Альтюссер Л. За Маркса

Подождите немного. Документ загружается.

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

нуть» носит характер указания или даже метафоры и что

оно создает не меньше проблем, чем разрешает.

Как, в самом деле, следует его понимать в применении к

данному конкретному случаю? Речь здесь идет уже не о «пе-

реворачивании» Гегеля, т. е. о переворачивании спекуля-

тивной философии как таковой. Благодаря «Немецкой идео-

логии» мы знаем, что эта операция лишена всякого смысла.

Тому, кто стремится всего лишь перевернуть спекулятив-

ную философию (для того чтобы извлечь из нее, например,

материализм), придется вечно играть роль Прудона филосо-

фии, роль ее бессознательного пленника, подобно тому как

Вот перевод наиболее важных пассажей немецкого текста:

«По своим основаниям (der Grundlage nach) мой диалектический метод

не только отличен от гегелевского, но является его прямой противополож-

ностью. Для Гегеля процесс мышления, который он под именем идеи да-

же превращает в самостоятельный субъект, есть демиург действительно-

го,

которое образует собой всего лишь его внешнее проявление.

меня же,

наоборот, идеальное есть не что иное, как перенесенное и переведенное в

человеческую голову материальное.

Мистифицирующую сторону гегелевской диалектики я подверг крити-

ке почти тридцать лет назад, когда она еще была в моде... Поэтому я от-

крыто признал себя учеником этого великого мыслителя и в главе о теории

стоимости порой даже кокетничал с присущим ему способом выражаться.

Мистификация, которую диалектика претерпевает в руках Гегеля, отнюдь

не отменяет того факта, что он впервые во всеобъемлющей и сознатель-

ной форме изложил (darstellen) ее всеобщие формы движения. У Гегеля

диалектика стоит на голове. Надо перевернуть ее, чтобы вскрыть под ми-

стической оболочкой (mystische Hülle) рациональное зерно (Kern).»

«В своей мистифицированной форме диалектика стала немецкой мо-

дой,

поскольку казалось, будто она преображает (verklären, transfigurer)

существующее. В своем рациональном облике (Gestalt) она вызывает раз-

дражение и ужас буржуазии... поскольку в позитивное понимание суще-

ствующего (Bestehende) она включает и понимание его отрицания, его не-

обходимого разрушения, и всякую зрелую (gewordne) форму схватывает в

потоке движения, а значит — и с ее преходящей стороны, она ничего не

принимает на веру (sich durch nichts imponieren lässt) и по самой своей су-

ти является критической и революционной».

[Цитаты даны в авторском переводе. Русский перевод см.: Маркс К. и

Энгельс

Ф.

Соч., т. 23, с. 21—22. — Прим. ред.]

130

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

Прудон всегда оставался пленником буржуазной экономии.

Теперь речь идет только о диалектике. Но когда Маркс пи-

шет,

что

нужно «найти рациональное зерно

мистической

оболочке спекулятивной философии»,

мы

можем подумать,

что рациональное зерно — это сама диалектика,

мистиче-

ская оболочка — спекулятивная философия... Именно

это

говорит Энгельс, когда он, используя освященные традици-

ей понятия, различает метод

систему

. Итак, мы отбрасы-

ваем оболочку,

т. е.

мистическое облачение (спекулятивную

философию), чтобы сохранить ценное зерно: диалектику.

Между тем

той

же

самой фразе Маркс говорит, что вылу-

щивание зерна

переворачивание диалектики — одно

и то

же.

Но как такое извлечение зерна может быть переворачи-

ванием? Другими словами, что же оказывается «переверну-

тым» благодаря этому извлечению рационального зерна?

Рассмотрим этот вопрос подробнее. Извлеченная

из

идеа-

листической оболочки диалектика становится «прямой про-

тивоположностью гегелевской диалектики». Значит

ли

это,

что теперь она имеет дело уже

не с

перевернутым

субли-

мированным миром Гегеля,

но

применяется Марксом

к ре-

альному миру? Именно

этом смысле нужно понимать

утверждение,

что

Гегель был первым,

кто

«во всеобъемлю-

щей

сознательной форме изложил всеобщие формы диа-

лектического движения». Поэтому следует позаимствовать у

него диалектику, чтобы применить

ее в

исследовании жиз-

ни,

не Идеи. Тогда «переворачивание» было бы перевора-

чиванием направления диалектического исследования.

Но

такое переворачивание направления оставило бы саму диа-

лектику неизменной.

