Астахова А.М. и др. (ред.) Русский фольклор. Материалы и исследования. Том IV

Подождите немного. Документ загружается.

К вопросу о фольклорном источнике «Песни о Соколе»

269

рассуждения А. Скабичевский завершал выводом, будто в Горьком «дух

народный совсем выдохся».

Последнее замечание является наиболее зна-

менательным— оно ставило под сомнение народность «Песни о Соколе».

Между тем «Песню о Соколе» усваивали не босяки и не анархисты, не

«общество, где читают Ницше» (выражение того же Скабичевского), а со-

знательные русские пролетарии. И объяснялось это, в частности, тем, что

в своем произведении А. М. Горький был верен «духу народному», тому

духу, который лучше всего улавливается в народных песнях.

Вполне естественно, что в литературоведении давно уже возник вопрос

о фольклорной основе «Песни о Соколе» в связи с общей проблемой народ-

ности этого произведения. Долгое время этот вопрос решался слишком

прямолинейно — делались попытки установить в фольклоре прямые сюжет-

ные аналогии к «Песне о Соколе», причем большое распространение полу-

чила версия о том, что источником «Песни о Соколе» явилась народная

крымская татарская песня или сказание.

Между тем усиленные поиски

аналогичного сюжета в татарском фольклоре до сих пор не увенчались

успехом. Объяснение этому находим у В. А. Десницкого. «Указал ему

(А.

М. Горькому, —

JB.

Г.) на смущение специалистов-фольклористов, кото-

рые перерыли безрезультатно все сборники в поисках первоисточника»,—

вспоминает В. А. Десницкий и приводит затем ответ А. М. Горького:

«Фольклорист я никакой... Записывать надо, — это сделают и без меня. Но

повторять самому так, как слышал, не надо. И зачем?».

И В. А. Десниц-

кий делает весьма важный и справедливый вывод: «На основе народной он

создавал свои произведения, возводя их на более высокую ступень созна-

тельности и мастерства».

Наиболее плодотворным поэтому оказался подход Д. С. Балухатого,

который в своей известной работе «Песня о Соколе», собрав многочислен-

ные вариации образов сокола и ужа в фольклоре разных народов, пришел

к выводу, что А. М. Горький «создал произведение высоко принципиальное

по идее и вполне оригинальное по художественному своему мастерству».

Балухатый очень тонко проанализировал, в частности, различные значения

образа сокола в народной поэзии, установив, что «крайняя степень положи-

тельной трактовки образа сокола... — уподобление его образу человека

вольной жизни».

Нам представляется спорным его утверждение о том,

что народно-поэтический образ сокола «имеет все черты однопланно-быто-

вого или узко-аллегорического, а не широкого символического значения».

К сожалению, Д. С. Балухатому осталась неизвестной одна народная песня,

на которую впервые обратил внимание А. И. Овчаренко, ограничившийся

беглыми и самыми общими соображениями о связи этой песни с «Песней

о Соколе» А. М. Горького.

Эта песня — «Как на дубе на высоком», рас-

Сб. «Критические статьи о произведениях Горького», стр. 198.

Первым высказал такое предположение Н. Михайловский (там же, стр. 91).

См.

также: Д. С. Балухатый, ук. соч., стр. 174; Р. М. Каганович. Лингво-сти-

листические особенности стихотворения А. М. Горького «Песня о Соколе». «Русский

язык в школе», 1952, № 5, стр. 22.

В. А. Десницкий. М. Горький нижегородских лет. Сб. «Горький на родине»,

Горький, 1937, стр. 199.

Там же. Ср.: М. А. Ш нее р сон. Фольклор в творчестве М. Горького. 1892—

1917. Автореферат кандидатской диссертации. Л., 1954.

Д. С. Балухатый, ук. соч., стр. 211.

Там же, стр. 181—182.

Там же, стр. 182.

