Альтюссер Л. За Маркса

Подождите немного. Документ загружается.

«О МОЛОДОМ МАРКСЕ»

неприменимы не только к зарубежью, но и к самой Герма-

нии, которая лелеяла в них свое собственное рабство, и что

нужно проделать прямо противоположную операцию, спро-

ецировав на Германию свет опыта, приобретенного за рубе-

жом, чтобы увидеть ее в ясном свете дня.

Теперь, я надеюсь, будет понятно, что если мы действи-

тельно хотим помыслить этот драматический генезис мысли

Маркса, то необходимо мыслить о нем с помощью понятия

открытия, а не «снятия», что необходимо отказаться от са-

мого духа гегелевской логики, присутствующего в невин-

ном, но коварном понятии снятия (Aufhebung), являющемся

не чем иным, как пустым предвосхищением своей цели в ил-

люзии некой имманентности истины, чтобы принять логику

действительного опыта и реального возникновения, кото-

рая способна положить конец иллюзиям

идеологической

им-

манентности-,

короче говоря, для того чтобы принять логи-

ку вторжения реальной истории в саму идеологию и тем

самым наконец-то придать действительный смысл, который

абсолютно неотделим от марксистской точки зрения и даже

требуется

ею,

личному стилю опыта Маркса, той необычай-

ной чувствительности к конкретному, которая превращает

каждую встречу Маркса с реальным в откровение и сообща-

ет ей чрезвычайную убедительность

Говорить о логике возникновения, разумеется, не значит, подобно

Бергсону, разрабатывать философию изобретения. Ведь такое возник-

новение — это отнюдь не проявление какой-то пустой сущности, свобо-

ды или выбора; напротив, оно есть всего лишь эффект своих собственных

эмпирических условий. Добавлю, что эта логика прямо вытекает из пони-

мания Марксом истории идеологий. Поскольку вывод, следующий из это-

го описания реальной истории открытий Маркса, по сути дела, ставит

под вопрос саму идеологическую историю. Если достаточно ясным явля-

ется то, что имманентистский тезис идеалистической критики опровер-

гнут, что идеологическая история не является своим собственным принци-

пом постижимости, если мы понимаем, что идеологическая история может

быть постигнута только посредством реальной истории, которая объясня-

120

«О МОЛОДОМ МАРКСЕ»

Здесь я не могу предложить ни хронологию, ни диалекти-

ку этого действительного опыта истории, который в этом

единственном в своем роде существе, молодом Марксе, свел

воедино психологию одного человека и историю мира, поро-

див в нем открытия, сохраняющие для нас свою значимость

и по сей день. Чтобы познакомиться с их деталями, следует

читать Корню, поскольку никто другой, за исключением Ме-

ринга, который не обладал ни его эрудицией, ни его инфор-

мацией, не брался за эту необходимую работу. Именно поэ-

тому я с полной уверенностью могу сказать, что читать его

будут еще долгое время, поскольку, помимо реальной исто-

рии молодого Маркса, другого средства узнать его у нас нет.

Тем не менее я надеюсь, что мне удалось обрисовать здесь

идею необычного отношения между рабской мыслью моло-

дого Маркса и свободной мыслью Маркса, показав (на что

обычно не обращают внимания), каким было то случайное

(относительно его рождения) начало, которое было исхо-

дной точкой его развития, и какой гигантский пласт ил-

люзий он должен был

преодолеть,

прежде чем он стал

способен

просто замечать его. Теперь становится понят-

но,

что

определенном смысле,

если

мы

принимаем

во

вни-

мание это начало, говорить о том, что

«молодость

Марк-

ет ее формации, деформации и реструктурации и вторгается в нее, тогда

следует спросить себя, что же остается от самой идеологической истории

как истории. Ответ очевиден: ничего. Как говорит

Маркс:

«Таким образом,

мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствую-

щие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У

них

нет истории

y них нет развития; люди, развивающие свое материальное

производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей

действительностью также свое мышление и продукты своего мышления»

(Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 25). Поэтому, возвращаясь к нашему

началу, я мог бы сказать, что «история философии» не может писаться в

futur antérieur, причем по двум причинам, которые на деле соединяются

в одной: не только потому, что futur antérieur не есть категория постиже-

ния истории, но и потому, что история философии, в строгом смысле сло-

ва,

просто не существует.