Между тем в упомянутой статье я, взяв

качестве приме-

ра развитие молодого Маркса, утверждал, что, строго гово-

ря,

заимствование диалектики

в той

форме,

которой

она

существует

Гегеля,

не

может

не

породить опасных

дву-

См. «Людвиг Фейербах

конец классической немецкой философии».

131

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

смысленностей, поскольку возможность того, чтобы диалек-

тика была заключена в системе Гегеля как зерно в оболоч-

ке,

исключается самим принципом марксистской интерпре-

тации

любого

идеологического феномена

Действительно, невозможно думать, что гегелевская идео-

логия не исказила саму сущность диалектики Гегеля, точнее

говоря (поскольку такое «искажение» предполагает фикцию

чистой диалектики, существующей до своего «искажения»),

что простая операция «извлечения» каким-то чудом могла

бы превратить гегелевскую диалектику в марксистскую.

Читая стремительные строки «Послесловия», можно за-

метить, что сам Маркс вполне осознавал эту трудность; на-

громождение метафор, в особенности единственная в сво-

ем роде встреча «извлечения» и «переворачивания» несут в

себе больше содержания, чем буквальный смысл Марксова

текста; больше того, в других пассажах, чаще всего исчезаю-

щих в переводе Руа, это содержание проявляется со всей яс-

ностью.

Достаточно внимательно прочитать немецкий текст, что-

бы обнаружить, что мистическая оболочка — это отнюдь не

спекулятивная философия, «мировоззрение» или «систе-

О «зерне» см. у Гегеля, речь идет о великих людях: «Их следует назы-

вать героями, поскольку они черпали свои цели и свое призвание не про-

сто из спокойного, упорядоченного, освященного существующею системою

хода вещей, а из источника, содержание которого было скрыто и не дораз-

вилось до наличного бытия; из внутреннего духа, который еще находится

под землей и стучится во внешний мир, как в скорлупу, разбивая ее, так

как этот дух является иным ядром, а не ядром, заключенным в этой

оболочке». {Гегель Г. В. Ф. Лекции по философии истории. СПб.: Наука,

1993,

с. 82) Здесь мы встречаемся с интересным вариантом в долгой исто-

рии зерна, оболочки и сердцевины. Оболочка здесь играет роль корки, со-

держащей в себе ядро зерна, оболочка есть внешнее, а ядро — внутреннее.

Ядро (новый принцип) в конце концов разрывает старую оболочку, кото-

рая ему уже не подходит (она была оболочкой прежнего ядра); оно нужда-

ется в оболочке, которая была бы его собственной: в новых политических

и социальных формах и т. д. Позднее у нас еще будет повод вспомнить об

этом тексте, когда пойдет речь о гегелевской диалектике истории.

132

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

ма»,

т. е. элемент, который считается внешним по отноше-

нию к методу (как можно было бы подумать, следуя букве

более поздних комментариев Энгельса)

; нет, она относит-

Ср. «Фейербах» Энгельса. Разумеется, не стоит понимать буквально

все формулировки текста, который, с одной стороны, был написан так,

чтобы быть доступным для широких народных масс и поэтому — Энгельс

не скрывает этого — достаточно схематичен, текста, автором которого, с

другой стороны, был человек, за сорок лет до этого переживший великое

интеллектуальное приключение, открытие исторического материализма,

и поэтому сам прошедший через ряд форм философского сознания, исто-

рию которых он теперь пытается в общих чертах описать. В самом деле,

в этом тексте мы находим примечательную критику идеологии Фейерба-

ха (Энгельс ясно видит, что «и природа и человек остаются у него только

словами». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 299), а также удачную

и точную характеристику отношений между марксизмом и гегельянством.

