Алиев Г.З. Турция в период правления младотурок

Подождите немного. Документ загружается.

огромные трудности технического характера (такая дорога

должна была пройти через горные хребты Тавр и Антитавр),

а также экономический и дипломатический нажим со

стороны Германии заставили султанское правительство

согласиться на южный вариант строительства этой

железной дороги (Стамбул—-Анкара —Адана —

Диярбакыр — Мосул — Багдад) общей протяженностью

около 2300 км [75, л. 48].

В 1904 г. германские фирмы под руководством инженера

Мейснера приступили к строительству Хиджазской линии

— Дамаск — Медина — Мекка. Эта линия, ведущая к

«святым местам» ислама, являлась вакфом, и средства для

ее строительства были собраны духовенством среди

мусульман всего мира 16. Строительство Хиджазской

линии преследовало вполне определенные стратегические

цели и вело к утверждению германского влияния на всем

Арабском Востоке, углубляя экономические и политические

противоречия между великими державами в этой части

земного шара.

Строительство Хиджазской железной дороги было

воспринято правящими кругами Англии как вызов, бро-

шенный Германией британскому колониальному господ-

ству на Востоке. Английская дипломатия всеми средствами

пыталась сорвать деятельность германских монополистов.

Подкупив главарей некоторых бедуинских племен и

шерифа Ауна ар-Рафика (1882—1905), а после смерти

последнего и его преемника шерифа Али (1905— 1907),

английским разведчикам удалось поднять восстание

бедуинов, одним из главных требований которых являлось

прекращение строительства железной дороги и удаление из

Аравии немецких инженеров. Тем не менее к 1908 г.

Хиджазская линия была проложена до Медины, однако

обструкционистская политика нового шерифа Мекки

Хусейна II аль-Хашими не дала возможности довести

дорогу' до Мекки.

Строительство железных дорог в Турции привело к

некоторому оживлению экономической жизни страны,

развитию капиталистических отношений, расширению

внутреннего рынка и т. п. Но в целом оно было подчинено

не жизненным экономическим потребностям Турции, а

корыстным интересам иностранных монополий и их

агентуры внутри страны — правящей феодальной верхушки

и компрадорской буржуазии. Вместе с концессией на

строительство железных дорог иностранный капитал имел

возможность эксплуатировать природные богатства и

земли, прилегающие к строящимся магистралям и боковым

веткам, причем границы отчуждения произвольно

устанавливались самими иностранцами.

Почти одновременно с европейским капиталом в экономику

Турции стал проникать и американский капитал. Еще в 90-х

годах XIX в. на территории Османской империи

действовали такие американские компании, как

«Бординг Компани», «Америкэн Табакко», «Стандард

Ойл», «Ремингтон», «Форд» и др.

В начале XX в. между С11Т \ и Турцией было установлено

прямое пароходное сообщение, был создан синдикат для

торговли с Турцией, объединивший около 150

американских фирм [235, стр. 160]. Успешно конкурируя с

европейскими компаниями, синдикат стремился захватить в

свои руки закупки сельскохозяйственных продуктов,

продажу нефти, швейных машин, текстильных изделий,

мебели и т. п. Ежегодно в прибрежные районы Турции

сбывалось свыше 2 тыс. американских плугов [235, стр.

160].

Заинтересованные в консервации феодальных пережитков,

империалистические державы превратили в свою

классовую опору турецких феодалов и помещиков, ком-

прадорскую буржуазию, высшее мусульманское духо-

венство. Существование феодальных порядков и усиление

экономических и политических позиций иностранного

капитала обрекли страну на «долгое, мучительное падение и

разложение, мучительное в особенности для всех

трудящихся и эксплуатируемых масс народа» '[14, стр. 313].

К началу революции 1908 г. Турция была опутана

многочисленными кабальными соглашениями и займами,

которые давали возможность иностранным монополиям

налагать «свой контроль на распоряжение тем имуществом,

которое должно обеспечить возврат данных ими взаймы

денег» ,[12, стр. 260].

Итак, сохранение в сельском хозяйстве страны феодальных

пережитков, слабое развитие промышленности,

разрушительная деятельность иностранного капитала,

установившего контроль над финансами, таможнями и

внешней торговлей Османской империи и завладевшего ее

торговыми портами и железными дорогами, определяли

экономическую зависимость империи от империа-

листических держав, ее превращение в полуколонию.

