Ямпольский М. Сквозь тусклое стекло. 20 глав о неопределенности
Подождите немного. Документ загружается.
Глава
з.
Различие,
или
По
ту
сторону
предметности
1 01
рующей
эстетики,
если
они
ничего
не
выражают
в
смысле
авторс
кой
индивидуальности?
Здесь
мы
со
всей
рещительностью
сталкиваемся
с
первыми
ты
няновскими
попытками
сформулировать
принципы
материальной
эстетики,
на
которые
обрушится
Бахтин.
С
самого начала
Тынянов
описывает
процесс
заимствования
как
непсихологический,
почти
автоматический
процесс.
Может
заимствоваться,
например,
«без
различный
сам
по
себе
материал»
(из
газеты,
из
уголовной
хрони
ки).
Или
может
заимствоваться
«чужестранный»
материал,
вообще
не
имеющий
никакого
отнощения
к
материалу
и
даже
к
замыслу
произведения,
куда
осуществляется
перенос:
« ...
таково
внесение
безразличных
самих
по
себе
диалектических,
а
в
особенности
чуже
странных
языковых
особенностей;
эти
внесенные
не
из
искусств
частности
зацветают
новою
жизнью
в
искусстве
...
»16
В
статье
«Тютчев
И
Гейне»,
выросщей
из
юношеского
исследо
вания,
проводя
различие
меЖдУ
генезисом
и
традицией,
Тынянов
будет
предельно
ясен
в
своем
понимании
генезиса:
«Генезис
лите
ратурного
явления
лежит
в
случайной
области
переходов
из
языка
в
язык,
из
литературы
в
литературу,
тогда
как
область
традиций
закономерна
и
cOMкнyra
кругом
национальной
литературы»17.
Поз
же
эти
отношения
будут
Тыняновым
пере
осмыслены.
Как
из
вестно,
Тынянов
в
дальнейшем
будет
делать
акцент
почти
исклю
чительно
на
эволюции
-
области
системно-функциональных
отношений.
Генезис
практически
выпадет
из
поля
его
внимания.
Объясняется
это
совершеннейшим
окказионализмом
генезиса, его
принципиальной
«бессмысленностью».
В
статье
«Тютчев И
Гейне»
Тынянов
говорит
о
совершенной
непредсказуемости
генетических
отношений,
их
чистой
случайности.
Отношения
между
Гейне и
Тютчевым
в
значительной
степени
относятся
к
генетическому
ряду,
так
как
никаких
закономерных
внутрилитературных
связей
между
ними
не
было.
Тынянов
поясняет:
«Построение
генетической
ис
тории
литературы
невозможно;
но
установка
генезиса
имеет
свою,
негативную,
ценность:
при
ней
лишний
раз
выясняется
своеобра
зие
словесного
искусства,
основанное
на
необычайной
сложности
и
неэлементарности
его
материала
-
слова»18.
«Безразличный
сам
по
себе»
«чужестранный»
материал
приме
нительно
к
Гейне
-
это
эллинское
в
контексте
назарейского,
ев
рейское
в
контексте
христианского
и
наоборот.
Эти
элементы
не
16
ю.
Н.
ТЫНЯНОВ.
Поэтика.
История
литературы.
Кино,
с.
388.
17
Там
же,
с.
29.
В
качестве
фундаментального
эволюционного
фактора
Тынянов,
например,
рассматривал
жанровую
обусловленность
литературной
формы
в
контексте
данной
культуры
и
данного
времени.
\&
Там
же,
с.
29.
102
J.
Бесформенность
и
идентичность
принадлежат
автору,
так
как
в
значительной
мере
лежат
вне
его
горизонта.
Но
эти
элементы,
хотя
с
функuионально-системной
точки
зрения
и
«бессмысленны»,
не
бесплодны.
Их
значение
бьmо
многократно
подчеркнуто
Гейне,
и
Тынянов
лишь
повторяет
его,
когда
говорит,
что
они
«заuветают
новой
жизнью».
Речь
идет
бук
вально
о
диалектике
мертвого
и
живого,
которая,
конечно,
не
ук
ладывается
в
рамки
психологии
творчества.
Чужое
дЛя
Тынянова
-
всегда
генетическое
явление,
оно
мо
жет
служить
поводом
для
некоего
текста,
«явление
может
генети
чески
восходить
к
известному
иностранному
образuу
и
в
то
же
са
мое
время
быть
развитием
определенной
традиции
наuиональной
литературы,
чуждой
и
даже
враждебной
этому
обращу»19.
