Астахова А.М. и др. (ред.) Русский фольклор. Материалы и исследования. Том IV

Подождите немного. Документ загружается.

К вопроси о Пыпине-фолъклористе

169

(см.

в статье В. Е. Гусева подробный анализ рецензии Пыпина «О русских

народных сказках»: «Отечественные записки», 1856, № 4). Интересно,

однако, что стоило только Пыпину начать сотрудничать в «Современнике»,

как сразу же в его статьях стало заметно некоторое смягчение положений

мифологической школы.

Так, в декабрьской книжке «Современника» за 1856 год была опубли-

кована рецензия на второй выпуск «Сказок» А. Афанасьева, несомненно

принадлежащая Пыпину,

в которой хотя и повторяются многие положения

статьи «О русских народных сказках», но такие, например, оттенки статьи,

как пренебрежительное отношение к сатирическим элементам в сказке,

в рецензии отсутствуют. И дело здесь заключается, вероятно, не столько

в эволюции Пыпина за 8 месяцев (апрель—декабрь), сколько в воздействии

на содержание статьи редакции «Современника».

Об этом свидетельствуют статьи Пыпина, публикуемые не в «Совре-

меннике»: в них снова акцентируются выводы мифологической школы.

Такова, например, его рецензия на книгу А. Милюкова «Очерк истории

русской поэзии» («Атеней», 1858, № 25). Более того, в этой рецензии

Пыпин полемизирует с Добролюбовым, не называя, правда, его по имени:

«... жизнеописания авторов или вернее библиография их сочинений стали

главной заботой тех, в ком уцелела охота заниматься историей литературы.

Этот характер изучения не нравился многим, и библиографы не раз слы-

шали неодобрительные отзывы о своих трудах; отзывы принадлежали

людям, скептически смотревшим на самый предмет ревностных изысканий,

находившим его не стоящим внимания. Эти суждения были не совсем спра-

ведливы» (стр. 544).

Несомненно, под «многими» подразумевается в первую очередь Добро-

любов, который в статье «Собеседник любителей российского слова»

(«Современник», 1856, №№ 8 и 9) ядовито высмеял фактографов, пред-

ставителей «библиографического направления критики».

В то же время эпоха оказывала воздействие на Пыпина. Не без влияния

идей Чернышевского и Добролюбова он заговорил в указанной рецензии

«Атенея» об угнетении народа и «всех сопровождающих его бедствиях»

(стр.

553), хотя факт этот Пыпин истолковал в русле своей теории (чем

более народ угнетен, тем более «искажается» фольклор).

Так постепенно статьи Пыпина приобретают эклектический характер,

становятся конгломератом несовместимых идей, и чем дальше, тем эта

эклектичность нагляднее. Рассмотрим для примера две его рецензии, напе-

чатанные в № 11 «Современника» за 1860 год,— «Памятники старинной

русской литературы. Под редакцией Н. Костомарова» и «Сборник русских

духовных стихов, составленный В. Варенцовым».

Доказательству этого мы посвящаем специальную статью. Здесь же отметим,

что эта рецензия почти полностью повторяет выводы рецензии Пыпина из «Отече-

ственных записок» (1856, № 4), причем особенно точно вновь сказано о двух недо-

статках сборника Афанасьева: 1) напрасно при публикации воспроизводится местный

диалект; 2) следовало бы, по примеру братьев Гримм и В. Караджича, собрать по

нескольку вариантов одной сказки и затем составить сводный текст.

Кроме того, из гонорарных ведомостей «Современника» видно, что отдел «Библио-

графия» в № 12 за 1856 год составляли Чернышевский и Пыпин («Литературное

наследство», М., 1949, № 53—54, стр. 235, 277), однако авторство Чернышевского

совершенно исключено, так как рецензия написана в целом с позиций мифологической

школы, которую Чернышевский уже в 1854 году подверг беспощадной критике.

Обе рецензии анонимны. Принадлежность Пыпину первой из них установлена

Ю.

Масановым («Литературное наследство», № 53—54, стр. 476), второй —

В.

Э. Боградом (В. Б оград. Журнал «Современник» 1847—1866. Указатель содер-

жания. Гослитиздат, М.—Л., 1959, стр. 387).

lib.pushkinskijdom.ru

170

Б. Ф. Егоров

Первая рецензия полна фраз, характеризующих близость Пыпина

к мифологам: «Перебравши все подробности легенды, легко видеть, до какой

степени вся она проникнута народными поверьями дохристианского, мифи-

ческого периода, с которым вообще имеет связь масса народных верований

и поэзии» (стр. 38).

