Владимиров А.К. Сборник рефератов и курсовых работ по истории России

Подождите немного. Документ загружается.

Как и по всейРоссии, такая форма протеста, как массовый невыход на

отработки, активно применялась и Сибири в течение всего XVIII в.

Любопытны мотивы для большинства подобных выступлений. Например,

в 1760-е гг. в среде приписных крестьян Масленского острога и прилегаю-

щих территорий организационным моментом одного из массовых невыходов

на работу стал слух о «милостивом» указе, освобождавшем крестьян от ра-

боты на заводах. Этот протест 8 декабря 1760 г. привел к настоящему сра-

жению между крестьянами из 23 окрестных деревень и правительственными

войсками, направленными на подавление восстания. Убито 29 крестьян,

пленено 300. Правительственные войска потеряли убитыми и ранеными 56

человек

Волнения приписных крестьян возобновляются с новой силой после

Крестьянской войны.

В 1798 г. 4 600 ревизских душ мужского пола ведомства Убинской, Круто-

березовской, Усть-Каменогорской волостей на сходе постановили прекратить

выполнение заводских работ. Крестьяне отказывались слушать «увещевания»

земского управителя и заявляли: «Никакого присутственного места предписа-

ния, не видя е. и. в. высочайшего печатного соизволения и собственною его

величества рукою подписанного... не послушают и исполнять не будут»

Послав прошение царю, крестьяне ждали милостивого решения, которое

бы отменило приписку к заводам. Одновременно возобновились волнения

томских, каннских, ачинских крестьян. Они отказывались нести повинности

за нетрудоспособных и «убылых» и выполнять какие бы то ни было распоря-

жения местных властей до получения императорского указа. Манифест 9 ап-

реля 1763 г., обязывающий крестьян нести эти повинности, трактовался ими

в прямо противоположном смысле. Движение удалось подавить только силой.

Мы вполне сознательно приводим здесь массу иллюстративного материа-

ла, чтобы показать, что движущей силой восстаний конца XVIII в. являлся

все тот же традиционный наивный крестьянский монархизм. Проанализиро-

вав доступные источники, мы пришли к выводу, что подавляющее большин-

ство восстаний проистекало либо из крестьянских представлений о суще-

ствовании «милостивого» указа, скрываемого властями от крестьян, либо на

предвзятом толковании реально существующего указа. Впрочем, нельзя забы-

вать и о том, что выступления в то же время имели'под собой и реальное

основание — усиливавшуюся феодальную эксплуатацию со стороны государ-

ства, духовных иерархов, заводовладельцев.

Как бы то ни было, но в результате всех этих выступлений, основывав-

шихся на крестьянских представлениях о власти, рождаемых наивным кресть-

янским монархизмом и одновременно носивших явную антифеодальную

окраску, правительство пошло на уступки, и в 1807 г. приписка к заводам

в России была отменена (за исключением Сибирских кабинетных земель)

Таким образом, проанализировав светское сопротивление крестьянства,

можно прийти к выводу, что оно диктовалось в первую очередь социаль-

ными, а затем уже экономическими причинами. При этом немаловажно

влияние монархических иллюзий, находящих свое отражение как в много-

численных челобитных на имя государя, так и в активных формах антифео-

дального протеста, подкреплявшегося лозунгами, лежащими в русле наивного

крестьянского монархизма.

Крестьянство Сибири в эпоху феодализма, С. 340.

I Там же. С. 344.

Там же. С. 345.

201

3.2. Представления о власти старообрядцев

3.2.1. Взгляды старообрядцев и их влияние

на формирование представлений крестьянства о власти

Антифеодальный и антигосударственный протест старообрядцев основы-

вался на обширном комплексе представлений как светского, общего для всех

крестьян, так и специфически религиозного характера. Несмотря на то что

разнообразные свидетельства показывают отсутствие определенной границы

между сибирскими староверами и остальным русским населением Сибири

середины XVIII в., их протест в первую очередь порождался все же религи-

озными чувствами.