А. И. Овчаренко. О художественной сатире М. Горького. «Известия Ака-

демии наук, Отделение литературы и языка», т. XIII, вып. 2, 1954, стр. 127—128.

lib.pushkinskijdom.ru

270

В.

Е. Гусев

сказывающая о гибели сокола в бурном море, представляет большой интерес

и сама по себе и как возможный ближайший фольклорный источник образа

Сокола в произведении А. М. Горького.

Прежде всего возникает вопрос о времени возникновения песни и о ее

авторе. А. С. Шаповалов в своих воспоминаниях «В борьбе за социализм»,

приведя полностью текст песни, высказывает предположение, что автором

ее был ссыльный революционер Е. В. Барамзин.

Однако это маловероятно.

Свидетельство об исполнении песни Е. В. Барамзиным относится

к 1899 году.

В качестве народной песни она была впервые опубли-

кована А. и В. Железновыми в сборнике «Песни уральских казаков», издан-

ном в Петербурге в том же году.

К сожалению, дата записи песни отсут-

ствует. Самая ранняя запись в сборнике вообще датирована 1880 годом,

преобладающее число записей помечено 1883 годом. Следовательно, песня

о соколе могла быть записана Железновым в 1880-е годы. Говоря о составе

своего сборника, В. А. Железное указывает, что в сборнике наряду с пес-

нями старинными «есть и такие, хотя и немногие, которые насчитывают за

собою не более 50—60 лет».

Следовательно, если даже песню о соколе

В,

А. Железнов считал одной из самых поздних песен, то в его вос-

приятии эта песня все же не была современной; да и, как видно из пре-

дисловия к сборнику, В. А. Железнов относился к современным песням

весьма скептически и не имел намерения публиковать их. Возможно, что

дальнейшие розыски приведут к установлению времени возникновения

песни о соколе и автора первоначального текста.

Для нас сейчас доста-

точно знать, что эта песня как народная бытовала уже во второй половине

XIX века. Об этом свидетельствует и М. И. Орфанов в своих очерках

о Восточной Сибири. Приведя две первые строфы песни, он называет ее

песней «чисто народного творчества», «полной поэтической прелести».

Особенно существенное значение имеет, независимо от времени возник-

новения самой песни, ее восприятие в 1890-е годы в социал-демократической

среде как песни, в символической форме выражавшей мысль о трагической

гибели революционера. «Эта песня, которую Барамзин пел вместе с Ленгни-

ком, мне особенно понравилась, — вспоминает А. С. Шаповалов. — В ней

под видом ясного, смелого сокола очень верно изображалась

гибель обреченного на смерть революционера (разрядка

моя,—В.

Г.). Как сокол к синему морю, так и революционер стремится

к идеалу, такому же широкому, как море, и, как тот сокол, погибает

в борьбе».

Таким образом, вывод Д. С Балухатого о том, что образ сокола в на-

родной поэзии «лишен широкого символического изображения» и что такое

наполнение этот образ приобретает впервые у М. Горького, нельзя признать

убедительным. С другой стороны, весьма вероятна возможность знакомства

А. М. Горького не только с другими народными песнями, где встречается

А. С. Шаповалов. В борьбе за социализм. Госполитиздат, 1957, стр. 132.

Там же, стр. 131.

Песни уральских казаков. Собрали Александра и Владимир Железновы. СПб.,

1899,

стр. 79—80.

Там же, стр. II.

Недавно было высказано предположение, что «песня является народным песен-

ным вариантом стихотворения П. Ершова „Молодой орел"» (Русское народное твор-

чество в Башкирии. Под общей ред. Э. В. Померанцевой. Уфа. 1957, стр. 319).

М. И Орфанов. В дали. (Из прошлого). СПб., 1883, стр. 418—420. См.

также: П. Г. Ширяева и Б. М. Добровольский. Песни русских рабочих. Ком-

ментарии, стр. 214. Рукопись.