Во второй же рецензии наряду с подобными суждениями встречаются

совершенно другие мысли: «Наша ученая критика много раз занималась

ими (произведениями народного творчества, — Б. £.), определяла их мифо-

логическое и археологическое значение, но мало занималась ими с ближай-

шей точки зрения, именно со стороны их современного значения» (стр.94).

Здесь Пыпин впервые заявил о необходимости изучения произведений

народного творчества «со стороны их современного значения», и в этом

несомненно сказалось влияние Добролюбова (сложность творческих взаимо-

связей Чернышевского и Пыпина требует особого исследования).

Остановимся еще на статье Пыпина «По поводу исследований г. Бу-

слаева о русской старине» («Современник, 1861, № 1). Основной упрек

автора по адресу Буслаева — «Исследования г. Буслаева останутся односто-

ронними, если они не будут дополнены историческим разбором памятников,

который бы определил их эпоху и их реальный смысл для народа»

(стр.

16)—опять яркое свидетельство влияния Добролюбова. Пыпин здесь

вплотную подошел к революционно-демократическому пониманию историзма

в филологическом исследовании (определение не только влияния эпохи на

литературу, но и значения литературы для эпохи, для народа).

И тем не менее рядом с этим у него опять повторяются мысли об уга-

сании народного творчества в процессе развития общества: «Обыкновенно

мы знаем, однако, народный эпос более поздней эпохи, когда народ теряет

первобытную полноту подобного быта и многое забывает. Несмотря на то,

и в позднейших памятниках легко отличаются следы древней формации

языка, старинного быта и мифологии» (стр. 4); и ниже еще более реши*

тельно: «... народ перестал сочинять песни или нескладно сочиняет их на

новый лад: таковы современные нам мещанские и солдатские песни, от ко-

торых с пренебрежением отворачиваются аматеры народной поэзии»

(стр.

17—18).

Итак, в целом критика Буслаева ведется Пыпиным далеко не с револю-

ционно-демократических позиций, и нужно с осторожностью относиться

ко всем его замечаниям.

Возьмем, к примеру, упрек Пыпина Буслаеву в идеализации устного на-

родного творчества. Пыпин высказывает при этом такую мысль: устное

народное творчество проникнуто в большой мере консервативными,

религиозными, суеверными элементами, отрицательно влияющими на на-

родную жизнь; таким образом, многие произведения народного творчества

стали тормозом общественного прогресса: «.. .древняя поэзия наша, которой

так восхищается г. Буслаев, очень часто оказывала весьма плохие услуги

народному развитию» (стр. 20). Здесь Пыпин расходится с Добролюбовым.

Пыпин преувеличил влияние религии и суеверия на устное народное твор-

чество, поэтому его критика в данном вопросе сводилась к упреку Буслаеву

в идеализации народного творчества, в то время как прежде всего следовало

показать главную ошибку Буслаева, заключающуюся в чрезмерном внима-

нии к произведениям, отражавшим религиозные и консервативные взгляды

народа. Но этого Пыпин не мог сделать, так как именно в этом он был

совершенно согласен с Буслаевым.

Большой интерес представляет печатный отклик Буслаева на критику —

«Ответ г. Пыпину» («Отечественные записки», 1861, № 4). Поистине заме-

lib.pushkinskijdom.ru

К вопроси о Пыпине-фолъклористе

171

чательно в этой статье то, что на упреки, в которых Пыпин повторял

.добролюбовские идеи, Буслаев ничего не мог возразить, и наоборот, Бус-

.лаеву довольно легко было полемизировать с Пыпиным по всем остальным

проблемам. Так, на упрек Пыпина в идеализации устного народного твор-

чества Буслаев справедливо возразил: «Не могли же вы не знать, что

я привел мрачные факты, где грозят суеверием и побоями... и привел

в той же самой книге, которую вы удостоили своим разбором» (стр. 67).

С другой стороны, возражая Пыпину на упрек в антиисторизме,

Буслаев смог доказать несправедливость Пыпина только в первой части

упрека (нет связи исследуемого произведения с исторической обстановкой):

«В разборе повести о Горе-злосчастии я мог во многом ошибаться,

но не хотел быть односторонним, обставив этот поэтический вымысел

по возможности полною картиною русской действитель-

ности, и по преимуществу XVII века, к которому отношу сочинение этой

повести» (стр. 63). О второй части упрека, как раз «добролюбовской» (не

показано значение произведения для народной жизни), Буслаев в своем

ответе не сказал ни слова, да ему и нечего бы было сказать: в этом на-

правлении он народное творчество совершенно не исследовал.

