Астахова А.М. и др. (ред.) Русский фольклор. Материалы и исследования. Том IV

Подождите немного. Документ загружается.

К. Маркс о песнях разинского цикла 279

России пореформенной, и потому всего подробнее, как уже указывалось

выше, конспектировал первую треть монографии. При этом Маркс не-

сомнению обратил внимание на своеобразную черту книги Костомарова.

В отличие от других историков Костомаров свою характеристику разинского

движения, отношения народа к Разину и психологии самого Разина строит

на народной песне. В книге приводятся, полностью или в отрывках, четыр-

надцать разинских песен, среди них: «У нас-то было, братцы, на Тихом

Дону», «Что пониже было города Саратова», «Уж как по морю, по морю

синему», «Ах туманы вы, мои туманушки» и т. д.

Маркс следующим образом конспектирует то место книги Костомарова,

гле говорится об отношении народа к казакам, действовавшим на Волге:

Костомаров (стр. 204)

Их деяния воспевались в песнях;

к кн.,! относятся ра нообразные предания;

их образ в народном воображении сохра-

няется с марами (курганами) и городи-

щами, усевающими приволжские степи.

Воровские казаки не были в глазах про-

стонародья простыми разбойниками в

обыкновенном смысле этого слова; они

нападали на суда, на людей, грабили и ,

убивали, но, по обширному ж кругу,

в котором хотела выразиться их деятель-

ность, название разбойников для них недо-

статочно. Сами они говорят в своих пес-

нях: «мы не воры, не разбойники — мы

удалые добры молодцы».

Маркс (стр. 109)

Их деяния воспевались в песнях

и т. д., они не были в глазах простона-

род т простыми разбойниками о ык-

новень ом смысле этого слова, так как они

проявляли свою деят°льность в большом

масштабе. Сами они говорят о себе в своих

песнях: «мы не воры, не разбой-

ники — мы удалые добры мо-

лоди

Ь1>>

В конспекте заметно стремление Маркса на основе костомаровск го изло-

жения подчеркнуть отношение народа к Разину н разницам, в деятельности

которых народ видел нечто гораздо более значительное, чем «простой

разбой».

Это же народное отношение к волжским разбойникам Маркс отмечает и

в песне «Что пониже было города Саратова»: «После этого шайка Разина

перешла на Волгу и на них (на стругах)

Удалые молодцы,

Удалые молодцы, воровские казаки. . .

(Народная песня, стр. 234)».

Историческая песня

оценивается Марксом как авторитетное свидетель-

ство при определении характера классового расслоения казачества и роли

«голутвенных людей»: «Стенька в Черкасске сблизился с этими людьми,

составил из них удалую шайку, как говорит о нем современная народная

песня

(229—231). В народной песне говорится, что он идет не в „каза-

чий круг", а „к нам, казакам" (второго класса), он советуется с „голыть-

бой", которой он в песне говорит:

«Судари мои, братцы, голь кабацкая!

Поедем мы, братцы, на сине море гулять;

Разобьем, братцы, басурманские корабли —

Возмем мы казны, сколько надобно!» (231).

К. М а р к с, ук. соч., стр. 120.

Маркс имеет в виду песню «У нас-то, братцы, было на Тихом До

У*-

lib.pushkinskijdom.ru

280 И. 3. Серман

Конспект книги Костомарова дает интересный материал для определения

взглядов Маркса на русскую историческую песню, на русский фольклор

вообще. Как видно из самого метода его конспектирования, Маркс не искал

в разинских песнях прямого отражения исторических событий. Из песен,

приведенных у Костомарова и отражающих определенные моменты разин-

ского движения, Маркс цитат не приводит. Он не ищет в песне докумен-

тального подтверждения истории. Для него песни о Разине интересны

главным образом своим отношением к народной борьбе «удалых молодцов»,

той поэтической идеализацией казачьего «разбоя», которая является общей

чертой народно-поэтического творчества XVII—XVIII веков. Поэтому

Маркс включает в свои конспекты замечание Костомарова о сходстве

героев русских «разбойничьих песен» с сербскими юнаками и греческими

клефтами, т. е. видит в русских исторических песнях разинского цикла

характерное поэтическое явление определенной эпохи исторического раз-

вития народной жизни.

lib.pushkinskijdom.ru

И. М. КОЛЕСНИЦКАЯ

ПИСЬМА

Я. Н.

