Волкова Л.С., Селиверстов В.И.Хрестоматия по логопедии.Том 2

Подождите немного. Документ загружается.

Факты, из которых исходил Джексон, действительно вступа-

ли в конфликт с основными представлениями Брока и резко

противоречили концепциям клеточной локализации функций.

Изучая нарушения движений и речи при очаговых поражениях

мозга, Джексон отметил парадоксальное на первый взгляд явле-

ние, заключавшееся в том, что поражение определенного огра-

ниченного участка мозга никогда не приводит к полному выпа-

дению функции. Больной с очаговым поражением определенной

зоны коры часто не может произвольно выполнить требуемое

движение или произвольно повторить заданное слово, однако

оказывается в состоянии сделать это непроизвольно, т.е. вос-

производя то же самое движение или произнося то же самое

слово в состоянии аффекта или в привычном высказывании.

На основании подобных фактов Джексон построил общую

концепцию неврологической организации функций, резко отли-

чающуюся от классических представлений. По его мнению, каж-

дая функция, осуществляемая центральной нервной системой,

не является отправлением узкоограниченной группы клеток, со-

ставляющих как бы «депо» для этой функции. Функция имеет

сложную «вертикальную» организацию: представленная впервые

на «низшем» (специальном или стволовом) уровне, она второй

раз представлена (re-represented) на «среднем» уровне двигатель-

ных (или сензорных) отделов коры головного мозга и в третий

раз (re-re-represented) — «высшем» уровне, каковым Джексон счи-

тал уровень лобных отделов мозга. Поэтому, согласно Джексону,

локализацию симптома (выпадение той или иной функции), ко-

торым сопровождается поражение ограниченного участка цент-

ральной нервной системы, никак нельзя отождествлять с локали-

зацией функции. Последняя может быть размещена в централь-

ной нервной системе значительно более сложно и иметь совер-

шенно иную мозговую организацию.

Идеи Джексона были неправильно, односторонне оценены

его современниками. Положение о сложном характере и «верти-

кальной» организации функций, на много десятилетий предвос-

хитившее развитие науки и получившее свое подтверждение толь-

ко в наши дни, оставалось забытым в течение длительного вре-

мени. Наоборот, его высказывания, направленные против узкой

локализации функций в ограниченных участках коры головного

мозга, и его указания на сложный «интеллектуальный» или «про-

извольный» характер высших психологических процессов были

через некоторое время подхвачены наиболее идеалистической

частью исследователей, видевших в этих положениях опору в борьбе

против материалистического сенсуализма классиков невроло-

гии. Еще с 70-х годов прошлого века появились исследователи,

которые попытались видеть существо психических процессов в

сложных «символических» функциях. Эти исследователи про-

тивопоставляли свои взгляды идеям узкого локализационизма;

они считали основой психических процессов деятельность все-

го мозга как целого или же вовсе отказывались говорить об их

материальном субстрате и ограничивались указанием на то, что

душевная жизнь человека представляет собой новый, «отвле-

ченный» тип деятельности, который осуществляется мозгом как

«орудием духа».

К исследователям этой группы относится Финкельбург (1870),

коюрый, в противоположность Брока и Вернике, трактовал речь

к сложную «символическую» функцию.

Близкую позицию занимал и Куссмауль (1885), отрицавший

представления, согласно которым материальной основой памя-

ти являются специальные «депо» в коре головного мозга, где ле-

жат «рассортированные по отдельным полкам» образы и поня-

тия. Считая «символическую функцию» основной для душевной

жизни и полагая, что каждое сложное нарушение мозга приво-

дит к «асимболии», он писал: «С улыбкой мы отворачиваемся от

всех наивных попыток найти местоположение речи в той или

иной мозговой извилине».

Если в конце XIX в. голоса исследователей, призывавших от-

вергнуть сенсуалистский подход к мозговой деятельности и встать

на позиции трудно локализуемой «символической функции»,

оставались лишь одиночными, то к началу XX в. под влиянием

оживления идеалистической философии и психологии они стали

усиливаться и скоро превратились в ведущее направление в ана-

лизе высших психических процессов.

