Ярская-Смирнова Е.Р., Романов П.В. Социальная антропология

Подождите немного. Документ загружается.

Тема 3.1

Можно ли говорить о качестве исследования, относящегося к каче-

ственной социологической методологии? Существует по крайней мере

четыре критерия валидности нарративного анализа

. Каждый из них

предоставляет возможности оценивания, но имеет свои собственные

проблемы. Во-первых, речь идет о критерии убедительности. Убедитель-

ность будет наибольшей там, где теоретические положения поддерживают-

ся свидетельствами из рассказов информантов и где предлагаются альтер-

нативные интерпретации данных.

Второй критерий – соответствие. Исследователь может показать ре-

зультаты тем, чьи нарративы подвергались анализу, и если реконструкция

смысла, проведенная ученым, узнаваема для самих респондентов, это зна-

чит, что соответствие достигается. Третий критерий валидности – связ-

ность. Этот критерий можно рассматривать на трех уровнях: глобальном,

локальном и тематическом. Глобальная связность относится к общим це-

лям, к которым стремится рассказчик в разговоре: например, интервьюиру-

емый хочет рассказать историю о прошедших событиях. Локальная связ-

ность – это то, на что рассказчик пытается влиять в самом повествовании:

например, применение лингвистических средств для связи одного события

с другим. Так, использование контрастов, сопоставлений в нарративах о

разводе в исследовании К.Риссман позволяло респондентам выразить их

точку зрения на «нормальные» отношения в браке в сравнении с их соб-

ственным опытом. Тематическая связность подразумевает связность содер-

жания: одна и та же тема (например, отсутствие интимности и дружеских

отношений) вновь и вновь разрабатывается рассказчиком в ходе интервью.

Последний критерий – прагматическое применение – показывает степень,

с которой данное исследование становится основой работы других.

Вывод ясен: валидизация нарративного анализа не может быть сведе-

на к набору формальных правил или стандартизированных технических

процедур (которых, впрочем, также недостаточно и при валидизации коли-

чественных исследований). В интерпретативной работе нет канонов, ре-

цептов и формул, и различные процедуры валидизации могут иметь неоди-

наковый эффект для тех или иных исследований. Например, даже если вз-

гляды рассказчика и аналитика не совпадают, было бы полезно опреде-

лить, узнаваем ли материал кейс стади для информанта. В случае сравни-

тельных кейс стади подходящими критериями валидности могут стать убе-

дительность и связность. Более общие теоретические выводы, вытекающие

из нарративного анализа, могут быть проверены на валидность по степени

См.: Riessman C.K. Narrative Analysis // Qualitative Research Methods Series. Vol.30.

SAGE University Paper, 1993; Silverman D. Interpreting Qualitative Data. Methods for

Analysing Talk, Text and Interaction. London, Thousand Oaks, New Delhi: SAGE, 1993; Ва-

сильева Т.С. Основы качественного исследования: обоснованная теория // Методология

и методы социологических исследований. М.: Ин-т социологии РАН, 1996. С.56-65.

351

Модуль 3

их применимости в работах других авторов (прагматический критерий).

Валидность интерпретативной работы – это подвижная, развивающаяся

проблема, требующая внимания нарратологов.

Нарративный анализ не подходит для изучения большого числа безы-

мянных, безликих субъектов. Его методы трудоемки и занимают много

времени: они требуют внимания к нюансам речи, организации реакций,

местным контекстам и социальным дискурсам, оформляющим сказанное и

невысказанное. Нарративные методы можно сочетать с другими формами

качественного анализа и даже с количественным анализом. Вместе с тем,

задача комбинации методов требует серьезного эпистемологического обос-

нования, поскольку интерпретативная перспектива нарративного анализа

очень сильно отличается от реалистических оснований многих других ка-

чественных и, конечно, количественных методов.

