время голосования в рейхстаге 5
февраля (182).
В последующих политических дебатах, а затем и в исторических
исследованиях, поведение
Й. Вирта во время образования IV кабинета В.
Маркса расценивалось как непоследовательное и противоречивое (183). На
первый взгляд кажется странным, что Й. Вирт, который участвовал в
разработке “Манифеста”, многими оцениваемого как “триумфальный успех
интеграции правой оппозиции в Веймарскую конституционную
действительность” (184), выступил против образования кабинета с участием
84
НННП. И все же поведению Й. Вирта имеются свои объяснения. Впервые
западногерманский историк Й. Беккер указал на то, что Й. Вирт пытался так
обострить “Манифест”, чтобы сделать его неприемлемым для НННП (185),
поскольку опасался, что его положения будут признаны немецкими
националистами лишь формально, и не будут соблюдаться в практической
политике (186). Сомнения Й
. Вирта усилились, когда стало известно, каких
людей НННП представила в правительство. На пост министра внутренних дел
был назначен В. Кейдель, чья позиция во время капповского путча, по мнению
Й. Вирта, уже являлась достаточным основанием, для того, чтобы его участие в
правительстве было невозможным” (187).
Другую причину своего сопротивления Й. Вирт указал
в письме к Й.
Шоферу: “согласие руководства Центра на образование правого правительства
было дано президенту до cоставления Манифеста и Направлений” (188).
Пытаясь разъяснить позицию Й. Вирта, Й. Шофер сообщил Центральному
комитету баденской партии Центра, что Й. Вирт лично присутствовал на
заседании правления фракции, в котором осуществлялась эта договоренность, и
лично проинформировал
его о том, что согласие на образование правой
коалиции было получено до составления “Направлений” (189). Правдивость
этого сообщения подтверждается и депутатом рейхстага К. Теуш (190).
С 4 февраля 1927 г. Й. Вирт не участвовал в заседаниях фракции. Вместо
этого он развернул активную деятельность на мероприятиях “Рейхсбаннера”.
Выступая на съезде восточно-прусского отделения организации в
Кенигсберге
, Й. Вирт потребовал роспуска правительства “буржуазного блока”
и подверг резкой критике действия НННП в вопросе о продлении действия
“Закона в защиту республики”. Несмотря на наличие в законе § 23 – так
называемого “кайзеровского параграфа”, исключавшего возможность
возвращения Вильгельма II в Германию фракция НННП проголосовала “за”. Й.
Вирт расценил действия НННП как тактическую уловку. Он
назвал “позором
признание монархистами этого закона” и заявил, что подобный образ действий
85
“перечеркивает все этические нормы и возводит беспорядочность убеждений в
принцип” (191). Одновременно он призвал участников демонстрации
выступить в поддержку республиканского правительства в Пруссии и на
предстоящих выборах в рейхстаг обеспечить роспуск нереспубликанского
правительства в рейхе (192).
Рейхсканцлер В. Маркс воспринял его выступление как “неслыханную
атаку против имперского правительства” (193). Даже Й. Йоос в
личном письме
к Й. Вирту просил его воздержаться от выпадов в адрес кабинета ввиду их
опасного воздействия за границей (194). Правление Центра поручило В.
Марксу, как председателю партии, установить ее дословное содержание. 20
мая В. Маркс обратился к Й. Вирту с письмом, в котором выражал “глубокое
сожаление о его высказываниях, приведенных в прессе
”, и просил дословно
сообщить ему содержание речи в Кёнигсберге (195). 31 мая Й. Вирт без
согласования с В. Марксом опубликовал его письмо вместе с собственными
полемическими заметками в журнале “Дойче републик”. Он решительно
предостерег от того, чтобы переводить принципиальные вопросы в
формальную область и подчеркнул, что его целью является роспуск
правительства “буржуазного
блока” и предотвращение в будущем оккупации
реакционерами важнейших министерств. “Я буду делать все, чтобы разбудить
республиканцев для будущих выборов в рейхстаг”, – заключил Й. Вирт (196).
“Кенигсбергская речь” Й. Вирта стала поводом для новой серии
обсуждений “дела Вирта” на различных партийных уровнях. 1 июня им
занялась фракция Центра баденского ландтага, которая собрала обвинения
против Й. Вирта в 4 пункта: Он нарушает партийную дисциплину, его выпады
против партийного руководства враждебны, к тому же происходят за
пределами фракции Центра, его оппозиция правительству безосновательна, т.к.
“Направления” были признаны правыми партиями, опубликование письма В.
Маркса без предварительного согласования с ним неприемлемо (197).
