Асмус В.Ф. Античная философия

Подождите немного. Документ загружается.

ходимо не-только ради получаемой оттого пользы, а

потому, что благодаря этому обучению возможно сооб-

щить

им ряд

других

сведений. Так и рисование изучают

не

для того, чтобы избежать обмана при покупке и про-

даже домашней утвари, а потому, что оно развивает

глаз при определении физической красоты. Ни хороший

человек, ни политический деятель, ни добрый гражда-

нин*

не должны обучаться таким работам, которые

умеют

исполнять люди, предназначенные к подчинению,

за исключением разве случаев, когда этим лицам при-

ходится исполнять эти работы для себя лично; только

таком

случае

отпадает различие

между

господином

рабом [см. там же, III, 2, 1277 а 3—7].

Существует разряд рабов,

труд

которых отделяется

от

труда

ремесленников почти незаметной гранью. «Ра-

бы,

по нашему разъяснению, — пишет Аристотель,—

распадаются на несколько категорий, так как сущест-

вует

и несколько сортов работ. Одну часть этих работ

исполняют

мастеровые, именно такие рабы, которые,

как

показывает и само наименование их, живут «от

своих

рук»;

к их числу принадлежат и ремесленники»

[там же, III, 2, 1277 а 37 — в 1]. И Аристотель, по-ви-

димому, с полным сочувствием вспоминает, что в

древние времена в некоторых

государствах,

пока демо-

кратия

не получила в них крайнего развития, ремеслен-

ники

не имели доступа к государственным должностям.

-Состав государства, по Аристотелю, сложен.

Госу-

дарство— понятие сложное; оно, как и всякое

другое

понятие,

представляя собой нечто целое, состоит из

многих составных частей [см. там же, III, 1, 1274

39—40]. Одна из них — народная масса, работающая

над продуктами питания; это земледельцы. Вторая со-

ставная часть государства — класс так назыв-аемых

ремесленников,

занимающийся ремеслами, без которых

невозможно

само существование государства; из этих

ремесел одни должны существовать в силу необходи-

мости,

другие

служат

для удовлетворения роскоши или

для того, чтобы скрасить жизнь. Третья часть — торго-

вый

класс, • именно тот, который занимается куплей и

продажей, оптовой и розничной торговлей. Четвертая

часть — наемные рабочие, пятая — военное сословие

[см.

И, IV, 3, 1290 в

39—1290

а 7].

Необходимые для существования государства классы

эти,

однако, имеют совершенно различное значение и

391

достоинство. В сущности два главных «класса»,

согласно мысли Аристотеля, составляют государство-

город (полис) в точном смысле слова: это военное со-

словие и лица, из числа которых выделяется законосо-

вещательный орган, заботящийся об общих интересах

государства. В руках обоих этих классов должно быть

сосредоточено и владение собственностью, а гражданами

могут

быть только лица, принадлежащие к этим клас-

сам.

Ремесленники не имеют прав гражданства, как и

всякий

другой класс населения, деятельность которого

не

направлена на служение добродетели. Граждане не

должны вести не только такую жизнь, какую

ведут

ремесленники,

но и такую, какую

ведут

торговцы,—

такого рода жизнь неблагородна и идет вразрез с

добродетелью; не должны быть граждане и землепаш-

цами,

так как они

будут

нуждаться в

досуге

и для

развития своей добродетели, и для занятия политиче-

ской

деятельностью [см. там же, VII, 8, 1328 в 38 —

1329 а 2]. И хотя землепашцы, ремесленники и вся-

кого рода поденщики необходимо должны быть налицо

государстве, но собственно элементами, составляю-

щими

государство, являются военное сословие и те, кто

облечен законосовещательной властью [см. там же, VII,

8, 1329 а 35—38]. И если считать

душу

человека частью

более существенной, чем тело, то и в государственном

организме

душу

государства должно признать более

важным элементом, чем все, относящееся только к удов-

летворению его необходимых потребностей. А этой «ду-

шой» государства и являются, по Аристотелю,

военное

сословие

и то сословие, на обязанности которого лежит

отправление правосудия при судебном разбирательстве,

сверх того,

сословие

законосовещательными

функция-

ми, в чем и находит свое выражение политическая муд-

рость [см. там же, IV, 3, 1291 а 24—28].

