Алиев Г.З. Турция в период правления младотурок
Подождите немного. Документ загружается.
Таким образом, апологеты панисламизма фактически
прислуживали реакционным феодальным ханам,
мусульманской буржуазии и духовенству. Разоблачая
антинародный характер этой идеологии, В. И. Ленин указал
на «необходимость борьбы с панисламизмом и подобными
течениями, пытающимися соединить освободительное
движение против европейского и американского
империализма с укреплением позиции ханов, помещиков,
мулл и т. п.» [42, стр. 166].
Характерной особенностью «эпохи зулюм» являлись
слабость и разложение государственного аппарата, которые
были одними из важнейших причин ее упадка.
Блистательная Порта состояла из великого вёзйра и его
канцелярии и совета министров (меджлис-и вюке-ля). По
закону, великий везир считался наместником султана и
имел широкие полномочия по управлению государством,
выбору и назначению министров, утверждению и
кассированию решений совета министров и даже
Государственного совета. В действительности же со вре-
мени вступления на престол султана Абдул Хамида
должность великого везира утратила всякое значение и
имела характер лишь передаточной инстанции (и то далеко
не всегда) между Портою и султаном, в руках которого
была сосредоточена фактически и вся исполнительная
власть. Назначения министров, губернаторов и даже самых
второстепенных должностных лиц делались
непосредственно по султанскому указу, при составлении
которого мнение великого везира почти не запрашивалось.
В результате должность великого везира и его канцелярия в
общем строе государственной организации при Абдул
Хамиде становились совершенно излишними, усложняя и
без того сложную процедуру делопроизводства.
«Положение великого везира,— писал полковник Пешков
из Стамбула,— низведено на столь низкую ступень
государственного значения, что не только послы великих
держав, но и представители второстепенных государств в
важных случаях к нему не обращаются, а если и об-
ращаются, то только для ускорения канцелярского про-
изводства дела, предрешенного между ними и султаном,
через его секретарей» [78, л. 26 об.].
Министры назначались и смещались султаном. Но при
Абдул Хамиде смена министров была довольно редким
явлением. Даже при смене великого везира в большинстве
случаев министры лишь обменивались портфелями, причем
военный и морской министры зачастую оставались на своих
местах.
Основные качества министра . «эпохи зулюм» — это
необразованность (за некоторыми исключениями), от-
сутствие личной инициативы, умение ладить с прибли-
женными султана, быть приверженцем старины и про-
тивником новаторства и реформ, закрывать глаза на
совершаемые злоупотребления, не выдвигать обвинений «в
отношении лиц с известным положением, в общем иметь
покладистый характер и шаткую совесть» [78, л. 26 и об.].
43
Министры, как правило, не получали аудиенций" у султана,
но почти ежедневно вызывались во дворец для бесед с его
секретарями и приближенными, от которых и получали
устные повеления — ираде, нередко самые
противоречивые. Министры находились под наблюдением и
контролем шпионов и тайных агентов.
Высшее административное управление провинций было
вверено генерал-губернаторам (вали) и начальникам
округов (мутесаррифам). Эти должности приобретались по
протекции, чаще всего через приближенных султана, за
уступку известной части содержания и в особенности
доходов.
В большинстве случаев губернаторы назначались из числа
бывших чиновников дворцовой канцелярии и совета
министров. Вали назначал и смещал чиновников, судей,
созывал «избранный» населением административный совет,
в котором каждая каза (уезд), как правило, была
представлена двумя делегатами, а каждая смешанная каза
— одним мусульманским и одним христианским
представителем. В состав административного совета
входили также советники вали, начальник его канцелярии,
«дефтердар» — заместитель вали по финансовым делам,
начальник полиции. Этот совет собирался раз в год и
обсуждал вопросы внутривилайетской значимости
(развитие путей сообщения, учреждение кредитных касс,
вопросы земледелия, промышленности, торговли,
просвещения и т. п.).
Поскольку в руках губернаторов были сосредоточены все
дела вилайета, то, естественно, что они имели обширное
поле деятельности для злоупотреблений и самоуправства,
чем широко и пользовались. Жалобы на действия
губернаторов обычно перехватывались и до султана не
доходили. В более серьезных случаях население посылало в
Стамбул жалобные депутации, на которые губернаторы
отвечали отправкой контрдепутаций с «доказательством»
несостоятельности жалоб. Если же губернатор не смог
оправдаться, а друзья вовремя не отвели от него удар, то его
назначали в худшем случае губернатором в другой вилайет.