Именно к этому времени относятся выступления Бергсона

(1896), который пытался обосновать ярко идеалистический под-

ход к психике, рассматривая активные динамические схемы как

основную движущую силу духа и противопоставляя их матери-

альной «памяти мозга». К самому началу века относятся и пси-

хологические исследования Вюрцбюргской школы, выдвинув-

шие положение о том, что отвлеченное мышление является

первичным самостоятельным процессом, не сводимым к чув-

ственным образам и речи, и призывавшие возвратиться к пла-

тонизму.

Эти идеи проникли и в неврологию. Они выступили на пер-

вый план в работах так называемой «ноэтической» школы не-

врологов и психологов (П. Мари, 1906 и особенно Ван Верком,

1925; Боуман и Грютбаум, 1825, а затем и Гольдштейн, 1934,

1942, 1948). Представители этой школы защищали положение,

согласно которому основным видом психических процессов

является «символическая деятельность», реализующаяся в «от-

влеченных» схемах, и что каждое мозговое заболевание прояв-

ляется не столько в выпадениях частных процессов, сколько в

снижении этой «символической функции» или «абстрактной

установки».

Подобные утверждения коренным образом изменили те за-

дачи, которые ставились перед неврологами в предшествующий

период развития науки. Вместо анализа материального субстра-

та отдельных функций на передний план выдвигалась задача

описания тех форм снижения «символической функции» или

«абстрактного поведения», которые возникали при любом моз-

говом поражении. Исследование мозговых механизмов этих

нарушений практически отступало на задний план. Возвраща-

ясь снова к положению, что мозг работает как единое целое, и

ставя нарушение высших психических процессов в связь преж-

де всего с массивностью поражения, а не с его топикой, эти

авторы обогатили психологический анализ изменений осмылен-

ной деятельности при локальных поражениях мозга; однако они

создали существенное препятствие для работы по материалис-

тическому исследованию мозговых механизмов психических

процессов.

Попытки перевести неврологию в русло идеалистической

трактовки нарушений психической деятельности встречали,

однако, заметные трудности. Особенно сложным оказалось по-

ложение таких крупных неврологов, как Монаков (1914, 1928),

Хэд (1926) и прежде всего Гольдштейн (1934, 1942, 1948),, кото-

рые частично или полностью примкнули к «ноэтическому» на-

правлению и должны были совместить прежние устоявшиеся в

неврологии «лакализационистские» взгляды с новыми, «анти-

локализационными». Каждый из этих неврологов выходил из

этого затруднения по-своему. Монаков, оставаясь крупнейшим

авторитетом в изучении мозговых структур, лежащих в основе

элементарных неврологических симптомов, практически отка-

зался от применения того же принципа к расшифровке мозго-

вой основы нарушений «символогической деятельности», кото-

рые он называл «асемией». В своей публикации вместе с Мур-

гом (1928) он пришел к открыто идеалистическому объяснению

этих нарушений изменениями глубинных «инстинктов». Хэд,

прочно вошедший в неврологию своими исследованиями чув-

ствительности, ограничил свои попытки изучения сложных ре-

чевых расстройств описанием нарушения отдельных сторон

речевого акта, очень условно сопоставляя их с поражениями

больших зон мозговой коры. Не дав этим фактам никакого не-

врологического объяснения, он обратился к общему фактору

бодрствования («vigilance») как к конечному объяснительному

принципу.

Наиболее поучительной оказалась, однако, позиция Гольдш-

тейна — одного из наиболее крупных неврологов нашего време-

ни. Придерживаясь классических взглядов в отношении элемен-

тарных неврологических процессов, он примкнул к новым, «но-

этическим» представлениям в отношении сложных психических

процессов человека, выделяя как их отличительные черты «абст-

рактную установку» и «категориальное поведение».