Утвердив свой город-государство

государства

на

абском

РУДе, Аристотель рас-

сматривает возможные формы

государственного устройства рабовладельческого обще-

ства. Свой проект наилучшего государственного строя

он

намечает, исследуя реальные, исторически извест-

ные

или современные формы государства. При обсуж-

дении

достоинств и недостатков этих форм и при

составлении их классификации уже заранее как незы-

блемая предпосылка принимается, что все эти формы

393

возможны, существовали и

существуют

только как

формы

именно рабовладельческого, а не иного государ-

ства.

Эта предпосылка не исключает, однако, анализа

социальных — классовых и имущественных — различий

между

свободными классами полиса, принимающими и

не

принимающими участие в государственной власти.

Всматриваясь в отношения этих классов, Аристотель

выделяет как существенное и основное различие

между

«классами»

богатых

бедных.

Общепризнано,

что главных форм государственного

устроения две: демократия и олигархия, подобно тому

как

главными ветрами признают северный и южный.

Демократией

называют строй, при котором верховная

власть находится в руках большинства, а

олигархией

—

строй, при котором эта власть принадлежит меньшин-

ству.

Но, по разъяснению Аристотеля, повсюду зажи-

точных бывает меньшинство, а неимущих — большин-

ство. Поэтому формальный признак принадлежности к

большинству или меньшинству не может, согласно Ари-

стотелю, быть основой для различения олигархии и

демократии. Настоящим признаком отличия олигархия

демократии служит богатство и бедность. Там, где

власть основана — безразлично, у меньшинства или

большинства — на богатстве, мы имеем дело с олигар-

хией, а где правят неимущие, там перед нами демо-

кратия.

Другими словами, демократией нужно считать

такой

строй, когда свободнорожденные и неимущие,

составляя большинство,

будут

иметь верховную власть

своих

руках,

олигархией — строй, при котором

власть находится в руках лиц богатых, отличающихся

благородным происхождением и образующих мень-

шинство [см. 11, IV, 3, 1290 в 17—20]. Олигархия

демократия основывают свои притязания на власть

государстве

на том, что имущественное благо-

состояние—

удел

немногих, а свободой пользуются

все граждане [см. там же, III, 5, 1279 в

30—1280

а 6].

Олигархия

блюдет

интересы зажиточных классов, демо-

кратия—

интересы неимущих классов; общей же поль-

зы

ни одна из этих форм государственного устройства

виду не имеет. Отношение

между

бедными я богаты-

ми

— отношение не только

различия,

но и

противопо-

ложности.

А так как одни из них в большей части слу-

чаев фактически составляют меньшинство, а

другие

—

393

большинство, то богатые и бедные, по мысли и по сло-

вам Аристотеля, «оказываются в государстве элемен-

тами, диаметрально противоположными

друг

другу»

[там же, IV, 3, 1291 в 10—11].

Теперь мы располагаем предпосылками для того,

чтобы понять смысл учения Аристотеля о «среднем

элементе» общества и о лучшем государственном строе.

Аристотель утверждает, что наилучшее государственное

общение —то общение, которое достигается через по-

средство среднего элемента, и что те государства имеют

наилучший строй, где средний элемент представлен в

большем количестве, где он «пользуется большим значе-

нием

сравнительно с обоими крайними элементами»

[11,

IV, 9, 1295 в 34-38].

