Золотухина-Аболина Е.В. Курс лекций по этике

Подождите немного. Документ загружается.

_____________________________________Лекция

ступки, знают, что виноваты именно они, и вина,

вытесненная в область бессознательного, способна

возвращаться к ним в самой причудливой форме —

от снов до страхов и навязчивостей.

Вина может быть снята, погашена прощением.

Хотя вина в отличие от стыда дело сугубо

внутреннее, тем не менее, прощение — это

прерогатива того, кому нанесено зло. Виновный

сожалеет о своей вине, о том, что он нанес

другому оскорбление или ущерб и просит простить

его, облегчить его душу. Прощение, данное

пострадавшим, как бы символически уничтожает

причиненное зло, делает негативные отношения

между двумя сторонами снова позитивными,

светлыми, свободными от обиды и ненависти.

Прощение — всегда акт великодушия, оно

диктуется свободной волей пострадавшего.

Справедливость должна карать виновного, а

великодушие способно его прощать. Следует

заметить, что прощение — важный акт не только

для того, кто оказался в положении виновного, но и

для того, кто обижен. Чувство вины и чувство

обиды взаимосвязаны, они представляют собой

противоположные личностные полюса в отношении

всякого злодеяния. Тот, кто содеял зло, пе-

реживает вину, тот, кто подвергся удару — обиду.

Однако, как свидетельствуют психологи и

эзотерики, ношение в сердце обиды — вещь не

безопасная и не невинная. Оно мучит обиженного и

вызывает у него желание мести — нанесения

ответного зла. Обидчивость легко переходит в

злопамятность. Обида провоцирует отвечать на зло

злом, темное чувство теплится во внутреннем мире

и может в любой момент полыхнуть ответной

ненавистью. Стойкая обида заставляет уязвить

другого, что в результате способно породить

собственное чувство вины. Потому прощение —

вещь неформальная. Только прощение

оказывается в силах оборвать плетущуюся цепочку

взаимного зла, ненависти и сопровождающего их

страдания. Однако научиться прощать не так-то

просто.

111

Между долгом и виной

Современные психотерапевты дают много

методик, позволяющих научиться сложному делу

прощения. Они подчеркивают, что простить —

значит отпустить и как бы забыть все плохое, что

принес вам тот или иной человек. А для этого

нужно увидеть в нем тоже человека, такого же, как

вы сами. Нужно представить, какое детство и

какая жизнь привели его к жестокости или

коварству, из каких страданий выросли эти его

скверные черты. Нужно пожалеть обидчика,

снизойти к нему, понять его. Многие люди, которые

пытались следовать таким хорошим советам,

говорят, что понять виновного в их несчастьях они

еще способны, но вот простить никак не полу-

чается. Это, видимо, связано с тем, что область

вины, обиды и прощения — сфера не чисто

рациональная, а эмоциональная. Прощение —

внерациональный душевно-духовный акт, который

готовится в глубине внутреннего мира работой

сердца, совокупным личностным усилием. Но когда

прощение наконец совершается, это дает

возможность для исчезновения и вины, и обиды, а

также — надежду на торжество мира, спокойствия,

добра.

Западную культуру называют культурой вины,

ибо именно в ней развились и закрепились

эмоционально-нравственные механизмы вины как

особого типа отношения к себе. Они во многом

укоренены в христианстве. По христианским

представлениям, человек — существо грешное и

падшее. Первородный, грех пятнает всех, кто

произошел от Адама и Евы, таким образом,

каждый человек приходит в мир уже обремененным

метафизической виной перед Богом. Люди виновны

в злоупотреблении свободой, в непослушании

Господу, в том, что они предаются плотским

страстям и эгоистическим влечениям. Даже самые

чистые и светлые души не являются невинными,

так как и в их глубинах бывают дерзкие намерения

или грешные мечты. Господь предстает в

христианстве как суровый судья, как всевидящее

око, фиксирующее все проявления человеческой

греховности

112

_____________________________________Лекция

и вины. Сокрушение сердца как признание своей

бесконечной вины, печаль о своей нечистоте,

непрестанное покаяние, разрушающее любые

начатки гордости, входит составной частью в

монашеский аскетический подвиг.