РЫБНИКОВА

К И. И.

СРЕЗНЕВСКОМУ

Деятельность П. Н. Рыбникова как собирателя и составителя одного

из первых (после собрания Кирши Данилова) сборников былин, найденных

в Олонецкой губ., неоднократно привлекала внимание советских фолькло-

ристов. Краткие сведения о его биографии, взглядах, направлении интере-

сов и собирании им фольклорного материала, приведенные А. Е. Грузин-

ским в его статье, предшествующей первому тому второго издания «Пес*н,

собранных П. Н. Рыбниковым»,

и сведения, получаемые читателем из «За-

метки собирателя» (I, стр. LXI—СП) и писем его к московским друзьям:

славянофилам К. С. Аксакову, Д. А. Хомякову, П. А. Бессонову

(III,

стр. 301—325), пополнились рядом ценных наблюдений советских

исследователей.

Н. Н. Виноградов опубликовал в сборнике «Советский фольклор

архив-

ные материалы, расширившие сведения о биографии собирателя.

Полеми-

зируя с А. Е. Грузинским, считавшим, что фольклористические интересы

П. Н. Рыбникова формировались главным образом под влиянием славяно-

филов, М. К. Азадовский

доказывал, что интерес собирателя к народной

жизни и творчеству складывался в кругах демократической интеллигенции

1850-х годов при известном влиянии высказываний Н. А. Добролюбова.

Связи П. Н. Рыбникова со студенческим движением 1850-х годов на осно-

вании новых архивных материалов тщательно изучены в книге А. П. Разу-

мовой.

Интерес собирателя к народу в период его пребывания в ссылке

освещен в книге В. Г. Базанова.

Несмотря на ценность добытых советской наукой сведений, по-новому

освещающих деятельность Рыбникова-собирателя, до сих пор еще остается

неясным вопрос об истории создания сборника «Песни, собранные

П. Н. Рыбниковым», печатавшегося на протяжении семи лет (с 1861 по

1867 год), и «Заметки собирателя», о причинах ее позднего опубликова-

ния (в третьем томе первого издания), что повлекло за собой не только

нарекания в адрес собирателя, но и прямо высказанные сомнения отно-

сительно достоверности опубликованных в первых двух томах текстов.

Некоторый свет проливают на все это найденные в Центральном

государственном архиве литературы и искусства в Москве (в архиве

Песни, собранные П. Н. Рыбниковым. Изд. 2, в трех томах, М., 1909—1910

(в дальнейшем при ссылках на это издание в тексте указываются том и страница).

Н.

Н. Виноградов. Материалы для биографии П. Н. Рыбникова. «Советский

Фольклор», № 2—3, Изд. АН СССР, М.—Л., 1936, стр. 317—325.

М. К. Азадовский. Литература и фольклор. Л., 1938, стр.

185—191.

А. П. Р а з у м о в а. Из истории русской фольклористики. Изд. АН СССР, М.—Л.„

1954.

В. Базанов. Народная словесность Карелии. Петрозаводск, 1947, стр.

30-53.

lib.pushkinskijdom.ru

282

И. М. Колесницкая

И. И. Срезневского) письма П. Н. Рыбникова И. И. Срезневскому

(ЦГАЛИ, ф. 436, оп. 1, ед. хр. 1362).

Публикуемые шесть писем П. Н. Рыбникова точно датированы собира-

телем и относятся к периоду с октября 1862 по апрель 1864 года.

Письма эти свидетельствуют прежде всего о том, что в период работы

Рыбникова над подготовкой к изданию записанных им в 1859—1861 и

последующих годах текстов былин и других произведений народной словес-

ности и написания статьи Рыбников вел оживленную и очень содержатель-

ную переписку с одним из крупнейших филологов своего времени — Из-

маилом Ивановичем Срезневским, сыгравшим, как это явствует из писем

Рыбникова (письма Срезневского к Рыбникову неизвестны, об их содержа-

нии мы можем судить лишь на основании ответов Рыбникова), весьма

существенную роль как в направлении его собирательской деятельности,

так и в его работе над издаваемыми материалами, особенно над «Заметкой

собирателя».