В буржуазной экономической науке учение Аристо-

теля о «среднем элементе» не раз толковалось

чуть

ли

не

как прообраз учения новейших буржуазных

эконо-

мистов и политиков о роли буржуазии в капиталистиче-

ском

обществе. Известный зарубежный ученый

Август

Онкен,

для которого, по-видимому, не существует ника-

кого

другого

нормального общества, кроме капиталисти-

ческого, провозгласил Аристотеля «пророком того воз-

зрения,

которое в настоящее время написало на своем

знамени

лозунг: политика среднего сословия» [65, с. 38].

Принцип

этот, приписанный Аристотелю, Онкен считает

«путеводной звездой его социального учения» [там же,

с. 41]. Суждение Онкена — разительный образец бур-

жуазной партийности в исторической науке, отхода от

всякого историзма и крайнего интеллектуального убо-

жества.

Что понимал Аристотель под «средним элементом»?

Конечно,

(

не класс общества, «средний» между рабо-

владельцами и рабами. Между ними не должно быть

ничего «среднего»: общество Аристотеля резко делится

на

классы свободных и ра'бов. Землепашцев и ремеслен-

ников

Аристотель не только не выдвигал как нечто

«среднее»

между рабовладельцами и рабами, но скло-

нен

был и их причислить к рабам. «Идеальное государ-

ство,—утверждает Аристотель, — не даст ремесленнику

гражданских прав» [11, Ш, 3,

1278-а

8—9]. Ремеслен-

ники,

как мы уже видели, скорее должны принадлежать

разряду рабов, живущих «от своих

рук»

[там же,

III,

2, 1277 а

36—1277

в 1]. И точно так же, если гово-

рить об идеале, то, по Аристотелю, «землепашцами

394

должны быть преимущественно

рабы»

[там же, VII, 9,

1330 в 25—26].

Желая во что бы то ни стало сыскать в учениях ан-

тичных писателей предвосхищение теорий социализма и

коммунизма, Пёльман приписал Аристотелю взгляд, со-

гласно которому, занимаясь трудом своих рук, человек

«всецело»

сам себя «содержит, а не живет благодаря

другим, т. е. эксплуатируя чужой

труд,

за счет

чужих

жизней» '. Железнов решительно возражает против пёль-

мановского толкования, основывающегося на одном, не-

достаточно ясном месте «Риторики» [см. 13, И, 4, 1381 а

22—24]

и противоречащего ясным оценкам

труда,

кото-

рые сложились у Аристотеля ко времени написания

«Этики» и «Политики».

Таким

образом, говоря о «среднем элементе» как о

наилучшем классе общества, Аристотель может иметь

виду

только

один

из

господствующих

рабовладельче-

ских классов, властвующих над рабами. Термин

«сред-

ний» означает в

устах

Аристотеля только средний раз-

мер имущественного состояния по отношению к бога-

тейшей и беднейшей частям рабовладельцев. Именно

среднее состояние, и только оно одно, может благопри-

ятствовать цели государства, каковое есть общение ро-

дов и селений, ради достижения совершенно самодоста-

точного существования, состоящего в счастливой и пре-

красной

жизни и деятельности [см. 11, III, 5, 1280 в

39—1281

в 2]. Ни самые богатые из свободных, ни са-

мые бедные не способны вести государство к этой цели.

это

«среднее»

состояние ни в коем

случае

не может

быть достигнуто путем экспроприации богатых бедными

посредством разделения имущества богачей. «Разве

справедливо

будет,

— спрашивает Аристотель, — если

бедные, опираясь на то, что их большинство, начнут де-

лить

между

собой состояние богатых?... Что же в таком

случае

подойдет под понятие крайней несправедливо-

сти?»

[там же, III, б, 1281 в 14—16].

«Средний» элемент Аристотель ищет среди тех клас-

сов граждан, которые принадлежат к свободным и ко-

торые одни образуют государство в аристотелевском

смысле слова «В каждом государстве, — поясняет Ари-

стотель,— мы встречаем три части граждан: очень за-

житочные, крайне неимущие и третьи, стоящие в сере-

Цит, у В. Я, Железнова (Указ, соч., с. 216, примечание).