Исследователь, решившись на сочетание подходов, неизбежно прихо-

дит к необходимости философской рефлексии способа познания, сталки-

ваясь со сложными вопросами методологического характера в самом ана-

лизе и информируя о них читателя. При этом, важно помнить, что наука не

может быть выражена одним-единственным универсальным голосом. Лю-

бая методологическая точка зрения частична, неполна и исторически огра-

ничена. Необходима полифония репрезентаций, где нарративный анализ –

не панацея, а всего лишь один подход, удобный в одних исследовательских

ситуациях и неприменимый в других. Сосуществование различных голо-

сов и уровней интерпретации свойственно и самому методу нарративного

анализа. Если понимать нарративный анализ как со-бытие, то, перефрази-

руя Бахтина, продуктивность метода будет состоять не в слиянии всех то-

чек зрения воедино, но в «напряжении своей вненаходимости и неслиянно-

сти, в использовании ученым привилегии своего единственного места вне

других людей»

. Таким образом, качество нарративного анализа можно

увидеть в том, как он позволяет осуществить систематическое изучение

личного опыта и смысла, показать, как события конструируются активны-

ми субъектами.

Хотя в российской социологии еще не накоплен большой опыт при-

менения этого метода, анализ повествовательных конструктов постепенно

проникает в социально-гуманитарные дисциплины и профессии, и нарра-

тивный анализ уже перестает быть провинцией литературной критики.

Нарративный анализ – полезное дополнение в поле социальных наук, при-

вносящее критический аромат в тех случаях, где иначе царил бы застой.

Изучение нарративов очень важно в исследовании социальной жизни:

ведь сама культура говорит в личной истории. Средствами нарративного

анализа возможно изучать гендерное неравенство, расовую дискримина-

Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Эстетика

словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С.78-79.

352

Тема 3.1

цию и другие практики власти. Эти проблемы или ситуации самими

рассказчиками часто воспринимаются как должное, естественное, неиз-

бежное, но с помощью анализа мы можем прояснить, насколько случайны

применяемые термины и выражения с точки зрения культурной и истори-

ческой ситуации.

Нужно сказать, что, несмотря на кажущуюся универсальность нарра-

тивной формы дискурса, людям бывает чрезвычайно трудно говорить о не-

которых событиях и переживаниях. Политические условия, социетальные

табу могут не позволить человеку рассказывать о тех или иных ситуациях,

случаях. Обычная реакция на страшные происшествия – вычеркивание их

из памяти, нежелание знать и говорить о них. О пережитых политических

путчах, войнах и сексуальных насилиях трудно как говорить, так и слу-

шать. Здесь уместен пример Т. Бута

, который предлагает применять нар-

ративные методы в исследовании субъективного жизненного опыта людей,

имеющих проблемы задержки развития, настаивая на необходимости

услышать голоса тех, кто исключен, вытеснен на периферию отношений в

обществе.

Исследователи-интервьюеры могут катализировать свидетельства и

признания и, когда о таком опыте рассказывают, он становится для пере-

жившего чем-то вроде «пред-нарратива». Пред-нарратив не развивается и

не прогрессирует с течением времени, не обнаруживает чувств рассказчика

или интерпретаций события. Люди придают смысл своему опыту, отливая

его в форму нарратива. В особенности это присуще рассказам о трудных

жизненных моментах, изменениях и о личных травмах. Все тяготы можно

перенести, если мы сумеем уместить их в историю. Социальные работни-

ки, психотерапевты, представители социальных движений помогают лю-

дям говорить о своих травмах, объединяют, связывают переживших экс-

тремальные события, вовлекают в социальное действие по позитивному

изменению жизненной ситуации. Нарративный анализ выступает в этом

случае мощным инструментом коммуникации, активизирующим взаимное

участие субъектов и рассмотрение различных точек зрения в процессе ис-

следования важных жизненных проблем, социальной терапии и реабилита-

ции.

Этнографическое письмо

Мы уже обсуждали понятие этнография в значении письменного жан-

ра. Как правило, антропологи мало внимания уделяли этнографиям как

текстам, зачастую полагая этнографию синонимом полевых исследований

или методом, а не продуктом исследований. Особенности этого жанра ме-

Booth T. Sounds of still voices: issues in the use of narrative methods with people who

have learning difficulties // Disability and Society: Emerging Issues and Insights / Barton L.

(Ed) New York, London: Longman, 1996. P.237-255.

353

Модуль 3

нялись со сменой теоретико-методологических оснований антропологии.

Если в начале ХХ века рассуждения о культурной эволюции оказа-

лись в тени культурного релятивизма Франца Боаса и функционалистской

социальной антропологии Б. Малиновского, А. Радклиффа-Брауна и М.