Измаил Иванович Срезневский (1812—1880), крупнейший филолог

своего времени, славист, исследователь древнеславянских и древнерусских

памятников, собиратель и исследователь славянского фольклора и этногра-

ф1

и, автор работ по истории русского языка, член Археологического

общества с 1850 года и ординарный академик Академии наук с 1854 года,

с большим успехом читавший курсы славяноведения в Петербургском уни-

верситете и Педагогическом институте, оказался учителем в области фило-

логии своих революционно настроенных современников-демократов:

Н. Г. Чернышевского (в университете) и Н. А. Добролюбова (в Педаго-

гическом институте), гордился этим, хотя и не разделял их политических

убеждений.

Исследователь деятельности Добролюбова-фольклориста отмечает, что

среди других профессоров И. И. Срезневский привлекал демократическую

молодежь своей огромной эрудицией, научной добросовестностью и большой

любовью к читаемому им предмету.

Именно к нему, а не к преподавателю

народной словесности, обратился молодой Добролюбов со своими первыми

фольклорными записями и наблюдениями над особенностями говора Ниже-

городской губ. Срезневский внимательно отнесся к работам юноши, помо-

гал ему советами, направлял его филологическую деятельность. Такую же

добросовестность, внимание, сочетающееся с высокой научной

требовательностью и принципиальностью, проявил И. И. Срезневский, как

это видно из публикуемых писем, и к разносторонней собирательской дея-

тельности высланного в г. Петрозаводск и находившегося во все время

переписки под надзором полиции П. Н. Рыбникова.

До настоящего времени в связи с деятельностью Рыбникова мы знали

об И. И. Срезневском только как о рецензенте (недоверчивом и подозри-

тельном) первого тома «Песен, собранных П. Н. Рыбниковым»

и авторе

«представления» труда собирателя на Демидовскую премию.

В рецензии Срезневский высоко оценивал первый том издания, материал

которого по объему превосходил все ранее опубликованное (Сборник Кирши

Данилова и отдельные публикации былинных текстов), однако он не скры-

вал, что отсутствие всякого сопроводительного материала от собирателя

Б. Ф. Егоров. Н. А. Добролюбов и проблема фольклористики. Диссертация

на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Тарту, 1952 (рукопись),

сгр.

134 и сл.

И. И. Срезневский. Песни, собранные П. Н. Рыбниковым, ч. 1 (М., 1861).

«Известия II Отделения имп. Академии наук по отделению русского языка и словес-

ности, т. X, вып. III, СПб., 1862.

lib.pushkinskijdom.ru

Письма П. И. Рыбникова к И. И. Срезневскому

283

способствует зарождению у читателя сомнений в подлинности публикуемых

записей. Между тем, замечает рецензент, при издании сборника Рыбникова

не сделано почти ничего для того, чтобы рассеять такого рода сомнения:

«Нет ни статьи г. Рыбникова, ни от издателей никаких пояснений, которыми

читатель мог бы руководствоваться при обозрении сборника, при оценке его

достоинства».

Он недоумевает, зачем печатание объяснительной записки

отложено до второго тома, и формулирует те вопросы, которые, по его мне-

нию,

следовало бы осветить автору в такого рода заметке: «... в нашей

литературе, — пишет он, — нет еще ни одной записи ни о значении

былин в народе, ни об их так называемых „сказителях", пи

о том, как добиваться до того, чтобы они позволили записать были ш

со своих слов (разрядка моя, — И. /С.)».

У самого Срезневского в мо *ент

написания рецензии подлинность собранных материалов не вызывала сомне-

ний, ибо он к этому времени уже получил интересовавшие его сведения

о Рыбникове и его собирательской работе от своих корреспондентов из

Петрозаводска: Д. В. Поленова и В. Модестова. Эти сведения, рассеиваю-

щие подозрения читателя, Срезневский включает в свою рецензию и пр; -

бавляет, что они дороги ему «как доказательство тому, что труд г. Рыбш -

кова достсен доверенности, что на песни, им записанные, надобно смотреть

как на действительное достояние народное».