Таким образом, до 1861 года Пыпин занимал половинчатую позицию,

колеблясь между революционными демократами и дворянско-буржуазной

наукой. Реформа 1861 года окончательно размежевала революционный и

либеральный лагери. Теперь невозможно было находиться в нейтральной

области. К чести Пыпина, он последовал за революционными демократами.

Статьи Пыпина 60-х годов убедительно свидетельствуют о плодотвор-

ности их влияния. Особенно показательна в этом отношении статья

«Историческая объективность» («Современник», 1863, № 4). Характеризуя

достоинства исторических исследований Костомарова, Пыпин выражает

революционно-демократическую точку зрения на роль народных масс

в истории, на актуальность изучения народного творчества в связи с выяс-

нением этой роли в предреформенный период: «В историческом изучении

г. Костомарова народ постоянно стоит на первом плане, на нем он сосредо-

точивает свой главный интерес, в его судьбе видит существенное движение

истории... Изучение народной поэзии, обычаев, преданий вело, с другой

•стороны, к тому же стремлению раскрыть историческую роль народа в на-

шем прошедшем» (стр. 258—259).

Но Пыпин подчеркивает и значительные недостатки трудов Костома-

рова, и прежде всего—внешний объективизм, который, как показывает

.Пыпин, не может прикрыть авторской тенденциозности: «Как бы ни заго-

раживался историк в научное бесстрастие, он остается человеком своего

времени и человеком известной тенденции своего общества» (стр. 284).

Поэтому ученый-объективист в силу реакционности своего мировоззрения

не объясняет, а искажает действительность: «...заявленное громко уваже-

ние к науке и к варяжскому вопросу не спасает от ненаучных выводов и

пристрастия» (стр. 284).

Революционно-демократическое влияние отразилось и на частных вы-

сказываниях Пыпина в этой статье, особенно в его отзыве о русских так

называемых разбойничьих песнях: «Разбойничьи песни — во всяком случае

песни весьма новые; в их построении и образах можно проследить остатки

более древнего эпоса, но сущность их вызвана новыми обстоятельствами

народной жизни. Разбойник наших песен есть прямой союзник Стеньки

Разина, человек, оставивший общество, потому что оно угнетало и лишало

его свободы; его борьба была протестом против стеснения народного зем-

ского быта, против угнетателей XVI и XVII века, против крепостного

lib.pushkinskijdom.ru

172

Б. CD. Егоров

права и т. д. ,.. Любовь к разбойничьим песням продолжалась и будет

продолжаться до тех пор, пока существуют породившие их общественные

причины» (стр. 267—268).

Ярким показателем усиления в трудах Пыпина оппозиционных элементов

служит статья «Старью недоразумения» («Современник», 1863, № 7), где

Пыпин несравненно более резко и прямо, чем в статье «По поводу исследо-

ваний г. Буслаева о русской старине», вскрыл реакционную политическую

сущность методологии Буслаева: «В свое время он иначе смотрел на пред-

мет своего изучения; в нем до некоторой степени и до сих пор уцелела

нелюбовь к мистическим толкованиям г. Бессонова, к пиэтической монома-

нии г. Шевырева. Г. Буслаев, конечно, прав в этой нелюбви; и тот, и другой

не имеют тех научных приемов критики, которыми владеет г. Буслаев, но

если дело идет о конечных результатах, которые выводятся из изучения,

г. Буслаев в своих последних произведениях заходит с ними едва ли не

туда же, куда г. Шевырев и Бессонов. Как для них, так и для него русская

народная жизнь определяется стариной, ее народными мифами и по-

верьями. .. Эта тенденция... многими своими чертами напоминает немецкий

романтизм... Погружаясь в очарование средневековой мифологии, поэзия

подавала — иногда и не желая того — руку и средневековому феодализму,

а затем и современным феодалам» (стр. 2—3).