Правда, встречались и честные губернаторы, но таких было
очень мало, и, не имея, как правило, поддержки со стороны
центральной власти, они вскоре отказывались от своих
постов.
Османская империя представляла собой весьма сложный
государственный организм. Каждая народность
имела своё специфическое внутреннее устройство, веро-
исповедание и психический склад. В силу этого законо-
дательство в империи являлось смесью самых различных
законов и положений. В общем строе государственного
механизма эти общины были представлены греческим,
армяно-грегорианским, армяно-католическим патриархами,
болгарским экзархом и великим раввином. Официально они
не касались государственного управления, но косвенно
принимали в нем участие, защищая интересы своей паствы.
Статьи 108—111 конституции 1876 г., касающиеся системы
управления вилайетами, не внесли существенных
изменений в административное деление империи.
Существовавшая в стране единая система управления
вилайетами в действительности не могла способствовать
созданию органической связи между отдельными частями
империи, что вело к усилению центробежных сил и росту
сепаратизма, особенно в районах, населенных нетурками,
например в Албании, Ливане, на о-ве Крит
и др.
Антинародная политика султанского правительства и
интриги великих держав на о-ве Крит привели в 1897г. к
войне между Грецией и Турцией. Турция, поддержанная
Тройственным союзом, вышла из этой войны побе-
дительницей. Посол Австрии, восхваляя победы турок над
Грецией в беседе с министром иностранных дел Турции в
конце 1898 г. говорил: «Реформы, которые необходимы в
Турции, были выработаны Европой, и их выполнение
поручено было послам семи европейских держав в
Константинополе до объявления греко-турецкой войны...
Если бы Турция не вышла из войны победительницей, были
бы представлены ей еще более серьезные требования и,
может быть, было бы приступлено к расчленению Турции...
Победа турок совершенно изменила политическое
положение, и эта победа обеспечила существование
Османской империи» [73, л. 41].
В действительности эта победа еще больше осложнила
внутриполитическое положение в империи, усилила
зависимость Турции от Германии и ее союзников по
Тройственному союзу, хотя внешне она дала Турции
краткую передышку от назойливой «опеки» этих держав.
Все угнетенные народы Османской империи — албанцы,
болгары, греки и сербы Европейской Турции, армяне— в
Малой Азии, арабы — на юге, греки на остро-
45
вах — ждали подходящего момента, чтобы сбросить с
себя ярмо турецкого господства.
В отношении этих народов администрация султана Абдул
Хамида не ограничивалась применением жестокого террора
и часто применяла пресловутый принцип «разделяй и
властвуй».
В Македонии она натравливала болгар против сербов, тех и
других против греков, в Малой Азии покровительствовала
курдам в их бесчинствах против армян. Лишь силою
оружия и подкупами султанское правительство сохраняло
единство этого конгломерата народностей.
При феодально-теократическом режиме Абдул Хамида II
казнокрадство, взяточничество (нередко проявлявшиеся в
виде «бакшиша») и другие виды злоупотреблений
чиновников приобрели право гражданства почти во всех
ведомствах и учреждениях страны. Глава государства, если
бы даже и хотел, был бессилен что-либо предпринять
против всего этого.
В беседе с одним из своих приближенных Абдул Ха-мид
говорил: «Я знаю, что окружающие меня люди грабят... Но
я предпочитаю оставлять у власти этих старых грабителей:
ведь они уже богаты, нажили себе состояние и если и
продолжают грабить, то в размерах, мне известных, на
мелкую взятку они уже не пойдут. Новые лица явятся
голодными, с неудовлетворенными аппетитами и, конечно,
будут грабить больше, пока не насытятся. Поэтому смена
старых только ухудшит известное положение вещей и для
меня будет невыгодной, так как старых я держу в своих
руках именно тем, что прошлое их мне известно и что в
случае чего-либо им придется потерять слишком многое.
Они поневоле мне преданы, тогда как на преданность новых
лиц, если им нечего терять, я положиться не могу» [78, л. 45
об.].