Гольдштейн считал, что нарушение этой «абстрактной уста-

новки» или «категориального поведения» возникает при каж-

дом мозговом поражении. Это утверждение заставило его за-

нять очень своеобразную позицию в объяснении обоих описы-

ваемых им процессов — нарушений элементарных и высших

психических функций. Пытаясь понять мозговые механизмы этих

процессов, Гольдштейн выделил «периферию» коры, которая

якобы сохраняет локализационный принцип своего строения,

и «центральную часть» коры, которая в отличие от первой яв-

ляется «эквипотенциальной» и работает по принципу создания

«динамических структур», возникающих на известном «дина-

мическом фоне». Поражения «периферии коры» приводят к

нарушению «средств» психической деятельности («Werkzengstdr-

ung»), но оставляют сохранной «абстрактную установку». Пора-

жение «центральной части» коры ведет к глубокому изменению

«абстрактной установки» и «категориального поведения», под-

чиняясь при этом «закону массы»: чем большую массу мозгово-

го вещества охватывает это поражение, тем больше страдает

образование сложных «динамических структур» и тем менее

дифференцированными оказываются отношения «структуры» и

«фона», которые, по мнению Гольдштейна, и составляют не-

врологическую основу этого сложного «категориального пове-

дения». Становясь на позиции «гелыытальтпсихологии» и нату-

ралистически понимая сложные формы поведения человека,

Гольдштейн фактически повторил заблуждение Лешли, пытав-

шегося обратиться для объяснения наиболее сложных форм

интеллектуальной деятельности к элементарным представлениям

о диффузной и эквипотенциальной массе мозга. Иначе говоря,

Гольдштейн практически совместил классические позиции уз-

кого «локализационизма» и новые «антилокализацинистские»

идеи.

Лурия А. Р. Высшие корковые функции

человека. — М. 1962.

А. Р. Лурия

Нарушение высших корковых функций при

поражении лобных отделов мозга

...Исследование патологических изменений, вызываемых в

психической деятельности человека поражением лобных долей

мозга, обычно проводилось психиатрами и ограничивалось опи-

санием наблюдаемых в клинике явлений. Экспериментальное

изучение нарушения высших корковых функций при этих пора-

жениях предпринималось значительно реже.

В связи со сложностью наблюдаемых явлений исследование

нарушений психических процессов при поражении лобных долей

мозга у человека, накопившее большой (и очень противоречий)

эмпирический материал, еще не может привести к исчерпываю-

щим обобщениям, и перед исследователями до сих пор остается

задача систематизировать полученные наблюдения и внести в

изучение собранных фактов те экспериментальные приемы, ко-

торые позволили бы постепенно переходить к их объяснению.

...Лобная область коры головного мозга, занимающая у чело-

века до 1/4 всей массы коры, представляет собой наряду с ниж-

нетеменной областью самое сложное и исторически самое новое

образование больших полушарий. Она обладает очень тонким

строением, созревает позднее остальных отделов и имеет наибо-

лее богатые и многообразные системы связей.

...Тот факт, что кора лобной области по своему строению близка

к моторной и премоторной областям и по всем данным входит в

систему центральных отделов двигательного анализатора, застав-

ляет предполагать ее ближайшее участие в формировании ана-

лиза и синтеза тех возбуждений, которые лежат в основе двига-

тельных процессов.

С другой стороны, тот факт, что кора лобной области тесно

связана с нижележащими формациями лимбической области, а

через нее и с другими нервными аппаратами интерорецепции,

дает все основания думать, что она получает сигналы о различ-

ных изменениях, наступающих в организме, и принимает бли-

жайшее участие в регуляции его состояний. Эти состояния орга-

низма меняются, по-видимому, не только в связи с появлением

новых раздражителей вызывающих ориентировочные реакции,

но и в связи с ответной деятельностью организма. Можно пред-

положить, что эти изменившиеся состояния могут вызывать со-

ответствующие дальнейшие изменения в деятельности организ-

ма. Поэтому есть много оснований думать, что лобные доли мозга

объединяют информацию о внешнем мире, поступающую через аппа-

раты экстерорецепторов, и информацию о внутренних состояниях

организма и являются аппаратом, позволяющим регулировать по-

ведение организма на основе учета эффекта совершаемых им дей-

ствий (как это показывают экспериментальные данные, получен-

ные П. К. Анохиным, 1949, 1955 и К. Прибрамом, 1959, 1960).