Фортеса, то после 1945 года в антропологии доминирующее положение за-

нимали два теоретических подхода: материалистический, позитивизм и

структурализм. Американские антропологи Л. Уайт и Дж. Стьюард вместе

со своими учениками, опираясь на археологические и этнографические ма-

териалы, начали разрабатывать материалистический (позитивистский,

объективистский «научный») подход в изучении культурных систем, эво-

люционное развитие которых имело место в различных частях света. Тогда

же благодаря деятельности К. Леви-Стросса значительное развитие полу-

чил структурализм, который обращает внимание на структуры, менталь-

ные паттерны – как сознательные, так и бессознательные, – представляя

культуру как систему, чья организация подобна организации языка. Пред-

метом исследования структуралистов становятся мысли, идеи и те значе-

ния, которыми люди наделяют предметы и объекты окружающего мира. В

результате мы получаем аналитическую модель, которая, впрочем, вовсе

не обязательно совпадает с «туземной» моделью сознания

В 1980-е гг. антропологи стали подвергать критике «этнографический

реализм», который был принятым жанром этнографического письма в

течение последних 60 лет, как в британских, так и американских кругах.

Этот этнографический реализм, на который отчасти повлияла традиция

дневников путешественников и отчасти научных монографий, предполагал

соглашение не анализировать риторические или нарративные измерения

этнографии. Все упомянутые подходы, несмотря на различия в методоло-

гии, отличались принципиальной установкой на научность и эмпиризм,

при этом объективность антропологического исследования не ставилась

под сомнение, как и вопрос о способах создания и задачаях этнографиче-

ского текста. Научный позитивизм, находящийся в основании объекти-

вистского метода, поддерживал представление о том, что антрополог

способен объективно наблюдать и точно описывать этнографическое ме-

сто действия, события, явления и смыслы человеческих взаимодействий. И

несмотря на то, что описания различных наблюдателей иногда сильно раз-

личались, «стоило проанализировать всю имеющуюся этнографическую

информацию по определенному обществу, и его общая конструкция обна-

руживалась в различных источниках. Погружение такого материала в исто-

рический контекст позволяло затем понять, в каком направлении шло раз-

Рубел П., Чегринец М. Исследовательские стратегии в современной американской

культурной антропологии: от “описания” к “письму” // Журнал социологии и социаль-

ной антропологии. 1998. Том 1. № 2

354

Тема 3.1

витие этого общества»

Ученым казалось, что они могут объективно фиксировать то, что им

открывается в процессе полевой работы, и в результате работы с инфор-

мантами воспроизвести в этнографических описаниях (этнографиях) «точ-

ку зрения туземца». Подобные описания считались объективными карти-

нами народной жизни, на которых не вырисовываются субъективные пред-

почтения, впечатления и опыт самих исследователей. Между тем, личные

интересы и собственные ценности могут противоречить или соответство-

вать целям этнографа. В любом случае, важно не отрицать личные интере-

сы и ценности, а осознавать, как они влияют на исследование. Еще в 1960-

е гг. появились первые публикации антропологических автобиографиче-

ских текстов и дневников, например, работа К.Леви-Строса «Печальные

тропики». И все же, такие тексты, скорее, оставались исключением из об-

щего правила. Нашумевшая публикация дневников Б.Малиновского изме-

нила ситуацию в корне, и теперь личность исследователя, его или ее субъ-

ективные устремления, установки и переживания оказались в центре этно-

графической рефлексии.

По выражению антрополога и писательницы в жанре фэнтези Урсулы

ле Гуин, «антропологу редко удается не бросить тень на картину, которую

он рисует». Эта «тень» есть не что иное, как субъективные интересы и вз-

гляды, определяющие как возможности, так и ограничения перспективы,

которые привносит в свой проект исследователь. Поэтому рефлексивность

касается уже не только местных традиций и «туземного» знания, а особен-

ностях полевой работы, которые так или иначе воздействуют на антропо-

лога. Как пишут П.Рубел и М.Чегринец, подобный крен в исследователь-

ской стратегии может быть выражен формулой «от участвующего (вклю-

ченного) наблюдения - к наблюдению участия (включенности)»

