Зинченко В.Г. Методы изучения литературы. Системный подход

Подождите немного. Документ загружается.

Пуришев Б.И. Литература эпохи Возрождения: Курс лекций / Текст к печати

подготовила д-р филол. н., проф. М.И. Воропанова. —М., 1996. С. 299—303.

КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД

что он был близок к кружку

сэра Уолтера Рали,

подвергшегося опале в

царствование Елизаветы и

окончившего свою жизнь

на плахе в 1618 г. при ко-

роле Якове I. Если верить

доносчикам и ревнителям

ортодоксии, Марло был

«безбожником», он кри-

тически относился к сви-

детельствам Библии, в ча-

стности, отрицал боже-

ственность Христа и ут-

верждал, что библейская

легенда о сотворении

мира не подтверждается

научными данными и т.п. Возможно, что обвинения Марло в

«безбожии» и были преувеличены, но скептиком в религиозных

вопросах он все-таки являлся. К тому же, не имея обыкновения

скрывать свои мысли, он сеял «смуту» в умах окружавших его

людей. Власти были встревожены. Над головой поэта сгущались

тучи, и в 1593 г. в одной таверне близ Лондона Марло был убит

агентами тайной полиции.

Трагическая судьба Марло в чем-то перекликается с трагичес-

ким миром, возникающим в его пьесах. На исходе XVI века было

ясно, что этот великий век вовсе не являлся идиллическим.

При анализе «Трагической истории доктора Фауста» (1588)

исследователь отмечает, что, желая усилить психологический дра-

матизм пьесы, а также увеличить ее этические масштабы, Мар-

ло обращается к приемам средневековых моралите. Добрые и злые

ангелы борются за душу Фауста, поставленного перед необходи-

мостью выбрать, наконец, верный жизненный путь.

Белый стих перемежается в пьесе прозой. Комические про-

заические сценки тяготеют к площадному зубоскальству. Зато бе-

лый стих, пришедший на смену рифмованному, господствовав-

шему на сцене народного театра, под пером Марло достиг заме-

чательной гибкости и звучности. После «Тамерлана Великого»

им стали широко пользоваться английские драматурги, и в их

Б.И. Пуришев — автор многочислен-

ных статей по истории западно-европейс-

кой литературы, многолетний член редак-

ции серии «Литературные памятники». Его

основные труды — «Очерки немецкой ли-

тературы XV—XVII веков», «Андрей Руб-

лев и общие вопросы развития древнерус-

ского искусства XIV—XVII веков», «Ли-

тература эпохи Возрождения». Б.И.

Пуришев — составитель «Хрестоматии

по зарубежной литературе средних

веков».

Специалист по западноевропейской ли-

тературе, Б.И. Пуришев был глубоким це-

нителем древнерусского искусства, соче-

тал в своем творчестве культурно-истори-

ческий и сравнительно-исторический под-

ходы.

Т е м а 7

числе — Шекспир. Масштабности пьес Марло, их титаническо-

му пафосу соответствует приподнятый величавый стиль, изоби-

лующий гиперболами, пышными метафорами, мифологически-

ми сравнениями.

В процитированном фрагменте ясно видны приемы биогра-

фического, культурно-исторического и сравнительно-историчес-

кого методов. Темы и сюжеты пьес Марло соотнесены с обсто-

ятельствами его жизни. Так, говоря о мотивах трагедии «Фаус-

та», Б.И. Пуришев «попутно» вспоминает о возрасте Марло,

недавно вышедшего из студентов, и о тех скудных условиях

жизни, в которых находился сын человека из народа.

Биография Марло и его творчество точно вписаны в поня-

тие расы и исторического момента — царствование Елизаветы,

существование кружка опального сэра Уолтера Рали, пору идео-

логических церковных ортодоксов французской истории XVI века,

а также характера английской культуры. В разделе проанализи-

рованы трагедии Марло «Парижская резня», «Мальтийский ев-

рей», «Тамерлан Великий», «Трагическая история доктора Фау-

ста». Пьесы английского драматурга сопоставлены с трагедией

Шекспира «Венецианский купец» и с немецкой народной кни-

гой о Фаусте. Чтобы так написать раздел о Марло, надо предва-

рительно знать не только творчество драматурга, но европейс-

кую эпоху XVI—XVII веков в ее историческом и культурном

облике. И подобный метод исследования — не один из подхо-

дов к изучению выбранного автора. Он использован при анали-

зе творчества Боккаччо, включившего в круговорот городского

быта «Декамерона» дела и дни людей из разных общественных

кругов, от «тощего» до «жирного» народа. «Это ремесленники,

проходимцы, клирики, нобили, купцы... Боккаччо с интересом

присматривается к их активности, сообразительности, энергии,

находчивости. Зато его отталкивали тупая алчность, жестокий

эгоизм, примитивное высокомерие, особенно нелепо выглядев-

шее у нуворишей. Сам Боккаччо, несмотря на старание отца,

купцом не стал и темные стороны буржуазной практики видел

достаточно ясно». Б.И. Пуришев упоминает среди персонажей

Боккаччо реально живших людей, художников Бруно и Буффаль-

макко и в попутном комментарии называет книгу Дж. Вазари

«Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и

КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД 65

зодчих» (1550); Флоренция и Неаполь столь часто оказываются

местом действия новелл в особенности потому, что «они ему

хорошо известны, с ними связано многое в его жизни».