...Протекание целенаправленного действия, опирающегося на

избирательную систему смысловых связей, оказывается глубоко

нарушенным у больных с поражением лобных долей мозга. Это

нарушение избирательного характера действий, направляемых

наглядной или словесной инструкцией, связано, по-видимому, с

доминирующим влиянием старых связей, раз возникших в пре-

жнем опыте, инертность которых оказывается настолько значи-

тельной, что они нарушают сформированное инструкцией новое

действие. В одних случаях это влияние прежних инертных сте-

реотипов принимает форму персевераций только что выполняв-

шихся двигательных актов, в других — оно носит характер бес-

контрольного всплывания побочных смысловых связей, укреп-

ленных в прошлом опыте больного... Нарушения произвольных

движений и действий, характерные для массивных поражений

лобных долей мозга, показывают, что речевая афферентация дви-

гательных актов оказывается тем звеном, которое нарушается в

наибольшей степени. Речевая инструкция при подобных пораже-

ниях может лишь пустить в ход привычные движения, но не мо-

жет вызвать новые системы двигательных актов и сформировать

устойчивые системы произвольных действий.

...Если при массивных поражениях лобных долей мозга (ос-

ложненных общемозговым фактором) даже громкая речь боль-

ного теряет свое регулирующее влияние на движения, то при

менее выраженных формах «лобного синдрома» регулирующее

влияние остается лишь за громкой речью, в то время как регули-

рующее влияние речевой инструкции, опирающейся на внутрен-

нюю речь больного, исчезает. Лишь в случаях стертых форм «лоб-

ного синдрома» подобные нарушения регулирующей функции

речи в отношении различных двигательных реакций могут не

проявляться или выступают лишь при усложнении задания.

...Поражение лобных долей мозга сопровождается изменени-

ями различных форм познавательной деятельности. Нарушения

зрительного восприятия, сопровождающие поражение лобных

долей мозга, чаще всего бывают связаны с нарушением актив-

ных движений взора, с дефектами активного рассматривания

объекта, и именно эти дефекты моторной стороны зрительного

восприятия составляют основу того синдрома нарушения гное-

тических процессов, который наблюдается при поражениях лоб-

ных долей мозга.

Нарушение перцептивной деятельности, характерное для «лоб-

ного синдрома», наиболее резко выявляется при анализе содер-

жания сюжетных картин. При тех затруднениях в формирова-

нии предварительных обобщений и инактивности психических

процессов, которые наблюдаются у больных с «лобным синдро-

мом», процесс анализа сюжетной картины очень обедняется и

начинает замещаться случайными суждениями, возникающими

по поводу отдельных частностей картины, побочными смысло-

выми связями или инертными речевыми штампами. Еще боль-

шие трудности возникают у больных с поражением лобных до-

лей мозга при попытке понять смысл серии картинок, изобража-

ющих единый развертывающийся сюжет. ...Эта задача вызывает у

больных... особенно выраженные нарушения восприятия, с за-

меной единой смысловой линии описанием отдельных картин

или даже их деталей.

Характер нарушения мнестических цроцессов при поражении

лобных долей мозга выступает... при ...исследовании процессов

произвольного запоминания. Особенно отчетливо выступает па-

тология мнестической деятельности... в опытах с заучиванием

материала, состоящего из большого числа элементов (напри-

мер, из 10—12 слов или цифр). Если нормальному испытуемому

в целях запоминания несколько раз подряд предъявляется по-

добный ряд, он, чтобы лучше выполнить эту задачу, сравнивает

данный ряд с воспроизведенным, обращает специальное вни-

мание на пропущенные слова, постепенно увеличивает число

заученных слов и т. п.