В стране были, бесспорно, честные и смелые чиновники, но
такие люди составляли весьма незначительную часть всего
чиновничества султанской администрации. Кроме того, они
никогда не пользовались доверием султанского дворца и,
как правило, сами становились объектом преследований.
Так, в декабре 1895 г. генерал Иззет-паша, внук
знаменитого великого везира Фуад-паши, представил
султану докладную записку о состоянии Турции, недо-
статках в системе управления и о необходимости реформ.
46
Эта записка, составленная в почтительном тоне, но с не-
обычайной откровенностью, разоблачала не только весь
строй государственной жизни Османской империи, но и
личный режим султана. Обращаясь к султану с перечис-
лением главных причин упадка империи, Иззет-паша
выдвигал ряд. мероприятий для ее спасения, которые можно
сгруппировать вокруг следующих пунктов:
1) необходимость разработать
определенную программу реформ;
2) уничтожить в стране систему шпионажа и
доносов;
3) восстановить
конституцию 1876 г. [см. 73, лл. 73-76].
Однако за свою откровенность и смелость Иззет-паша понес
суровое наказание: он был арестован и предан военному
трибуналу, приговорившему его к лишению чинов и
пожизненному тюремному заключению. Правда, после
четырехмесячного пребывания под арестом, он был
«помилован» султаном и под видом назначения командиром
5-й кавалерийской дивизии сослан в Алеппо [73, л. 104].
Правосудие в Турции было пустой фикцией. Судьи в
вилайетах, санджаках и казах со смешанным населением
состояли из мусульман и христиан, «выбранных»
населением. В санджаках и казах с населением исклю-
чительно христианским судьи состояли лишь из христиан.
Официально судьи считались независимыми от всякого
вмешательства при отправлении правосудия и вынесении
приговоров и решений по .всем делам, подчиняясь лишь
«велениям закона» (ст. 81—95 конституции 1876 г.). Однако
правосудие регулировалось, за ничтожным исключением,
подкупом. Решения по гражданским делам выносились в
пользу того, кто давал больше; при этом процессы всегда
затягивались возможно дольше, чтобы с них можно было
«извлечь» больше дохода. Проигрывала обыкновенно
сторона, у которой не хватало средств на дальнейшие
подкупы. Что касается уголовных дел, то бывали случаи,
при которых предварительное заключение без всякого
разбирательства длилось иногда по десять лет [78, л. 28 об.].
Типичным методом злоупотреблений со стороны судей
было также широкое использование лжесвидетелей, кото-
рые, как правило, всегда находились где-нибудь поблизости
и являлись по первому знаку заинтересованной стороны или
самих судей,
47
Истец, не имевший возможности доказать свою претензию,
стоял перед выбором: либо заставить ответчика принять
присягу, либо пойти на компромисс. В первом случае он
мог потерять все, во втором получить хоть что-нибудь. Что
касается ответчика, то он принятием присяги также
надеялся выиграть дело, ибо отказ от нее считался
признанием виновности. Поэтому нередко ответчик
принимал ложную присягу или, просто заявив о своей
готовности принять ее, заставлял истца пойти на
компромисс.
Поскольку не всякий ответчик мог в случае своей ви-
новности принять ложную присягу, то следственные органы
нередко использовали людей, для которых принять ложную
присягу ровно ничего не стоило. Следствие велось слишком
небрежно и, как правило, с предвзятой целью — добиться
желаемого результата, не установив действительных
фактов.
Все вопросы — гражданские, уголовные и коммерческие
между мусульманами и христианами, а также всякие другие
смешанные иски разбирались смешанными судами. В
некоторых городах функционировали и коммерческие
судьи. Во всех административных центрах вилайетов были
также духовные судьи, являвшиеся оплотом реакции и
невежества.
Важным источником наживы для высокопоставленных
чиновников деспотического аппарата Абдул Хамида была
армия. Здесь объектом эксплуатации были и мусульманские
и христианские подданные Османской империи.
По закону, все мусульмане обязаны были нести военную
службу, однако в некоторых районах, главным образом
горных, население само себя освобождало от этой
повинности, не являясь на призывы. Кроме того, зажи-
точные слои населения всегда находили возможность от-
купиться от военной службы. В результате эту повинность
несли не более чем 50% населения империи, так как от
службы освобождались также христиане, платившие
специальный военный налог взамен несения военной
службы.