На смену этнографическому реализму в 1980-е гг. пришел жанр «экс-

периментальной этнографии», которая в недавние годы начала опериро-

вать с нарративными формами и в более явном виде представила конвен-

ции этнографического письма

. Экспериментальная этнография отчасти

была стимулирована философией и теорией литературы, а отчасти – со-

мнением в традиционной мистификации «искусства этнографии», в кото-

ром отсутствовал пристальный анализ этой центральной для антропологии

деятельности. Работы Клиффорда Гиртца оказали особое влияние на разви-

тие экспериментальной этнографии, которая, хотя и продолжает исполнять

Рубел П., Чегринец М. Исследовательские стратегии в современной американской

культурной антропологии: от “описания” к “письму” // Журнал социологии и социаль-

ной антропологии. 1998. Том 1. № 2

Там же.

Seymour-Smith Ch. Ethnographic Writing // Macmillan Dictionary of Anthropology.

London: Macmillan, 1986. P.98.

355

Модуль 3

традиционную задачу интерпретации культуры, также становится фору-

мом для теоретических, философских и эпистемологических дебатов. По

мнению К.Гиртца, познавательный процесс в антропологии – это текстуа-

лизация, или процесс создания текста из наблюдений за культурой, уча-

стия в повседневной жизни сообщества. Само создание текста в условиях

непосредственно полевой работы или при более поздней обработке днев-

ников при этом понимается как особый этнографический опыт, как важ-

нейшая методологическая проблема антропологии.

Начиная с 1980-х гг. постмодернистское движение в антропологии

подвергло критике абсолютно все принципиальные установки традицион-

ной антропологии: научность и объективность, эмпиризм и наблюдаемость

факта (метод включенного наблюдения), репрезентативность и авторство

этнографического текста. Взамен были предложены новые методы тексто-

вой репрезентации, инновации, которые продолжают развиваться в рабо-

тах антропологов, чувствительных к философским и литературным тенден-

циям.

Введение в этнографический текст литературного измерения

расширяло проблемное поле и даже предметную область дисципли-

ны, делая неизбежным превращение самого представляющего ее тек-

ста в самостоятельную проблему и предмет исследования.

Интерпретация служит средством постижения и одновременно

формой репрезентации чужой культуры, поскольку она реконструи-

рует для нас “точку зрения туземца”. В 1970-е годы Гирц начал кри-

тику объясняющих (структуралистских, этнонаучных) стратегий

именно с точки зрения неудовлетворенности той степенью репрезен-

тативности материала, которую они обеспечивали. В этой критике

он отстаивал “точку зрения туземца”, т.е. адекватную репрезентацию

действительности изучаемой культуры в качестве конечной цели ан-

тропологии. Однако при этом Гирц отнюдь не имел в виду, что в со-

ответствии с этой конечной целью антропологии придется превра-

титься в средство непосредственного самовыражения “туземца” или

непосредственной самопрезентации Другого. Подчеркивая близость

некоторых сторон интерпретации литературному творчеству, этно-

графического текста - беллетристике, Гирц решал задачи проясне-

ния и разработки технологий и процедур этого, если и не вполне

научного, но все же репрезентирующего средства антропологии.

Делая вслед за интерпретативной антропологией шаг в разобла-

чении принципиальной нерепрезентативности (или, точнее, само-ре-

презентативности) традиционного антропологического текста, ан-

тропологи критического (постмодернистского) направления прихо-

дили, в отличие от Гирца, к необходимости радикального отказа от

356

Тема 3.1

самого приема описания чужой культуры как Другой. Устранение

кода Я - Другой из эвристической конструкции антропологии и заме-

на его более сложной конструкцией сопровождались усложнением

концепции репрезентации у одних авторов, логически последова-

тельным снятием самой проблемы и задачи репрезентации - у дру-

гих.

Один из вариантов решения этого вопроса дает методология

эвристического примитивизма. Эта позиция закрепляется в форму-

лировке “Другие Голоса” и в принципиальном предпочтении терми-

на “этнографии” (во множественном числе) термину

“антропология”, что означает ориентацию на такие параметры тек-

ста, как непосредственность и сиюминутность репрезентации, “ми-

кроскопичность” поля зрения, заменяющие традиционные парамет-

ры научности. Вообще становятся ненужными и даже представляют-

ся вредными задачи етического, или анализирующего подхода, нару-

шающие внутреннюю природу культурного явления, травмирующие

его “нежную” субстанцию. Задачи антропологии разворачиваются в

емическом плане культурной действительности: важна не полнота

этнографического описания, объясняющая модель или глубина се-

мантической перспективы интерпретации - важно, чтобы антрополо-

гия точно и правильно представляла изучаемую культуру, служила

средством выражения ее. Здесь “правильно” означает не “верно”, а

“непосредственно”; “точно” - не “полно и в деталях”, а как бы в “жи-

вом” виде.