А. С. Шаповалов, ук. соч., стр. 133.

lib.pushkinskijdom.ru

К вопросу о фольклорном источнике «Песни о Соколе»

271

образ сокола, но именно с данной песней, где этот образ отчетливее, чем

в других песнях, выражает идею жажды свободы и гибели в борьбе. Народ-

ную песню о соколе А. М. Горький мог слышать от того же Е. В. Карам-

зина, бывшего его близким знакомым, но вполне вероятно, что он знал эту

песню и помимо Е. В. Барамзина. Известно, что великий писатель с детства

любил русские песни, легко усваивал новые песни и не только сам пел их,

но и был запевалой, «наставником и руководителем» в пении.

«Он

страстно любил пение, и готов был петь бесконечно, забывая все окружаю-

щее...,—

свидетельствует товарищ детства А. М. Горького. — Пели мы не

только с увлечением, но и с большим чувством... Пели исключительно

грустные песни».

Естественно предположить, что и распространенная

в конце XIX века грустная песня о соколе была известна А. М. Горькому

еще в юности, в годы жизни на Волге. Факт бытования этой песни в По-

волжье зарегистрирован, правда, в послереволюционные годы, но, вероятно,

эта песня сохранилась до настоящего времени потому, что она была из-

вестна здесь и в конце XIX—начале XX века.

Однако, устанавливая принципиальную близость «Песни о Соколе»

А. М. Горького к народной песне о соколе, мы отнюдь не хотим поколебать

ни утверждения А. М. Горького, приведенного в воспоминаниях В. А. Дес-

ницкого, ни мысль самого Десницкого, ни конечный вывод Д. С. Балухатого

о самостоятельном характере «Песни о Соколе». Напротив, может быть,

именно на примере песни «Как на дубе на высоком», среди других народных

песен представляющей наибольшие возможности для сопоставлений с «Пес-

ней о Соколе», лучше всего можно убедиться в оригинальности произведе-

ния А. М. Горького.

В большинстве вариантов народной песни возникает символический

образ сокола, не удовлетворенного своим существованием в родимой

стороне, испытывающего тоску по воле и улетающего в поисках приволья

в незнакомую даль. Здесь народная песня как бы развивает вольнолюби-

вый мотив «Думы сокола» А. В. Кольцова. И только в одном из известных

нам вариантов песни речь идет о соколе, тоскующем в неволе, в чужой

стороне, что давало возможность толковать ее сюжет как побег револю-

ционера из ссылки:

Что ты, сокол мой, невесел,

Буйну голову повесил?

Али скучно стало, грустно

Жить в чужих дальних краях?

Али нет тебе приволья

На широких озерах?

Характерным финалом большинства вариантов песни является трагиче-

ская гибель сокола. Завершает песню картина ясного тихого утра после

См.: Н. А. Картиковский. Нижний и Казань. В кн.: М. Горький в Татар-

стане. Казань, 1932, стр. 60.

Там же.

См.: Русское народно-поэтическое творчество в Татарской АССР. Казань, 1955,

стр.

126, № 88 и стр. 284, примечание. Запись этой песни произведена также в дер.

Малые Озерки Базарно-Карабулакского района Саратовской обл. в июле 1957 года

О. Б. Алексеевой от местного сторожила Н. А. Захарова, 77 лет (Рукописный отдел

Института русской литературы АН СССР, P. V, колл. 156, папка 3, № 64. В дальней-

шем:

вариант Захарова). Исполнитель заметил, что песню «пели еще в 1914 году».

Записал В. Караковский от В. И. Владельщикова, 80 лет, в с. Толстинском

Варненского района Челябинской обл. в июле 1950 года (Архив Челябинского крае-

ведческого музея, материалы фольклорной экспедиции 1950 года, К-1950). Очевидно,

сходный вариант был известен М. И. Орфанову: «В этой песне под видом сокола изо-

бражен ссыльный, тоскующий по родине» (ук. соч., стр. 420).

lib.pushkinskijdom.ru

272

В.