Больной с выраженным «лобным синдромом» дает совершен-

но иную картину выполнения этого задания. Как правило, он

сразу удерживает лишь небольшое число слов или цифр (не боль-

ше 3—4) и при дальнейшем предъявлении образца продолжает

повторять те же элементы, не считая своих результатов с задан-

ным рядом. Если он один раз допускает какую-либо ошибку, то

инертно продолжает повторять ее без всякой коррекции. Весь

дальнейший процесс запоминания представляет собой чаще все-

го простое воспроизведение непосредственно удерживаемой груп-

пы без всяких активных попыток расширения числа удержанных

элементов. Поэтому «кривая запоминания» приобретает харак-

тер «плато», остановившегося на низком уровне (3—4—5 удер-

жанных слов или цифр), не обнаруживая никакой тенденции

роста.

Опыты с опосредствованным запоминанием у больных с по-

ражением лобных долей мозга показывают..., что основной де-

фект мнестической деятельности в этих случаях связан с тем,

что у них страдает не столько само возникновение словесных

связей и ассоциаций, сколько избирательное использование этих

связей соответственно с поставленной перед больным задачей.

...Поражение лобных отделов мозга проявляется в нарушении

системы предварительных синтезов и речевых связей, которые

регулируют дальнейшее протекание психических процессов. Ес-

тественно, что оно не может не сказаться на интеллектуальной

деятельности больного и приводит к тому глубокому распаду

динамики интеллектуальных процессов, которая раскрывается

при каждом внимательном клинико-психологическом исследо-

вании.

Нарушение интеллектуальной деятельности больных с пора-

жением лобных долей мозга проявляется уже в глубоких дефек-

тах их предварительной ориентировочно-исследовательской де-

ятельности. Эти больные оказываются не в состоянии система^

тически проанализировать условие задачи и выделить заключен-

ные в ней существенные связи. Даже если такие системы связей

и выделяются, ойи не направляют дальнейшее течение интел-

лектуальных операций. Это нарушение приводит к тому, что из-

бирательная система операций, обеспечивающая последователь-

ное решение задачи, исчезает и заменяется рядом изолирован-

ных фрагментарных связей, не подчиненных общей цели и ли-

шенных четкой иерархической структуры.

Нарушения мышления у больных с поражением лобных отде-

лов мозга с особенной очевидностью выступают в операциях

дискурсивного мышления, требующих предварительного форми-

рования новых систем связей.

Отсутствие нужной «стратегии» или плана решения задачи,

выпадение фазы предварительной ориентировке в ее условиях и

замена подлинных интеллектуальных операций фрагментарны-

ми, импульсивными действиями — все это, по-видимому, ти-

пично для поведения больных с «лобным синдромом».

Характерная черта решения арифметических задач у больных

с грубым поражением лобных долей мозга заключается в том,

что у них, как правило, полностью или в значительной степени

выпадает фаза предварительной ориентировки в условиях задачи

и не возникает общая схема (план) ее решения. Лишенный «стра-

тегии» процесс решения задачи превращается в комбинации с

отдельными числами, каждая из которых чаще всего не соотно-

сится с конечной целью.

Лурия А. Р Высшие корковые функции

человека. — М., 1962.

В. Пенфильд, Л. Роберте

Афазии. Типы афазии

Афазии

...У 78 из 99 левшей (включая и преимущественно левшей)

афазия возникла в результате поражения левого полушария и у

66 из 99 развитие афазии было связано с поражением правого

полушария...

Из наших данных следует, что после операции на левом по-

лушарии временная афазия возникала у правшей не чаще (73%),

чем у левшей, за исключением тех случаев, в которых повреж-

дение мозга возникло в раннем детстве. Практически во всех

наших случаях, в которых временная афазия не возникала, ни-

каких других данных о наличии нейропаралитического отека не

было. Поэтому в 25% случаев как правшей, так и левшей, у

которых была операция на левом полушарии, нельзя утверж-

дать, было или нет левое полушарие доминантным в отноше-

нии речи. У многих из этих 25% больных были удалены лобные

или затылочные поля, либо было произведено только исследо-

вание без удаления. У 2—3% больных отмечались некоторые

проявления нейропаралитического отека, но дисфазии не было.