Так,
ге
нетически
многие
стихи
Тютчева,
по
мнениЮ
Тынянова,
восходят
к
Гейне
и
романтической
традиции,
а
эволюuионно
продолжают
архаическую
традиuию
отечественного
классиuизма.
Генетическое
имеет
лишь
тот
смысл,
что
позволяет
оттенить
лексическую
странность
языка,
который
использует
тот
же
Тютчев,
трактуя
гейневские темы,
для
которых
этот
язык
«не
органичен».
Двойственность
и
пародийность,
таким
образом,
не
имеют
ника
кой
иной
роли,
кроме
специального
выделения
окраски
слова.
В
той
же
статье
Тынянов
вынужден
провести
тонкое
различие
меж
ду
«значением»
слова
и
его
«окраской».
Значение
при
этом
он
связывает
с
«предметным
образом»,
а
окраску
со
«словесным
об
разом».
Конфликт
генетического
и
эволюционного,
который
под
падает
под
понятие
пародичности,
главным
образом
и
приводит
к
смешению
aкueHTa
с
предметного
на
словесный
образ.
2.
БЛОК
И
СПИНОЗА:
НЕВЫРАЗИМОЕ
КАК
СВОБОДА
Проблема
эта
требует
спеuиального
рассмотрения
и
целиком
связана
с
Гейне.
Принuипиальной
в
этом
контексте
является
ста
тья
Тынянова
«Блок
и
Гейне».
В
октябре
1921
года
Тынянов
выс
тупал
на
вечере
памяти
Блока
с
докладом
на
тему
«Блок
и
Гейне».
Доклад
бьm
опубликован
зимой
1921
года
в
сборнике
«Об
Алексан
дре
Блоке»,
изданном
петроградским
издательством
«Картонный
домию>.
В
1928
году
Тынянов
поместил
статью
в
«Архаистах
и
но
ваторах»,
сократив
все,
что
касается
Гейне.
В
предисловии
к
кни
ге
он
объяснил
свое
решение:
«Одна
статья
представляла
собою
искусственную
параллель
между
одним
новейшим
русским
поэтом
и
одним
иностранным
старым;
второй
член
параллели
я
отбро-
19
ю.
Н.
ТЫНЯНОВ.
Поэтика.
История
литературы.
КИНО,
с.
29.
Глава
з.
Различие,
или
По
ту
сторону
предметности
103
сил»20.
Но
именно
искусственность
параллели
говорила
о
ее
гене
тическом
характере,
а
потому
параллель
эта
приносится
в
жертву
вместе
со
всем
тем,
что
относится
к
генезису.
Параллель,
которую
проводит
Тынянов,
имеет
большое
значе
ние.
Блок
представлен
как
русский
вариант
Гейне,
который
назван
Тыняновым
одним
из
самых
близких
Блоку
поэтов.
Близость
эта
выражается,
например,
в
широком
использовании
Блоком
мотивов
двоЙничества.
При
этом
двойник
у
Блока на
первый
взгляд
похож
на
гейневского.
В
«Ночной
фиалке»
это
может
быть,
например,
«нищий
бродяга»,
когда-то
пировавший
с
королями.
«Сначала
этот
второй
является
отдельно,
самостоятельно
(Паяц),
только
контра
стируя
с
первым,
но
затем
в
ряде
стихотворений
появляется
двой
ником»2l.
Но
эффект
двойничества
тут
иной,
чем
у
Гейне:
«Эмоци
ональная
сила
образа
именно
в
этом
колеблющемся двойном
свете:
и
рыцарь,
несущий
на
острие
копья
весну,
и
одновременно
нечис
тый
и
продажный,
с
кругами
синими у
глаз,
-
все
сливается
в
пред
метно
неуловимый
и
вместе
эмоционально
законченный
образ
(сумрак
улиц
городских)>>22.
Несоединимость
личин
может
слиться
в
некий
<<предметно
неуловимый»,
но
все
же
единый
образ
благода
ря
установке
Блока
на
эмоциональность.
Эмоциональность
позво
ляет
Блоку
использовать
штампы,
стертые
образы
-
Арлекина,
Командора,
Гамлета,
Кармен
и
Т.д.,
-
потому
что
«эти
образы
при
званы
играть
известную
роль
в
эмоциональной
композиции,
не
выдвигаясь
сами
по
себе»23.
Более
того,
ходячие
образы
нужны
Блоку,
потому
что
на
них
налипла
«старая
эмоциональность».