Е. Гусев

бури. Однако в редких случаях песня обрывается на эпизоде полета сокола

над бурным морем. Трудно сказать, является ли это сознательным усече-

нием песни или результатом забывчивости, но такая концовка объективно

существенно меняет весь смысл песни—фиксирует внимание только на

факте бесстрашного полета сокола в его стремлении к воле, снимает с образа

сокола трагический отсвет.

По существу, мы уже имеем дело с новой пес-

ней, хотя и сюжетно незавершенной. Дальнейшее развитие могло привести

и к оптимистическому исходу — к спасению сокола и его торжеству над

стихией, но такие варианты песни нам неизвестны.

Сличая распространенные варианты песни с характерным для них тра-

гическим развитием темы, все же можно сделать определенный иывод, что

в большинстве случаев отчетливо звучит мотив борьбы, хотя и борьбы

неравной. Любопытно, что вариант Е. В. Барамзина не является в этом

отношении наиболее ярким примером; в народе бытовали варианты, в ко-

торых этот мотив усиливался. Сравним, например, соответствующие строфы

текстов, приведенных А. С. Шаповаловым и А. и В. Железновыми:

Буря воет, гром грохочет,

Волны хлещут к облакам,

И летит мой сокол ясный,

Крылья мочит по волнам.

(Шаповалов).

Ветер свищет, гром грохочет,

Волны хлещут до облаков,

Сокол борется с волнами,

Сокол в море потонул.

(Железновы).

В варианте, записанном на Южном Урале, эта же строфа приобретает

новый оттенок — в ней останавливается внимание на опасности, которая

подстерегает сокола, что усиливает драматическое напряжение борьбы:

Ветер дует, гром грохочет,

Волны хлещут высоко,

Сокол борется с погодой,

Сокол, море — глубоко!

Наконец, в варианте, сообщенном Н. П. Андреевым П. Г. Ширяевой

в 1939 году, возникает мотив успешной борьбы сокола:

Буря воет, гром грохочет,

Сокол в небе высоко.

Сокол борется с невзгодой —

Сокол в море далеко.

Характерно, что выражение «Сокол борется с погодой» (волнами,

невзгодой) стало устойчивым в абсолютном большинстве вариантов.

См.: Фольклор Чкаловской области. Составил В. А. Бардин. Чкалов, 1940,

стр.

110, № 88. К сожалению, никаких сведений об исполнителе и песне, дающих воз-

можность судить о целостности текста, автор примечаний к сборнику не сообщает.

Архив Челябинского краеведческого музея, материалы фольклорной экспедиции

1950 года, К-1950, ук. запись.

П. Г. Ширяева и Б. М. Добровольский, ук. соч., стр. 214. Сходное раз-

витие темы содержит вариант, записанный М. Bai иной от Е. И. Кульцаревой в 1949 году

в с. Сулея Саткинского района Челябинской обл. (В. Е. Гусев. Русские народные

песни Южного Урала. Челябинск, 1957, стр. 52):

Буря воет, гром грохочет,

Сокол летит высоко.

Сокол борется с погодой —

Сине море далеко.

В отличие от всех рассмотренных вариантов, в песне, записанной в Башкирии, эта

кульминационная строфа отсутствует (Русское народное творчество в Башкирии,

стр.

248).

lib.pushkinskijdom.ru

К вопросу о фольклорном источнике «Песни о Соколе»

273

Таким образом, народная песня о соколе создала выразительный образ

борца за свободу, предпочитающего жизни в неволе смерть в неравной

борьбе с враждебными силами. Но во всех без исключения вариантах песни

отсутствует ясно выраженная мысль о том, что смерть сокола не напрасна.

И заключительные слова «Песни о Соколе» А. М. Горького «Пускай ты

умер!..» являются действительно принципиально новым и важным, что внес

писатель в тему гибели сокола по сравнению с современной ему народной

песней. Революционный призыв к борьбе в произведении пролетарского

писателя прозвучал более отчетливо и сильно, чем в народной песне.