Так, Энгельс отмечает (и это, как мне кажется, имеет фундаментальное

значение) чрезвычайную силу критики Гегеля в адрес Канта и прямо за-

являет, что «диалектический метод в его гегелевской форме был непри-

годен» (с. 301). Еще один фундаментальный тезис: развитие философии

не является философским; именно «практические необходимости» их ре-

лигиозной и политической борьбы заставили младогегельянцев встать в

оппозицию к «системе» Гегеля (с. 280); именно развитие наук и промыш-

ленности производит перевороты в философских идеях (с. 285). Отметим

также признание факта глубокого влияния Фейербаха на «Святое семей-

ство» (с. 281) и т. д. И тем не менее тот же самый текст содержит форму-

лировки, которые при буквальном прочтении заводят нас в тупик. Так,

тема «переворачивания» приобретает здесь столь значительный вес, что

вдохновляет Энгельса на следующее, надо признать, совершенно логич-

ное заключение: «В гегелевской системе дело дошло, наконец, до того, что

она и по методу и по содержанию представляет собой лишь идеалистиче-

ски на голову поставленный материализм» (с. 285). Если идея перевора-

чивания Гегеля в марксизме действительно основательна, то тогда и сам

Гегель, в свою очередь, с самого начала должен быть перевернутым ма-

териалистом: из двух отрицаний получается одно утверждение. Прочи-

тав еще несколько страниц, мы понимаем (с. 302), что гегелевскую диа-

лектику невозможно использовать в ее гегелевской форме именно потому,

что она стоит на голове (основой является идея, а не реальное): «Таким

образом, диалектика понятий сама становилась лишь сознательным

отражением диалектического движения действительного мира. Вме-

сте с этим гегелевская диалектика была перевернута, а лучше ска-

зать — вновь поставлена на ноги, так как прежде она стояла на го-

133

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

ся к самой диалектике. Маркс говорит даже о «мистифика-

ции, которую диалектика претерпевает в руках Гегеля»,

он упоминает ее «мистифицирующую сторону» и «мисти-

фицированную форму» (mystificierte Form) и противопо-

ставляет ей рациональный облик (rationelle Gestalt) своей

собственной диалектики. Трудно найти более ясное выраже-

ние той идеи, что мистическая оболочка — не что иное,

как мистифицированная форма самой диалектики, т. е. не

элемент, который для диалектики (как «системы») являет-

ся относительно внешним, но элемент, который внутренне

присущ гегелевской диалектике. Таким образом, для того,

чтобы освободить ее, было бы недостаточно отделить ее от

первого облачения (т. е. системы). Следовало освободить ее

и от той второй оболочки, которая срослась с ее телом, ко-

торая является (не побоюсь этого выражения) ее собствен-

ной кожей, неотделимой от нее самой, которая является ге-

гельянской вплоть до самых оснований (Grundlage). Но ес-

ли это так, то следует сказать, что речь идет отнюдь не о

безболезненном извлечении, что это мнимое «вылущивание

рационального зерна» на деле является демистификацией,

т. е. операцией, преобразующей то, что она извлекает.

Поэтому я думаю, что это метафорическое выражение

(«переворачивание» диалектики) ставит совсем не пробле-

му природы объектов, к которым применяется один и тот же

метод (мир идеи у Гегеля — реальный мир у Маркса), — но

лове».

Эти формулировки, разумеется, не претендуют на абсолютную точ-

ность, но именно поэтому они способны очертить место той трудности, о

которой шла речь. Отметим еще одно примечательное утверждение, каса-

ющееся необходимости, вынуждающей любого философа создавать систе-

му (с. 276: Гегель «вынужден был строить систему, а философская систе-

ма, по установившемуся порядку, должна была завершиться абсолютной

истиной того или иного рода»), необходимость, корнем имеющая «непре-

ходящую потребность человеческого духа в преодолении всех противоре-

чий» (с. 278); и еще одно утверждение, объясняющее ограниченность ма-

териализма Фейербаха жизнью в деревне и связанными с нею одичанием

и уединением (с. 288).

134

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

проблему природы диалектики как таковой, т. е. пробле-

му ее специфических структур. Не проблему переворачи-

вания направления диалектического исследования, но про-

блему преобразования диалектических структур. Вряд ли

стоит указывать на то, что в первом случае тот факт, что ди-

алектика оказывается внешней по отношению к своим воз-

можным объектам, поднимает вопрос о применении метода,

который является додиалектическим, и потому, строго го-

воря,

лишен для Маркса всякого смысла. И напротив, вто-

рая проблема ставит реальный вопрос, и трудно предста-

вить себе, что Маркс и его ученики в их теории и в их прак-

тике, в теории или в практике не дали конкретного ответа

на этот вопрос.

Завершая это затянувшееся разъяснение текста, следует

сказать, что если марксистская диалектика «вплоть до само-

го основания» является противоположностью гегелевской

диалектики, если она является рациональной, а не мисти-

ческой-мистифицированной-мистифицирующей, то это ра-

дикальное различие должно проявиться в ее сущности, т. е.

в ее собственных определениях и структурах. Это значит,

что фундаментальные структуры гегелевской диалектики,

такие, как отрицание, отрицание отрицания, тождество про-

тивоположностей, «снятие», переход количества в качество,

противоречие и т. д. имеют у Маркса (в той мере, в какой

он вообще их принимает, что происходит отнюдь не всегда!)