Только благодаря империалистическим противоречиям

между великими державами Турция избавилась от пре-

вращения в колонию.

Помимо социально-экономических и внешнеполитических

факторов в распаде Османской империи значительную роль

сыграла и реакционная внутренняя политика правительства

Абдул Хамида II.

Деспотический режим султана Абдул Хамида II

В ночь на 30 мая 1876 г. в результате государственного

переворота, в котором активное участие приняли великий

везир Мехмет Рушти-паша, министр иностранных дел

Мидхат-паша, военный министр Хюсейн Авни-паша, а

также шейх-уль-ислам Хасан Хейрулла-эфенди, был

свергнут султан Абдул Азиз и возведен на престол его брат

Мурад V. Однако спустя три месяца безвольного Мурада

постигла та же участь.

Новым султаном был избран 34-летний принц Абдул Хамид

(1842—1918), процарствовавший около 33 лет (до 1909 г.).

Будучи наследным принцем, Абдул Хамид прикидывался

сторонником реформ и в первое время своего царствования

вынужден был пойти на уступки турецким

конституционалистам, которым был обязан троном. Внешне

мягкий, приветливый, уравновешенный, новый султан по

натуре был жестоким, скрытным, коварным и чрезвычайно

эгоистичным. Историк А. Вамбер, лично знавший султана

Абдул Хамида II, писал, что не встречал другого человека с

таким противоречивым характером, что в нем

переплетались черты благородства и предательства, разума

и ничтожества, трусости и смелости, фанатизма и хитрости.

Но в конечном итоге в нем всегда брали верх

отрицательные черты [664, стр. XVI].

Будучи неверующим, Абдул Хамид II внешне аккуратно

исполнял все предписания Корана, не будучи

богобоязненным, он был до крайности суеверен. Для до-

стижения своей цели Абдул Хамид не останавливался ни

перед какими средствами. Если он уважал что-либо, то

только твердость и силу.

В своей внешней политике Абдул Хамид с одинаковым

недоверием относился ко всем иностранным государствам и

к их политике. Дипломатические приемы султана

основывались на том, чтобы избегать осложнений в

отношениях с другими государствами. Во всех вопросах,

как крупных, так и мелких, он старался упираться до

возможного предела и уступал только в случае крайней

необходимости, полагая, что преждевременная

уступчивость и сговорчивость могут привести к

еще .большим требованиям со сторонн держав. Затягивая по

возможности решение различных вопросов, он таким об-

разом старался уменьшить число возбуждаемых тем или

иным государством требований. В дипломатических

переговорах Абдул Хамид обнаружил необычайную гиб-

кость ума, выдержку и умение придавать вопросу тот

характер и направление, которые были ему выгодны.

Обладая природной проницательностью и дипломатиче-

скими способностями, он мог обратить в свою пользу

любой благоприятный момент в общем ходе европейской

политики.

Составление хатти-хумаюна (рескрипта) по случаю

восшествия на. престол Абдул Хамид поручил Мидхат-

паше. Однако составленный им рескрипт, предусматри-

вавший введение конституции, реформы в области фи-

нансов, армии, окончательную ликвидацию рабства и

работорговли, резкое сокращение государственных рас-

ходов, в том числе расходов дворца и т. п., оказался не по

душе Абдул Хамиду.

Созванный по требованию султана тайный совет отверг его

и поручил министру юстиции Джевдет-паше составить

другой рескрипт, который был обнародован на 12-й день

царствования нового султана. В новом рескрипте туманно

упоминалось о конституции, обещалось созвать в будущем

«общий совет» без указания его назначения и полномочий и

т. д.

В декабре 1876 г. «отец первой турецкой конституции»

Мидхат-паша17 был назначен великим везиром, а через

десять дней (23 декабря) Абдул Хамид провозгласил

составленную Мидхат-пашой конституцию. Большинство

министерских портфелей в сформированном Мидхат-пашой

кабинете было передано «новым османам», т. е.

сторонникам конституционной монархии. Такие видные

представители «новых османов», как На-мык Кемаль и Зия-

бей, получили назначения на пост секретарей падишаха.