Взяв на себя ответственность поручиться за сборник Рыбникова, Срез-

невский, заключая рецензию, вновь настойчиво подтверждает свое треб- ва-

нне:

«.. .чтобы в своей объяснительной з пгс/е г. Рыбников сообщил все

возможные подробности не только о былинах и их певцах, но и о том, как

отыскать их».

Выступая в печати и наводя справки о Рыбникове у различных лип,

Срезневский, по-видимому, в то же вреля вступил в переписку п с самим

собирателем, выразив интерес к его разносторонней деятельности по изуче-

нию края. Первое из публикуемых писем Рь бникова от 5 октября 1862 года

является уже ответом на письмо И. И. Срезневского от 26 сентября и со-

держит развернутые ответы собирателя на поставленные ученым вопросы

о находках древних книг, рукописей и вопросы, относящиеся к сборнику.

Рыбников прямо указывает, что «выполнил желание» своего рецечзента и

в последних письмах к Бессонову объясняет значение былин в народе и

рассказывает, что может, о сказителях (следовательно, статьи у Рыбникова

в это время еще не было). В письме он старается разъяснить сво му кор-

респонденту и то, как он сходился с певцами, каким образом получал от

них материал, высказывает свои соображения относительно достоверности

былин. Таким образом, письмо 1862 года явилось прямым ответом Рыбни-

кова на вопросы, поставленные в рецензии Срезневского, а может быть, и

в частном письме его к собирателю от 26 сентября (текст которого до нас

не дошел). Формировавшийся в демократической среде интерес собирателя

к народу как создателю поэтического творчества и носителю его, к скази-

телям и т. п. получил, таким образом, поддержку крупнейшего научного

авторитета того времени, и мы видим из последних писем, что Рыбников

с готовностью и увлечением, насколько позволяли ему время и условия,

старается удовлетворить интересы Срезневского.

Одновременно с письмом от 5 октября 1862 года Рыбников, по-видимому

под воздействием тех же вопросов Срезневского, послал в «Олонецкие

Там же, стр. 249.

Там же.

Там же, стр. 253.

Там же, стр. 254.

lib.pushkinskijdom.ru

284

И. М. Колесницкая

губернские ведомости» свои первые «Заметки с дороги» И. С. Аксакову,

где сообщал сведения о встречах с певцами, о первой поездке в За-

снежье, о знакомстве с Леонтием Богдановым и т. д. («Заметки с дороги»

были напечатаны в №№ 43—45 «Олонецких губернских ведомостей» за

1862 год и включены позднее без изменений в текст «Заметки собира-

теля» — I, стр. LXIII—LXXV).

В апреле 1863 года Рыбников сообщает Срезневскому о появлении «За-

меток с дороги». Однако, ощущая, по-видимому, недостаточность сведений,

приведенных в них, и описательный их характер, он в письме от 2 апреля

1863 года вновь отвечает на какие-то, вероятно снова заданные ему его

ученым корреспондентом вопросы, касающиеся былинной традиции в Оло-

нецкой губ. Некоторые из этих сведений были включены позднее в «За-

метку собирателя», однако то, что приведено в письме к Срезневскому (как

использованное позднее, так и неиспользованное) носило более синтетиче-

ский характер, нежели в «Заметке собирателя». Рыбников пытался сам и

давал возможность своему корреспонденту сделать некоторые обобщения на

основании сообщаемых наблюдений и свидетельств сказителей о характере

былинной традиции, об исполнителях, о напевах и пр.

Но и этого оказалось недостаточно для того, чтобы удовлетворить

интересы его требовательного корреспондента. Первые два тома былин.

Рыбникова, которые он посылал в Академию, желая участвовать в кон-

курсе на соискание Демидовской премии (о чем писал Срезневскому в пер-

вых двух письмах), «не были включены в число сочинений, которые

конкурировали в 1863 году на Демидовскую премию». Очевидно, Срезнев-

ский не удовлетворился сведениями, сообщенными собирателем в письмах,

и добивался от него, прежде чем допустить до конкурса, усиления научного

аппарата сборника: развернутой статьи, словаря, указателей. Поэтому

Рыбников в письме от 13 октября 1863 года, выражая огорчение по поводу

того,

что его два тома не были представлены на конкурс, и надежду на

включение в 1864 году, сообщает Срезневскому о печатании в Петроза-

водске «третьей части сборника» с большой статьей о сказителях, копию

которой обещает послать своему корреспонденту.