Испытывая вину, индивид чувствует себя

маленьким, жалким и грязным, недостойным

Божьей милости. Он мучает себя обвинениями в

собственный адрес, растравляет душевные раны,

не в силах избавиться от вины и одновременно

питает надежду на Божью благодать. Господь

может все, поэтому в его воле и в его силах спасти и

поднять самого виновного и недостойного.

Современный человек, во многом лишившийся

реальной веры, тем не менее, унаследовал

морально-психологическую парадигму виновности.

Интересное объяснение феномену вины дает в

своих работах Зигмунд Фрейд. Первоначально,

считает он, люди испытывали страх перед внешним

авторитетом, например, отцовским, который

запрещал им определенный вид поведения и

реализацию некоторых влечений. Нарушение

запрета грозило отказом от любви и заботы,

которую дает авторитет, поэтому человек готов был

отказаться от удовлетворения запретного влечения

ради сохранения его любви. Однако авторитет

интериоризуется, т. е. становится внутренней

инстанцией, и образует структуру, которую Фрейд

называет «сверх-я».

От «сверх-я» ничего не скроешь: ни мысли, ни

желания. Оно отождествляет намерение

совершить нечто с проступком и только ждет

случая, чтобы истязать бедное «я». Если раньше

человек, отказавшись от запретного поступка, как

бы расплачивался с внешним авторитетом, то

теперь чувство вины возникает несмотря на отказ,

ибо «сверх-я» знает: желание осталось.

Добродетельная умеренность больше не

вознаграждается гарантией любви. Вместо

внешнего несчастья — утраты любви — человек

приобрел внутреннее несчастье — напряженное

сознание виновности. Причем каждый отказ от

влечений де-

113

Между долгом и виной

лается динамическим источником совести, всякий

раз усиливает ее строгость и нетерпимость. Наша

совесть, возникшая в результате интериоризации

внешнего авторитета, тем больше продуцирует

чувство вины, чем больше мы отказываем себе в

удовлетворении. Фрейд демонстрирует это на

примере отказа от агрессии. С его точки зрения,

каждая часть агрессивности, которой отказано в

реализации, перехватывается «сверх-я» и

направляется против «я». Таким образом,

подавление агрессивности ведет к интенсивному

самонаказанию и даже саморазрушению. Таковы

взгляды 3. Фрейда на происхождение и специфику

вины.

Ощущение вины за самые разные крупные и

мелкие, реальные и измышленные провинности

преследует достаточно многих людей.

Самообвинения стали проявлением и формой

невроза. Нередко невротическое чувство вины

маскируется под здоровую самокритику, тогда ин-

дивид все время выискивает у себя промахи и

недостатки, по поводу которых усердно и

самозабвенно винится. В этом проявляется

повышенная тревожность, достаточно типичная для

современного человека, живущего в ур-

банизированном мире и подчиненного техническим

неестественным ритмам жизни. Впрочем, психологи

заметили, что люди, склонные к страстным

самообвинениям и скорби по поводу собственного

несовершенства, очень остро и агрессивно

реагируют на попытки критиковать их извне.

Видимо, обвинения в свой адрес выступают как

защитная реакция, попытка упредить реальную

критику со стороны Других.

Долгое и упорное переживание своей

виновности в реальных или измышленных

проступках может опускаться в глубины

бессознательного и оттуда разрушительно

действовать на здоровье и судьбу человека.

Подавленная, а не отреагированная, как говорят

психологи, вина выражается в болезнях,

постепенно подтачивающих организм. На уровне

событий человек, носящий в себе по-

114

Лекция 3

стоянное чувство вины, может попадать в самые

дикие переделки (автокатастрофы, несчастные

случаи), где будет регулярно ломать себе руки и

ноги, а то и шею. Психологи говорят в этом случае,

что вина бессознательно ищет наказания. Что же

делать? Очевидно, проблема в том, что для

окончательного освобождения от разрушительного

чувства вины человеку бывает мало прощения со

стороны тех, перед кем он виновен. Ему надо еще

простить самого себя, окончательно отрешиться от

следов сделанного зла, перестать находиться в его

капкане. Культура и общество выработали для этого

мощный нравственно-психологический механизм,

который называют раскаянием или покаянием.