Однако именно в религиозном расколе в полной мере проявились тради-

ционные черты крестьянского общественного быта и сознания. Например,

крестьяне весьма четко проявляли свои «наивно-крестьянско-монархиче-

ские» иллюзии, противопоставляя якобы исходящие от государыни облегче-

ния притеснениям духовенства и генералов

: «нас милосердная царица жалу-

ет и притеснений чинить не велит», «должны мы за милостивую государы-

ню Бога молить, и нас в церковь сильно не погонют, на увещевание ваше

не глядим»

Впрочем, корни раскола лежат гораздо глубже. Староверие явилось важ-

нейшим компонентом в антигосударственном движении, неся в себе идеал

воли и праведной жизни прежних времен. Со временем староверие стало

занимать важнейшее место в борьбе против государства со стороны всего

крестьянства. В движении староверов значительная часть народа активно

противостояла разрушительным для народной жизни действиям власти, от-

стаивая собственные духовные ценности

Крестьяне, придерживающиеся «официальной» веры, нередко выступали

заодно со старообрядцами, поддерживая все выдвигаемые ими лозунги. Тем

не менее большинство исследователей, характеризуя активные формы протес-

та, отводят в этом вопросе ведущую роль именно староверию.

3.2.2. Старообрядчество и социально-утопические легенды

Уже начиная с XVII в. процесс вольнонародной колонизации, являвший-

ся отражением антифеодальной борьбы масс, проходил в неразрывной связи

лозунгов социального и религиозного протеста, создавая единую оппозицию

церкви и бюрократии

Именно со старообрядцами связано распространение всевозможных слу-

хов и социально-утопических легенд, именно старообрядцы волей-неволей

координировали социальный протест всего остального крестьянства.

В первую очередь следует обратить внимание на слухи и социально-уто-

пические легенды, циркулировавшие в крестьянской среде.

Говоря о крестьянах, Л. Н. Толстой писал: «Между ними всегда ходили

какие-нибудь неясные толки: то о перечислении их всех в казаки, то о но-

вой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких-то, то о при-

сяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще

воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воца-

' Покровский Н. Я. Массовое антицерковное движение урало-сибирских. С. 201—202.

Там же. С. 202.

Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта. Т. 1. От прошлого к будущему. Новосибирск, Си-

бирский хронограф, 1997. С. 148.

Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск: Наука, 1992. С. 455.

202

риться Петре Федоровиче, при котором все будет вольно и так будет про-

сто, что ничего не будет...»

Как бы то ни было, в исследовательском отношении слухи дают богатый

материал не только для изучения настроений и взглядов сложивших и пере-

дававших их лиц и кругов, но и для выяснения их конкретных планов, так-

тики и социально-политических программ, причем в условиях традиционного

общества слухи являются едва ли не единственным общедоступным способом

коммуникации

Появление и широкое распространение в XVII—XVIII вв. огромного ко-

личества социально-утопических идей мы можем считать свидетельством не-

удовлетворенности народа существующими общественными отношениями

и становления веры в возможность возникновения социального'строя, Прин-

ципиально отличающегося от существующего, о напряженности социальных

идеалов и способов их жизненного воплощения

К тому же социально-утопические легенды отличаются от других фольк-

лорных произведений, содержащих утопические элементы, более широким

характером политического и социального идеала и утверждением возможно-

сти его обретения в настоящем или ближайшем будущем

. "

Наиболее распространенными считаются социально-утопические легенды

о царях-избавителях и царях-«антихристах». Легенды подобного рода фикси-

руются с конца XVII в. и сохраняются вплоть до XIX в; Следует отметить,

что в подобных легендах весьма сильны критические настроения по отноше-

нию к правящему царю, отрицающие законную принадлежность монарха

к царскому роду, но оставляющие вне критики «истинного царя».

Справедливо предположить, что крестьянин ждал облегчения только от го-

сударства, которое он отождествлял с до крайности идеализированным обра-

зом «милостивого царя-батюшки», т. е. в распространении легенд подобного

рода заметна немалая заслуга наивного крестьянского монархизма.

