М.: МГУ, 2000. — 221 с.
Вашему вниманию предлагается исследование, которое может служить
убедительным доказательством того, что естественный человеческий
язык есть живой организм, находящийся в постоянном развитии и
изменении и это развитие связано с изменениями в обществе и
культуре. Казалось бы, что такое 10-20-30 лет для языка? Какие
изменения, кроме лексических новообразований, может зафиксировать
исследователь в своем личном опыте? Однако оказывается, что есть
такие эпохи, когда ученые-филологи становятся свидетелями и
участниками глобальных изменений в языковом и культурном сознании
наций.
Когда 30 лет тому назад я писала студенческую работу о пародии в английской и американской литературе, это казалось узкой и весьма специфической темой, можно сказать, "эстетской" темой для посвященных. Когда 20 лет тому назад я защищала кандидатскую диссертацию "Филологические основы литературной пародии и пародирования", было уже ясно, что пародия и смежные явления играют большую роль в литературе, культуре, языковом сознании англоязычных стран. Сегодня совершенно ясно, что вторичные тексты и в нашей культуре занимают большое место и оказывают значительное влияние на литературный и культурный процесс, включая сферу политики.
Создается впечатление, что весь мир живет сейчас в безграничном гипертекстуальном, или интертекстуальном, пространстве. Была эпоха "реализма без берегов", теперь наступила эпоха "текста без берегов". Включаешь телевизор - на экране русская классика в переложении для "Кукол", разворачиваешь газету - ни одного "простенького" заголовка, одни прецедентные тексты. Берешь книгу - а это "Чапаев и Пустота" Виктора Пелевина или продолжение "Унесенных ветром", но уже не Маргарет Митчелл. Именно эти факторы: огромное распространение вторичных текстов и та важная роль, которую они стали играть в языковом сознании коллектива и его культуре, - определяют актуальность данного исследования.
Хотя я и использую термины "интертекстуальный", "гипертекстуальный", я отнюдь не разделяю взглядов постмодернистов и посттрук-туралистов о том, что устанавливать границы текстов, их источники, их авторство, настаивать на существовании верного, истинного толкования и на понимании авторского замысла - невозможно да и не нужно. Нужно и возможно - и эти задачи я попыталась по мере сил и возможностей выполнить в исследовании онтологии и эвристики вторичных текстов.
Когда 30 лет тому назад я писала студенческую работу о пародии в английской и американской литературе, это казалось узкой и весьма специфической темой, можно сказать, "эстетской" темой для посвященных. Когда 20 лет тому назад я защищала кандидатскую диссертацию "Филологические основы литературной пародии и пародирования", было уже ясно, что пародия и смежные явления играют большую роль в литературе, культуре, языковом сознании англоязычных стран. Сегодня совершенно ясно, что вторичные тексты и в нашей культуре занимают большое место и оказывают значительное влияние на литературный и культурный процесс, включая сферу политики.
Создается впечатление, что весь мир живет сейчас в безграничном гипертекстуальном, или интертекстуальном, пространстве. Была эпоха "реализма без берегов", теперь наступила эпоха "текста без берегов". Включаешь телевизор - на экране русская классика в переложении для "Кукол", разворачиваешь газету - ни одного "простенького" заголовка, одни прецедентные тексты. Берешь книгу - а это "Чапаев и Пустота" Виктора Пелевина или продолжение "Унесенных ветром", но уже не Маргарет Митчелл. Именно эти факторы: огромное распространение вторичных текстов и та важная роль, которую они стали играть в языковом сознании коллектива и его культуре, - определяют актуальность данного исследования.
Хотя я и использую термины "интертекстуальный", "гипертекстуальный", я отнюдь не разделяю взглядов постмодернистов и посттрук-туралистов о том, что устанавливать границы текстов, их источники, их авторство, настаивать на существовании верного, истинного толкования и на понимании авторского замысла - невозможно да и не нужно. Нужно и возможно - и эти задачи я попыталась по мере сил и возможностей выполнить в исследовании онтологии и эвристики вторичных текстов.