86
Таким образом, конфликт сводился к вопросам партийной дисциплины,
серьезных политических дискуссий не состоялось. “Было очень удобно, –
считал известный католический публицист Х. Шарп, – из всех тяжелейших
проблем, связанных с участием Центра в правом правительстве, видеть только
“дело Вирта” (198). Поддержку своей позиции Й. Вирт нашел, как и прежде, в
широких слоях католических
рабочих, молодежи Центра (199) и левых
интеллектуалов. Так В. Эльфес в день заседания правления партии с
сожалением заметил, что “прослойка рабочих среди избирателей становится
все тоньше” и подчеркнул, что Центр должен последовательно выполнять свою
миссию христианско-социальной народной партии” (200).
На 26 июня 1927 г. было назначено заседание ЦК баденской партии
Центра, которое должно было
подготовить путь к взаимопониманию и
примирению Й. Вирта с партией. Однако, сославшись на “другие
обязательства” Й. Вирт отказался от участия в заседании (201). Этот отказ стал
поводом для многочисленных упреков в его адрес. Охлаждению отношений Й.
Вирта с Центром содействовал и тот факт, что с момента сложения им
полномочий рейхсканцлера руководство
фракции не поручало ему важных
политических заданий. “Вот уже пять лет, как я принадлежу к “бронзе”
фракции рейхстага – к “мертвым” – писал Й. Вирт в 1928 г. своему другу
городскому священнику из Мосбаха Ф. Розеру (202). Подобные аргументы он
приводил и в письме к Й. Шоферу: “Мое отчуждение от Центра возникло не
вчера, долгое
время я ощущал лишь злобу, недоверие, и надругательство над
моим мнением” (203).
В июле 1927 г., когда рейхстагу был предложен проект нового
имперского закона о школе, разработанный министром внутренних дел от
НННП В. Кейделем, конфликт между Й. Виртом и Центром разгорелся с новой
силой. Проект предусматривал равенство конфессиональных и симультантных
(общих для
детей всех вероисповеданий) школ. С его утверждением Центром
была бы достигнута важнейшая программная цель – законодательное
87
закрепление конфессиональной школы. В призыве к обеспечению церковной
и религиозной свободы, в том числе и свободы религиозного обучения детей,
партийное руководство видело важнейшее средство привлечения электората.
Дебаты, которые вызвал законопроект В. Кейделя, в исторических
исследованиях часто сводятся лишь к противопоставлению конфессиональной
и симультантной школы; причем противников законопроекта упрекают в
антирелигиозных и
антикатолических взглядах. Представляется, все же что
такая трактовка вопроса существенно сужает конфликт. В последовавших
вскоре общественных дискуссиях в связи со школьным законом были подняты
принципиальные политические проблемы.
Поскольку проект В. Кейделя четко обозначил разногласия между
Центром, Баварской народной и Немецкой национальной народной партиями с
одной стороны и либералами и социал-
демократами – с другой, противники и
сторонники закона оценивали его защиту или отклонение как вотум
правительству “Веймарской коалиции” или “буржуазного блока”. По этому
поводу Й. Вирт писал в письме к А. Штегервальду: “В избирательной борьбе
лидеры правых попытаются использовать школьный вопрос против левых
партий, поэтому мы должны действовать только путем компромисса с
либералами (204).
Кроме того, паритет симультантной и конфессиональной школ
противоречил ст. 146 Веймарской конституции, которая с целью преодоления
мировоззренческого раскола периода культурной борьбы и обеспечения детям
различных конфессий равных прав на образование закрепляла совместную
школу как обязательную для всех школьников.
24 июля Й. Вирт отправил главе баденского Центра Й. Шоферу краткое
сообщение о
том, что он “не в состоянии одобрить проект школьного закона”
(205). Фактические причины своего отклонения законопроекта Й. Вирт
объединил в 4 пункта.
88
По его мнению, первое требование, которое должно было быть
предъявлено к проекту – это его соответствие Веймарскому конституционному
компромиссу (206). Уже в первом заявлении для прессы, опубликованном 6
августа в “Берлинер тагеблатт”, он открыто назвал законопроект
“дискредитацией Веймарской конституции” и заявил, что он “устраняет
процесс воспитания из-под контроля государства” (207).
Во-вторых, Й.
Вирт опасался возвращения к менталитету периода
культурной борьбы, полагая, что проект В. Кейделя лишь углубит религиозные
разногласия и социальные противоречия в немецком народе и отвлечет его от
решения важнейших политических задач (208). Он предостерегал от раскола
народа на “изолированные культурно-политические группы” в ущерб для
объединения Веймарского государства (209). “Нельзя ввергать народ, который
еще так внутренне разобщен, в пропасть бессмысленной мировоззренческой
борьбы”, – писал Й. Вирт в “Берлинер Тагеблатт” (210). Задачу партии Центра
он видел в том, чтобы содействовать “примирению общества на почве
Веймарской конституции” (211).
