286) Общая неопределенная навязчивость: «я
заикнусь», когда еще не определились точно
условия времени, места, положения, и когда
неизвестны даже ни содержание разговора, ни лица,
с которым придется беседовать.
287) Не менее мучителен другой вид навязчивости,
который наступает тотчас, как только пациент-заика
должен безотлагательно пойти куда-нибудь и лично
выполнить поручение что бы ни делал пациент, как бы и
куда не отвлекался — его мозг ежеминутно
пронизывается навязчивыми мыслями по поводу ожи-
даемой неудачи.
288) Третья форма навязчивости имеет предметом
какое-нибудь трудное слово и выражается в уме так: «я
заикнусь на таком-то слове»...
289) Четвертая форма навязчивости, как я вторая,
бывает не у всех пациентов, а только у тех, которые
решаются иногда вступать в борьбу со своей
навязчивостью и идут по-своему против явной
опасности, не слушаясь ея советов и указаний. В
другом случае, навязчивость является в виде чужих «голосов»,
приказаний и всегда в форме категорической,
императивной.
290) Эта форма навязчивости выражается в боязни
обнаружения самаго факта заикания; пациент
стыдится заикания, считая его позором и унижением.
291) Дальнейшая навязчивость, не менее тягостная,
чем патологический стыд за свое заикание, —
представляется в виде боязни чужого мнения или, все
равно, боязни посторонних и даже знакомых лиц.
292) К числу навязчивых мыслей можно отнести
еще и действия на воображение пациента разных
примет, суеверных наблюдений и ложных суждений.
В системе психологического лечения заикания,
сама по себе патологическая речь со всеми своими
судорогами, уловками и предохранительными
приемами не играет главной или первенствующей
роли (как в дидактическом методе), так как она
представляет не только второстепенный симптом, но и
явление, подчиненное, порожденное и поддерживаемое
боязливым самочувствием и его различными