Стремительное расширение территории России способствовало затягива-

нию процесса складывания государства во времени. Петр, вводя западные

модели управления, создал государство, но отдельно от культуры, а это не-

избежно породило массу домыслов как вокруг фигуры самого Петра, так

и относительно верховной власти вообще

Становится очевидным нарастающий отрыв культуры привилегирован-

ных сословий, ориентированной в первую очередь на западноевропейский

тип, от культуры народных низов, которая продолжала свое развитие в рам-

ках прежних традиций. В эволюции общественного сознания всего русско-

го крестьянства этот отрыв, несомненно, оказался довольно существенным

фактором.

На рубеже XVII—XVIII вв. параллельно с появлением первых легенд

о подмене Петра I в Сибири стали появляться и слухи о каких-то сибирских

особах царского рода

Постепенно легенды о подмене царя и правящем царе-антихристе превра-

щаются в своеобразный род предсказаний апокалиптического толка, которые,

безусловно, страшили крестьян. Правящему царю-«антихристу» неизбежно

Толстой Л. Н. Война и мир // Собрание сочинений. В 12 т. Т. 5. М., 1987. С. 150.

Побережников И. В. Слухи в социальной истории: типология и функции. С. 3.

Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды. С. 3.

Там же. С. 328.

Касьянова К. О русском национальном самосознании. С. 311.

Покровский Н. Н. Обзор сведений судебно-следственных источников. С. 51.

203

противопоставлялся образ царя-«избавителя». Некоторые варианты народных

легенд объявляли неистинной всю царскую династию.

Несомненно то, что эти Легенды подрывали монархические иллюзии

крестьянства, заставляли его в какой-то мере пересматривать свои взгляды

на государственное и административное устройство страны.

Так, по одному из доносов уральский крестьянин Яков Солнышков «его

императорское величество бранил матерно» за петровскую бюрократизацию

церкви, чуждую стихийной практике крестьянского православия. Подобные

высказывания, очевидно, были характерны не только для старообрядческих

скитов и деревень, но и в целом для крестьянства.

Большое распространение получили слухи о подмене царя. В 1712 г.

в деле ссыльного Т. В. Копытова приводятся его слова: «Нынешний царь не

печется о народе, а печется о немцах, потому что он и сам ихней породы,

а не царского кореня»

Далее следует правдивое, по мнению Копытова, описание, полученное

якобы от священника, о подмене царя.

Вполне естественно, что все попытки распространения слухов и сужде-

ний подобного рода жестко пресекались. Например, в 1705 г. было проведе-

но несколько дознаний в отношении ссыльного крестьянского сына Ивана

Черноткина и ссыльного пашенного крестьянина Родиона Киселева, кото-

рые, даже понеся наказание, продолжали свои «опасные разговоры» о «не-

истинности» правящего монарха, даже находясь в тюрьме

С легендами о «возвращающихся царях-избавителях» связана специфиче-

ская форма народной борьбы против феодального общества и феодального

государства — так называемое самозванчество

Опыт изучения легенд о царях-избавителях показал, что их образы в со-

знании народа исполнены обычно негативного содержания; они противо-

поставляются правящим царям, источникам социального зла, как некое,

понимаемое в самых неопределенных сочетаниях социальное добро

Антипетровские настроения проявлялись в разнообразных легендах о ца-

рях-«избавителях», предстающих в качестве противников петровских преоб-

разований. Вопреки представлениям об общей неправедности всего царского

рода, их герои — представители императорской фамилии. Роль «избавителя»

в подобных легендах, как правило, возлагалась на тех, кто не царствовал или

царствовал недолго. На этой волне становились популярны и «добрые» цари-

самозванцы. Одними из первых легенд подобного направления стали леген-

ды о Петре II

, а длительность реального конфликта Петра и Алексея нашла

свое отражение в легендах о покушении Петра на жизнь царевича. Готов-

ность народного вымысла обогнать события сказалась не только в том, что

такие легенды возникают задолго до смерти Алексея, но и в появлении пер-

вого самозванца Лжеалексея за шесть лет до казни царевича. Этот факт под-

черкивает активность народного осмысления действительности

Традиционные легенды о чудесном спасении царя-«избавителя» сочетают-

ся с выражением надежд на отмену крепостного права, торговых монополий

государства.