Что особенно важно, все работы Пыпина 60-х годов проникнуты,

вопреки его прежним тезисам, призывом к изучению современного народ-

ного быта, современного народного творчества. Особенно это следует

сказать о его рецензии на «Этнографический сборник», яып. VI («Совре-

менник», 1864, № 10) и о статье «Как понимать этнографию» («Современ-

ник»,

1865, № 2), которые достаточно подробно уже проанализированы

в вышеупомянутых статьях И. М. Колесницкой и В Е. Гусева.

Общественный кругозор Пыпина настолько расширился, что на при-

надлежащем ему списке известного стихотворения М. Л. Михайлова «Па-

мяти Добролюбова» (1861) он вписал своей рукой поистине революцион-

ный эпиграф (из стихотворения Шамиссо «Старый мельник»):

Das Wort wird That, das Kind wird Mann,

Der Wind wird Sturm, — wer zweifelt daran?

Но,

подойдя к революционным демократам в кульминационный период

классовой борьбы 60-х годов, Пыпин не смог остаться на тех же позициях

в условиях спада общественного подъема.

При отсутствии развитого пролетариата в России 1870—1880-х годов

передовая демократическая мысль развивалась очень сложно, приводя

в основном к двум итогам: или к попыткам организации революционной

борьбы силами узкого круга заговорщиков, а отсюда — к субъективизму,

идеализму в философии и эстетике (народники), или же к трезвому пони-

Пользуемся случаем указать на неточность, допущенную В. Е. Гусевым в при-

мечании 78 его работы (стр. 103): «И. М. Колесницкая установила, что обе статьи на-

писаны Пыпиным». На самом деле авторство Пыпина установлено С. А. Рейсером,

Ю.

И. Масановым и С. А. Макашиным («Литературное наследство», № 53—54,

стр.

274, 488, 501), и И. М. Колесницкая в данном случае лишь основывается на

исследованиях, опубликованных в «Литературном наследстве».

Перевод: «Слово становится делом, дитя становится мужем, ветер становится

бурей, — кто в этом сомневается?». Рукопись хранится в архиве Рукописного отдела

ИРЛИ (P. I, оп. 6, № 61). Эпиграф опубликован Ю. Д. Левиным (без указания

на принадлежность перевода Пыпину) в кн.: М. Михайлов, Собрание стихотво-

рений, изд. «Советский писатель», Л., 1953, стр. 666.

lib.pushkinskijdom.ru

К вопросу о Пыпине-фольклористе

173

манию, что революционный романтизм народников противоречит объектив-

ному ходу истории, которое сочеталось с трагическим невидением

реальных сил, способных уничтожить несправедливый строй (Щедрин).

Первый путь требовал от человека исключительного мужества и геро-

изма, второй, кроме того, — прочной революционно-демократической основы

мировоззрения. Ни теми, ни другими качествами Пыпин не обладал. По

пути Л. Толстого он также не мог пойти: для этого нужно было значительно

ближе знать крестьянство. Поэтому переход Пыпина в лагерь либерализма

в 70-х годах вполне закономерен. Элементы демократической идеологии

у него, правда, имеются и в этот период (анализ их — предмет

особого исследования), однако в целом его путь шел к «классическому» по

своему либеральному духу труду—«История русской этнографии», как бы

подводящему итоги идейной эволюции автора в области фольклористики.

Но,

естественно, для советской науки важно в первую очередь наследие

Пыпина 1860-х годов, когда он стоял в ряду самых передовых деятелей

.эпохи.

lib.pushkinskijdom.ru

П.

Г.

ШИРЯЕВА

СЕМЕН

МИХАЙЛОВИЧ ПОНОМАРЕВ

(ИЗ ИСТОРИИ РУССКОЙ ФОЛЬКЛОРИСТИКИ

80-х

ГОДОВ

XIX

ВЕКА)

В Государственном архиве Географического общества СССР имеется

обширнее фольклорно-этнографическое собрание

С. М.

Пономарева

(ф. 12),.

относящееся

1880-м годам

содержащее многочисленные записи фоль-

клора

наблюдения

над

бытом крестьянства, произведенные

Заволжье.

Собрание

это

было передано Архиву

в 1890

году после смерти собирателя

редакцией журнала «Северный вестник»,

котором

С. М.

Пономарев

сотрудничал.

Записи

С. М.

Пономарева опубликованы

не

были

лишь частично*

использованы

им в

некоторых

из его

статей. Всего опубликовано Пономаре-

вым

(под

собственной фамилией

и под

псевдонимами:

П.

Уймович

Дере-

венец)

статей

огромнее число газетных заметок, которые пока учтены:

далеко

не все.