Таким образом, вся тяжесть военной повинности падала на
плечи трудящихся; на простых «мехметчиков», срок
службы которых часто в два раза превышал официально
установленный.
Назначение на должность и повышение в чинах так-:
4?
же сопровождались «бакшишем» для тех начальников, от
которых это зависело.
Своеобразные порядки получения жалованья армией при
Абдул Хамиде стали причиной многих злоупотреблений.
Зачастую армия месяцами ничего не получала, офицерам же
выдавались лишь квитанции-ассигновки — «хавалэ» на
право получения жалованья из той или другой
провинциальной кассы. Срока эти ассигновки не имели.
Нередко их «владельцам» приходилось держать свои
«хавалэ» годами. Описывая дальнейшую судьбу этих
квитанций, русский наблюдатель П. Цветков пишет: «Когда
же после долгих и мучительных ожиданий у офицера
переполняется чаша терпения, он подписывает все
квитанции, является к бригадному генералу и происходит
торг. В результате обе стороны остаются довольны: офицер
получает 10% наличными и смутное обещание некоторой
прибавки потом, а генерал в полную собственность все
квитанции. Корпусной командир выдаст под эти квитанции
бригадному 20% и перепродает их за 50% военному
министру, который, в свою очередь, делится выгодой с
дворцом. И это не скверный анекдот, а тысячи раз
повторявшийся печальный факт» [412, кн. 6, стр. 21].
Торговлей «хавалэ», как сообщал Пешков, занимались и
такие лица, как морской министр Хасан-паша, через двух
«доверенных ему лиц, скупавших „хавалэ" от своих же
офицеров» [78, л. 35].
В сентябре 1896 г. Пешков сообщал, что с 1 марта турецкая
армия получила жалованье только за один месяц, а за весь
1895 г. только за четыре месяца [73, л. 58].
Важнейшим орудием султанского режима была тайная
полиция и широкая сеть шпионажа. Современники Абдул
Хамида единодушно утверждают, что спасение трона он
видел в отвлечении внимания своих подданных, в
«контроле над думами».
Шпионаж при режиме «зулюм» был возведен в культ, стал
атрибутом чуть ли не каждого служащего-турка, так как
считалось, что кто не доносит, тот не может быть
патриотом. Часто бывали случаи, когда брат доносил на
брата и получал за это солидное вознаграждение [637, стр.
22]. Англичанин Э. Найт приводит в своей книге
следующие слова одного младотурка: «в Турции (при
Абдул Хамиде. — Г. А.) оставлен был лишь один идеал,
лишь один исход для людских стремлений: накоп-
4 г, з.
ление богатств и трата их на грубо чувственные наслаж-
дения. Но для достижения этого надо объявить себя
шпионом дворца и дать доказательства своей преданности
отречением от отца, матери, братьев, друзей, убеждений,
совести, от всех патриотических чувств и всякого
человеколюбия» [343, стр. 37].
Помимо штатных шпионов по всей империи существовала
целая армия шпионов-добровольцев, поскольку честным и
полезным трудом нельзя было обеспечить семью и достичь
более или менее выгодного служебного положения.
Поэтому шпионаж и доносы («джурналджы-лык»)31
превратились в своего рода государственную службу,
обеспечивавшую блестящую карьеру и в то же время
составлявшую ту страшную, неизлечимую язву, которая
постепенно заразила все слои населения, развратив всякие
понятия о честности, законности и справедливости и
уничтожив даже самую мысль о стремлениях к
государственной и общественной пользе.
В этой связи характерен следующий факт. После революции
1908 г. Хюсейн Джахид Ялчин, в статье «Джур-наллер»
(«Доносы») поднял вопрос о необходимости опубликовать
все доносы, которые были представлены Абдул Хамиду.
Однако младотурецкое правительство на это не пошло,
мотивируя свой отказ тем, что «в случае публикации этих
доносов, очень многие мелкие чиновники (!), которые в
силу своего служебного положения вынуждены были пойти
на это, окажутся в безвыходном положении» {505, стр. 5—
6, 9]. После этого по специальному постановлению
парламента подавляющая часть доносов была сожжена.
Прав был Мидхат-паша, когда говорил, что Турция периода
Абдул Хамида — «это преимущественно страна сыщиков»