121

О МОЛОДОМ МАРКСЕ

са принадлежит марксизму», просто невозможно, по край-

ней мере если мы не понимаем под этим тот тезис, что, как

и всякий исторический феномен, эволюция этого молодого

немецкого

буржуа

может быть объяснена с помощью приме-

нения принципов исторического материализма. Разумеется,

молодость Маркса ведет к марксизму, но ценой огромного

разрыва с ее истоками, ценой героической борьбы с иллюзи-

ями, которыми питала его история Германии, ценой остро-

го внимания к реальностям, которые скрывали эти иллю-

зии.

Если «путь Маркса» имеет значение примера, то этим

он обязан не своим истокам и своим деталям, но несгибае-

мой воле к освобождению от мифов, выдававших себя за ис-

тину, и опыту реальной истории, которая разрушила и из-

гнала эти мифы.

Позвольте мне затронуть еще один, последний момент.

Если эта интерпретация позволяет лучше понять работы

молодого Маркса, если она, проясняя теоретические элемен-

ты с помощью глубинного единства мысли (ее проблемати-

ки),

а становление этой проблематики — с помощью при-

обретений действительного опыта Маркса (его истории: его

открытий), если она позволяет разрешить проблемы, быв-

шие предметом жарких споров, и узнать, был ли Маркс ран-

них работ Марксом, которого мы знаем, был ли он еще фей-

ербахианцем или уже вышел за пределы мысли Фейербаха,

если она, таким образом, на каждом этапе его ранней эво-

люции позволяет зафиксировать внутренний и внешний

смысл непосредственных элементов его мысли,

—

то она все

же оставляет без ответа или, скорее, впервые ставит

другой

вопрос:

вопрос о

необходимости

начала эволюции Маркса,

рассматриваемой с точки зрения ее завершения.

Дело в том, что необходимость, требовавшая от Марк-

са

освободиться

от своего начала, т. е. пересечь и разве-

ять этот чрезвычайно плотный идеологический мир, ко-

торый окружал его со всех сторон, по-видимому, имела не

122

О МОЛОДОМ МАРКСЕ

только негативное (освобождение от иллюзий), но и некое

формирующее значение, причем несмотря на сами иллю-

зии.

Разумеется, можно заметить, что открытие историче-

ского материализма «витало в воздухе» и что часто Маркс

прилагал огромные теоретические усилия для того, чтобы

приблизиться к реальности и узнать истины, которые отча-

сти уже были признаны или завоеваны. Таким образом, су-

ществовал как «короткий путь» к открытию (например тот,

по которому пошел Энгельс в своей статье 1844 года

, или

же тот, следы которого в работах Дицгена вызывали восхи-

щение Маркса), так и «долгий путь», который выбрал сам

Маркс. Что же приобрел Маркс за время этого теоретическо-

го «долгого марша», который сделало необходимым его соб-

ственное начало? Что дала ему необходимость, вынудившая

его начать свой путь в точке, столь отдаленной от его це-

ли,

столь долгое время оставаться в стихии философской аб-

стракции и пересечь столь обширные пространства, перед

тем как найти реальность? Разумеется, благодаря этому он

как никто другой развил свою критическую способность и в

контакте с историей приобрел это несравненное «клиниче-

ское чутье» к классовой борьбе и идеологиям; но кроме того,

он,

в первую очередь благодаря контакту с Гегелем, приоб-

рел навык и способность к работе с абстракцией, без кото-

рой невозможно конституирование научной теории, навык

и способность к теоретическому синтезу и к выявлению

логики такого процесса, абстрактную и «чистую» «модель»

которого дала ему гегелевская диалектика. Здесь я лишь на-

мечаю некоторые моменты, еще не пытаясь дать ответ на

этот вопрос; тем не менее они, возможно, позволяют опре-

делить, в чем могла заключаться роль немецкой идеологии

и немецкой «спекулятивной философии» в процессе форми-

рования мысли Маркса. Я склонен думать, что она играла

отнюдь не роль теоретического формирования, но скорее

См. прим. 47.