Эти события вызвали в Стамбуле взрыв народного восторга,

столица надела праздничный наряд, в канцелярию нового

великого везира поступали поздравительные телеграммы.

Что же побудило Абдул Хамида согласиться на «ли-

берализацию» государства за счет ограничения собст-

венных прерогатив? Это было обусловлено в первую

очередь критическим внутренним и внешнеполитическим

положением-Османской империи накануне прихода нового

султана к власти.

Еще в мае 1875 г. на Балканах (в Герцеговине, а затем в

Боснии) вспыхнуло крупное национально-освободительное

восстание, поддержанное народами России, Сербии,

Болгарии и Черногории. Возникший в результате восстания

так называемый восточный кризис был использован

западными державами для вмешательства во внутренние

дела Турции и балканских стран с целью укрепления там

своих позиций.

В январе 1876 г. державы предъявили Порте коллективное

требование о проведении реформ на Балканах. Вслед за

этим восстание в Боснии и Герцеговине усилилось. Весной

1876 г. к восставшим присоединилась Болгария, а в июне —

июле Сербия и Черногория объявили войну Турции. Однако

силы сторон были неравны. Против 80-тысячной сербско-

черногорской армии турки выставили 200-тысячную армию

под командованием видного полководца Осман-паши.

С приходом Абдул Хамида II к власти в конце августа 1876

г. между воюющими сторонами было заключено временное

перемирие. Но осенью того же года военные действия

возобновились. 29 октября турки нанесли поражение

сербской армии и открыли себе путь на Белград.

31 октября 1876 г. Россия предъявила Турции ультиматум, в

результате которого Абдул Хамид вынужден был

согласиться на перемирие, а 12 декабря по инициативе

императора Александра II в Стамбуле открылась

международная конференция по выработке реформ в

Турции.

Представители держав — участниц конференции под-

готовили постановление, текст которого должны были

огласить на заключительном пленарном заседании 23 де-

кабря 1876 г. Когда представитель Франции де Шоторди

передавал тургцким «комиссарам» Савфет-паше и Эт-хем-

паше текст постановлений конференции для обсуждения,

прогремел салют из 101 орудия. Руководитель турецкой

делегации, министр иностранных дел Савфет-паша,

поднялся с места и торжественно заявил: «Господа, эти

залпы возвещают обнародование конституции, которую Его

Величество султан жалует своим подданным. Это событие

изменяет форму правления, просуществовавшую шестьсот

лет, и открывает новую эру благоденствия для народов

Османской империи. Поскольку произошла эта весьма

важная революция, моя

делегация полагает, что больше нет надобности обсуждать

данный текст о реформах» 1[467а, стр. 59]. Однако

участники конференции не приняли во внимание заявление

Савфет-паши. Тогда турецкая делегация покинула зал, и

конференция продолжала свою, хотя и бесполезную, работу

еще месяц, до 20 января 1877 г.

Абдул Хамид, вынужденный «даровать» конституцию,

вовсе не имел намерения проводить ее в жизнь. Он даже

запретил печатать в газетах поздравительные телеграммы из

провинций по случаю объявления конституции. Султан

видел в конституции средство отвлечь внимание как

европейцев, так и своих подданных и, следовательно,

спасти империю от полного развала [715, стр. 123].

Следует отметить, что внешняя политика Турции в период

правления Абдул Хамида была чрезвычайно гибка, хотя и

недальновидна. Этому способствовала и политика

европейских держав, боровшихся за влияние в Турции.

Проводя политику обещаний и интриг, султан ловко

использовал межимпериалистические противоречия. Так,

соглашаясь с требованием европейских держав о прове-

дении реформ в Македонии и Армении, Абдул Хамид не

скупился на обещания, но в то же время под разными

предлогами оттягивал их выполнение, стараясь перессорить

державы и использовать какую-нибудь из них в своих

интересах.

Турецкая конституция 1876 г. была скопирована с прусской

конституции 1850 г. и с бельгийской конституции 1831 г.

Она провозглашала в первую очередь целостность и

неделимость Османской империи, устанавливала систему

избрания в нижнюю палату меджлиса (сенат назначался

султаном), определяла ответственность министров перед

парламентом.