В-третьих, Й. Вирт критиковал упрощенное понимание воспитания, на
котором основывался законопроект В. Кейделя и требовал разработки
государственной концепции воспитания,
которая должна быть направлена на
укрепление немецкого национального государства и утверждение республики
(212). “Индифферентность государства в вопросах воспитания создает
видимость взаимной терпимости и кажущегося равноправия различных
мировоззренческих течений, – полагал Й. Вирт, – реализация проекта будет как
раз проявлением религиозной нетерпимости и разрушит единое
государственное самосознание народа” (213). “Принятие культурно-
политического закона, противоречащего интересам
значительной части
населения, с симпатией относящейся к республике и демократии, отрицательно
скажется на формировании новой демократической культуры” (214).
89
В-четвертых, Й. Вирт с самого начала поставил вопрос о финансовых
возможностях реализации проекта (215).
Отношение Й. Вирта к проекту В. Кейделя определяло дискуссии на
католическом съезде в Дортмунде, состоявшемся 3 – 6 сентября 1927 г.
Трирский юрист, прелат Л. Каас объявил требование законодательного
закрепления конфессиональной школы “существенной частью культурно-
политической программы немецкого католицизма” (216). 7 сентября
состоялось
заседание имперской партийной комиссии, которая в чрезвычайно острой
форме высказалась против всех критиков школьного законопроекта.
Резолюция съезда “с острым негодованием” осуждала “нелояльные способы
борьбы отдельных членов партии и их оскорбительные выпады против
ведущих политиков Центра” (217).
Под давлением событий внутрипартийная оппозиция была напугана и
временно умолкла. Казалось, даже Й. Вирт был
вынужден смягчить свою
позицию. Выступая 9 сентября на съезде Виндхорст-бунда в Соесте, он
подчеркнул свою верность католическим убеждениям и заявил, что не является
принципиальным противником конфессиональной школы. Ссылаясь на это
высказывание, пресса с удовлетворением сообщала о примирении Й. Вирта с
Центром (218).
Однако спустя два дня после речи в Соесте – 11 сентября –
в
адресованном Й. Шоферу письме Й. Вирт вновь разъяснил свою позицию в
школьном вопросе и обострил свои высказывания в адрес партийного
руководства. По мнению Й. Вирта самоопределение Центра как
“конституционной партии” требовало отказа от принципа конфессионализма и
решительного содействия в деле республиканизации и демократизации
Веймарского государства: “Будет политической ошибкой, если
партия, исходя
из церковных интересов, откажется от участия в созидании новой немецкой
культуры и устранится в ряды духовной оппозиции” (219).
90
Для обсуждения позиции Й. Вирта в школьном вопросе на 25 сентября
было назначено заседание ЦК баденского отделения Центра. Однако уже 19
сентября Й. Вирт направил Й. Шоферу письмо, в котором сообщил о своем
отказе от участия в заседании, ссылаясь на личные причины (220).
В Бадене отсутствие Й. Вирта на решающем заседании было воспринято
как
крайне неприятный инцидент. Разочарование его поведением охватило
даже верных сторонников. Й. Шофер расценил позицию Й. Вирта как
“бессмысленную конфронтацию, разрушившую надежды на дальнейшее
политическое сотрудничество” (221). “Ваше поведение оказало ужасное
воздействие и вызвало огорчение широких кругов партии: падение доверия
среди избирателей и возмущение руководства”, – писал Й. Шофер в письме к
Й
. Вирту (222). Он упрекнул Й. Вирта в том, что его предостережения об
опасности для республики, об угрозе образования “общества правого
радикализма” (223) и борьба против коалиции с участием Центра, БНП, ННП,
и НННП лишь способствовали сплочению и укреплению правых сил и подрыву
правительств Веймарской коалиции в Пруссии и Бадене (224). Баденская
организация вынесла
Й. Вирту “серьезное порицание” Й. Шофер намекнул Й.
Вирту, что он “не оправдывает звание депутата” (225). К концу октября
отношения Й. Вирта с баденской организацией обострились настолько, что обе
стороны угрожали полным разрывом (226). Примирение Й. Вирта с баденским
Центром заняло впоследствии многие месяцы.
В другом вопросе, ставшем в 1927 г. для Центра серьезным
испытанием
на прочность – конфликте вокруг реформы жалования – Й. Вирт поначалу
играл роль наблюдателя. Вскоре после своего вступления в должность в начале
1927 г. министр финансов Х. Келер объявил о предстоящем повышении
жалования имперских служащих, реальная заработная плата которых ввиду
непрерывной инфляции существенно сократилась (227). Поскольку
неблагоприятное экономическое развитие в той же, если
не в большей степени
коснулось рабочих, конфликт между группами рабочих и служащих в партии