Некоторая неясность идеи народной песни о соколе допускала толкова-

ние символического сюжета песни не только в социально-политическом

плане, как это мы видели у А. С. Шаповалова, но и в отвлеченно-бытовом

плане по сходству с соответствующими народными песнями (горе одинокого

молодца, приведшее его к гибели на чужой стороне). В связи с этим не

случайно появление варианта, где отсутствуют мотивы жажды воли и

борьбы, где разрушается символическая основа песни и на ее месте вос-

создается привычная для старой крестьянской лирики тема несчастной

любви.

В одном из известных нам вариантов звучит мотив сожаления и чуть ли

не осуждения по поводу безрассудной гибели сокола:

А что было ему нужно?

Если бы он до утра подождал!

А поутру тихо стало,

Красное солнышко взошло.

(Вариант Захарова).

Здесь уже имеет место разрушение первоначального идейного содержа-

ния, что в целом не характерно для современных вариантов песни, но

все же, на наш взгляд, это искажение смысла песни стало возможным

вследствие некоторой двусмысленности заключительной поэтической кар-

тины, допускающей различные толкования: восход солнца над успокоив-

шимся морем может восприниматься как символ торжества света над мра-

ком ночи и при этом возбуждать чувство катарсиса после кульминацион-

ного трагического эпизода гибели сокола, но, с другой стороны, это спокой-

ное утро, наступившее после бурной ночи, могло вызывать и чувство умиро-

творения, а потому и побуждать искать причину гибели сокола не в объек-

тивных обстоятельствах, а в преждевременности его порыва «к сво-

боде, к свету» («Если бы он до утра подождал!»). Песня в этом случае

звучала не как призыв к самоотверженной борьбе, а как предостережение.

Короче говоря, восприятие песни о соколе, вследствие ее своеобразной

символичности, во многом зависело от мировоззрения той среды, в какую

Приводим отрывки из песни, записанной П. Г. Ширяевой в г. Ко\пино Ленин-

градской обл. в 1936 году от И. С. Пронькина, 55 лет, и К. Ф. Пронькиной, 56 лет

(Р>кописный отдел Института русской литературы АН

папка 4, № 19):

СССР, P. V, колл. 77,

На родимую сторонку

Ясный сокол прилетел

И на ольху, ольху молодую

Тихо,

жалостно присел

«Что ты, сокол мой, невесел

Призадумавшись сидишь?»

Как во том селе, деревне

Парень девушку полюбил.

Навязался злой разбойник-

У парня девушку отбил

18 Русский фольклор, т.

lib.pushkinskijdom.ru

274

В.

Е. Гуса

эта песня проникала. В зависимости от степени сознательности и социаль-

ной активности исполнителя и слушателей менялось и наполнение конкрет-

ным содержанием символических картин песни. Популярная в эпоху начала

рабочего движения в России и отразившая во многом еще стихийное стрем-

ление масс к борьбе за свободу, народная песня о соколе не могли уже до

конца удовлетворить сознательных организованных пролетариев, шедших

на штурм самодержавия и капитализма под руководством своей партии.

Этим, думается, и объясняется то, что эта песня не стала массовой рево-

люционной песней.

Иной оказалась судьба «Песни о Соколе» А. М. Горького. Первая ре-

дакция ее (1895), как справедливо отметил Д. С. Балухатый, «еще не

раскрывала отчетливо героической темы, не была пронизана революционной

патетикой».

В этом отношении она не отличалась принципиально от народ-

ной песни, даже в какой-то мере уступала тем вариантам песни, где был

усилен мотив борьбы сокола. Но в дальнейшем А. М. Горький существенно

переработал свое произведение и создал новый текст (редакция 1899 года),

где «впервые раскрыл героический образ Сокола как символ смелого, не-

преклонного революционного борца»

и где место романтического любова-

ния вольной птицей заступил энергичный призыв к борьбе по примеру

пожертвовавшего собой героя. Приобретя символичность, характерную для

народной песни о соколе, произведение А. М. Горького обогатилось новым

идейным содержанием, которого не было в народной песне. Это стало воз-

можно благодаря политической зрелости художественного мышления писа-.