Двойничество
накладывает
на
образы
нечто
вроде
уклончивости
и
колебания,
которое
хотя
и
ослабляет
предметность,
видимость
об
раза,
но
создает
некую
иную
предметность,
непосредственно
выте
кающую
из
эмоциональности.
Тынянов
даже
говорит,
что
эмоци
ональность
позволяет
за
стихами
возникнуть
лирическому
лицу
самого
поэта:
«Эмоциональные
нити,
которые
идут
непосредствен
но
от
поэзии
Блока,
стремятся
сосредоточиться,
воплотиться
и
приводят
К
человеческому
лиllJl
за
нею»24.
Гейне
решительно
противопоставляется
Блоку
(и
сопоставле
ние
это
не
в
пользу
русского
поэта,
что
довольно
удивительно
в
контексте
его
недавней
трагической
смерти).
Гейне
решительно
отказывается
от
предметности.
«Для
Гейне
характерно
полное
уничтожение
живописности
эпитетов»25.
Но
он
отметает,
как
ком-
20
ю.
Н.
ТЫНЯНОВ.
Поэтика.
История
литературы.
КиНО,
с.
396.
21
Юрий
ТЬШЯНОВ.
Блок
и
Гейне.
Letchworth Herts, Pridaux Press, 1979,
р.
9.
22
Там
же,
с.
10.
23
Там
же,
с.
14-15.
24
Там
же,
с.
18.
25
Там
же,
с.
21.
104
1.
Бесформенность
и
идентичность
промисс,
И
блоковскую
эмоциональность.
«Образ
у
Гейне
не
стро
ится
ни
по
признаку
предметности,
ни
по
признаку
эмоциональ
ности,
он
прежде
всего
-
словесный
образ
<
...
>
словесный
образ
ощутим
именно
в
ущерб
предметному26,
когда
предметность
в
нем
непредставима,
противоречива,
поэтому
оксюморон
(связь
эпите
та
с
определяемым
по
противоречию)
-
наиболее
обычное
постро
ение
образа
у
ГеЙне»27.
Тынянов,
по
существу,
отмечает
тот
факт,
что
Гейне
мыслит
не
в
категориях
воображаемого,
то
есть
в
кате
гориях
видимого и
симулякров,
но
В
категориях
самого
языка,
то
есть
непредставимого,
символического.
По
существу,
словесный
образ
здесь
именно
возникает
как
ре
зультат
ничем
не
компенсируемой
не
вязки
(такой
же,
как
между
явлениями
генезиса
и
эволюции).
Тынянов
пишет
об
ужасе,
кото
рый
вызывает
у
Гейне
любая
предметность
«<там,
где
революция
грозила
обернуться
своей
предметной
стороной,
он
с
ужасом
от
нее
отворачивается»
)28.
Но
эта
свобода
от
предметности
определяется
Тыняновым
как
безграничная
свобода
от
материала,
то
есть
как
вообше
свобода
раг
ехсе11епсе.
Поэтому
Гейне,
«играя
темами,
их
разрушает»29.
При
этом
он
не
создает
и
никакого
эмоционального
единства,
но
сплошной
эмоциональный
диссонанс.
В
более
поздней
статье
«Портрет
Гейне»
Тынянов
говорит
об
остроумии
как
способе
соединения
несоединимого:
«Материал
всех
стран
и
веков,
интернациональный
материал
журналистики
и
га
зеты
хлынул
у
Гейне
в
поэзию,
скрепленный
остроумием,
"вит
цем".
"Моисей,
Медицейская
Венера,
пароход,
Марафонская
бит
ва,
Гегель"
-
таковы
пересчеты
Гейне.
"Лот,
Тарквиний,
Моисей,
Юпитер,
г-жа
Сталь,
Навуходоносор"
-
другой
пример»30.
Комби
нация
такого
рода
имен
не
может
создать
никакого
исторического
единства
и
держится
исключительно
на
«витце»31
-
ироническом
остроумии.
26
Предметное
у
Гейне
возникает,
по
мнению
Тынянова,
только
в
виде
комического.
27
Там
же,
с.
21-22.
28
Там
же,
с.
23.
29
Там
же,
с.
25.
30
Юрий
Тынянов.
Портрет
Гейне.
-
В
КН.:
Генрих
Гейне.
Сатиры.
Л.,
Academia,
1927,
с.
13.