395

дине между теми и другими... очевидно... средний доста-

ток

из всех благ всего

лучше»

[там же, IV, 9, 1295 в

1—5]. И Аристотель находит, что государство, состоя-

щее из

«средних»

людей,

будет

иметь и наилучший

государственный строй, а составляющие его граждане

будут

в наибольшей безопасности. Они не стремятся

чужому добру, как бедняки, а другие люди не пося-

гают на то, что этим «средним» принадлежит [см. там

же, IV, 9, 1295 в 29—33].

Так

как признак

«среднего»

элемента —не род тру-

да, а только степень состоятельности, то термин не

раскрывает мысль Аристотеля до полной ее классовой

(в

социальнрм смысле) определенности. Имеется, одна-

ко,

намек, судя по которому Аристотель под «средним

элементом» склонен был понимать средний по богат-

ству слой

землевладельцев.

По крайней мере, в одном

месте «Политики» он прямо говорит, что «наилучшим

видом демоса является демос земледельческий» [там же,

VI, 2, 1318 в 9—10]: не обладающий значительной соб-

ственностью, этот вид демоса не в состоянии отдаваться

исключительно политической деятельности; с другой

стороны,

благодаря своим занятиям, он имеет в своем

распоряжении

все необходимое, занимается своим де-

лом и не стремится к делам посторонним; ему приятнее

личный

труд,

чем занятия политикой и вопросы

госу-

дарственного управления.

Как

ни ясны эти утверждения Аристотеля, их необ-

ходимо принимать с оговоркой. Дело в том, что о «зем-

ледельческом» демосе • как о лучшем классе в государ-

стве Аристотель говорит не в безусловном смысле, не

по

отношению ко

всякому

государству, а лишь по от-

ношению

к государству с

демократическим

строем: для

этого

типа

государства лучший класс — землевладель-

ческий.

Однако полностью своих мыслей по этому во-

просу — безотносительно к государствам демократиче-

ского типа — Аристотель не

раскрыл,

и остается не

ясным,

считал ли он «земледельческий» демос лучшим

классом также и для государств недемократического

типа.

Незаконченность

и эскизность аристотелевского про-

Там, где у Аристотеля речь идет о «земледельческом демосе»,

С. А, Жебелев переводит: «земледельческий класс», стушевывая тем

самым конкретность аристотелевского термина (см, «Политика Ари-

стотеля», с, 277).

396

екта идеального государства отмечалась в специальной

литературе. <^Эскиз лучшего государства, — пишет, на-

пример, Виламовиц-Мёллендорф, — написан дельно, по-

нятно

и гладко, частью превосходно и явно для опубли-

кования,

но, конечно, совершенно не закончен» [80,

с. 356].

Критерием для определения правильных форм

госу-

дарственного строя Аристотель признает способность

формы правления служить

делу

общественной пользы.

Если правители руководствуются общественной пользой,

то, согласно Аристотелю, такие формы государственного

устроения, независимо от того, правит ли один, или не-

многие, или большинство, — формы

правильные,

а те

формы,

при которых правящие имеют в виду личные

интересы — или одного лица, или немногих, или боль-

шинства, — являются формами, отклоняющимися" от

нормальных. Поэтому, согласно теории Аристотеля, воз-

можны всего шесть форм государственного строя: три

правильные и три неправильные. Из форм правления,

имеющих в виду общую пользу, правильны: 1) монар-

хия (или царская власть)—правление

одного,

2) ари-

стократия— правление немногих, но более одного, и

3) полития— правление

большинства.

Монархия

— тот

вид единодержавия, который имеет целью общую поль-

зу.

Аристократия

— правление немногих, при котором

правящие (ар итак—

«лучшие»)

также имеют в виду

высшее благо государства и входящих в него элемен-

тов. Наконец, полития—правление, когда в интересах

общей пользы правит большинство. Но высшая степень

добродетели для большинства может проявляться в на-

родной массе в отношении к военной доблести Поэтому

в политик высшей верховной властью пользуются лица,

имеющие право владеть оружием [см. 11, III, 5, 1279 а

25—1279

в 4].