О раскаянии обычно говорят вне религиозного

контекста. Человек делает зло людям, чувствует

вину и раскаивается, т. е. глубоко сожалеет о

случившемся и принимает наперед твердое

решение никогда больше не совершать ничего

подобного. Раскаяние — это не бесконечное биение

себя в грудь и посыпание головы пеплом, после

которого можно бодро идти безобразничать даль-

ше. Это коренное изменение своего поведения,

своих оценок, быть может, всего жизненного пути.

Начать новую жизнь нельзя с грузом старой вины.

Искреннее раскаяние помогает человеку обновиться,

стать лучше, выше, нравственнее. Теперь ему

нужна сила воли, чтобы претворять принятое

нравственное решение в жизнь.

Покаяние — понятие религиозное. Оно

происходит перед лицом Бога. Бог всемилостив, он

простит, но человек должен сам осознать вину,

раскрыть ее для себя в полной мере, отринуть все

скверное в себе. Принося покаяние в грехах,

верующий очищает душу, переживает катарсис —

чувство очищения, просветления, облегчения.

Правда, поговорка иронизирует: «Не согрешишь —

не покаешься, не покаешься — не спасешься».

Однако серьезный подход к покаянию означает,

что после него не грешат. Настоящее покаяние —

фундаментальное со-

115

Между долгом и виной

бытие в жизни человека. Оно предполагает не

только признание неверности прежних поступков (а

быть может, и образа жизни), но и согласие понести

наказание за грех. Отработать его, претерпеть

страдания, которые помогут окончательно стереть с

души пятна греха и вины. Готовность пострадать за

свою вину и радикальное изменение поведения —

важнейшие черты покаяния.

Долг, совесть, стыд и вина — реальные

явления нашей нравственной жизни, и каждый,

наверное, сможет добавить множество интересных

нюансов к их описанию.

Лекция 4 ЧЕСТНОСТЬ

И СПРАВЕДЛИВОСТЬ

1. Правда как высшая ценность

Среди высших нравственных ценностей

немаловажное значение имеет правда и тесно

связанная с ней правдивость.

Понятие «правда» перекликается с другими

родственными ему понятиями — «правый»,

«правильный» — и имеет по меньшей мере три

смысла.

Правда — это некоторый образцовый порядок

бытия и человеческих отношений, которому

необходимо неукоснительно следовать для того,

чтобы на земле воцарилась гармония между

людьми. В этом ракурсе понятие «правда»

совпадает с понятием «справедливость», хотя,

пожалуй, в большей степени акцентирует момент

идеальности и онтологической укорененности

названного образцового порядка. Именно в таком

случае говорят: «Надо жить по правде» или

«Правда восторжествует». Правда является здесь

чем-то вроде высшей инстанции, выносящей в

конце концов свой приговор.

Правдоискательство, столь характерное для

России, нацелено именно на эту высшую правду,

которая выразила бы себя в справедливом людском

или Божьем суде, при котором злые и жестокие

будут наказаны, а хорошие и добрые

вознаграждены. Высшая правда как бы возносится

над многоликой эмпирией жизни, над ее грязью и

мелочностью, несправедливостью и

бессмысленностью.

117

Честность и справедливость

Она выше фактичности, является более глубинной

и основной силой, чем простой событийный ряд. В

этом смысле высшая правда противостоит правде

жизни, понятой как механическая подборка

негативных примеров. Она настолько же

фундаментальней суммы негативных фактов,

насколько океанская волна значительней, чем

пена и щепки на ее поверхности. Тот, кто живет по

правде, — живет по нравственному закону, по

Божьим заповедям, по человеческой совести и

никогда не скажет: «Все кругом гадкие и скверные,

это — правда жизни, зачем же мне быть добрым и

щедрым?» Правда не сводится к реестру ужасов из

«желтых» газет, она надэмпирична и взывает к

человеческому в человеке.

В реальном общении порядок правды выражает

себя в открытости между людьми, в том, что они

честны друг с другом, не лгут, не предают, не

подличают. Правда в межличностной коммуникации

и в отношениях между группами проявляется в

доверии, во внимании и отзывчивости, она

предполагает взаимопомощь, поддержку,

стремление и способность понять другого, а также

раскрыть себя, свои намерения и планы. Правда

исключает всякую эксплуатацию, корыстное и

расчетливое использование другого как

инструмента для достижения собственных целей.