Хочу
выразить
благодарность
Илье
Калинину,
который
помог
мне
достать
этот
текст
Тынянова,
отсутствующий
в
библиотеках
США.
Текст
этот
сам
по
себе
любопытен
и
тем,
что
он,
будучи
«популярным»
по
сво
ему
жанру,
отчасти
пародирует
литературный
стиль
Шкловского,
который,
по
видимому,
в
сознании
Тынянова
второй
половины
20-х
годов
-
воплощение
«популярного»
стиля.
31
Лаку-Лабарт
и
Нанси
определяют
Witz
как
«соединение
разнородных
элементов»
и
считают
его
неотъемлемым
элементом
фрагментарной
формы
у
романтиков.
Witz
предполагает
«внезапную
идею»
- Einfall, -
которая
нео-
Глава
3.
Различие,
или
По
ту
сторону
предметности
105
Сравнивая
двух
поэтов,
Тынянов
считает,
что
Блок
«ужасает
ся
иронии
Гейне»,
что
он
«говорит
О
"пустыне",
то
есть
непредста
вимости,
которую
создал
Гейне
вокруг
себя
своей
иронией.
Он
не
приемлет
исключительно
словесных
образов
Гейне,
переводя
их на
предметную
плоскость»32.
Гейневская
ирония
и
пародичность
об
ладают,
по
мнению
Тынянова,
такой
энергией
негативности, что
выходят
в
область
свободы
как
во
внелитературное
пространство.
Литература
вообще
в
таком
контексте
оказывается
областью
«не
свободы»33.
Уже
в
этих
радикальных
оценках
сам
Тынянов
реши
тельно
выходит
за
рамки
ОПОЯЗа,
но
затем
возвращается
в
эти
рамки,
как
будто
испугавшись
собственного
и
гейневского
радика
лизма.
Тынянов
завершает
статью
выводом,
чреватым
далеко
иду
щими
последствиями:
«Не
понимая
и
не
принимая
язык
свободы
Гейне,
Блок
переводит
на
предметный
язык
поэзии,
-
ибо
они
связаны для
него
своей
эмоциональностью»34.
Блок
и
Гейне
стоят
на
двух
разных
полюсах
поэзии.
Один
строит
свое
искусство
по
признаку
эмоциональности,
друтой
-
по
признаку
чистого
слова.
Примитивная
музыкальная
форма,
про
образ
которой
-
романс,
-
и
литературный,
словесный
орнамент,
высшим
прообразом
которого
является
арабеска.
Поэтому
столько
споров
вокрут
Гейне,
и
при
жизни,
и
после
смерти,
-
поэтому
Блок
бесспорен.
И
если
Гейне
навсегда
останется
примером
и
образцом
само
довлеющего
словесного
искусства,
а
знак
его
стоит
над
новой
по
эзией,
то
Блок
являет
пример
крупного
художника
в
подчиненном
роде
поэзии
-
эмоциональном
35
•
Несколько
пренебрежительная
оценка
«эмоционального»
дол
жна
быть
понята
на
фоне
декларированного
Тыняновым
отхода
от
психологизма
и
кантовского
понимания
свободы,
к
которому
апел
лирует
филолог.
Как
известно,
Кант
предлагал
мыслить
свободу
«как
независимость
от
всего
эмпирически
данного,
и
следователь-
жиданно
приводит
к
синтезу
совершенно
разнородных
Идей
(Philippe Lacoue-
Labarthe and Jean-
Luc
Nancy.
The Literary
Abso1ute.
The Theory
of
Literature in
Gеrшап
Romanticism.
AlЬапу,
SUNY Press,1988,
р.
52).
32
Юрий
Тынянов.
Блок
и
Гейне,
с.
28.
33
«Искусство
-
вивисекция;
оно
дается
взамен
зарождения
новой
души,
оно
убийство
ее;
не
ОСуШествление
свободы
в
искусстве,
а
рабство
птицы,
по
юшей
в
тяжелой
клетке.
Искусство
-
клетка,
стальная,
тяжелая.
Искусство
-
проклятие,
убийство,>
(там
же,
с.
30).
34
Там
же,
с.
30.
зs
Там
же,
с.
31-32.
106
1.
Бесформенность
и
идентичность
но
от
природы
вообще
...
»36.
Под
природным
им
понималось
все,
что
существует
в
формах
чувственного
опыта,
то
есть
представле
ний,
имеющих
временное
и
пространственное
измерение.
Так
как
именно
в
рамках
времени
прощлое
всегда
детерминирует
настоя
щее
37
,
а
потому
не
оставляет
места
для
свободы.