Согласно Аристотелю, монархия — первоначальная

самая божественная из

всех

форм государственного

строя [см. 11, IV, 1, 1289 а 40]. Если она не звук пустой, а

существует

реально, то она может основываться только

на

высоком превосходстве монарха По-видимому, одна-

ко,

наибольшие симпатии Аристотеля склонялись на

сторону политии Именно в политик достижим тот строй,

при

котором власть находится в руках «среднего эле-

мента» общества, так как в политии руководящей силой

общества может стать и становится элемент, находя-

397

щийся

между противоположными полюсами чрезмерного

богатства и крайней бедности. Люди, принадлежащие

обоим

этим полюсам, не способны повиноваться дово-

дам разума: трудно следовать за этими доводами чело-

веку сверхпрекрасному, сверхсильному, сверхзнатному,

сверхбогатому, или, наоборот, человеку сверхбедному,

сверхслабому, сверхнизкому по своему политическому

положению.

Люди первой категории чаще всего стано-

вятся

наглецами и крупными мерзавцами; люди второй

категории —подлецами и мелкими мерзавцами. Люди

сверхбогатые не способны и не желают подчиняться;

лдоди слишком бедные живут униженно, не способны

властвовать, а подчиняться

умеют

только той власти,

которая

проявляется у господ над рабами. В резуль-

тате вместо государства из свободных людей получает-

ся

государство, состоящее из господ и рабов ', или

госу-

дарство, где одни полны зависти,

другие

— презрения

[см.

И, IV, 9, 1295 в 5—10; 12—23]. Напротив, в пра-

вильно

устроенном государстве, кроме власти господ-

ствующих классов над рабами, должно существовать

правильное господство одних свободных над другими и

правильное подчинение вторых первым. Поэтому чело-

век

свободный сам должен научиться повиновению,

прежде чем он научится повелевать и властвовать. Про-

являть

государственную власть правитель должен на-

учиться, пройдя сам школу подчинения; нельзя хорошо

начальствовать, не научившись повиноваться [см. там

же, III, 2, 1277 в 7—13]. Именно в политии это двойное

умение повелевать и повиноваться достигается всего

лучше.

Но

все правильные формы государственного устрой-

ства

могут

при известных условиях отклоняться и вы-

рождаться в неправильные. Таких — неправильных —

£орм

существует

три: 1) тирания, 2) олигархия и 3) де-

мократия.

При этом

тирания

— в сущности та же монар-

хическая власть, но имеющая в виду интересы одного

тишь

правителя;

олигархия

отстаивает и соблюдает

•штересы зажиточных «классов», а

демократия

— инте-

ресы неимущих «классов». Одинаковой чертой всех форм

Аристотель считает то, что ни одна из них не имеет в

аду общей пользы [см. там же, III, 5, 1279 в 4—10],

То есть, кроме рабов, над которыми, как над своей основой,

завышается

государство

свободных, часть свободных также оказы-

заются рабами •"*"

398

Тирания—наихудшая из форм государственного строя

всего дальше отстоит от его сущности. Тирания —

безответственная власть монарха, не направленная на

защиту интересов подданных; она всегда возникает про-

тив их желания; никто из свободных людей не согла-

сится добровольно подчиняться такого рода власти.

Тираны

— враги

всех

нравственно-благородных людей,

опасных для их господства: люди нравственно-благород-

ные,

поскольку они не претендуют на деспотическую

власть и в силу этого пользуются доверием как в своей

среде, так и среди

других,

не станут заниматься доно-

сами ни на своих, ни на

чужих.

Тиран стремится вселить

малодушное настроение в своих подданных, поселить

среди них взаимное недоверие и лишить их политиче-

ской

энергии [см. 11, V, 9, 8—9].