Материалы собрания

печатные труды

С. М.

Пономарева,

характеризуют

его как

одного

из

представителей демократической фолькло-

ристики

80-х

годов

XIX

века.

Широкой научной общественности

имя

Семена Михайловича Понома-

рева известно главным образом

по его

статье, посвященной общему обзору

песенной поэзии среднего Заволжья,— «Что поет

про

себя Приуралье».

Полной биографии

С. М.

Пономарева

нет. В

ряде газет

ему

посвящено

несколько некрологов

воспоминаний, написанных близкими товарищами

по учебе

гимназии,

по

журнальной

газетной работе

и по

работе

на

пере-

селенческом пункте

Оренбурге.

каждой такой публикации

о С. М. По-

номареве говорится

как о

рано погибшем таланте, человеке исключительной

честности, заботливо относящемся

крестьянам-переселенцам, ехавшим

Упоминания

об

этом собрании

см.:

«Северный вестник»,

1887, № 11, отд. 2,.

стр.

(сообщение собирателя); «Живая старина»

1891, вып. III, стр. 268.

Наиболее значительные

из них:

Лето среди переселенцев («Вестник Европы»,.

1886,

№ 9);

Семейная община

на

Урале («Северный вестник»,

1887, № 1, отд. 2);

Что поет

про

себя Приуралье. Песни среднего Заволжья

и их

содержание

(там же,.

№№

11 и 12, отд. 2);

Письма

глухой стороны

(там же, 1888, № 7, о^д. 2);

Артель-

идина

дружества

как

особый уклад народной жизни

(там же, №№

10—12,

отд. 2);

К вопросу

деревенском настроении. Заметка

сектантских обычаях

(там же, 1889,

№№

2 и 3, отд. 2); В

пути.

Из

новосельских очерков

(там же, 1890, № 4. отд. 2);

Очерки народного права

(там же, № 5, отд. 2);

Очерки народного быта. Обрядовый

обычай

(там же, № 6, отд. 2);

Очерки

пересказы. Среди новоселов

(там же,.

и 10) и др.

lib.pushkinskijdom.ru

С.

М. Пономарев

17S

через Оренбург.

Краткие сведения о С. М. Пономареве в некрологах

помогают установить, что он родился в Оренбурге около 1865 года (точных

дат не сохранилось), умер 25 января 1889 года на двадцать четвертом

году жизни. Отец его, в прошлом пермский мещанин, когда-то очень

состоятельный, но обедневший, занимал к моменту рождения сына пост

смотрителя оренбургской богадельни. Около 1875—1876 годов Пономарев

поступает в гимназию, но из шестого класса ее вынужден уйги. Причины

ухода товарищи по гимназии объясняли следующим образом: «Нелады

с режимом гимназии и классицизмом понудили его покинуть гимназию и

готовиться дома на аттестат зрелости».

В своей автобиографии писатель

Н. Д. Беккаревич, соученик С. М. Пономарева по оренбургской гимназии,

близко стоявший к собирателю в течение всей его жизни, говорит о направ-

лении интересов оренбургских гимназистов в те годы: «Гимназисты читали

статьи Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Писарева и т. д., почти

во всех классах издавались рукописные журналы».

Встречаются в некроло-

гах и указания на роль передовых учителей в формировании мировоззрения

С. М. Пономарева. «Очень большое внимание на выдающиеся дарования

покойного, — говорилось в одном из некрологов, — обращал бывший учи-

тель истории и географии Николай Емельянович Северный».

Об этом

педагоге и его влиянии на молодежь Н. Д. Беккаревич пишет: «Личность

эта глубоко симпатичная, он своей методой преподавания дал навсегда

неизменный толчок нашему миросозерцанию».

По уходе из гимназии С. М. Пономарев уехал из Оренбурга в Петер-

бург, чтобы устроиться на работу и поступить учиться, «но, промы-

тарившись там год, вернулся домой чуть ли не пешком и здесь взялся за

перо».

Он стал писать корреспонденции в только что начавшую выходить

в 1884 году «Самарскую газету» и одновременно сотрудничал в газетах

«Волжский вестник», «Оренбургский листок», «Нижегородский листок»

в журнале «Вестник Европы». Основным журналом, где было напечатано

большинство его статей, явился «Северный вестник». Пономарев был

членом-корреспондентом Статистического общества при Московском уни-

верситете, членом Оренбургского отделения Русского Географического об-

щества.