Здесь вновь видно, как «факт жизни» Боккаччо становится

«фактом литературы», определяя важнейшие мотивы «Декаме-

рона», произведения, укорененного в исторический момент и на-

циональную итальянскую почву.

В «Очерках немецкой литературы XV—XVII веков», непос-

редственно связанных с докторской диссертацией Б.И. Пуришева,

мы вновь видим торжество тех же историко-литературных под-

ходов

Стоит вспомнить, что создавалась книга в эпоху безоглядно-

го торжества социологизма и борьбы с «космополитизмом», когда

ученый совет Ленинградского университета клеймил и изгонял

В.М. Жирмунского, десятки ученых вынужденно меняли места

работы, а то и жительства, и положение самого Б.И. Пуришева

отнюдь не было прочным. Но обратимся к тексту книги. В главе

об историческом своеобразии литературы немецкого Возрожде-

ния речь идет о том, что и в эпоху Реформации даже политичес-

ки умеренные бюргерские авторы были втянуты в бурный поток

событий: это было время больших масштабов, больших дерза-

ний, больших надежд. Всеобщее внимание было приковано к

судьбам отчизны. Рушились вековые устои средневековья. По-

этому комнатно-интимная поэзия не отвечала требованиям вре-

мени. Литература искала для себя обширного поприща. Писате-

ли охотно выходили на площадь и обозревали многолюдную

толпу людей. Они любили на страницах своих творений устраи-

вать шумные сатирические карнавалы, участниками которых

являлись представители всех сословий. Они звали на суд правды

все существующее.

Такая литература не могла пройти мимо народа, тем более,

что и к жизни она была вызвана прежде всего подъемом демок-

ратического движения. Многие произведения немецкой литера-

туры XV—XVII веков не только прямо обращались к демократи-

ческому читателю, но и отражали воззрения, чаяния и вкусы мно-

гочисленных простых людей, наполнявших города и села «свя-

Пуришев Б.И. Очерки немецкой литературы XV—XVII вв. — М., 1955.

Т е м а 7

щенной Римской империи». Поэтому литература, которую обыч-

но называют бюргерской, нередко являлась собственно народ-

ной в широком смысле этого слова. Она и создавалась при не-

посредственном участии скромных тружеников, вроде Ганса

Сакса, подчас представляя собой литературную обработку раз-

личных фольклорных произведений. Даже ученые гуманисты,

гордившиеся тем, что они пишут на классическом языке Цице-

рона и Квинтилиана, прислушивались к голосу народа. В их

произведениях то и дело возникали образы и мотивы, почерп-

нутые из народного обихода.

Все это свидетельствует о том, что в эпоху Реформации в Гер-

мании демократические массы играли огромную роль не только

в политической, но и в эстетической сфере, именно они были

застрельщиками прогресса, а посему любое значительное про-

изведение, созданное прогрессивным автором, в той или иной

мере становилось народным. Отсюда и устойчивость литератур-

ных жанров, возникших в свое время в демократической среде

(шванк, фастнахтшпиль и др.); и пристрастие к площадной буф-

фонаде, скоморошескому комизму, к карнавальным маскам; и

плебейский задор «народных книг»; и грубоватый лубочный ре-

ализм многих произведений, вызывающих в памяти многочис-

ленные немецкие гравюры на дереве XV и XVI веков (М.

Вольгемут, Л. Кранах и др.), которые в качестве народных

картинок широко распространялись среди населения...

Именно в XVI веке сложилась народная легенда о Фаусте,

заключавшая в себе революционный протест против косности

средневекового мира и «прославление великих творческих сил

человека».

Во фрагменте воссоздана историческая эпоха Ренессанса,

особенности национальной немецкой истории и «момента» их

встречи в культуре страны, переживавшей углубление кризиса

феодальной империи и ощущавшей присутствие мощных на-

родных сил, возрождение литературных жанров, возникших в

демократической среде и связь их не только с площадной буф-

фонадой и скоморошеством, но «народной книгой» и гравюра-

ми на дереве. Эти многочисленные линии сплетены, сфокуси-

рованы при помощи академических методов, что делает текст

чрезвычайно «емким».

КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД

Уже из приведенных примеров видно, что не только научиться

писать подобным образом, но, даже читая, понять глубину из-

ложения — дело отнюдь не простое, требующее методики, кото-

рую Д.С. Лихачев назвал методикой «пристального чтения».

Вопросы к теме: 1. В чем сходство и отличие подхода Сент-Бёва и

Тэна?

2. Какой смысл Тэн вкладывает в понятия

«раса», «среда», «момент»?

3. Почему в культурно-историческом методе

главное место отводится документу эпохи, а

не художественному произведению?

Л и т е р а т у р а по т е м е

1. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. — М., 1967.

2. Пуришев Б. И. Литература эпохи Возрождения: Курс лекций. — М.,

1996.

3. Тэн И. История. английской литературы. Введение // Зарубежная

эстетика и теория литературы XIX—XX веков. Трактаты. Статьи.

Эссе / Сост. и общ. ред. Г.К. Косикова. — М., 1987.

Д о п о л н и т е л ь н а я л и т е р а т у р а

1. Лихачев Д. С. Эпохи и стили. — М., 1973.

2. Пуришев Б.И. Очерки немецкой литературы XV—XVII веков. — М.,

1955.

3. Тэн И. Философия искусства. — М., 1933.