теля, воспринявшего опыт классовой борьбы пролетариата. Идейно-художе-

ственные качества «Песни о Соколе» А. М. Горького определили ее

огромную популярность в рабочих массах и в широких кругах революционно

настроенной интеллигенции. В творческом соревновании с народной песней

победил поэт, — победил потому, что его произведение ознаменовало более

высокую ступень революционного сознания.

«Песня о Соколе» не может рассматриваться как простая «обработка»

народной песни, точнее образа сокола народной песни. Но народная песня

о соколе является ближайшей предвестницей произведения А. М. Горького.

В ней развитие традиционного народно-поэтического образа сокола непо-

средственно подводит к созданию горьковского образа. Эта песня может

считаться одной из нитей, которые связывают творчество пролетарского

поэта с русской народной поэзией.

Д. С. Балухатый, ук. соч., стр. 162.

Там же, стр. 166.

lib.pushkinskijdom.ru

MA ТЕ

РИАЛЫ

ПУБЛИКАЦИИ

lib.pushkinskijdom.ru

И. 3. СЕРМАН

КАРЛ

МАРКС

РУССКИХ

ИСТОРИЧЕСКИХ

ПЕСНЯХ

РАЗИНСК0Г0

ЦИКЛА

Хорошо известен интерес Маркса к русской истории и русским обще-

ственным отношениям. Некоторое, хотя и неполное, представление о широте

и пристальности этого интереса дают опубликованные конспекты русских

книг, сделанные Марксом. Среди них есть конспект книги Н. И. Костома-

рова «Бунт Стеньки Разина», опубликованный уже давно,

но до сих пор

не обративший на себя внимания наших фольклористов. Как видно по от-

сылкам Маркса, он пользовался переизданием монографии Костомарова.

Конспект сделан тщательно и подробно, по своему объему (1.6 печатных

листа) он составляет почти пятую часть текста указанной книги Костома-

рова. В проработке материала совершенно очевидна система и целеустрем-

ленность. Наиболее подробно, страницу за страницей, Маркс конспектирует

стр.

197—227, где Костомаров обстоятельно освещает положение крестьян

и посадских и объясняет социально-политические предпосылки восстания.

Из девятнадцати страниц, которые занимает конспект Маркса в журнале,

этой части книги Костомарова уделено двенадцать. Затем конспект стано-

вится более сжатым, описание похода Разина к берегам Персии (стр. 240—

251) сведено к одному абзацу. Еще более кратко излагается у Маркса

самый ход восстания (стр. 252—291). Подробный рассказ об убийстве

астраханского митрополита (стр. 323—338) Маркс опускает вовсе. Из на-

пряженно-романтической характеристики личности Разина («В его душе

действительно была какая-то страшная, таинственная тьма»

и т. д.) Маркс

вносит в конспект только одну фразу: «„Закон, общество, церковь" не

имели для него никакого значения».

Работал над конспектом книги Костомарова Маркс не ранее 1879 года.

Русская демократическая общественность в 1860—1880-е годы высоко

ценила Костомарова как историка и этнографа. В 1889 году Н. Г. Чернышев-

ский писал: «Немецкие ученые считают Костомарова замечательнейшим из

современных русских историков; их мнение справедливо. Костомаров был

человек такой обширной учености, такого ума и так любил истину, что

труды его имеют очень высокое научное достоинство. Его понятия о деяте-

К. Маркс. Стенька Разин. Под ред. и с предисловием Д. Рязанова. «Молодая

гвардия», 1926, № 1, стр. 104—125.

Н. Костомаров. Исторические монографии и исследования, т. II. СПб., 1872,

стр.