Покровский Н. Н. Обзор сведений судебно-следственных источников... С. 53.

Там же. С. 52. , •

Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды. С. 26.

Там же. С. 138.

Покровский Н. П. Обзор сведений судебно-следственных источников... С. 63—64.

Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды. С. 123.

204

Начиная с 1740-х гг., антипетровские настроения крестьянства неожидан-

но сменяются своеобразной ретроспективной идеализацией образа Петра I. На

наш взгляд, это объясняется тем, что в народном крестьянском сознании,

находящемся под воздействием наивного крестьянского монархизма, образ

Петра I в это время стал представляться, несомненно, более значительным,

чем его наследники.

В 1740—1750 гг. в народных политических представлениях появляется

и образ «цесаревича Петра Федоровича», равно представляющийся как в ро-

ли царя-«избавителя», так и в качестве очередного антихриста.

Во 2-й половине XVIII в. из старообрядческой среды появляются народ-

ные легенды, связывающие надежды на ликвидацию социальной несправед-

ливости с именем Петра III. Накануне Крестьянской войны 1773—1775 гг.

по всей России, и Сибирь не была здесь исключением, появляется целый

ряд самозваных Петров III. Параллельно в народе распространились слухи

о «милостях», ожидаемых после воцарения чудесно спасшегося от козней

Екатерины II императора. В этом свете становится понятным и самозванство

самого Пугачева, который, сам того не сознавая, заставил наивный кресть-

янский монархизм и старообрядчество служить интересам крестьянского ан-

тифеодального протеста

Таким образом, движение Пугачева было подготовлено и возникло на

почве слухов и настроений социальных низов того времени. Ссылка в Си-

бирь самозванцев «Петров III» и их сторонников только упрочило их пози-

ции на востоке страны. Несомненно, что Крестьянская война 1773—1775 гг.

стала кульминацией развития социально-утопической легенды о Петре III.

Манифесты и социальные призывы пугачевцев были широко популярны

в Западной Сибири. Чего стоит хотя бы призыв Всенародного известия

Е. И. Пугачева помещичьим крестьянам от 31 июня 1774 г., согласно кото-

рому «... по истреблении... противников и злодеев-дворян, всякой может воз-

чувствовать тишину и спокойную жизнь, коя до века продолжатця будет...»

Уже во время войны известия об успехах «Петра III» повсеместно обле-

кались в новую форму, соединяясь и причудливо переплетаясь со слухами

и предшествующими порождениями народной мысли.

Н. Н. Покровский, анализируя документы ставки Е.И.Пугачева, по-

встанческих властей и учреждений 1773—1774 г., приводит в качестве цита-

ты яркое высказывание пугачевского атамана-«полковника» Ивана Грязнова:

«Всему свету известно, сколько во изнурение приведена Россия, от кого, —

вам самим то небезызвестно. Дворянство обладает крестьянами, но хотя ъ за-

коне Божием и написано, чтоб оне крестьян также содержали, как и детей...

Компанейщики завели премножество заводов и так крестьян работою удру-

чили, что и в ссылках того никогда не бывало да и нет.... А ныне отца на-

шего (т. е. «великого государя Петра Федоровича» — М. Г.), хотя мы и ста-

рание прилагаем возвести, но дворянство и еще вымысел зделало назвать так

дерзко бродягою донским казаком Пугачевым...»

Таким образом, можно сделать вывод об активном проникновении в со-

циально-утопические представления крестьянства антифеодальных и анти-

дворянских настроений, что вносило элемент осознанности в крестьянское

сопротивление.

Покровский Н. Н, Обзор сведений судебно-следственных источников... С. 65.

Сборник документов по истории СССР для семинарских и практических занятий (период феодализ-

ма). 4.V. XVIII век. Учеб пособие. М., 1973. С. 74.

Покровский П. Н. Обзор сведений судебно-следственных источников... С. 66—67.