Поэтому
поэзия,
связанная
с
видимыми
пространственно-временными
образами,
по
определению
не
свободна.
Свобода
связывается,
таким
образом,
с
понятием
чистого
словесного
образа,
полностью
очищенного
от
предметности
и
связанного
с
арабеской,
орнаментом.
В
ином
мес
те
Тынянов
пищет
о
«хиастической
игре
эпитетов»,
производящей
не
образ,
но
«скрещение
образов,
дающее
арабеску,
орнамент»
38.
И
хотя
Тынянов
ни
разу
не
упоминает
гейневского
иудейства
(о
ко
тором
он
говорит
в
«Портрете
Гейне»),
он
сознательно
связывает
поэзию
Гейне
с
иудаистским
иконоборчеством,
радикальным
от
сутствием
зримого
образа.
В
«Портрете
Гейне»
Тынянов
вновь
возвращается
к
проблеме
предметности.
Он
утвеР2ЮIает,
что
основой
творчества
Гейне
явля
ется
его
«личность»:
«"Личность"
до
неприличия
-
настоящая
ат
мосфера
Гейне.
Личного
тона
его
прозы
и
стихов
не
вынесла
не
меuкая
литература»39.
Но
личность
его
нисколько
не
похожа
на
строящуюся
на
эмоuиональности
личину
Блока.
У
Гейне
она
осно
вана
не
на
эмоuиональности,
но
на
«витuе»:
«И
по
закону
его
"вит
иа"
в
его
"литературной
личности"
сочетались:
"рьщарь
духа"
(гла
диатор
тож),
эллин,
еврей,
странствующий
студент
(со
всеми
особенностями
студенческой
речи).
Менялись
костюмы,
и
Гейне
остался
под
конеи
-
в
"Romanzero" -
голым»40.
Быть
«голым»
в
литературе,
утвеР2ЮIает
Тынянов,
можно
только
благодаря
остро
умию.
Нагота,
о
которой
говорит
исследователь,
-
это
парадок
сальный
продукт
взаимного
отриuания
и
взаимного
уничтожения
масок.
Поскольку
все
маски
через
«витu»
взаимно
исключаются,
видимость
отпадает,
личность
обнаруживается
в
своей
наготе,
но
нагота
эта
не
есть
нечто
видимое,
предметное,
но
лищь
отриuание
всякой
видимости,
иудейский
иконоклазм.
Иудейство
Гейне
было
спеuиально
отрефлексировано
Блоком,
серия
докладов
которого
о
немеиком
поэте
стимулировала
интерес
36
Иммануил
Кант.
Критика
практическоro
разума.
-
В
кн.:
И.
Кант.
Со
чинения
в
шести
томах,
т.
4(1).
М.,
Мысль,
1965,
с,
425.
37
«Так
как
прошедшее
время
уже
не
находится
в
моей
масти,
то
каждый
мой
поступок
необходим
в
силу
определяющих
оснований,
которые
не
нахо
дятся
в
моей
масти»
(там
же,
с.
423).
38
Юрий
Тынянов.
Блок
и
Гейне,
с.
21.
39
Там
же,
с.
14.
40
Там
же,
с.
15.
Глава
З.
Различие,
или
По
ту
сторону
предметности
107
Тыняновакрассмотрению
их
в
параллели
41
.
В
марте
1919
года
Блок
на
заседании
редколлегии
издательства
«Всемирная
литература»
сделал
доклад
«Гейне
В
россии»42,
В
котором
утверждал,
что
сегод
ня
Россия
не
имеет
органичного
литературного
языка
для
перево
дов
Гейне.
Но
вместе
с
тем для
понимания
Гейне
впервые
созда
ны
благоприятные
условия.
Именно
сейчас
«может
быть
услышан
голос
подлинного
Гейне».
Связано
это
с
тем,
что
Гейне
«В
основе
своей»
-
антигуманист,
а
культура
вошла
в
период
принципиаль
наго
антигуманизма
(тема
эта
бьша
развита
в
статье
Блока
«Круше
ние
гуманизма»).
Антигуманизм
выражается
в
падении
устойчивых
норм,
в
том
числе
этических,
и
в
выдвижении
на
первый
план
чи
стой
видимости,
в
виде
«мелькания
бесчисленных
личин»,
«масок».