Через семь месяцев вместе с древними рукописями он действительно

препроводил к Срезневскому уже полный текст своей «статьи» (вероятно

«Заметки собирателя»), о чем сообщал в письме от 12 ноября 1863 года,

снова подчеркивая: «Кажется, мне удалось ответить на все те вопросы,

которые интересовали вас».

По-видимому, Срезневский интересовался не только статьей собирателя,,

где освещались бы условия бытования былин в народе и вопрос о сказите-

лях, его заботил весь аппарат собрания Рыбникова, большое научное зна-

чение которого он понимал. В письме от 12 ноября 1863 года Рыбников

сообщает Срезневскому, что словарь непонятных и областных слов уже

готов, а указатель собственных имен он сделать не успел и выпустит его

особым приложением.

В феврале следующего года Рыбников препроводил Срезневскому пер-

вые листы третьего тома собрания и сообщил, что он выйдет не позднее

апреля. На этот раз, по-зидимому, Срезневский остался удовлетворен уров-

нем издания, так как, судя по письму Рыбникова от 21 апреля 1864 года,

он уже 13 апреля сообщил собирателю о присуждении ему Демидовской

премии.

Официальный отчет о 33-м присуждении Демидовских наград был читан в пуб-

личном заседании Академии наук 26 июня 1864 года. «Олонецкие губернские ведо-

мости» перепечатали извлечение из него 15 августа 1864 года в № 32.

lib.pushkinskijdom.ru

Письма 77. И. Рыбникова к И. И. Срезневскому

285

Рассматривая в своем «представлении» на премию труд Рыбникова,

Срезневский наряду с теми достоинствами, которые были указаны им еще

в рецензии 1862 года (обширность труда, записи, произведенные собира-

телем с полным знанием дела), отмечает новые достоинства собрания:

критический подход к материалу и умелый отбор его собирателем, появле-

ние подстрочных примечаний с истолкованием «необщепонятных слов и

выражений, особенно областных», словаря «с выписками замечательных

мест из былин» и «с разными любопытными объяснениями», «Заметки»,

где «помещены весьма любопытные и в своем роде даже единственные

сведения о лицах, поющих былины, о передаче былин из рода в род, о со-

чувствии народа к былинам в тех краях, где они наиболее в ходу».

Следовательно, своей перепиской с Рыбниковым Срезневский активизи-

ровал собирателя, стимулируя дальнейшие записи текстов, собирание

дополнительных сведений, объяснение собранного материала. Эта упорная

работа Рыбникова, проведенная под руководством опытного и требователь-

ного ученого, и была в 1864 году увенчена Демидовской наградой, которая

открывала, как признается сам собиратель, возможности для завершения

начатого дела.

С присуждением премии отношения Рыбникова со Срезневским не пре-

кратились. В письме от 21 апреля 1864 года собиратель благодарит послед-

него за радостное известие и развивает план дальнейшей работы над

былинами: собирание и публикация материалов, составление указателя

(о нем будет сказано ниже).

Таким образом, публикуемые письма освещают историю возникновения

научного собрания Рыбникова: путь от издания одних только текстов без

всякого аппарата (т. I) или текстов с толкованиями славянофила Бессэнова

в его «Заметке» (т. II) к трехтомному, а затем и четырехтомному изданию

со статьей собирателя, словарем, указателями — и показывают роль Срез-

невского в этой работе.

Переписка Срезневского с Рыбниковым способствовала интенсивной ра-

боте последнего по собиранию древних книг, рукописей и некоторых архео-

логических материалов и сведений по истории края. В этой своей деятель-

ности собиратель также отчитывался перед ученым, посылая документы,

казавшиеся ему наиболее значительными, информируя его (письма от

5 октября 1862 года, 13 октября 1863 года, 12 ноября 1863 года) о своих

новых и о возможных будущих находках (письмо от 5 октября 1862 года),

о книгах и находках, отправляемых в Публичную библиотеку или в Архео-

логическое общество, просил совета по тому или иному вопросу, связанному

с древними памятниками. Сведения, заключающиеся в письмах, уточняют

наши представления о деятельности Рыбникова в Петрозаводске, где он

занимался собиранием не только народной поэзии, но и всего того, что

относилось к истории Олонецкой губ., сохранившихся там древних руко-

писей и книг.