205

Радикальная антикрепостническая направленность Крестьянской войны

1773—1775 гг. стимулировала конкретные антикрепостнические слухи даже

в Сибири, где дворянское землевладение не прижилось и крепостных (в ос-

новном дворовых) было мало. Примерно к 1775 г. относится деятельность

разгласителя —- крепостного человека из Тобольска А. Корнильева, нашед-

шая весьма интересное отображение в переписке сибирского и оренбургско-

го губернаторов. Слухи об освобождении крепостных содержались и в раз-

глашениях омского колодника В. Морозова. Наконец, в 80-е гг. такие же но-

вости («да и все холопы будут вольными») распространял П. Хрипунов-Го-

ловенко, прошедший хорошую выучку в рядах пугачевской армии'.

Весной 1779 г. в селениях и заводах Урала и Зауралья (в Тобольской

и Оренбургской губерниях) появляются сообщения об активной циркуляции

слухов о царях-«избавителях». Разносчики слухов утверждали, что «покойный

государь Петр Федорович жив и находитца с собранным своим войском...

подле Черного моря». Рассказы дополнялись описаниями успешно проведен-

ных «истинным» императором сражений.

П. Е. Хрипунов-Головенко, решивший продолжить дело Пугачева, «на-

именовал» себя государем Петром Федоровичем, при этом, что весьма редко,

Хрипунов активно распространяет сведения, детально описывающие лагерь,

образ жизни и «силы» избавителя

Любопытно, что во всех слухах подобного рода армия царя-«избавителя»

находится в относительной недосягаемости от слушателя: на Черном море,

в Тишкинии, в киргизских степях и т. д.

Следует отметить, что не всех самозванцев однозначно ждала ссылка, ка-

торга или казнь. Например, один из пугачевских атаманов, после разгрома сво-

его предводителя укрывшийся в Сибири и избежавший тем самым расправы,

уже неоднократно упоминавшийся крестьянин Петр Хрипунов, после расска-

зов о своем участии в Крестьянской войне неоднократно соблазнялся слуша-

телями объявить и себя Петром III ради борьбы «за правое дело». Разъезжал

по всей Западной Сибири, «разглашая о государе». Когда же Хрипунов был на-

конец схвачен, то по воле Екатерины II он был отправлен в сумасшедший дом

В 1785 г. весьма нашумело судебное дело об антипетровской, антиимпе-

раторской проповеди и пророчествах драгуна Ильи Скворцова, который был

убежден, что начавшиеся при Петре I антихристовы времена продолжают-

ся и при Екатерине II: «Ни царя, ни царицы ныне нет — потому де ныне

все начальники самовластны, што захотят, то и делают, бьют и мучат; Ца-

рице же в вере христианской женскому полу царствовать не подобает, по-

тому что как царь царствует на небеси Бог, то и на земли должно быть по

образу ево»

Помимо эсхатологических настроений, в его суждениях прослеживаются

и черты наивного крестьянского монархизма, который носит явный оттенок

патернализма.

Необходимо отметить, что с начала 1780. г. легенды о Петре III начинают

вытесняться слухами об ожидаемых царских «милостях» Павла Петровича, по-

пулярность которого в среде крестьян подстегивалась общеизвестной нелю-

бовью к нему со стороны Екатерины II. Интересно, что свои симпатии

к Павлу достаточно ярко высказывали сибирские старообрядцы.

Побережников И. В. Влияние города на идеологию классового протеста крестьян. С. 61.

Побережников И. В. Слухи в социальной истории: типология и функции. С. 17.

Покровский N. Н, Обзор сведений судебно-следственных источников... С. 68.

Там же. С. 61.

206

3.2.3. Старообрядчество и активный антифеодальный и антигосударственный

протест

Таким образом, в идеологической антифеодальной борьбе конца XVIII в.

староверие и как религиозно-общественное движение, и как идеология оста-

валось действенным фактором.

В то же время церковный раскол породил не только легенды о подме-

ненном царе и царе-антихристе, не только поддерживал самозванцев, но

и подвигнул крестьян-старообрядцев на куда более радикальные методы про-

теста. Например, одним из подобных направлений стал Тарский протест на-

чала 1720-х гг., начавшийся с нескольких крестьянских самосожжений

в 1721-1722 гг.