«Это
мелькание,
-
писал
Блок,
-
знаменует
собою,
что
человек
весь
пришел
в
движение,
весь
дух,
вся
душа,
все
тело
захвачены
вихревыми
движениями»43.
Речь
шла
о
хаосе,
порождаемом
рево
люцией
и
отменяюшем
всякие
элементы
порядка,
в
том
числе,
меЖдУ
прочим,
и
темпоральности
как
форму
причинности.
Гейне
связьшалея
Блоком
с
разрушением
относительно
статичного
обра
за,
некоего
целостного
«лица»,
которое
Тынянов
обнаруживал
за
эмоциональным
строем
блоковской
поэзии.
Симулякры
рушатся,
потому
что
вместе
с
порядком
из
реальности
исчезает
сама
возмож
ность
ее
имитировать.
Пожалуй,
самым
интересным
высказыванием
Блока
о
Гейне
бьш
его
доклад
того
же
1919
года
«О
иудаизме
Гейне»,
подготовлен
ный
к
печати
в
1921
году
и
опубликованный
в
«Жизни
искусства»
в
1923
году.
Это
выступление
бьшо
ответом
на
доклад
А. Л.
Волын
ского
«Разрыв
с
христианством».
Волынский
высказывал
убежден
ность,
что
гуманизм
является
сушностью
иудаизма,
от
которой
нельзя
отказаться.
Показательно,
что
в
ответ
на
утверждение
Бло
ка,
будто
Гейне
изменил
иудаизму,
Волынский
заявлял,
что
Гейне
никогда
не
изменял
религии
своих
предков
44
•
Блок
попытался
объяснить,
что
понятие
«измены»
не
имеет
для
него
негативного
оттенка,
так
как
в
случае,
подобном
гейневекому,
она
происходит
4]
В
]920
и
1922
годах
вышли
2
тома
«Избранных
сочинений»
Гейне
под
редакцией
Блока.
42
Блок
придавал
этому
докладу
важное
значение.
Он
записывал
в
днев
нике:
«Вчера
-
большой
день.
Я
прочел
доклад
о
Гейне
(положение
дела
с
переводами
ero),
затронув
в
нем
тему
о
крушении
ryманизма
и
либерализма
(во
"Всемирной
литературе")>>
(Александр
Блок.
Собр.
соч.
в
восьми
томах,
т.
7.
М.,
Гослитиздат,
]963,
с.
355-356).
43
Александр
Блок.
Гейне
в
России.
-
В
кн.:
Александр
Блок.
Собр.
соч.
в
восьми
томах,
т.
6.
М.,
Гослитиздат,
]962,
с.
125-126.
44
Доклад
Волынского
«Ответ
А. А.
Блоку»
был
напечатан
в
«Жизни
ис
кусства»,
1923,
NQ
3],
там
же,
где
и
текст
Блока.
108
1.
Бесформенность
и
идентичность
«не
от
бедности
и
убожества,
а
от
величайшей
полноты,
не
от
ос
кудения
жизни,
а
от
чрезмерного
накопления
жизненных
сил»45.
Этот
витализм
измены
главным
образом
характеризует
двойствен
ность
религиозного
сознания
Гейне
-
иудея
и
христианина
и
даже
эллина
одновременно.
Но
самая интересная
часть
статьи
касается
отношения
Гейне
к
природе
и,
в
подтексте,
к
предметности
гейнев
ского
видения:
Когда
Браудо
спорил.
с
Жирмунским,
что
Гейне
не
мог
не
чув
ствовать
природы,
у
меня бьmа
потребность
доказывать,
что
он
ее
не
чувствовал.
Когда
Волынский
доказывает,
что
Гейне,
как
иудей,
не
чувствовал
природы,
у
меня
потребность
-
доказывать,
что
он
ее
чувствовал.
Это
происходит
оттого,
что
Гейне
и
тут
противоре
чив
до
крайности,
совмещает
в
себе,
казалось бы,
несовместимое.
Во-первых:
Гейне
действительно
чувствует
природу
не
так,
как
чувствовали
ее
иенские
романтики
<
...
>.
Во-вторых:
Гейне
действительно
чувствует
природу
как
natura
natиrans;
он
чувствует
как
пламенный
иудей,
это
навинское
солн
це,
горящее
в
его
собственном
мозгу.
В-третьих:
по
глубочайшему
замечанию
Волынского,
евреи
не
чувствуют
природы
как
natиra
natuгata;
да,
это
так.
Но
Гейне
есть
величайшее
исключение,
подтверждающее
это
правило.
