Васильев Л.С. Древний Китай. Том 2. Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Подождите немного. Документ загружается.

ми

Чжоу-гуна, а также теми немаловажными и высоко ценившимися в

Лу привилегиями, которыми благодаря заслугам Чжоу-гуна обладало.

Привилегии

эти были в основном в сфере духовной культуры и ритуа-

ла: право на собственные гимны, прославляющие предков дома Лу (в

книге

песен «Шицзин» наряду с гимнами правящих домов Шан и

Чжоу помещены только гимны Лу), право на исполнение в полном

объеме (8 рядов по 8 танцоров) ритуального танца У, прославляющего

победу чжоусцев во главе с У-ваном над Шан. Но именно в этой сфере

они

ценились едва ли не наиболее высоко и, во всяком случае, выде-

ляли

Лу среди

других.

Располагавшееся в восточной части, в низовьях Хуанхэ, и бывшее

соседом упоминавшихся уже царств Вэй и Сун, Лу имело богатые

традиции историописания, работы с документами, ибо именно в тек-

стах

свято хранились, были навечно зафиксированы те достижения,

заслуги и привилегии, которыми лусцы по праву гордились. Именно в

Лу с 722 г. до н.э. велась хроника

«Чуныдю».

Соответственно мате-

риалов об этом царстве в источниках достаточно много. Важно вы-

явить

наиболее значимые среди них.

В гл. 33 «Шицзи», специально посвященной дому Лу, рассказано о

том, как всевластный чжоуский Сюань-ван в 817 г. до н.э. вмешался в

практику престолонаследия Лу, где обычно строго соблюдались свой-

ственные чжоускому правящему

роду

Цзи обычаи, включая принцип

примогенитуры (передачи трона старшему сыну). Под давлением Сю-

ань-вана наследником трона был назначен младший сын Си, что при-

вело к

смуте

в Лу и завершилось убийством сначала Си, а затем и его

соперника,

старшего брата Ко. В

смуту

снова был вынужден вмешать-

ся

Сюань-ван, который лично назначил правителя из числа уцелевших

царевичей, уничтожив перед тем избранного самими лусцами в каче-

стве правителя Бо Юя, сына Ко [103, гл. 33; 71, т. V, с. 70-71; 212,

т. Ш, Prolegomena, с.

155-156].

Этот эпизод свидетельствует о том, что

чжоуские ваны ревниво следили за событиями в Лу, несмотря на то,

что царство это было расположено весьма далеко от их западной сто-

лицы

Цзунчжоу, где жил Сюань-ван.

В момент перемещения столицы вана на восток луский гун замет-

ной

роли не играл и Пин-вану не помогал. Более того, на 42-м

году

правления

Пин-вана (729 г. до н.э.) возник

даже

конфликт

между

Лу и

Чжоу (доменом Пин-вана) за право отправлять ритуальный церемони-

ал в храме предков. Суть спора, как она изложена в гл. 13

«Чжу-

шу цзинянь» и интерпретирована в переводе

ДЛегга

[212, т. III,

Prolegomena, с. 160], не очень ясна. Однако не исключено, что спор

был связан с привилегиями Лу в сфере ритуального церемониала,

которые после превращения дома Чжоу в небольшой и слабый домен

обрели, возможно, новое звучание и как-то задели обе стороны. Если

принять

во внимание, что всего 14 лет спустя обиженное на вана цар-

ство Чжэн произвело обмен поселениями с Лу, и учесть, что этот об-

мен

оценивался как проявление неуважения к вану, то не исключено,

что

между

обоими событиями есть определенная связь. В любом слу-

чае, однако,

статус

Лу в конце VIII в. до н.э. был достаточно высок,

что, впрочем, не было гарантией стабильности во внутренних

делах

царства.

Луский Хуэй-гун провел на троне почти полвека

(768-723

гг.