Добиваясь установления конституционных свобод и в то же

время выступая за сохранение власти турецкого султана над

всеми нетурецкими народами империи, проповедуя идею

целостности османского государства, «новые османы»

яростно защищали шариат, стремились сочетать свою

программу с его «незыблемыми» основами. В соответствии

с происламской программой «новых османов» ст. 3

конституции провозглашала султана Абдул Хамида II

халифом всех правоверных, покровителем мусульманской

религии.

К. Маркс, отмечая эту особенность движения «новых

османов», характеризовал его как возникновение пури-

танской партии, опирающейся на Коран [см. 7, стр. 13].

По своему характеру первая турецкая конституций не была

демократичной: подавляющее большинство населения было

лишено избирательных прав; что касается деятельности

парламента, то в решении основных государственных

вопросов он оказался послушным орудием в руках Абдул

Хамида. Не случайно он получил у современников

прозвище «Эвет, эфендим!» («Да, господин!»). Тем не

менее, конституционалисты в принятии их программы

(усиление роли Государственного совета — дивана, свобода

печати, независимость юстиции, реорганизация

государственного аппарата на основе опытов Западной

Европы при строгом соблюдении шариата и т.д.) видели

торжество законности, осуществление принципа равенства

всех перед законом.

Характеризуя значение первой турецкой конституции, Ф.

Энгельс в середине 1877 г. писал: «Вам еще не раз придется

изумляться по поводу того, на что способны турки. Если бы

только у нас в Германии был такой парламент, как в

Константинополе! Пока остается здоровой народная масса

— в данном случае турецкий крестьянин и даже турецкий

средний помещик, — а это именно так, до тех пор такое

восточное общество может выдержать самые невероятные

удары. Четыреста лет столичной, унаследованной от

византийцев коррупции погубили бы всякий другой народ

—туркам же стоит только скинуть высший слой, и они

вполне смогут помериться силами с Россией.

Предательство, продажность военачальников и комендантов

крепостей, растрата предназначенных для армии денег,

всевозможные мошенничества — словом, все то, что

разрушило бы всякое другое государство,— все это есть,

конечно, в избытке и в Турции, но не в такой степени,

чтобы погубить ее» [10, стр. 216].

Конституция 1876 г. состояла из 12 глав, содержащих 119

статей18. Права султана ограничивались лишь в не-

значительной степени. Согласно ст. 4, 5 и 7, регулиро-

вавшим его права, личность султана объявлялась «свя-

щенной и неприкосновенной»19. Конституция признала

султана также «халифом всех мусульман», а ислам —

официальной религией государства. По требованию Абдул

Хамида, министра юстиции Джевдет-паши и Дама-да

Махмуд-паши в конституцию была включена специальная

статья (ст. 113), согласно которой султан

3 Г. 3. Алиев

Наделялся чрезвычайными полномочиями «во время си-

туации, угрожающей безопасности государства» [619, стр.

23]. Иначе говоря, он получал «законные» основания для

расправы со всеми неугодными ему лицами. За падишахом

было сохранено право престолонаследия, но не от отца к

сыну, как это было в течение нескольких столетий со

времени образования империи, а к старшему в роде.

Свою светскую власть султан осуществлял через великого

везира, а духовную — через шейх-уль-ислама.

Централизация всех дел в руках султана была обусловлена

его недоверием правительству и боязнью смут, заговоров,

революционных волнвний.

Среди турецких историков нет единой оценки конституции

1876 г. Современный турецкий историк Баюр Юсуф Хикмет

пишет: «Очень мало было на свете событий, которые

разбудили такие большие надежды, как эта конституция, и

столь же редки события, которые так быстро и

бесповоротно уничтожали связанные с этой конституцией

надежды» [469, стр. 225]. Однако большинство турецких

авторов старается преувеличить место и значение

конституции 1876 г. в истории Турции. Профессор Бекир

Сыткы Байкал доходит до того, что якобы эта конституция

«по своему революционному (?!) содержанию открыла

новую эпоху в истории Турции и что она родилась, в

отличие от реформ танзимата, в результате борьбы низов» ,

(467а, стр. 89].

В действительности, вся программа «новых османов»

ограничивалась решением следующих задач: развитие

национального капитализма, установление конституционно-

парламентского строя, развитие буржуазной культуры и

борьба со средневековым старотурецким укладом жизни и

быта. Что же касается конституции 1876 г., то она была