иную, чем у Гегеля структуру. Это значит и то, что возмож-

но выявить, описать, определить и помыслить эти струк-

турные различия. Но если это возможно, то сделать это не-

обходимо, даже жизненно важно для марксизма. Ведь нель-

зя же до бесконечности повторять эти лишь приблизительно

верные фразы — различие между системой и методом Геге-

ля,

переворачивание философии или диалектики, извлече-

ние «рационального зерна» и т. д., позволяя этим формулам

мыслить за нас, и полагаться на магическую силу несколь-

ких совершенно обесцененных слов, на которые возлага-

135

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

ют ответственность за завершение труда Маркса. Жизнен-

но важной эта задача мне кажется потому, что я убежден,

что от

ее решения сегодня

зависит

само философское

раз-

витие

марксизма*.

Но поскольку каждый сам должен платить по своим сче-

там, я на свой страх и риск попытаюсь предложить несколь-

ко мыслей, касающихся

марксистского понятия

противо-

речия, взяв в качестве примера ленинскую тему «наиболее

слабого звена».

Этой метафоре Ленин придает прежде всего практиче-

ский смысл. Прочность цепи определяется прочностью ее

наиболее слабого звена. Поэтому всякому, кто стремится

контролировать ту или иную ситуацию, необходимо следить

за тем, чтобы ни один слабый пункт не сделал уязвимой всю

систему. И напротив, тому, кто пытается ее разрушить, до-

статочно для успеха своего предприятия найти всего одну

слабость, которая делает неустойчивой всю ее мощь, превос-

ходящую, на первый взгляд, его силы. Для того, кто читал

Макиавелли и Вобана, которым искусство защиты укрепле-

Брошюра Мао Цзе-Дуна «Относительно противоречия», написанная

в 1937 г., содержит целый ряд аналитических исследований, в которых

марксистская концепция противоречия приобретает черты, совершенно

чуждые гегельянскому пониманию. Мы бы никогда не смогли найти у Ге-

геля основополагающие понятия этого текста: главное и второстепенное

противоречия, противоречия антагонистические и неантагонистические,

закон неравномерности развития противоречий. Тем не менее текст Мао,

возникший в ходе борьбы против догматизма в рядах китайской компар-

тии,

в общем и целом остается описательным и поэтому в некоторых от-

ношениях абстрактным. Он описателен, поскольку его понятия возник-

ли из конкретного опыта. Он отчасти абстрактен, поскольку эти новые и

плодотворные понятия представлены в нем скорее в качестве специфици-

рующих определений диалектики как таковой, чем в качестве необходи-

мых импликаций марксистского понимания общества и истории.

136

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

ний было знакомо столь же хорошо, как и искусство их раз-

рушения, и которые о всякой кирасе судили по ее изъянам,

во всем этом еще нет ничего нового.

Причина, по которой эта тема столь интересна, заключа-

ется вот в чем. Если теория наиболее слабого звена служит

ориентиром для ленинской теории революционной партии

(чье сознание и организационная структура должны быть

безукоризненным единством, позволяющим противостоять

всем проискам противника и одержать над ним победу), —

то в той же мере она вдохновляет и его размышления о са-

мой революции. Почему революция стала возможной в Рос-

сии,

почему она оказалась в ней победоносной! Она стала

возможной в России в силу обстоятельств, связанных не с

одной только Россией: поскольку с началом империалисти-

ческой войны человечество оказалось в объективно револю-

ционной ситуации

. Империализм изменил «мирный» облик

прежнего капитализма. Концентрация промышленных мо-

нополий и подчинение промышленных монополий финан-

совым ужесточили как эксплуатацию трудящихся капита-

листических стран, так и колониальную эксплуатацию. Кон-

куренция между монополиями сделала войну неизбежной.

Но эта война, причинив бесконечные страдания огромным

народным массам (среди которых были и те колониальные

народы, из числа которых рекрутировались войска), вовлек-

ла народные низы не только в кровавую бойню, но и в исто-

рию.

Опыт и тяготы войны во всех странах послужили ката-

лизатором борьбы против капиталистической эксплуатации,

продолжавшейся на протяжении целого столетия; как, впро-

чем,

и исходным пунктом, поскольку они дали ей неопровер-

«Империалистская война... эта ужасная и преступная война разори-

ла все страны, измучила все народы, поставила человечество перед дилем-

мой:

погубить всю культуру и погибнуть или революционным путем свер-

гнуть иго капитала, свергнуть господство буржуазии, завоевать социализм

и прочный мир» {Ленин В. И. За хлеб и за мир // Ленин В. И. Пол. собр.