Вся деятельность С. М. Пономарева была посвящена вопросам народо-

знания. «Еще на гимназической скамье Семен Михайлович с жаром отдался

изучению народа; все дни проводил он обыкновенно за книгами, составлял

рефераты, делал выписки; но работа его постоянно носила один и тот же

Н. Б—ч. Рано погибший талант. (Из воспоминаний о С. М. Пономаоеве).

«Волжский вестник», 1889, № 54, 2 марта; Семен Михайлович Пономарев. «Орен-

бургский листок», 1889, № 5, 29 января; Семен Михайлович Пономарев. «Самарская

газета», 1889, № 33, 10 февраля; Некролог. «Северный вестник», 1889, № 3, отд. 2,

стр.

135,

137—138;

№ 5, отд. 2, стр.

69—71;

Н. Беккаревич. Оренбургские гим-

назии старого времени. «Русская старина», 1903, № 11, стр. 416.

Н.

Д. Беккаревич. Забытые могилы. «Исторический вестник», 1906, июль,

стр.

172.

РУКОПИСНЫЙ

отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) Академии

наук СССР, ф. 377, № 301 (в дальнейшем: Рукописный отдел ИРЛИ). Эти устрем-

ления молодежи встречали противодействие со стороны реакционного учительства. «При

переходе из 7 в 8 класс все мои рукописи (а их был целый сундук), — пишет Н. Д. Бек-

каревич в своей автобиографии, — уничтожены были», а сам он был удален из гимназии

после второго выпускного экзамена.

Семен Михайлович Пономарев. «Волжский вестник», 1889, № 27, 26 января-

Рукописный отдел ИРЛИ, ф. 377. № 301.

Н. Д. Беккаревич. Забытые могилы, стр. 172.

lib.pushkinskijdom.ru

176

П. Г. Ширяева

характер: это было неустанное изучение народа, его быта, его благосостоя-

ния, его религиозных движений (современных), переселения и т. д.».

Пономарев жил и работал в эпоху, когда в общественно-политической

жизни России на смену революционно-демократической интеллигенции

1860-х годов в 70-е годы пришли революционные народники и когда после-

дующая эволюция народнической идеологии в 1880-е годы привела к утрате

народниками революционно-демократических стремлений, к отказу от рево-

люционной борьбы с самодержавием.

С. М. Пономарев «не был узким народником... — писал о нем в годы

первой русской революции Н. Д. Беккаревич. — Его интересовало все хоро-

шее,

честное, его интересовала вся жизнь».

Действительно, разносторонний

характер деятельности С. М. Пономарева не укладывается в рамки народ-

нического мировоззрения.

Его внимание привлекали острые, злободневные

вопросы современности.

На формирование взглядов С. М. Пономарева безусловное воздействие

оказали работы революционно-демократической интеллигенции, влияние

которой он испытал, еще находясь в гимназии. В дальнейшем поддержку

своим взглядам он нашел в трудах таких собирателей и исследователей,

тесно связанных с демократическим движением, как П. С. Ефименко,

П. П. Чубинский и др. Следует отметить возможное влияние на Пономарева

и передовой марксистской мысли того времени. У нас нет точных сведений,

что С. М. Пономарев знал книгу Ф. Энгельса «Происхождение семьи,

частной собственности и государства», вышедшую в 1884 году, но есть

основание предполагать об этом, а также о возможном знакомстве с книгой

Л.

Моргана «Древнее общество» (1877). Во всяком случае он был знаком

с теми работами русских ученых, которые использовал в своей книге

Ф. Энгельс. В 1886 году С. М. Пономарев пишет рецензию на двухтомное

исследование М. М. Ковалевского «Современный обычай и древний закон.

Обычное право осетин в историко-сравнительном освещении» (1886). По-

видимому, не только эта работа о ранних этапах общественного развития

народа была известна С. М. Пономареву. Его статья «Семейная община на

Урале»

показывает широкое знакомство с общественно-политической ли-

тературой того времени. Он ссылается, например, на работу А. М. Евреино-

вой о большой юго-славянской семье,

на исследования П. С. Ефименко,

П. П. Чубинского

и др. Статья «Семейная община на Урале» более чем

какая-либо другая затрагивает многие общие вопросы, поднимавшиеся

в трудах передовых людей России: об образовании патриархальной семьи,

о сравнении

ее с юго-славянской «задругой», о судьбах большой семьи

и т. д. Можно предполагать, что в результате тщательного изучения лите-

Этим воспоминанием о С. М. Пономареве завершается раздел журнала «Провин-

циальная жизнь» («Северный вестник», 1889, № 5, отд. 2, стр. 69—71).