Письма к Срезневскому не только открывают перед нами историю созда-

ния сборника, они дополняют и расширяют сведения о деятельности Рыб-

никова-собирателя в период с 1861 по 1864 год. Так, например, из письма

Рыбникова к Бессонову, опубликованного Грузинским в третьем томе и

«Олонецкие губернские ведомости», 1864, № 32, стр. 271.

Из собранных материалов, упомянутых Рыбниковым в переписке со Срезнев-

ским,

А. Е Грузинский опубликовал только сказание «О начале града Москвы и о ве-

ликом князе Данииле Александровиче» (т. III, стр. 239—244). Другие рукописи оста-

лись, по-видимому, в архиве Археологического общества. Судьба старинных книг, най-

денных Рыбниковым, неизвестна.

lib.pushkinskijdom.ru

286

И. М. Колесницкая

использованного им в статье (I, стр. XXIX), было известно, что деятель-

ность Рыбникова-собирателя, во время служебных командировок всту-

павшего в общение с народом, казалась подозрительной начальству: «Вы

в Москве полагаете, что я по крайней мере здесь свободен и разгуливаю,

где хочу и как хочу. Между тем до последнего времени всякое мое путе-

шествие было соединено с большими препятствиями, а три первых и даже

отчасти пятое оставили за собой неприятности» (I, стр. XXIX, см. также

стр.

LXII). В «Заметке собирателя» Рыбников объясняет запоздалую

публикацию статьи тем, что на первых порах он был подавлен богатством

материала («памятники былевой поэзии заслонили от меня тогда их храни-

телей и передатчиков»— I, стр. LXIII), и тем, что он стеснялся сразу вы-

спрашивать у сообщавших былины людей об их житье-бытье (I, стр. LXII).

Из писем к Срезневскому выясняются и другие причины, мешавшие соби-

рателю работать над статьей, причины которых в «Заметке» он прямо на-

звать не мог. Так, в письме от 5 октября 1862 года Рыбников поясняет, что

он мог собрать подробные сведения только о певцах, с которыми неодно-

кратно встречался после первого знакомства в Петрозаводске (Романов,

Рябинин), собрать же подробности о других певцах не мог, потому что ему

«было позволено только один раз проехать Олонецкую губер-

нию» (имеется в виду поездка 1860 года): «В два месяца, в захолустьях,

в „задвенных" уголках я успел отыскать или положить начало отыскиванию

всего того, что издал в течение 2-х лет». В 1861 году он ездил всего месяц,

сопровождая губернатора, работе мешали служебные дрязги, ссоры про-

винциальных властей, которых трудно было избежать.

А. Е. Грузинский пишет, что после выхода в свет первого, а затем вто-

рого тома былин, в Рыбникове уверились и «с 1861 года он стал чувствовать

себя свободнее» (I, стр. XXX). Однако из писем Рыбникова видно, что

это далеко не так. Работе над статьей препятствовала канцелярская работа

(письмо от 2 апреля 1863 года); собирать на местах дополнительные, не-

обходимые для статьи сведения (о сказителях и условиях бытования бы-

лин) было трудно и после выхода второго тома. В письме от 13 октября

1863 года Рыбников с досадой и огорчением писал Срезневскому: «...я по

долгим годам дожидался иногда случая для разрешения вопроса, подобных

которому десятки могли бы быть разрешены в одну поездку, в одну не-

делю». В письме от 5 октября 1862 года он указывает, что нарочито медлил

с сообщением даже того немногого, что знал о сказителях («каждая

строчка, напечатанная с моим именем, подвергалась самому строгому иссле-

дованию со стороны некоторых лиц»), и ссылается на придирку к его статье

о Шунгской ярмарке.

Таким образом, ясно, что не случайно, не по не-

брежности Рыбникова и не по вине издателя Бессонова не появилась в пер-

вых томах статья, а вследствие трудных условий, в каких приходилось ра-

ботать над сборником находившемуся под надзором полиции собирателю.