до н.э.) и после смерти оставил его малолетнему сыну Юню от моло-

дой жены, которую он вначале было сватал своему старшему сыну Си

от наложницы, но затем забрал себе. Си не был честолюбив и легко

смирился

с тем, что правителем станет Юнь. Однако лусцы, как сви-

детельствует

Сыма

Цянь,

решили иначе и возвели на престол именно

его. С первого

года

его правления под именем Инь-гуна (722 г. до н.э.)

начинается

погодовая хроника

«Чуньцю».

В хронике и в комментарии

«Цзо-чжуань»

практически ничего не сказано о деятельности Инь-

гуна. Зато в подробностях описан его конец. Инь-гун пал жертвой

интриги.

Один из его завистливых братьев предложил ему уничто-

жить малолетнего потенциального соперника Юня и тем упрочить

свое положение, на что Инь-гун заметил, что он не забыл завещания

отца и готов передать трон Юню, как только тот повзрослеет. Тогда,

испугавшись разоблачения, тот же братец помчался к Юню и предло-

жил тому избавиться от Инь-гуна. Юнь согласился, Инь-гун был

убит,

а Юнь сел на отцовский трон под именем

Хуань-гуна

этого момента, если верить источникам, история Лу оказывается

тесно переплетенной с историей царства Ци. Вообще-то оба эти цар-

ства были издавна связаны

друг

с другом, не говоря уже о том, что

они

были соседями: Ци расположено к северо-востоку от Лу, в районе

устья

Хуанхэ

и морского побережья, на севере полуострова Шаньдун.

Оно

было дано в

удел

заслуженнейшему полководцу У-вана, великому

Тай-гуну, одному из

трех

гунов чжоуского дома, главе родовой груп-

пы

Цзян,

с которой представители рода вана (Цзи) находились в тра-

диционных

брачных связях. Источники повествуют о том, как

Цзян

Тай-гун (он же Люй Шан, Ши Шан-фу) прибыл в район Инцю близ

моря,

усмирил там аборигенов из племенного протогосударства Лай и

энергично

принялся за обустройство

удела,

сделав упор на добычу

Все имена с приставками-титулами (Чжуан-гун, Инь-гун и пр.) были посмерт-

ными.

При жизни правители именовались иначе, по их собственным именам и с

титу-

лами,

которые были определены сыном Неба. Но для

удобства

здесь (как то было

прежде и

будет

далее)

используются именно посмертные имена, вошедшие в историю

страны.

соли и торговлю ею и рыбой, что способствовало быстрому развитию

Ци

[103, гл. 32; 71, т. V, с. 41].

Успехи и стремительное возвышение

удела

Ци дали основания

Чжоу-гуну в драматический момент восстания шанцев доверить

именно

Ци проводить акцию усмирения недовольных на востоке во-

енно-политического образования Чжоу [103, гл.32; 71, т. V, с. 42].

Чжоу-гун ставил эффективное развитие Ци в пример своему сыну Бо

Циню,

управлявшему Лу, опасаясь, что в последующем отстающее в

развитии Лу

будет

младшим партнером во взаимоотношениях с Ци

[103, гл. 33; 71, т. V, с. 69]. Это грустное пророчество как раз и начало

сбываться с царствования луского

Хуань-гуна.

Правда, до этого про-

шло немало времени.

Есть основания полагать, что быстрое и успешное развитие Ци вы-

зывало злобу и зависть со стороны

других

правителей-чжухоу

и что

именно

этим была вызвана жестокая и в источниках ничем не мотиви-

рованная

казнь циского

Ай-гуна

при чжоуском И-ване, когда

чжухоу

сварили его живым и возвели на трон его младшего брата

Ху-гуна.

этого начались в Ци дворцовые перевороты. Сначала убили

Ху-гуна

изгнали всех его сыновей, а власть оказалась в руках брата

Ай-гуна

от одной матери — Сянь-гуна, который после девяти лет правления

умер, отдав трон сыну

У-гуну.