соч.,

Т. 35, с. 169).

137

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

жимое свидетельство и эффективные средства действия. Но

этот вывод, сделать который было вынуждено большинство

народов Европы (революции в Германии и Венгрии, мяте-

жи и широкомасштабные забастовки во Франции и Ита-

лии, Советы в Турине), привел к победе революции толь-

ко в России, т. е. в «наиболее отсталой» европейской стране.

Чем объясняется это парадоксальное исключение из пра-

вил? Причина заключалась в том фундаментальном фак-

те,

что в «системе империалистических государств»

Россия

представляла собой наиболее слабое звено. И хотя мировая

война осложнила и сделала более трудноразрешимой эту си-

туацию, не она ее создала. Уже революция 1905 года сде-

лала явной меру слабости царской России. Эта слабость яв-

лялась следствием одной специфической черты России тех

лет: накопления и обострения всех исторических противоре-

чий, возможных в то время в пределах одного государства.

Среди них

—

противоречия феодального режима эксплуата-

ции, который, опираясь на поповское надувательство, на за-

ре XX столетия с тем большей жестокостью правил «необра-

зованными»

крестьянскими массами, чем очевиднее стано-

вилась опасность — обстоятельство, делавшее возможным

уникальное сближение крестьянского восстания и револю-

ции рабочих

. Противоречия капиталистической и импери-

алистической эксплуатации, проявившиеся в столь широких

масштабах в больших городах и их пригородах, в горнодо-

бывающих и нефтедобывающих районах и т. д. Противоре-

чия колониальной эксплуатации и колониальных войн, на-

Ленин В. И. Отчет ЦК на VIII Съезде РКП(б) // Ленин В. И. Избр. со-

чинения: В 10 т. М.: Политиздат, 1984—1987, т. 8, с. 450. В дальнейшем

все ссылки на произведения В. И. Ленина, за исключением особо огово-

ренных случаев, даются по этому изданию. — Прим. ред.

Ленин В. И. Странички из дневника // Там же, т. 10, с. 380—384.

Ленин В. И. Детская болезнь левизны в коммунизме // Там же, т. 9,

с. 212, 274; Он же. Третий интернационал и его место в истории // Там же,

т. 8, с. 521.

138

ПРОТИВОРЕЧИЕ И СВЕРХДЕТЕРМИНАЦИЯ

вязанных целым народам. Гигантское противоречие между

уровнем развития методов капиталистического производ-

ства (особенно показательным

был

уровень концентрации

рабочей силы: петроградский завод Путилова, бывший

в то

время самым большим

мире, насчитывал

тыс. рабочих

и служащих)

средневековым состоянием сельского хозяй-

ства. Обострение классовой борьбы

во

всей стране, причем

не только борьбы между эксплуататорами

эксплуатируе-

мыми,

но и

борьбы между самими господствующими клас-

сами (крупными феодальными собственниками, связанны-

ми с авторитарным, полицейским

милитаристским цариз-

мом; мелким дворянством, беспрестанно составлявшим

все

новые

новые заговоры; крупной

либеральной буржуази-

ей,

которая вела борьбу против царя; мелкими буржуа,

ко-

леблющимися между конформизмом

«левачеством» анар-

хистского толка).

некоторых случаях играли свою роль

другие «исключительные»** обстоятельства, немыслимые

вне этого «переплетения» внешних

внутренних противо-

речий России. Примером может служить «высокий уровень

развития» российской революционной элиты, которую пре-

следования царского режима вынудили

эмиграции,

где

она смогла «получить образование»

воспринять все насле-

дие политического опыта трудящихся классов Западной Ев-

ропы (и прежде всего марксизм), — обстоятельство, сыграв-

шее отнюдь

не

последнюю роль

процессе формирования

большевистской партии,

чье

сознание

организация

бы-

ли

на

несколько порядков выше, чем сознание

организа-

ция всех западных «социалистических» партий

; «гене-

ральная репетиция» Революции 1905 года, которая, как это

часто случается

периоды тяжелых кризисов, бросила

яр-

кий свет на отношения между классами, кристаллизировала

Ленин В.

И.

О нашей революции

Там же,

т.

10,

с.

394—395.

Ленин

В. И.

Детская болезнь левизны

коммунизме

Там

же, т. 9,

с. 214—218.

139