Далее, письма к Срезневскому расширяют наши сведения о характере

работы Рыбникова со сказителями. Упомянутые в письмах от 5 октября

1862 года и от 2 апреля 1863 года эпизоды поисков сказителей, встреч

с ними и полученные от исполнителей сведения об условиях бытования

былин и отношении к ним народа использованы были позднее Рыбниковым

в его «Заметке собирателя». Так, эпизод встречи с «робким певцом»

(письмо от 5 октября 1862 года), бежавшим от собирателя в лес, отмечен

Имеется в виду, вероятно, статья: П. Н. Рыбников. Шунгская (Олонецкая

губ.) крещенская ярмарка в 1860 году. «Вестник промышленности», 1860, т. IX,

JSlff

стр.

38—57.

lib.pushkinskijdom.ru

Письма П. Н. Рыбникова к И. И. Срезневскому

2Ы

в «Заметке собирателя» I, стр. LXXXV, сведения, полученные от Кузьмы

Романова об условиях исполнения былин (письмо от 2 апреля 1863 года) —

в т. I, стр. LXXX, об исполнении Рябининым былин на Ладожском озере

(письмо от 2 апреля 1863 года)—в т. I, стр. LXXVIII, сведения об Илье

Елустафьеве и о Кокотине — там же, стр. LXXV—LXXVII.

В письме от 5 октября 1862 года Рыбников сообщает еще о том, почему

он пользовался доверием народа и как вызывал сказителей на исполнение.

Перечисленные сведения, полученные от певцов и о певцах, использованы

Рыбниковым в письме от 2 апреля 1863 года в другом контексте, нежели

в «Заметке». Так, сведения о Елустафьеве и об исполнении Рябинина

приводятся в связи с характеристикой Т. Г. Рябинина и К. Романова.

Вслед за теми сведениями, которые были помещены в №№ 43—45 «Оло-

нецких губернских ведомостей» под названием «Заметки с дороги», Рыбни-

ков описывал в «Заметке собирателя» первую встречу с Рябининым, ха-

рактеризовал его, его учителей, затем Козьму Романова и других сказите-

лей. В письме же весь этот материал расположен иначе. Рыбников, отвечая

на вопросы Срезневского, сначала дает общие сведения о распространении

былин в Олонецкой губ. по уездам среди русских и карел, затем сообщает

сведения о былом распространении былин (со слов К. Романова и Ряби-

нина),

об исполнении их в других местах (на Ладожском озере, со слов

Рябинина) и переходит к классификации певцов, которых делит на три

типа: сказителей, калик и любителей, знающих две-три былины. (В «За-

метке собирателя» Рыбников делит певцов только на две группы: скази-

телей и калик—I, стр. CI—СН).

Охарактеризовав в письме сказителей, Рыбников дает перечень наибо-

лее выдающихся певцов Олонецкой губ. Принцип составления этого перечня

следующий: исполнители расположены по уездам — Заонежье, Пудожский,

Каргопольский, Повенецкий, а внутри уездов номерами обозначены их

категории. I. 1, 2 обозначают сказителей, II — калик, III—просто люби-

телей. Этот принцип позволяет не только установить степень распростра-

нения былины в различных уездах, но представить себе, какие типы

сказителей преобладают в том или ином уезде. Так оказывается, что

в Заонежье былины исполняются главным образом сказителями (шесть

человек) и любителями (девять человек), в Каргопольском уезде их испол-

няют преимущественно калики. Такого рода выводы на основании перечня

Рыбников и делает в письме к Срезневскому. Подобного указателя с деле-

нием на типы сказителей нет ни в первом, ни во втором издании «Песен».

В первом издании к IV тому приложен указатель имен сказителей, распо-

ложенных по уездам (подразделения на типы нет). Грузинский во втором

издании этот указатель почему-то не перепечатал и приложил к III тому

только список певцов.

Письма к Срезневскому расширяют наши представления о замыслах и

планах работы Рыбникова над собранными былинами.