Формальной причиной для выступлений старообрядцев и сочувствующих

им мирян, придерживавшихся официальной церкви, стали 1-я ревизия, по-

пытка ввести двойной подушный оклад, а также указ от 5 февраля 1722 г.

о престолонаследии, «подтвердивший» в народном сознании многочисленные

слухи о царе-антихристе.

Принятый в кругах на Таре основной документ движения — «отпорное

письмо» — содержал краткое догматическое обоснование отказа от присяги

неведомому наследнику. Одновременно тарские бунтовщики ставили свои

условия монарху: они выражали согласие присягнуть в том случае, если на-

следник будет «истинного» царского рода и «истинной» (т.е. старой) веры.

Имея убеждение в том, что время Антихриста уже наступило, крестьяне Та-

ры тем не менее ожидали положительного ответа государя на свое письмо.

Вследствие крайне жестоких карательных акций и розыска со стороны вла-

стей догматическая, книжная эсхатология старообрядцев преобразовалась

в важнейший и острый фактор народного политического сознания. Во вре-

мя Тарского бунта крестьяне активно используют эсхатологические тексты

из Священного Писания и Предания, и прежде всего Апокалипсис, сочине-

ния Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина и др.

Отказ в ходе Тарского протеста от присяги на верность монарху не был

единичным и породил подобные методы противодействия властям и в по-

следующем (например, в 1742 г. на Алтае и по другим районам пронеслась

волна отказов от присяги Елизавете).

Тарский бунт оказал огромное воздействие на дальнейшее развитие со-

циально-политических убеждений крестьян. Тем не менее он олицетворял

консервативную привязанность к традиционному быту, разрушаемому цар-

скими нововведениями, а также народный протест против введения подуш-

ной подати, ревизий, рекрутчины и пр. Народ воспринимал все эти события

как признаки близкого Страшного суда.

Независимо от того, представлялся ли в легендах Антихрист «духовно» —

как дух зла, захвативший теперь власть и в России, или «чувственно», т. е.

воплощенный в царе или патриархе, все эти эсхатологические представления

разрушали традиционное мирское уважение к государю, объявленному теперь

нечестивцем, Антихристом или его предтечей

В 1730—50-е гг. волна самосожжений не стихает, причем светский и ре-

лигиозно-утопический протест объединены. Например, в 1742 г., когда на

Алтае велось восстание за отказ от присяги Елизавете, оно закончилось

самосожжением 18 человек. До этого крестьяне подали 2 письменных про-

шения:

Александров В. А, Покровский Н..Н. Власть и общество. Сибирь в XVIII в. G. 341.

Там же. С. 340.

207

1. О непомерной тяжести налогов и повинностей, притеснениях и побо-

рах со стороны духовных властей.

2. Прошение, осуждавшее «антихристовую» власть в стране, налогами

и голодом подчинявшую людей сатане: «Нынешния власти во всех жестоки,

гневливы, наглы, люты, яры, нестройны, страшны, ненавистны, мерзки, не-

кротки, мучители, лукавы».

Здесь прослеживается явное указание на то, что крестьяне были знакомы

со 105 словом весьма авторитетного у старообрядцев московского издания

1652 г. Ефрема Сирина, где написано, что Антихрист «яр, нагл, гневлив, раз-

дражен, нестроен, страшен и злонравен, ненавидим, мерзок, неукрощен, лу-

кав, оукольник и безстуден»

В 1756 г. эта цитата вновь будет пересказана в «Известии», поданном от

имени 172 беглых крестьян Чаусского острога посланной за ними военной

команде. Таким образом, слова Ефрема Сирина, характеризующие Антихрис-

та, будут отнесены ко всем духовным и светским властям государства, кото-

рые теперь, «в последние времена», «не по избранию Святаго Духа постав-

ляются, злата ради; того ради они нарицаются от бесов, а не от Бога»

В очередном самосожжении 15 июня 1756 г. сгорело 172 человека, не по-

веривших обещаниям властей в разрешении конфликта. Немаловажно, что

посылка военных команд для предотвращения гарей обычно вызывала обрат-

ное действие. По всей видимости, увидев военную силу, восставшие кресть-

яне окончательно разуверивались в обещаниях власть имущих.