Н. Д. Беккаревич. Забытые могилы, стр. 173.

В своем некрологе Н. Д. Беккаревич сообщил о политических позициях

С.

М. Пономарева: «К сожалению, многого я теперь не могу сказать по разным

обстоятельствам. Некоторые письма его я тоже не могу обнародовать до времени.

Придет время и тогда личность С. М. Пономарева выяснится ярче и светлее» («Волж-

ский вестник», 1889, № 54, 2 марта).

С. Пономарев. Семейная община на Урале. «Северный вестник», 1887,

№ 1, отд. 2.

А. М. Е в р е и н о в а. О задружном начале. «Юридический вестник», 1878, № 8.

П. С. Ефименко. Народные юридические обычаи в Архангельской губернии.

Архангельск, 1869.

П. П. Чубинский. Очерки народных юридических обычаев и понятий в Мало-

россии. Записки Русского Географического общества по отделению этнографии, т. II,

СПб.,

1869.

lib.pushkinskijdom.ru

С.

М. Пономарев

177

ратуры того времени появилось следующее утверждение С. М. Пономарева,

высказанное им в статье о распадении семейной общины на Урале: «Я не

сторонник теории родового устройства старой Руси, по моему разумению,

строй общинно-территориальный имеет за собою данные. Но всматриваясь

ближе в условия приуральской жизни, я все более и более прихожу к тому

заключению, что территориальная община, по-видимому, не исключала

больших семей. Напротив, мне представляются старые общины — общинами

общин семейственных, как то наблюдается и в Сибири, где крупные семьи,

зачастую разбросанные, составляют крупную общинную единицу... По-ви-

димому, семья была носительницей экономических интересов; она произ-

водила и потребляла, распределяла промеж себя продукты; она ведала все

хозяйство под руководством домовладыки и большухи».

Свои положения об исторических судьбах большой семьи Пономарев

подкрепляет прекрасно подобранными произведениями песенной поэзии. На

основе своих наблюдений он приходит к выводу, что большая семья, семья-

община все более и более распадается: «Ее век миновал. Многое изменилось.

Прежние экономические основы рухнули. Жизнь выдвинула новые требо-

вания. Нет уже содержания, которое наполняло старую семейную общину.

Народ сдает ее в архив и на Урале».

Как и многие в его время, Пономарев отмечал явления, сопутствующие

развитию капитализма в России. Характерно, что его первой опубликован-

ной работой была статья о положении рабочих Самары и Оренбурга.

«Мы

довольно долго были свидетелями самарского городского пролетариата,—

писал он, — наблюдали его серое и полуголодное существование, особенно

в продолжительные периоды безработицы, когда целые массы нищих бро-

дили по улицам, отыскивая христа ради дневное пропитание или почти

насильно предлагая свой труд за кусок хлеба».

Он показывает классовый

состав этих нищенствующих безработных и рассказывает о способах борьбы

самих рабочих в поисках хлеба; в связи с этим он пишет о характере арте-

лей безработных.

Еще более определенные представления о тяжелом положении рабочего

класса Зауралья он получил после того, как побывал на заводе владель-

цев Пашковых в с. Верхотор Уфимской губ. «Верхотор — любопытное

село,

— пишет он в своих черновых записях. — Бедность сделала свое дело.

Табаку не курят, водки почти не пьют, чаю тоже: „все боятся разо-

риться"».

«На плавильной фабрике Пашкова в огне жарятся рабочие,

а платят им теперь 20 коп. на своих харчах и одеже. Девушке, месяц сидя-

щей на кучах

почти без сна, платят 3

р.».

С. Пономарев. Семейная община на Урале, стр. 10. В работе «Происхо-

ждение семьи, частной собственности и государства» в вопросе о патриархальной семье

Ф. Энгельс ссылается на М. М. Ковалевского. «Только около десяти лет тому назад, —

пишет Ф. Энгельс, — было доказано, что такие большие семейные общины сохранились

и в России; теперь все признают, что они столь же глубоко коренятся в русских

народных обычаях, как и сельская община» (Госполитиздат, [MJ, 1948, стр. 68; см.