В связи с этим новые детали культурной жизни, прежде не под-

вергавшиеся антропологическому анализу, попадают в поле зрения и

внимания антропологов. Ведь важна не структурная значимость или

семантическая содержательность детали, а ее репрезентативность -

способность донести до нас целостность чужого культурного опыта.

В этом смысле, прежде маргинальные детали культурной действи-

тельности, такие, как вкус, запах или звук и их конструкции, воз-

можно, могут служить лучшим проводником в опыте чужой культу-

ры, лучшим каналом ее репрезентации. Использование таких дета-

лей должно придать антропологии более эвокативную, индуцирую-

щую форму, пробуждающую и побуждающую к работе воображение

как автора, так и читателя антропологического текста.

Исследовательская стратегия, выраженная формулой “другие

голоса”, напротив, дает нам усложненный вариант концепции репре-

зентации. С точки зрения этой стратегии, прежние традиционные эт-

нографии были поставлены под сомнение на том основании, что в

них получал звучание только голос автора, полевого исследователя,

и значительно реже - голоса информантов. Голоса женщин, а также

357

Модуль 3

представителей каких-либо иных групп, помимо бигменов, вождей и

шаманов, служивших обычно главными информантами, были

слышны в этих этнографиях очень редко. Теперь этнографии долж-

ны были стать поливокальными или полифоничными, воплощаю-

щими в себе голоса, идеи и мнения множества людей, входящих в со-

став группы. (Безусловно, помимо прочего в этом отражается ориен-

тация на более внимательное отношение к гендерным ролям, а так-

же интересы феминистской антропологии.) Обсуждение этого вопро-

са в антропологической литературе, как правило, опирается на при-

влечение идей Михаила Бахтина, без ссылок на имя которого не об-

ходится ни один из пишущих на эту тему авторов. Одним из лучших

примеров поливокального текста может служить книга Р. Прайса об

исторических представлениях афро-американцев, построенная как

собрание разрозненных рассказов информантов, которому автор со-

знательно не стремился придать отшлифованную собственным мо-

нологом форму: книга, полная пустот, указывающая своей формой

на невозможность полного знания о чужой культуре и демонстриру-

ющая путь, ведущий к частичному знанию о ней.

Подобное решение проблемы репрезентации трансформирует

традиционные представления об авторстве этнографического текста,

превращая бывших информантов в законных соавторов или вообще

устраняя понятие авторства. Новый этнографический текст стано-

вится многомерным, всегда открытым и незавершенным, он сам

превращается в культурный артефакт и процесс

Книга американского антрополога Флоринды Доннер, являющейся

ученицей и соратницей известного калифорнийского антрополога Карлоса

Кастонеды, «Шабоно» является ярким примером современного этнографи-

ческого письма. Она выступает одновременно и научным текстом, и худо-

жественным повествованием. В ней, кроме прочего, поднимается ряд важ-

ных методологических проблем, актуальных для любого социального уче-

ного, ставящего своей целью понять культуру того сообщества, которое

является объектом исследования, независимо от того, происходит ли ис-

следование в центре Москвы или на краю изученного европейцами мира.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА

Текст

Контент-анализ

Культурный артефакт

Рубел П., Чегринец М. Исследовательские стратегии в современной американской

культурной антропологии: от “описания” к “письму” // Журнал социологии и социаль-

ной антропологии. 1998. Том 1. № 2

358

Тема 3.1

Визуальная этнография

Партисипаторная фотография

Нарративный анализ

Этнографическое письмо

ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ

1. Дайте характеристику анализу текстов как методу исследования в

социальной антропологии.

2. Расскажите о методе нарративного анализа.

3. Как применить приемы визуальной этнографии для изучения го-

родской бедности и социальной политики в отношении бедности?

4. Дайте примеры и характеристику этнографического описания.