После Крестьянской войны вновь возрастает число антицерковных выступ-

лений, связанных со старообрядческими лозунгами. В 1782—1784 гг. тысячи

жителей исетских, ялуторовских, ишимских сел участвуют в движении за вы-

ход из православных духовных приходов с целью освобождения от поборов

и притеснений духовенства. Крестьяне переставали посещать церковь, желали

записаться и составляли двойной старообрядческий оклад, добивались призна-

ния многотысячных списков отказников от официального христианско-орто-

доксального направления в религии, с целью чего писали многочисленные про-

шения и челобитные, выбирали и направляли в различные инстанции ходоков.

Здесь видны как социальные, так и духовные мотивы протеста. Дело

в том, что на протяжении XVIII в. среди крестьян Урала и Сибири не раз

получали широкое распространение слухи о милостивых императорских ука-

зах, разрешающих свободное исповедание старообрядчества или даже прика-

зывающих всем записываться в раскол. Подобные слухи, несомненно, также

можно отнести к очередному проявлению «наивного крестьянского монар-

хизма». Почву для слухов дало и некоторое смягчение законодательства

о расколе в начале 1780-х гг. Когда же крестьян «увещевали» в несостоятель-

ности таких слухов и в заведомой подложности распространяемых в кресть-

янской среде сведений подобного характера, а также говорили им о невер-

ных перетолкованиях действительно имевших место императорских указов,

крестьяне всерьез начинали угрожать самосожжением

В крестьянском сознании запись в двойной подушный оклад означала не-

медленный выход из православного прихода; крестьянин видел в этом хотя

и дорогой, но верный способ избавления от поборов господствующей фео-

дальной церкви. Сразу после отмены двойного оклада широкое распростра-

Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и общество. Сибирь в XVIII в. С. 340.

Там же.

Покровский Н. Н. Массовое антицерковное движение урало-сибирских крестьян и секретный указ

от 9 марта 1783 г. С. 201.

208

нение получили слухи о том, что это мероприятие приведет к насильствен-

ному обращению в православие всех старообрядцев вообще

Как бы то ни было, но отмена двойного подушного оклада в 1782 г., ка-

залось бы, полностью ликвидировала возможность массовых выступлений

с требованием записать в двойной подушный оклад. Однако этого не про-

изошло. Напротив, движение приобрело еще более широкий размах, «второе

дыхание».

Дело в том, что крестьянские представления по-прежнему лежали в рус-

ле наивного крестьянского монархизма, что порождало мнение о Том, что

Синод и местные гражданские и церковные власти действуют здесь вопреки

воле государыни

Движение это сопровождалось демонстрацией резкой враждебности кресть-

ян к православным церковнослужителям, отказом подчиняться церковным

властям, а подчас и острыми столкновениями крестьян с клириками, пытав-

шимися вернуть утраченные позиции.

После погрома Пугачева в течение двадцати лет появились еще по край-

ней мере тринадцать самозванцев, распространялись подложные указы,

вспыхивали бунты. Крестьяне продолжали поиск пути в свое утопическое

царство с народным царем, защищающим локальные миры от государства.

Усиление враждебности к начальству, помещикам, которые как будто поте-

ряли моральное право владеть крестьянами, общая дезорганизация от бунтов

вызывали рост дискомфортного состояния

Таким образом, протест, берущий свои корни в старообрядческих пред-

ставлениях, охватил и другие слои крестьян, к концу века он обретает новую

форму и содержание, но также продолжает углубление конфликта между на-

родным христианством и бюрократическим официальным православием.

Среди основных форм антифеодальной борьбы русского крестьянства,

на наш взгляд, преобладали либо открытая политическая борьба (восстание),

либо «уход», ,т. е. бегство в еще не освоенные государством районы.

При этом восстания не обязательно носили ярко выраженный религиозный

характер, как это было у староверов. Зачастую в активную форму выливался

социально-экономический протест приписных и монастырских крестьян.