Олигархия

— вырожденная форма аристократии. Это

своекорыстное господство меньшинства, состоящего из

богатых.

Демократия

— такая же своекорыстная форма

господства большинства, состоящего из бедных.

По

мнению Аристотеля, все эти три формы государ-

ственного строения, вообще говоря, ошибочны. Все же

Аристотель подробно рассматривает возможные виды и

монархии, и олигархии, и демократии. Но в'настоящей

книге,

которая представляет сжатый очерк истории ан-

тичной

философии, а не монографию об Аристотеле, нет

возможности проследить за Аристотелвм в этом его рас-

смотрении '. Отметим только, что согласно его

убежде-

нию,

демократический строй «представляет ббльшую

безопасность и реже влечет за собой внутренние возму-

щения,

чем строй олигархический» [11, V, I, 1302 а

8—9].

Политическое учение Аристотеля имеет чрезвычайно

большую теоретическую" и еще ббльшую историческую

ценность.

Сжатый проект идеального государства, наме-

ченный

Аристотелем, как и всякая утопия, есть по сути

смесь черт вымышленных, надуманных в отличие от су-

ществующих форм государственности, с чертами, отра-

жающими реальные исторические отношения общества,

котором этот проект был разработан. Особенность

«Политики» в том, что в ней черты реальные, историче-

ские

явно преобладают над утопическими. Путь к наи-

лучшему

государству

лежит, по Аристотелю, через

Подробности эти можно найти в весьма содержательной моно-

графии С, Ф, Кечекьяна, уже указанной выше,

S99

область познания того, что

существует

в действитель-

ности.

Именно поэтому «Политика» Аристотеля — цен-

нейший

документ как для изучения политических взглч-

дов самого Аристотеля, так и для изучения древнегре-

ческого общества классического периода и имевших

нем свою опору политических теорий.

13.

ЛИКЕЙ,

ИЛИ

ПЕРИПАТЕТИЧЕСКАЯ

ШКОЛА

ПОСЛЕ

АРИСТОТЕЛЯ

Преемником

Аристотеля по руководству школой стал

его ученик и

друг

Теофраст,

скончавшийся в возрасте

85 лет в 288 г. до н. э. Еще при Аристотеле учеников

Ликея

прозвали перипатетиками, т. е. «прохаживаю-

щимися»,

за то, что Ъни имели обыкновение прохажи-

ваться вслед за Аристотелем в

саду

Ликея во время

занятий

или лекций. Теофраст развил в Ликее успеш-

ную преподавательскую деятельность, а в своих много-

численных

работах охватил все отрасли философии. Он

был не только крупный философ, но и ученый, Аристо-

тель положил своими работами начало научному изуче-

нию

животного

мира, Теофраст положил такое же на-

чало изучению мира

растений.

В философии он зани-

мался

самостоятельным исследованием некоторых проб-

лем логики. Он обогатил теорию силлогизма учением

гипотетических

умозаключениях, введя в их состав

также умозаключения

разделительные.

Он не соглашал-

ся

с некоторыми частностями в определениях метафи-

зики

и физики Аристотеля, но обычно следовал за ним,

несмотря

на разногласия. В деятельности мышления он

видел

движение

души;

в учении Аристотеля о разли-

чии

между

страдательным и активным разумом он на-

ходил известные трудности, однако в целом признавал

само

это различие. В трактовке вопросов этики, кото-

рую он развивал во многих работах с большим знанием

людей, и в учении о характерах он также незначитель-

но

расходился с Аристотелем. Серьезно он отклонялся

от.Аристотеля в своем отрицании брака, который, со-

гласно его мнению, мешает научному исследованию, а

равно

своим отрицанием кровавых жертв я употребле-

ния

мясной пищи. Отрицание это он обосновывал

мыслью о сродстве

всех

живых существ.

Из

личных учеников Аристотеля выделились

Евдем