123

«О МОЛОДОМ МАРКСЕ»

роль формирования для теории, своего рода педагогики, ве-

дущей теоретический разум через теоретические формации

идеологии. Мне кажется, что чрезмерное идеологическое

развитие немецкого духа имело для молодого Маркса про-

педевтическое значение в двух отношениях, причем в фор-

ме,

совершенно чуждой его намерениям: оно вынудило его

подвергнуть критике всю свою идеологию, для того чтобы

достичь области по ту сторону его мифов, и в то же время

предоставило ему повод для интеллектуальных упражнений

с абстрактными структурами его систем, оставляя в сто-

роне вопрос об их истинности или ложности, И если мы,

рассматривая открытие Маркса в более широкой перспек-

тиве, соглашаемся с тем, что он заложил основы новой на-

учной дисциплины и что это появление нового подобно всем

великим научным открытиям, известным нам из истории,

то следует признать, что ни одно великое открытие не бы-

ло сделано без того, чтобы не раскрылся некий новый объ-

ект или новая область исследования, без того, чтобы не поя-

вился новый горизонт смысла, новая земля, чьи прежние об-

разы и прежние мифы изгоняются из науки, — но в то же

время необходимостью, причем самой строгой необходимос-

тью является и то, что изобретатель этого нового мира дол-

жен упражнять свой ум на прежних формах, что он должен

их усвоить и уметь с ними обращаться, что он, критикуя их,

должен приобрести вкус к обращению с абстрактными фор-

мами как таковыми и научиться искусству обращения с эти-

ми формами, без знакомства с которыми он не мог бы соз-

дать новые формы, позволяющие мыслить новый объект.

В общем контексте человеческого развития, которое делает,

так сказать, настоятельным и даже неизбежным всякое ве-

ликое историческое открытие, индивид, который становит-

ся его автором, подчинен следующему парадоксальному тре-

бованию: он должен научиться искусству говорить о том,

что он откроет, с помощью тех выражений, которые он

должен забыть. Быть может, и это условие тоже придает

124

О МОЛОДОМ МАРКСЕ»

работам молодого Маркса этот трагический оттенок сиюми-

нутности и всевременности, это впечатление крайнего на-

пряжения между началом и завершением, между языком и

смыслом, из которых невозможно сделать философскую тео-

рию,

не забывая в то же время, что их судьба необратима.

Декабрь

1960

г.

Ill

ПРОТИВОРЕЧИЕ

И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

(Заметки к исследованию)

У Гегеля диалектика стоит на голове.

Надо перевернуть ее, чтобы вскрыть

под мистической оболочкой рацио-

нальное зерно.

К. Маркс. Капитал. Послесловие ко

2-му изданию.

Посвящается Маргарите и Ги

В опубликованной некоторое время назад статье, посвящен-

ной молодому Марксу

, я обратил внимание на двусмыслен-

ность понятия «переворачивания Гегеля». Мне представля-

лось,

что если понимать это выражение в строгом смысле,

то оно вполне подходит для описания мысли Фейербаха, ко-

торый действительно «вновь ставит спекулятивную филосо-

фию на ноги», — но лишь для того, чтобы извлечь из нее, в

силу некой неумолимой логики, не что иное, как идеалисти-

ческую антропологию; и что оно не может применяться к

Марксу, по крайней мере, к Марксу, вышедшему за пределы

своей «антропологической» фазы развития.

Теперь я бы хотел сделать еще один шаг и выдвинуть те-

зис,

что в известной фразе «У Гегеля диалектика стоит на

голове. Надо перевернуть ее, чтобы вскрыть под мистиче-

ской оболочкой рациональное зерно»

выражение «перевер-

См. предыдущую главу.

К. Маркс, Послесловие ко 2-му изданию «Капитала». Я даю букваль-

ный перевод текста первоначального немецкого издания. Перевод Моли-

тора тоже опирается на этот текст (Ed. Costes, Le Capital, 1.1, p. XCV), хо-

тя и не без некоторых фантазий. Что же касается перевода Руа, корректу-

ры которого были проверены самим Марксом, то он ослабляет и упрощает

текст, переводя, например, «die mystificierende Seite der Hegeischen Dia-

lektik» как «мистическая сторона», — а порой и просто урезает текст. При-

мер:

в оригинале мы читаем: «У него (Гегеля) она (диалектика) стоит на

голове. Необходимо перевернуть ее, чтобы обнаружить рациональное зер-

но в мистической оболочке», в то время как Руа переводит: «У него она хо-

дит на голове; достаточно поставить ее на ноги, чтобы найти для нее впол-

не разумный облик». Исчезли и зерно, и оболочка. Впрочем, следует ска-

зать (и это соображение, возможно, не лишено известного интереса, хотя

как знать?), что Маркс принял версию Руа как менее «трудный», если не

менее двусмысленный текст, чем его собственный. Значит ли это, что он

тем самым post factum признал существование трудностей, связанных с

некоторыми выражениями, используемыми им в первоначальном тексте?

129