Сын

У-гуна

Ли-гун, заменивший отца

после 26 лет его правления, оказался жестоким и своенравным — его

убили, а трон достался одному из изгнанных сыновей

Ху-гуна,

но тот

вскоре погиб в сражении. Правителем стал сын Ли-гуна, казнивший

около 70 человек, виновных в свержении и казни его отца. С этого вре-

мени

(825 г. до н.э.) в Ци наступило на некоторое время спокойствие.

Однако после смерти Си-гуна (698 г. до н.э.) его сын Сян-гун начал

править самовластно, демонстративно нарушая нравственные нормы.

Сначала он восстановил против себя двоюродного брата У Чжи,

которому благоволил его отец и которого за одно это новый правитель

постарался лишить всех привилегий. Затем, когда в 694 г. до н.э. Ци

посетил луский

Хуань-гун

с супругой, бывшей единокровной сводной

сестрой Сян-гуна, циский правитель вступил в связь с женой гостя, а

самого гостя велел убить:

Хуань-гуна

напоили допьяна, а когда силач

Пэн

Шэн нес его в коляску, он сломал лускому правителю

хребет.

Затем по просьбе лусцев силача казнили, а в Лу на трон возвели сына

Хуань-гуна

Туна (Чжуан-гуна). Естественно, что после всего этого

отношения

между

Лу и Ци оказались натянутыми [114, 18-й год Ху-

ань-гуна; 212, т. V, с. 69 и 70-71; 103, гл. 32 и 33; 71, т. V, с.

42-43

72-73].

Усугубляли

же эти отношения как неверная супружескому

долгу

луская вдова-кровосмесительница, так и события, происходив-

шие вокруг циского Сян-гуна.

Что касается вдовы, то она,

судя

по данным «Цзо-чжуань», то воз-

вращалась в Лу, где ее присутствие было явно нежелательным, то

снова отправлялась в Ци, где в уединенной местности на границе

встречалась с любовником, то проделывала то же самое на пригра-

ничной

территории в Лу, то открыто наносила визит любовнику, при-

соединяясь

к нему в

походах,

то опять ждала его в Лу, то снова от-

правлялась к нему в Ци, то, наконец, пыталась устроить встречу в

располагавшемся к востоку от Лу и Ци княжестве Цзюй [114,

1,2,4,5,

7 и 15-й годы Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 72-78,

79-80,

93]. Свыше два-

дцати лет металась несчастная женщина, движимая неодолимой силой

преступного влечения, и каждый ее шаг с пристрастием фиксировался

летописи, пока на 22-м

году

правления ее сына, вступившего на трон

после убийства

мужа

в Ци, она не умерла [114, 26-й год Чжуан-гуна;

212, т. V, с. 101 и

ЮЗ]

За эти годы многое произошло и в Ци, и в Лу.

Начать с того, что Сян-гун восстановил против себя нескольких

влиятельных аристократов, которые начали в отместку плести заговор

пользу опального У Чжи. Как-то во время охоты они заявили

гуну,

что раненный им кабан — это дух того силача, которого он некогда

велел казнить в связи с убийством луского

Хуань-гуна.

Сян-гун не на

шутку перепугался, упал с колесницы и повредил ногу, потеряв при

этом туфлю. Вернувшись во дворец, он велел наказать ведавшего обу-

вью

слугу,

которого всерьез исполосовали. Тем временем заговорщи-

ки

решили, что наступил момент решающих действий. Они ворвались

во дворец, но жестоко наказанный

слуга,

показав им изуродованную

плетьми спину, сумел обмануть их, затем он спрятал гуна и организо-

вал оборону. Заговорщики, однако, придя в себя, смяли ряды защит-

ников

дворца и нашли-таки Сян-гуна, чья поврежденная нога выдала

его (он прятался за прикрытой дверью). Сян-гун был

убит,

а правите-

лем стал У Чжи [114, 8-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 81 и 82; 103,

гл. 32; 71, т. V, с. 43-44]. Произошло это в 686 г. до н.э.

Смерть Сян-гуна в Ци была воспринята с облегчением. Он был

жестоким правителем, и от него бежали все кто мог, опасаясь за свою

жизнь.