также стр. 76—79, 159—160 — со ссылкой на Ковалевского).

С. Пономарев. Семейная община на Урале, стр. 38.

С. Пономарев. Артельные соединения городской «босой команды». «Север-

ный вестник», 1885, № 2, отд. 2.

Там же, стр. 175.

Архив Географического общества СССР, ф. 12, оп. 1, тетр. 10, лл. 6—7 (в даль-

нейшем: Архив ГО. Первая цифра обозначает номер фонда, вторая — описи, третья —

тетради).

Имеется в виду процесс выжига угля, очень тяжелый и утомительный.

Архив ГО, 12.1.22, л. 55.

12 Русский фольклор, т. IV

lib.pushkinskijdom.ru

178

П. Г. Ширяева

Теоретическую работу Пономарев сочетал с большой и разнообразной

практической деятельностью среди переселенцев. Возникновение интереса

к переселенческому движению было далеко не случайным. Оренбург

в 1870—18£0-х годах стал столбовой дорогой, по которой сотни, тысячи

крестьян ехали в Сибирь, в Оренбургскую и Уфимскую губ. Пономарев

активно помогал чиновнику Сувчинскому, ответственному работнику «пере-

селенческого дома» в Оренбурге. Проводя целые дни среди переселенцев, он

подробно расспрашивал каждого и по силе возможности оказывал им

помсщь словом и делом. Для его статей, посвященных описанию тяжелых,

мучительных испытаний крестьян, проехавших сотни километров, харак-

терно беспощадное бичевание недостатков в организации переселения.

Все же некоторое влияние народников на Пономарева ощущается в его

статьях. Правда, у него нет непосредственной идеализации общины. Более

того,

в его статьях нередко встречаются очень трезвые суждения, свиде-

тельствующие о правильном представлении, что развитие переселенческого

движения дает громадный толчок расслоению крестьянства, что из районов

выселения идет главным образом крестьянство среднего достатка, а на ро-

дине остаются крайние группы деревни, что переселение усиливает расслое-

ние крестьянства на местах выхода и переносит элементы расслоения на

места вселения. Само переселенческое движение он считает частью коло-

низаторской политики самодержавия. У него иногда также можно обнару-

жить ясные, определенные ответы на вопросы об общине, артели. Сошлемся

на одно из таких замечаний: «Интересен вопрос, долговечна ли артель.

Многие сильно сомневаются и небезосновательно: в самом деле, обеднение

велико, конкуренция слишком сильна, сплачивание на фабриках всюду

заменяет недавнюю артель, постоянная зависимость от подрядчиков,

страшное развитие нанимательства и кабалы артелей, отсутствие средств

бороться с этим, распадение многих недавних артелей, наконец „рознь"

русского крестьянства, развитие в народе индивидуалистических идей, по-

головное обращение деревней в города, прекращение прежней патриархаль-

ности в жизни, повсеместное требование „хоть ripiue да инше"—все это

заставляет сомневаться в целости артели».

Но эта безусловно правильная точка зрения, возникшая в результате

длительного наблюдения Пономарева над жизнью крестьянства самых раз-

личных социальных его слсев, легко уживается с другой, зачастую проти-

воположной ей. Как и Г. И. Успенский, Пономарев поэтизирует артельные

соединения, он с восхищением отзывается о всевозможных видах артельного

крестьянского труда, где коллективная работа помогает организованно от-

стаивать интересы большинства, где артельный труд показывает великолеп-

ные образцы трудолюбия крестьянства или помогает выявить «комму-

нистические» инстинкты крестьянина.

Говоря в своих статьях о жизненно насущных интересах крестьянина,

С. М. Пономарев широко привлекает и его народную поэзию, как отражаю-

щую мировоззрение народа. В ею архиве находим записи самых разно-

образных жанров, хотя преимущественное положение занимают в его

записях песни. Отдавая им первостепенное место, он в то же время с боль-

шой настойчивостью собирает легенды, предания, выискивает бытовые

подробности отживающих колдовских сбрядов и обычаев, записывает вхо-

дящие в обиход деревни частушки, отмечает интереснейшие этнографические

С. М. Пономарев. Артельщина и дружества как особый уклад народной

жизни. «Северный вестник», 1888, № 12, отд. 2, стр. 49. Под поголовным превраще-

нием деревень в города С. М. Пономарев подразумевает активный процесс «раскрестья-

нивания» деревни.

lib.pushkinskijdom.ru