Следует отметить, что для массовых вооруженных выступлений крестьян-

ства были характерны стихийность и импульсивность. Нанося мощные уда-

ры по существовавшему строю, крестьянские восстания способствовали оп-

ределенной трансформации последнего. Так, призыв социального протеста

в России в конце XVIII в. стал той почвой, из которой выросла дворянская

революционность первой четверти XIX в. Целью же крестьянских выступле-

ний было обеспечение нормальных условий для ведения самостоятельного

семейно-потребительского хозяйства. Борьба крестьян за землю и волю не

означала стремления к абсолютной свободе и отказа от формируемых наив-

ным крестьянским монархизмом обязанностей по отношению к властям

На конкретные формы выступления крестьянства — его цели, требования

и действия, — бесспорно, влияют и тип социального целого, в которое вклю-

чены крестьянские миры, и внешние исторические обстоятельства. При ана-

лизе крестьянского движения и вопросов формирования представлений

Покровский Н. Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян — старообрядцев в XVIII веке.

С. 366.

Там же. ' • .

Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта. С. 205.

Данилова Л. В. Крестьянство и государство в дореформенной России. С. 33—34.

209

социальных «низов» о власти и государственном устройстве эти факторы не-

обходимо учитывать.

Как бы то ни было, но, проанализировав сопротивление крестьянства,

проистекающее из религиозного раскола, можно прийти к выводу, что на-

пряженность в вопросе веры порождала со стороны крестьянства бурную

реакцию, причем выражалась она не только в распространении из среды ста-

рообрядцев множества слухов и социально-утопических легенд, касающихся

власти, но и способствовала активизации крестьянского протеста, обращению

его в крайние формы. При этом немаловажно отметить влияние монархи-

ческих иллюзий, находивших свое отражение как в социально-утопических

легендах (например, о подмене «истинного» государя), так и в активных

формах протеста, подкреплявшихся лозунгами, порождаемыми наивным

крестьянским монархизмом. '

3.3. Побег как универсальная форма антифеодального протеста

Другой, и последней, рассматриваемой в рамках нашей работы, формой

протеста, вне сомнения, во многом зависящей от старообрядческих пред-

ставлений о власти, был «уход» или побег в еще не занятые государством

земли.

Эта форма протеста была наиболее распространенной формой протеста

в течение всего XVIII в. При этом к нему прибегали как по социально-эко-

номическим причинам, так и в силу религиозных воззрений.

Следует отметить, что предоставление отдельным заводчикам монополии

на эксплуатацию беглых, запись крестьян с просроченными паспортами на

новых местах жительства в период проведения переписей населения, указы

о «прощении» беглецов, выходящих из-за границ империи, — вся эта серия

правительственных мероприятий увеличивала в сознании крестьянства набор

«законных» поводов для бегства в надежде на «милостивое прощение» и,

главное, на облегчение своего положения в будущем

Несомненно, что крестьянские побеги стали универсальной формой со-

циального протеста против отношений зависимости. Обычно крестьянские

уходы дополнительно стимулировались восстанием

Утопия, отвечавшая практике вольнонародного миграционного движения

за пределы досягаемости со стороны государственной власти, вносила эле-

мент сознательности в этот стихийный процесс. Цель — освобождение от за-

висимости или по крайней мере сведение ее к минимуму

При сравнительно-историческом изучении выявляется та особенность,

что перед мотивами социального протеста и обличения на второй план от-

ступала крестьянская мечта о превращении в «самостоятельного хозяина».

Основной упор делался на разрыве связей с отношениями феодальной за-

висимости, на осознании полной противоположности интересов и целей

людей, добивавшихся свободы, на безвозвратности ухода из этой системы

отношений.

Несмотря на кажущееся проявление «бессилия», побеги можно отнести

к наиболее радикальным формам протеста. Дело в том, что в силу своего

традиционализма крестьянское волнение очень редко способно разорвать

абсолютно все связи с окружающей системой эксплуатации и подчинения

Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. С. 456.

Кпибанов А. И. Народная социальная утопия в России. С. 195.

Там же. С. 198. ••.,.,-

Побережников И. В. Влияние города на идеологию классового протеста. С. 51.

210