В их числе были и его младшие братья: Цзю находился в Лу,

откуда родом была его мать, а Сяо Бай — в Цзюй. Поскольку мать

Сяо

Бая была фавориткой его отца Си-гуна, влиятельнейшие сановни-

ки

Ци — Гао и Го втайне покровительствовали ему. А захватившего

циский

трон У Чжи в Ци не любили, что имело печальные для него

"В источниках, подробно описывающих драматическую историю преступной

любви, запись, относящаяся к визиту вдовы в Ци в 679 г. до н.э. выглядит странно.

Ведь

в это время Сян-гун уже был мертв. Его

убил

У Чжи на 8-м

году

правления Чжу-

ан-гуна. Однако упоминание в тексте летописи

«Чуньцю»

о ее очередном визите в Ци

(679 г. до н.э.) не оспаривается в комментарии.

последствия: вскоре после вступления на трон его подстерегли во

время прогулки и убили. Гао и Го послали в Цзюй за Сяо Баем. Но Лу

было ближе к Ци. И как только там узнали о смерти У Чжи, Цзю от-

правился

в Ци, а своему сподвижнику Гуань Чжуну велел преградить

путь Сяо Баю.

Засада была устроена умело, и Гуань Чжун лично попал стрелой в

живот претенденту на трон. Было послано донесение, что дело сдела-

но

и Цзю может не спеша возвращаться домой. Между тем все оказа-

лось не так. Как выяснилось, стрела Гуань Чжуна попала в бронзовую

пряжку на поясе Сяо Бая, который поэтому был лишь контужен. По-

хоже, что Гуань Чжун поторопился и не слишком тщательно отнесся к

данному ему серьезному поручению. Как бы то ни было, но, придя в

себя,

Сяо Бай поспешил в Ци, где его давно уже ждали и где он сразу

же занял трон под именем

Хуань-гуна.

А в Лу было послано циское

войско

с приказом уничтожить Цзю и Гуань Чжуна. Цзю вскоре был

убит,

а вот Гуань Чжун неожиданно оказался в центре сложной интриги.

Дело в том, что в молодости он, как и ближайший сподвижник Сяо

Бая,

Бао Шу-я, занимался торговыми операциями, т.е. принадлежал к

числу тех

шан-жэней,

которые способствовали процветанию разви-

тых царств,

будь

то Чжэн или Ци. Как, выяснилось, Бао был очень

высокого мнения о талантах своего сотоварища, о чем он подробно

рассказал

Хуань-гуну,

присовокупив, что ежели

Хуань-гун

хочет

стать

великим

правителем, то без Гуань Чжуна ему не обойтись.

Хуань-гун

прислушался к совету своего приближенного и потребовал от Лу вы-

дать ему Гуань Чжуна живым — под предлогом, что он лично желает

с ним расправиться. Лусцы не посмели отказать и возвратили Гуань

Чжуна в кандалах. На границе Ци пленного встретил Бао Шу-я, снял с

него кандалы, велел пройти через обряд поста и очищения, после чего

представил

Хуань-гуну,

который принял Гуань Чжуна с большими

церемониями

и назначил его на одну из высших должностей в Ци —

хотя и не забывал при

случае

напомнить о том, как тот стрелял ему в

живот [103, гл. 32; 71, т. V, с. 45-46]. Все это произошло в 685 г.

до н.э. А вскоре после этого

Хуань-гун

циский с помощью Гуань

Чжуна стал первым в чжоуском Китае гегемоном-ба.

