Альтюссер Л. За Маркса

Подождите немного. Документ загружается.

ЭТЬЕН БАЛИБАР

общественных практик. Но при этом не отменяя саму себя и

не редуцируя себя к «отражению». Тем самым она представ-

ляет собой соединяющее звено активной филиации, которое

связывет теорию Альтюссера с его философскими моделя-

ми:

Спинозой, определенным пониманием Фрейда. С теоре-

тиками отнюдь не автономии, самодостаточности, но гете-

рономии их собственного философского дискурса. С теоре-

тиками «топики», т. е. позиции мысли в конфликтном поле,

которое она подвергает анализу, и тем самым ее реальной,

но ограниченной мощи.

Кроме того, мы можем сказать, что Альтюссер никогда

не колебался в «определении» идеологии как таковой: это

определение было конституированным с самого начала (или

почти с самого начала: см. дискуссию о гуманизме), и мы

найдем ее в том же самом виде в работах, появившихся по-

сле 1968 года («Идеология и идеологические аппараты госу-

дарства»). Идеология — не Bewusstsein исторического Sein,

«форма общественного сознания», отражающая (хотя и в пе-

ревернутом виде) «материальные условия существования» и

вьфажающая себя в дискурсах, «более или менее удаленных

от реального» (т. е. абстрактных, идеальных). Совсем наобо-

рот, она — форма сознания и бессознательного (узнавания и

неузнавания), в которой индивиды в воображении пережи-

вают свое отношение к своим условиям существования. По

крайней мере, это фундаментальный уровень, основопола-

гающий слой всякой идеологической конструкции, в особен-

ности той функции, которую исторические идеологии вы-

полняют в последовательных формациях классовой борьбы

(как «феодальные», «буржуазные» и даже «пролетарские»

идеологии).

Отсюда непосредственно вытекает то разрушительное

следствие, что не может быть никакого «конца идеологий»

или конца истории (в той мере, в которой он является дру-

гим названием конца идеологий), не может быть никако-

го возвращения к прозрачности общественных отношений.

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО К ИЗДАНИЮ 1996 ГОДА

Но если это так, то нам следует признать, что Альтюссер не

только с постоянством действовал «против своего лагеря»

(того,

что, как он говорил, является одной из существенных

функций философии, в силу чего философия всегда нуж-

дается в определенном лагере), но и впал в кричащее фор-

мальное противоречие. Действительно, он не переставал за-

являть, — и «За Маркса» в некотором смысле была написа-

на именно с этой целью — что это определение идеологии

является единственно возможным марксистским опреде-

лением, в любом случае единственным, которое совмести-

мо с марксовым пониманием «общественного отношения» и

позволяет завершить его теорию. Но, несомненно, следует

признать (я опять-таки беру на себя ответственность за ска-

занное), не только то, что это не так, что это определение

является

точной противоположностью

тех определений,

которые сам Маркс (не говоря уже об Энгельсе) был в состо-

янии сформулировать (в особенности в «Немецкой идеоло-

гии»),

но и то, что его последовательное применение на де-

ле должно было привести к «деконструкции» марксистской

теории и ее притязания на полноту. И поэтому чем с боль-

шей настойчивостью Альтюссер утверждал (и он, несомнен-

но,

имел очень веские причины делать это), что такое опре-

деление является «материалистическим», тем более удалял-

ся от него горизонт философии, которая без натяжек могла

бы быть названа одновременно и «материалистической», и

«марксистской».

Здесь, несомненно, следует сказать несколько слов о са-

мокритиках Альтюссера. Но я надеюсь, что читатель по-

зволит мне быть кратким и просто указать на наиболее ха-

рактерные тексты.

Сегодня мы имеем дело с несколькими «самокритиками»,

пусть даже некоторые из них и не носят этого имени. Даже

если не принимать во внимание все прочее, можно заметить,

что они свидетельствуют о двусмысленной склонности воз-

ЭТЬЕН БАЛИБАР

вращения к себе, для того чтобы оправдать себя, исправить

себя,

разложить себя на элементы (или даже разрушить се-

бя),

быть может, для того чтобы понять себя, что, разумеет-

ся,

не является чем-то характерным только для Альтюссера

(даже среди философов). Тем не менее в его случае она яв-

но приняла необычные масштабы, как в силу внутреннего

строения его мысли, так и из-за того давления, которое ока-

зывало на него его окружение, оставив тем самым нестира-

емый отпечаток на его жизни и на своеобразии его отноше-

ния к теории. Проблема заключается в том, что эти исправ-

ления повторяются и, повторяясь, изменяют свою форму.

В нашем распоряжении находятся и многочисленные «путе-

водители», предложенные самим Альтюссером, которые от-

нюдь не указывают одни и те же пути, включая и пути чте-

ния книги «За Маркса».

Я совсем не предлагаю, чтобы мы полностью отвлеклись

от этих комментариев, которые сами по себе являются чрез-

вычайно интересными и даже открывают совершенно новые

перспективы; но я предлагаю не проектировать их систе-

матическим образом на буквальный смысл текста, подобно

тому как выше я предлагал читать «За Маркса» в контексте

своего времени и своего окружения, но не превращать тем

самым эту книгу в материал архива.