Проявлением этого нейропаралитического отека была, напри-

мер, временная слабость правых конечностей, возникавшая

после удаления задней центральной извилины. Речевые же об-

ласти могли быть не вовлеченными в отек. Поэтому даже в этих

случаях нельзя утверждать, что левое полушарие не является

доминирующим в отношении речи, так как то, что хирурги счи-

тают речевой областью, не было удалено ни у одного из указан-

ных больных.

Согласно нашим данным, представительство речи в правом

полушарии встречается реже, чем у одного процента правшей.

Субирана (1956) сообщил, что у 5,9% правшей было временное

нарушение речи при устойчивой левосторонней гемиплегии, что

свидетельствовало, таким образом, о наличии какого-то пред-

ставительства речи в правом полушарии. Вероятно, такой высо-

кий процент для нормальной праворукости появился ввиду того,

что больные выбирались лишь на основании признака наличия

или отсутствия афазии или устойчивой левосторонней гемипле-

гии. Другие подобные сообщения в литературе могут быть под-

вергнуты критике исходя из тех же соображений. Мы полагаем,

что менее чем один процент правшей имеет какое-то представи-

тельство речи в правом полушарии. Только ли справа представ-

лена речь у этих правшей? Этого мы не знаем. Однако описано

достаточное число случаев с устойчивой дисфазией и поражени-

ем только правого полушария. Это дает основание считать, что

иногда у правшей имеется только одностороннее представитель-

ство речи справа. У других правшей может быть двустороннее

представительство речи, но это не доказано.

По нашим данным, меньше чем у 10% левшей имеется час-

тичное, а может быть, и полное представительство речи справа.

Это не та точность данных, которую можно было бы ожидать из

экспериментов на животных, так как мы не можем доказать, что

у остальных левшей (93,3%) не выявилась бы дисфазия, если бы

удалили все правое полушарие. Однако сравнение процента лев-

шей, у которых выявилась дисфазия после операции на левом

(72,2%) и на правом (6,7%) полушарии, имеет существенное зна-

чение. Оно еще более важно потому, что речевые области более

часто затрагивались в правом полушарии, чем в левом. Поэтому

если бы действительно речевое представительство у левшей обыч-

но находилось справа или было бы билатеральным (Гудгласс и

Квадфазель, 1954), то наш процент временного нарушения речи

был бы совсем иным.

Обобщение наших и литературных данных показывает, что из

114 левшей, имевших дисфазию, у 55 было поражение левого

полушария, и у 45% — правого. Кроме того, отрицательных слу-

чаев (левшей без дисфазии) было в 1 1/2 раза больше при заболе-

вании правого полушария (33), чем левого (21).

Тип нарушений речи, возникающих при заболевании право-

го полушария, по-видимому, отличен в большинстве случаев от

типа речевых расстройств при заболевании левого полушария.

Стойкая афазия при заболевании только правого полушария

возникает редко, если возникает вообще. В единственном слу-

чае Хэда (1926) имелась семантическая афазия; этот вид нару-

шения речи весьма отличен от других видов афазий и может

рассматриваться как нарушение каких-то других психических

процессов, а не как афазия. У двух больных Шиллера (1947)

имелся единственный остаточный дефект, выражавшийся в зат-

руднении при обучении письму правой рукой, значительно бо-

лее заметном, чем затруднение у других больных, при обучении

письму левой рукой. Возможно, что они были левшами из-за

первоначальной относительной слабости правой руки. Бьюси

(1951) отмечает, что временная афазия может возникнуть после

операции в области мозжечка. Мы встретились с подобным слу-

чаем. Возможно, правое полушарие у нормальных людей имеет

не больше общего с речью, чем мозжечок.