Он
чув
ствовал
иногда
natura naturata
как дай
бог
ариЙцу
... 46
Блок
здесь
отсьшает
к
Спинозе,
перетолковавшему
старые
схо
ластические
понятия
natura naturans
и
natura naturata
Спинозизм
явно
просвечивает
в контексте
блоковского
«крушения
гуманизма»,
хотя
прямо
он
и
не
назван.
Это
связано
с
тем,
что
осушествленный
Спинозой
отказ
от
понятия
«конечной
причины»
снимал
отчетли
во
этический
оттенок
с
действий
человека.
В
итоге
даже
такой
убежденный
спинозист,
как
Шеллинг,
в
своей
философии
свобо
ды
стремился
восстановить
возможность
ориентиров
добра
и
зла.
В
конце
XIX
века
спинозизм
явно
воспринимался
как
предтеча
критики
морали
у
Ницше.
Перетолкование
Спинозой
схоластической
дихотомии
двух
видов
природы
также
бьшо
связано
с
проблемой
свободы,
вопло
щением
которой
Тынянов
считал
Гейне.
У
схоластиков,
в
частно
сти
у
святого
Фомы,
творения
божьи
обозначались
как
natura
naturata
(природа
порожденная),
в
то
время
как
Бог
-
«всеобщая
45
Александр
Блок.
О
иудаизме
у Гейне.
-
В
КН.:
Александр
Блок.
Собр.
соч.
в
восьми
томах,
т.
6,
с.
147.
46
Там
же,
с.
148-149.
Глава
З.
Различие,
или
По ту
сторону
предметности
109
причина
всех
естественно
возникающих
вещей»
-
назьmался
natura
naturans
(природа
порождающая)47.
В
<<Этике»
(1,
теор.
29,
схолия)
Спиноза
так
определял
интере
сующие
меня
понятия:
Под
natura naturans
нам
должно
понимать
то,
что
существует
само
в
себе
и
представляется
само
через
себя,
иными
словами,
та
кие
атрибуты
субстанции,
которые
выражают
вечную
и
бесконеч
нyю
сущность,
Т.е.
(по
кор.
1
т.
14
и
кор.
2
т.
17)
Бога,
поскольку
он
рассматривается
как
свободная
причина.
А
под
natura naturata
я
понимаю
все
то,
что
вытекает
из
необходимости
природы
Бога,
иными
словами,
-
каждого
из
его
атрибутов,
Т.е.
все
модусы
атри
бутов
Бога,
поскольку
они
рассматриваются
как
вещи,
которые
существуют
в
Боге
и
без
которого не
могут
ни
существовать,
ни
бьггь
представляемы
48
•
Свобода
порождающей
природы
определяется
тем,
что
она
есть
выражение
субстанции
в
атрибутах.
Субстанция
не
нуждается
ни
в
чем
внешнем
для
своего
существования,
она,
как
Бог,
абсолютна,
автономна
и
самодостаточна,
ее
сущность
определяется
лишь
внут
ренне
присущей
ей
необходимостью,
в
то
время
как
порожденная
природа
есть
выражение
модусов
атрибутов
субстанции,
то
есть
нуждается
в
субстанции
для
своего
существования,
а
потому
она
несвободна
49
•
Но
каков
смысл
утверждения
Волынского,
что
для
иудеев,
и
Гейне
в
том
числе,
природа
всегда
есть
natura naturans?
Положение
это,
как
мы
видели,
принимает
и
Блок,
хотя
и
утверждает,
что
иног
да
Гейне
чувствовал
natura naturata
«как
дай
бог арийцу».
На
самом
поверхностном
уровне
речь идет
о
том,
что
природа
для
иудея
-
не
47
См.
Напу
Aиstryn
Wolfson. The Philosophy
of
Spinoza,
у.
1.
Cambridge,
Mass.,
Harvard University Press,
1962,
р.
254.
48
Бенедикт
Спиноза.
Сочинения
в
двух
томах,
т.
1.
СПб.,
Наука,
1999,
С.276.
49
Шеллинг
утверждал,
что
свобода
не
противоречит
систематическому
единству
мира:
« ...
стремящиЙся
К
единству
разум
и
чувство,
утверждающее
свободу
и
индивидуальность,
всегда
сдерживаются
лишь
насильственными
требованиями»,
-
писал
он,
ссьшаясь
на
пример
Спинозы
(ФРИдрих
Виль
гельм
Йозеф
Шеллинг.