КЕЙСЫ ДЛЯ ПРАКТИЧЕСКИХ ЗАНЯТИЙ

1. Проанализируйте различные виды опубликованных текстов, чтобы

выявить функции фигурирующих в них персонажей: статью в газете, ста-

тью в глянцевом журнале, популярную литературу для женщин и мужчин,

сборник анекдотов.

2. Проведите анализ содержания текстов в перспективе современной

гендерной теории, а также в аспекте расовых и этнических различий.

3. Сделайте расшифровку интервью и проанализируйте этот текст,

найдите ключевые коды и сделайте их интерпретацию.

ЛИТЕРАТУРА

1. Абельс Х. Романтика, феноменологическая социология и качествен-

ное социальное исследование // Журнал социологии и социальной

антропологии. 1998. том 1. № 1

2. Борисов С.Б. Рукописный девичий рассказ. М: Объединенное гума-

нитарное издательство, 2002

3. Возможности использования качественной методологии в гендерных

исследованиях / Под ред. М. Малышевой. М.: МЦГИ, 1997.

4. Журженко Т.Ю. О междисциплинарном подходе, профессионализме

и научной объективности в гендерных исследованиях // Социально-

правовой статус женщины в исторической ретроспективе: Материа-

лы международ. науч. конф. Иваново, 1997.

5. Зверева В. Репрезентация и реальность // Отечественные записки.

2003. № 4.

6. Козлова Н.Н. Сцены из частной жизни периода «застоя»: семейная

переписка // Журнал социологии и социальной антропологии. Т.II.

1999. № 3.

359

Модуль 3

7. Малышева М.М. Анализ качественных данных в гендерных исследо-

ваниях // Гендерный калейдоскоп: Курс лекций / Под общ. ред.

М.М. Малышевой. М.: Academia, 2001. С.146-168.

8. Маслова О.М. Качественная и количественная социология. Методо-

логия и методы // Социология 4М. 1995. № 5-6. С.5-15.

9. Методология исследований политического дискурса: актуальные

проблемы содержательного анализа общественно-политических тек-

стов. Вып.1. Минск: Белорусский госуниверситет, 1998.

10.Мещеркина Е. Феминистский подход к интерпретации качественных

данных: методы анализа текста, интеракции и изображения. – Же-

ребкина И. (ред.) Введение в гендерные исследования. Ч.I. Харьков,

СПб: Алетейя. 2001.

11.Мещеркина Е.Ю. Качественные методы в гендерной социологии //

Гендерный калейдоскоп: Курс лекций / Под общ. ред. М.М. Малы-

шевой. М.: Academia, 2001. С.169-187.

12.Ньюман Л. Неопросные методы исследования // Социс. 1998. № 6.

С.119-129.

13.Потолок пола: Сб. науч. и публицист. статей / Под ред. Т.В. Барчу-

новой. Новосибирск, 1998.

14.Романов П.В., Щебланова В.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Женщины-

террористки в интерпретативных моделях СМИ. Дискурс-анализ га-

зетных публикаций // Полис. 2003. №6. С.144-154.

15.Романов П.В Феминистская этнография: обзор основных концеп-

ций, методов сбора данных и политик интерпретаций // Гендерные

исследования. № 6 (1/2001). С.322-335.

16.Рубел П., Чегринец М. Исследовательские стратегии в современной

американской культурной антропологии: от “описания” к “письму” //

Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Том 1. № 2

17.Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманистическую

социологию. М.: Добросвет, 1998.

18.Щебланова В., Ярская-Смирнова Е., Романов П. Женское лицо не-

объявленной войны (теракт на Дубровке) // Гендерные исследования.

2004. №10. С. 99-113

19.Ядов В.А. Социологическое исследование: Методология, програм-

ма, методы. Самара: Самар. ун-т, 1995.

20.Ярская-Смирнова Е.Р. Нарративный анализ в социологии // Социо-

логический журнал. 1997. № 3. С.38-61.

21.Ярская-Смирнова Е.Р., Карпова Г.Г. Символический репертуар госу-

дарственной политики: Международный женский день в российской

прессе, 1920-2001 гг. // Социальная история. Ежегодник. 2003: Жен-

ская и гендерная история / Под ред. Н.Л.Пушкаревой. М.:

360