Подготавливая это новое издание, издатель

выразил со-

вершенно обоснованное желание включить в него преди-

словие «К читателю», написанное Альтюссером в 1967 году

для перевода «За Маркса» на несколько иностранных язы-

ков;

очевидно, что разъяснения и оценки, предложенные в

нем,

сохраняют свою значимость и для французских чита-

телей.

В сотрудничестве с Institut Mémoires de l'édition contemporaine

(IMEC), 25, rue de Lille, 75007, Paris, в котором был основан «Фонд Аль-

тюссера», открытый для студентов и исследователей и хранящий рукопи-

си Альтюссера, часть его архивов и материалы, принадлежащие некото-

рым из его сотрудников и корреспондентов.

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО К ИЗДАНИЮ 1996 ГОДА

Позиции, которые отражены в этом предисловии (са-

мокритика «теоретицизма», дистанция по отношению к

«структурализму», акцент на различии между наукой и фи-

лософией, акцент на внутреннем отношении философии к

политике, в особенности к политике революционной), — те

же самые, которые в разработанной с теоретической точки

зрения форме можно найти в текстах «Ленин и философия»

(1968) и «Элементы самокритики» (1974), а в форме, имею-

щей более политический характер, — в некоторых текстах

сборника «Позиции» (1976) (в особенности в интервью «Фи-

лософия как оружие революции» и в предисловии «Марк-

сизм и классовая борьба», написанном для книги Марты Ар-

некер)*. Эта самокритика отражает мощное давление, кото-

рое одновременно с двух сторон оказывали на Альтюссера

его политические соратники (ортодоксальные коммунисты

ФКП и маоисты из Союза коммунистической марксистско-

ленинской молодежи), бывшие непримиримыми врагами,

но в равной мере желавшие напомнить ему, что не следует

«забывать классовую борьбу» ради красот теории. На более

глубоком уровне она отражает попытку Альтюссера ввести

с помощью своих собственных теоретических средств объ-

яснение событий мая 1968 года, как и других событий того

времени, в поле некой расширенной марксистской теории,

в которой условия эксплуатации и борьба пролетариата яв-

ляются «детерминирующими в конечном счете». Наконец, в

еще более широком контексте она отражает трудности, свя-

занные с требованием последовательно мыслить теорию как

«практику» (сколь бы жизненно важным оно ни являлось).

В этом смысле я не не открываю здесь никакой ретроспек-

тивной истины; тем не менее я думаю, что все эти обстоя-

тельства следует принимать всерьез.

Укажем на две другие «самокритики», написанные в раз-

* Имеется в виду работа: Harnecker M. Principios elementales del maté-

rialisme- historico. Mexico-Buenos Aires: Siglo XXI, 1970. — Прим. пер.

ЭТЬЕН БАЛИБАР

личные периоды и с различными целями и концентрирую-

щиеся на иных аспектах. Одна их них — та, которая появ-

ляется в «Амьенской лекции» (1975, она вошла в сборник

«Позиции», 1976, Editions Sociales) и которую можно обна-

ружить во множестве очень аллюзивных или очень плот-

ных текстов, написанных до или после катастрофы 1980 го-

да (примером Moiyr служить аллюзии, с которыми мы встре-

чаемся в «Беседах» с Фернандой Наварро, опубликованных

в 1984 г., — аллюзии, указывающие на необходимость соз-

дания «алеаторного материализма», находящего источник

вдохновения скорее в мысли Эпикура, чем в работах совре-

менных диалектических мыслителей). Хотя само слово по-

являлось по крайней мере один раз в его более ранних ра-

ботах, в тексте «Лекции», который он зачитывает перед

ученым советом в 1975 году, Альтюссер, говоря о противо-

речии и его «неравенстве», загадочно заявляет, что сверх-

детерминация (surdétermination) никогда не встречается

без столь же существенной недостаточной детерминации

(sousdétermination): они не просто меняются местами, но,

скорее, конституируют одну и ту же структуру, действуют в

пределах одной и той же каузальной детерминации

. Сле-

дует ли понимать это как самокритику, предстающую в за-

вуалированной форме комментария и дополнения? Я скло-

няюсь к этой мысли, и эта самокритика кажется мне тем

более интересной, что она в большей, чем другие, мере явля-

ется конструктивной. Но очевидно также и то, что указание,

которое она дает, — после того, как мы «в терминах струк-

туры» объяснили необходимость случайности, необходимо

выразить еще и случайное этой случайности, «недостаточ-

но детерминированное» множество возможностей или тен-

денций, сосуществующих в пределах одного и того же собы-

тия,

— является скорее философской программой, чем тези-

сом или даже гипотезой.

Positions, op. cit., p. 146—147.