Философские
исследования
о
сущности
человеческой
свободы
и
связанных
с
ней
предметах.
-
В
КН.:
Шеллинг.
Сочинения
в
двух
томах,
т.
2.
М,
Мысль,
1989,
с.
86).
ХаЙдеггер
указывал,
что
у
ШеШIИнга
именно
свобода
позволяет
обнаруживать
единство
мира
вешей:
«Первичный
опыг
сво
боды
в
то
же
время
включает
в
себя
опыт
единства
всего
существуюшего
в
его
основанию>
(Martin Heidegger. Schel1ing's Treatise
оп
the Essence
of
Ниmап
Freedom. Athens,
Ohio,
Ohio University Press,
1985,
р.
69).
Основание
-
субстан
ция
-
обеспечивает
единство
мира,
данное
нам
в
опыте
свободы.
110
1.
Бесформенность
и
идентичность
совокупность
предметов,
вещей,
порожденных
Богом
и зависимых
от
Бога,
но
сам
Бог,
само
творение,
или,
как говорил
Спиноза,
-
выражение
субстанции
в
атрибутах.
Для
того
чтобы
понять,
что
означает
понятие
«чистого
словес
ного
образа»,
лишенного
предметности,
имеет
смысл
на
некоторое
время
отвлечься
и
сказать
несколько
слов
о
natura naturans
Спино
зы,
понятии,
которое,
на
мой
взгляд,
может
пролить
свет
на
этот
сложный
вопрос.
Проблематика
выражения
Бога
в
бесконечных
атрибутах
вос
ходит
к
схоластике,
которая
применительно к
Богу
говорила
о
трех
типах
атрибутов:
1)
символических
обозначениях,
формах,
фигурах,
знаках;
2)
атрибутах
действия
и
3)
атрибутах
сущности.
Схоласти
ка
давала
и
список
различных
божественных
атрибутов:
добро,
сущность,
разум,
жизнь,
мудрость,
добродетель,
блаженство,
исти
на,
вечность,
любовь,
мир,
единство,
совершенство50.
Спиноза
по
стоянно
критиковал
такого
рода
атрибуты,
приписываемые
Богу,
и
в
«Богословско-политическом
трактате»,
где
говорил,
что откро
вение
в
Писании
больше
характеризует
человека,
чем
Бога,
и
в
«Кратком
трактате
о
Боге,
человеке
и
его счастье»,
где
Спиноза
называет пере
численные
атрибуты
не
истинными
атрибутами
Бога,
но
собственными
признаками
(propria),
«которые,
правда,
принад
лежат вещи,
но
никогда
не
объясняют,
что
такое
сама
вещь»51.
Он
предлагает
отдельно
рассмотреть
«вещи,
которые
они
[лю
ди]
при
писывают
Богу
и
которые,
однако,
не
принадлежат
ему,
каковы:
всеведение,
милосердие,
мудрость
и
Т.д.,
которые,
будучи
лишь
определенными
модусами
мыслящей
вещи,
никоим
образом
не
могут
существовать,
ни
быть
поняты
без
субстанции,
модусы
которой
они
составляют,
и поэтому
не
могут
быть
приписаны
су
ществу,
состоящему
только
из
себя»52.
Ограниченность
этих
«соб
ственных
признаков»
была
очевидна
и
для
теологов,
создавших
негативную
теологию,
отрицавшую
позитивное
отношение
такого
рода
атрибутов
к
Богу.
По
мнению
Спинозы,
никакие
подлинные
атрибуты
Бога
не
даются
им
в
откровении.
Откровение
служит
лишь
для
того,
чтобы
заставить
человека
вести
себя
тем
или
иным
образом,
а
потому
атрибуты
в
откровении
часто
принимают
мо
ральный
облик
-
добра,
добродетели
и
т.Д.
Эти
моральные
атри
буты
не
имеют
никакого
субстанциального
отношения
к
Богу.
Они
-
настояшие
propria.
Делёз
замечает:
50
См.
обсуждение
связи
атрибутов
Спинозы
со
схоластическими:
GilIes
Deleuze. Spinoza et
le
рroЫеmе
de
l'expression. Paris, Ed. de Minuit, 1968,
р.
44-46.
51
Спиноза.
Краткий
трактат
о
Боге,
человеке
и
его
счастье
(гл.
7). -
В
КН.:
Бенедикт
Спиноза.
Сочинения
в
двух
томах,
т.
1.
СПб.,
Наука.
1999,
с.
34.
52
Там
же,
с.
52.