Из всей совокупности сведений о Рыбникове ясно, что намерения за-

няться теоретическими вопросами, связанными с издаваемым материалом,

у собирателя были. В письмах к Бессонову, К. Аксакову, Хомякову он со-

общал о своем намерении предпослать первому тому «обстоятельную статью

о былинах», для написания которой Рыбников желал иметь книги Гримма,

Лахмана, Кирши Данилова. Известно, что Бессонов отговаривал собирателя

от работы над теоретическими вопросами. Грузинский предполагал, что

планы Рыбникова «быстро разбились о невозможность работать в Петроза-

водской дали без книг, а еще более о внутренние препятствия, лежавшие

в самой личности Рыбникова» (I, стр. XLVIII). Последнее утверждение

lib.pushkinskijdom.ru

288

И. М. Колесницкая

едва ли можно считать верным. Здесь дело не в натуре Рыбникова, кото-

рому якобы чужды были теоретические интересы. В письме к Срезневскому

от 2 апреля 1863 года, в подстрочном примечании, Рыбников высказывает

суждения о циклизации народной поэзии и приводит параллели из сканди-

навского и немецкого эпоса, из древнеиндусских и других восточных

памятников. Эти примечания использованы и в «Заметке собирателя»

(I,

стр. XCVIII). Однако воспитанного в среде революционно настроенной

демократической молодежи 1850-х годов Рыбникова тянуло, конечно,

к другому, к изучению народной поэзии в связи с особенностями народной

жизни и народного характера. Это стремление, поддержанное научным

авторитетом такого ученого, как Срезневский, настойчиво добивавшегося от

собирателя сведений об исполнении и исполнителях, сказалось на дальней-

ших неосуществленных замыслах Рыбникова относительно «Указателя»,

представление о котором дает письмо от 21 апреля 1864 года. Намереваясь

издать дополнительно (к третьему тому) полученные позднее записи бы-

лин, заплачек и песен, Рыбников хотел приложить к тому указатель, кото-

рый желал увидеть в издании Срезневский.

Из писем следует, что Рыбников приступил уже к составлению сводов

«главнейших былин по всем вариантам». Из этих сводов, по мнению

Рыбникова, должны были определиться характер богатыря, «его роль». Из

свода выясняется, пишет Рыбников, значение Ильи Муромца, в котором

«русский народ выразил сознание полноты своей духовной, нравственной

и физической силы». «В Илье, — говорит он, — сознание силы сливается

с сознанием нравственного совершенства и непобедимого мужества». Эти

черты любимого народного героя Рыбников сопоставляет с особенностями

русского народного характера, отличающегося силой, непреклонностью.

В письме от 21 апреля 1864 года Рыбников сообщает Срезневскому

о новых фольклорных материалах, которые он получил или надеялся полу-

чить после выхода третьего тома. Он называет «превосходные образцы»

заплачек Пудожского уезда, которые вошли в четвертый том «Песен», из-

данный в 1867 году (IV, стр. 105—115). Что касается заплачек из Карго-

польского уезда, то их Рыбников, по-видимому, так и не получил. Былины

дополнительно он также частично получил, частично надеялся получить

Из числа записей от названных в письме сказителей в четвертый том вошли

былины, записанные от Лукина из Пудожгоры (IV, стр. 60—74, 93—97).

Из Мунозера (Петрозаводский уезд), Водлозера (Пудожский уезд) и

«с Мошинской стороны от калик тамошних» (имеются в виду, вероятно,

записи от Гёркуши, с которым, как известно из «Заметки собирателя»,

Рыбников безуспешно пытался встретиться и которого включил в перечень

сказителей — письмо от 2 апреля 1863 года) собиратель, вероятно, так

ничего и не получил.

В письме от 2 апреля 1863 года Рыбников сообщает о манере исполнения

былин на голос певцами Козьмой Романовым, Рябининым и др. Эти наблю-

дения вошли в «Заметку собирателя» (I, стр. XCIII—XCIV).

До сих пор не было известно записей напевов былин, сделанных самим

Рыбниковым. В письме от 2 апреля 1863 года собиратель посылает Срез-

невскому нотные записи двух напевов былин от Леонтия Богданова и для

сравнения напевы духовных стихов, которые воспроизводятся на стр. 300.

Редакцию напевов былин с подтекстовкой дальнейших стихов записи

П. Н. Рыбникова, выполненную В. В. Коргузаловым, см. в приложении

к статье. Что касается «единственной былины, записанной с голосу скази-

теля Кузьмы Романова» (имеется в виду напев), посланной собирателем

Бессонову, то она, по-видимому, затерялась в бумагах последнего.

lib.pushkinskijdom.ru