Правда — это соответствие наших

представлений объективному положению

дел. Все знают с детства, что надо говорить

правду, т. е. не лгать, не искажать реальной

картины событий, не сочинять небылиц. Тот, кто в

этом смысле следует правде, не лжет и не

обманывает, является правдивым человеком.

Правдивость — это освещение событий или

высказывание своих взглядов без подмены и

камуфляжа. «То, что вчера произошла драка — это

правда». В данном случае правдой является факт,

о котором спрашивают, имел ли он место. «То, что я

люблю вас, это правда». Здесь правдивое

признание утверждает факт внутренней жизни

говорящего. Правда вне-

118

Лекция 4

шних и внутренних фактов позволяет индивидам

общаться в рамках единого поля понимания, без

недоумений, опасений и смыслового тумана.

Правдивость делает индивидов доступными друг

другу для совместного переживания и действия.

Правдивость, говорил Монтень, лежит в основе

всякой добродетели. Действительно, только

честное, правдивое отношение к другим людям

является собственно моральным, ибо оно

предполагает признание чужого достоинства. Мы

сами не желаем быть обманутыми, объе-

горенными, обведенными вокруг пальца и не

должны поступать подобным образом по

отношению к другим.

Правда как адекватная характеристика ситуации

противостоит обману или лжи (в данном случае

ложь и обман я использую как синонимы, хотя

можно установить различия между этими

понятиями). Если правда соединяет людей, делает

их способными к полноценной коммуникации, то

обман означает разрыв, отчуждение, взаимное

недоверие. Обманывающий, как правило, свое-

корыстен, он искажает положение вещей для того,

чтобы в чем-то ущемить других и утвердить или

возвысить себя, чтобы обогатиться или получить

власть нечестно, за чужой счет.

Правда тесно связана с достоинством человека:

тот, кто уважает себя самого, не бывает низким

лжецом и хитрым обманщиком, он стремится

избежать всякого притворства и нечестности,

стыдится быть уличенным во лжи, не хочет вводить в

заблуждение других людей, ибо уважает их и ценит.

Тот же, кто охотно лжет, — не ценит и не уважает

других; он ставит их в глупое положение, мешает им

правильно сориентироваться, безжалостно сбивает

их с толку. Однако при этом он теряет и

собственное достоинство.

Дело в том, что нет на свете ничего тайного, что

не стало бы явным. Практически любой обман

рано или поздно бывает разоблачен, а человек,

единожды солгав-

119

Честность и справедливость

ший, потом вызывает у окружающих устойчивое

недоверие. Как можно верить и доверять тому, кто

не чурается исказить факты, возвести напраслину

на других, кто дезориентирует людей, своими

ложными обещаниями заводит их в тупик! Лжеца не

уважают, его презирают и опасаются, от общения с

ним стараются уклониться. Любителя обманывать

не порекомендуют на хорошую работу, не

пригласят в гости, с ним не желают водиться.

Вот почему обвинение во лжи считается глубоким

оскорблением, посягательством на нашу честь:

меня, честного человека, подозревают в обмане!

Если я честен, подобные подозрения

оскорбительны и обидны. Впрочем, обидно и

досадно бывает и уличенному лжецу. Обманщики

часто как бы скрывают от самих себя собственный

порок, называя его не ложью, а умом, ловкостью,

сообразительностью, хитростью. Разоблачение

демонстрирует им степень их собственного падения,

указывает на резкое расхождение с общепринятыми

нормами нравственности.

Огражден ли правдивый человек от

необоснованных обвинений во лжи? Думается, не

всегда. Там, где нет

непосредственной .возможности проверить

объективную ситуацию, мы можем только доверять

или не доверять словам конкретной личности.

Однако на стороне правдивого его моральная

правота, которая дает ему уверенность в себе и

надежду на торжество той самой высшей правды,

которая возносится над несовершенством фактов и

их эмпирических проверок и в конечном счете пра-

вильно расставляет все точки над «и». Высшая

правда нередко выступает не как однократно

выявленный факт, но как процесс, который может

развертываться во времени и давать благие плоды

верных оценок. Нередко, к сожалению, уже после

того, как без вины виноватый уходит из жизни или

из активной деятельности.

Правда указывает нам на то, что высшая

правда не абстрактна, и каждый прикасается к

ней по-своему и со своих позиций.

120