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО К ИЗДАНИЮ 1996 ГОДА

Последняя самокритика

—

та,

которую можно обнаружить

в автобиографическом тексте Альтюссера «Будущее длит-

ся долго», написанном в 1985 г. и опубликованном сразу же

после его смерти в 1992 году

: она вновь затрагивает «За

Маркса», хотя на этот раз речь идет не о теоретическом со-

держании этой книги, но скорее о самой модальности теоре-

тического (или «чисто» теоретического) воздействия на си-

туацию. Теперь, однако, целью является не столько выявле-

ние в нем непроизвольного «отклонения» («теоретицизма»),

как в предисловии 1967 года, сколько превращение его

хи-

трость, инструмент обдуманного и тайного плана дестаби-

лизации догматизма, против которого с макиавеллическим

коварством используется его собственная ловушка: «Имен-

но поэтому в Партии объективно была невозможна ника-

кая иная форма политического воздействия, кроме чисто

теоретической,

причем такой, которая опиралась бы на су-

ществующую или признанную теорию, для того чтобы обра-

тить ее против того способа, каким ее использовала Партия.

И поскольку признанная теория не имела ничего общего с

Марксом, но опиралась на чрезвычайно опасные глупости

диалектического материализма советского, т. е. сталинского

образца, было необходимо (и это был единственно возмож-

ный путь) возвратиться к Марксу, к этой в политическом от-

ношении несомненно принятой, поскольку священной мыс-

ли,

и показать, что диалектический материализм сталин-

ского образца, со всеми его теоретическими, философскими,

идеологическими и политическими следствиями был совер-

шенно абсурдным. Именно это я попытался сделать в мо-

их опубликованных в La Pensée статьях, которые затем бы-

ли собраны в «За Маркса», а также, в сотрудничестве с мои-

ми студентами из Высшей нормальной школы,

—

в «Читать

„Капитал"», которые, насколько я помню, появились в октя-

бре 1965 г. После этого я не прекращал следовать той же ли-

Я цитирую по новому изданию 1994 года, Livre de Poche.

ЭТЬЕН БАЛИБАР

нии борьбы, вначале теоретической, а затем прямо полити-

ческой внутри Партии...»

Здесь я могу только процитировать сказанное Альтюссе-

ром и отослать читателя к его тексту. Но кроме того, я могу

сказать, что не верю этому «объяснению», по крайней мере

в этой конспиративной форме. Мне кажется, что оно было

сфабриковано post factum, исходя из намерений и душевно-

го состояния 1985 года. Оно не соответствует сохранившим-

ся у меня воспоминаниям о сплетении тех теоретических

намерений и политических надежд, которые мы — и «учи-

тель», и «ученики», при всех различиях между нами — на-

зывали своими в ситуации 1960-х годов. Разумеется, я при-

знаю,

что память может меня обманывать. Хуже того, воз-

можно, что я все время заблуждался относительно своих

мыслей и просто «манипулировал» собой. Но прежде чем

позволить читателю составить свое собственное мнение, я

хочу привести другое соображение. Работая над этим пре-

дисловием, я вновь перечитал «За Маркса». На каждом ша-

гу у меня создавалось впечатление, что я имею дело с рабо-

той интеллекта — какими бы ни были его границы и сколь

бы ни был он «сверхдетерминирован» своими собственными

условиями, пределами, которые ставил ему его «объект» и

его «цели». Мне казалось, что эта работа была и определен-

ным опытом, приобретаемым благодаря текстам и благо-

даря себе самой, как и всякий подлинный опыт, не уверен-

ным в своем результате, опытом, чье собственное напряже-

ние отражается в качестве выражающего его письма. Я не

верю,

что такой опыт был бы возможней, если бы все дело

заключалось только в том, чтобы заманить какой-то полити-

ческий аппарат в ловушку слов и имен,

—

какой бы престиж

они ни имели, — в которые сам он не верил. И мы это пре-

красно знали. Ma сами в них «верили».

Книга Альтюссера остается с нами. Если вначале она

L'avenir dure longtemps, op. cit., p. 221.

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО К ИЗДАНИЮ 1996 ГОДА

стремилась быть решающим воздействием на ситуацию, пе-

реживавшуюся как исключительный момент, как неизбеж-

ная встреча вызова, брошенного историей, и требований те-

ории, то сегодня, тридцать лет спустя, когда все ее опорные

точки изменили свой смысл, она демонстрирует непреходя-

щее значение проблем интерпретации Маркса. Она ставит

перед философией и как философская книга фундаменталь-

ные вопросы, вопросы о научности, об историчности, о со-

циальных функциях воображаемого, сложность которых —

после того как отошел в прошлое самонадеянный момент

их первой формулировки

—

мы только начинаем понимать.

Она

—

не

все целое

мысли Альтюссера. Она

—

даже не

некое

целое, поскольку, создав ее, и создав с величайшим искус-

ством, автор сам должен был осознать ее неполноту, содер-

жащиеся в ней апории, быть может, ее хрупкость, но также

и исходящее от нее требование постоянного переосмысле-

ния. То, что поражает нас и сегодня, что вызывает наш ин-

терес,

—

это тот факт, что этому взлету мысли было уготова-

но такое будущее.

Я посвящаю эти страницы памяти

нашего друга Жака Мартина, кото-

рый в тяжелых испытаниях, в оди-

ночестве открыл путь, ведущий к

Марксу, — и стал моим проводни-

ком.

Л.

А.