195—355 (впервые напечатано: «Отечественные записки», 1858, №№ 11 и 12;

первое отдельное издание вышло в 1859 году).

Там же.

К. Маркс, ук. соч., стр. 119.

В конспекте упоминается книга П. Соколовского «Экономический быт земледель-

ческого населения России и колонизация юго-восточных степей пред крепостным пра-

вом» (СПб., 1878).

lib.pushkinskijdom.ru

278

И. 3, Серман

лях и событиях русской истории почти всегда или совпадают с истиной,

или близки к ней».

Монография Костомарова появилась в 1858 году, после того как был

снят цензурный запрет на публикацию материалов о Разине и Пугачеве.

Незадолго до того, как Костомаров стал работать над своей книгой о Ра-

зине,

Анненков в 1855 году опубликовал письмо А. С. Пушкина брату

Льву, в котором поэт назвал Разина «единственным поэтическим лицом

русской истории». Можно предположить, что замысел книги Костомарова и

манера изложения — ее насыщенность песнями — в какой-то мере являются

реализацией пушкинской оценки Разина. Один из ее рецензентов,

М. П. Устинов, историк и журналист 1850—1870-х годов, не только поло-

жительно оценил эту книгу, но и увидел в ее содержании политически

актуальный момент — предупреждение правительству и дворянству не до-

водить до взрыва народного недовольства. Устинов считает, что Костомаров

должен был бы показать в своей книге, «сознали ли... товарищи погибших

жертв народного гнева истинное основание возмущения и колоссальной

вспышки угнетенного класса, приняты ли были какие-либо меры к большему

или меньшему отстранению на будущее время причин народного недо-

вольства».

Можно предположить, что Маркс обратился к монографии Костомарова

в связи с большим интересом к Разину и разинскому движению, который

проявляли деятели русского революционного народничества 1870-х годов.

В спорах последователей П. Л. Лаврова и М. А. Бакунина, в работах по-

следнего, с которым ожесточенно полемизировали в начале 1870-х годов.

Маркс и Энгельс, постоянно упоминается Разин. В написанной совместно

Марксом и Энгельсом в 1873 году по поручению генерального совета

Интернационала брошюре против Бакунина говорилось: «Чтобы одурачить

своих читателей, Бакунин смешивает в одну кучу вождей народных восста-

ний XVII и XVIII веков с современными русскими разбойниками и граби-

телями».

Оценивая Разина и Пугачева в соответствии с их историческим значе-

нием, Маркс и Энгельс не могли не считаться с тем, что среди русских

революционных народников 1870-х годов еще была сильна вера в возмож-

ность поднять в России новую разинщину.

«Мы верили и надеялись, — вспоминал один из активных деятелей

«Земли и Воли», — что там, где двести и сто лет тому назад разыгрались

величайшие исторические драмы народной жизни — бунты Стеньки Разина

и Пугачева, где гуляли вольные „ушкуйники" и „ватажки", держа в страхе

угнетателей народа, где вольное казачество развернуло и развило в полном

блеске свои свободные формы жизни... что там нам удастся создать в на-

роде революционную рать, призванную осуществить народную революцию».

Такое положение «разинского вопроса» в русской общественной жизни

1870-х годов может объяснить и общую направленность конспектирования

книги Костомарова. Маркс хотел понять реальные исторические причины

возникновения великого народного движения в России в конце XVII века,

чтобы решить для себя вопрос о возможности подобного взрыва в условиях

Н. Г. Чернышевский, Полное собрание сочинений, т. X, М., 1951, стр. 928.

«Библиотека для чтения», т. 155, 1859, нюнь, Литературная летопись, стр. 19.

Рецензия подписана «М. У—нов».

К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XIII, ч. II, Политиздат, 1940,

стр.

600 («Альянс социалистической демократии и международное товарищество ра-

бочих»).

О. В. Аптекман. Общество «Земля и Воля» 70-х гг. Пгр., 1924, стр. 260.

lib.pushkinskijdom.ru