Первые годы правления циского

Хуань-гуна

ознаменовались

ухуд-

шением

отношений с Лу — видимо, цисцы не могли забыть о под-

держке лусцами Цзю. В

ходе

нескольких сражений перевес оказался

на

стороне Ци, хотя порой победы одерживали и лусцы [114, 10-й год

Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 85 и 86]. Стремясь к миру, луский Чжуан-гун

готов был

даже

уступить часть земель царству Ци, но его военачаль-,

ник

Цао Мо воспротивился этому и на переговорах с кинжалом в ру-,

ках потребовал от циского

Хуань-гуна

отказаться от земель, что тот по

совету Гуань Чжуна и сделал. Правда, если верить Сыма

Цяню,

Цао

Мо

за свой поступок поплатился жизнью, но территориальный статус-

кво

между

Ци и Лу был сохранен, да и отношения

между

обоими цар-

ствами заметно улучшились [103, гл. 32; 71, т. V, с. 46]. Формальным

знаком

этого была женитьба луского Чжуан-гуна на дочери циского

Сян-гуна.

«Чуньцю»

отмечено, что в 672 г. до н.э. Чжуан-гун послал в Ци

свадебный подарок для невесты, а в комментариях замечено по этому

поводу, что луский правитель не очень-то

хотел

жениться на дочери

убийцы его отца, но на этом браке, однако, настаивала его распутная

мать. Здесь же был сделан намек на то, что невеста оказалась впослед-

ствии столь же распутной [114, 22-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 101-

102 и 104]. Впрочем, несмотря на столь сложные эмоции и непростую

ситуацию, дело было сделано. Чжуан-гун съездил к невесте сам, воз-

вратился, а затем в 671 г. до н.э. вновь отправился в Цц, дабы присут-

ствовать на параде в честь торжественного ритуала жертвоприноше-

ния

на алтаре шэ.

По

поводу этой поездки в текстах помещены развернутые критиче-

ские

замечания.

«Цзо-чжуань»

и «Го юй» почти в одинаковых выра-

жениях устами советника Чжуан-гуна Цао Гуя порицают луского пра-

вителя за его решение принять участие в этом церемониале. Ритуал на

алтаре шэ — внутреннее дело царства, а нормы визитов правителей

друг

другу

строго расписаны — когда, почему, для чего, кто к кому

едет.

Визиты такого рода — четкий знак иерархического положения.

В Ци сегодня отброшены законы Тай-гуна, а вместо них — желание

покрасоваться и подавить своим величием. Но, невзирая на предосте-

режения,

Чжуан-гун съездил на праздник, а возвратившись, стал стро-

ить и сверх всякой меры богато украшать храм в честь отца, Хуань-

гуна луского, что тоже вызвало нарекания ревнителей нормативного

поведения.

Затем Чжуан-гун съездил за невестой, торжественно ввел

ее в храм и к тому же позаботился о том, чтобы жены

всех

аристокра-

тов и чиновников явились к ней с соответствующими

случаю

подно-

шениями,

что опять-таки было осуждено как нововведение, не имею-

щее прецедента

[-114,

23-й и 24-й годы Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 104-

107; 85, с. 52-53; 29, с.

80-81].

Все только что описанные поступки луского Чжуан-гуна не столь

уж и экстравагантны, как то может показаться при чтении поучений

советников.

Поездка в Ци, да еще накануне свадьбы —- знак уважения

соседу,

особенно столь могущественному, как гегемон-бя

Хуань-гун

циский.

Украшение храма и стремление встретить невесту из дома

циского

гегемона (с которым только что налажены отношения) как

можно торжественнее тоже вполне понятно и в любом

случае

прости-

тельно. Видимо, осуждение текстов связано с тем, что отношения Ци

Лу перестали быть равными, и это уже вполне ощущалось. Возмож-

но,

сюда примешивалась осознанная задним числом неприязнь к оче-

редной женщине из Ци, которая может принести, как и предыдущая,

немало неприятностей высоко ценившему свою репутацию царству

Лу. Что же касается взаимоотношений Ци и Лу, то, несмотря на явный

приоритет Ци, они были нормальными,

даже

дружественными.

В 668 г. до н.э. Ци помогло лусцам одолеть

жунов

[114, 26-й год Чжу-

ан-гуна; 212, т. V, с. 110]; в 663 г. до н.э. цисцы, пройдя через Лу, сами

разбили

жунов

и подарили Лу часть пленных и трофеев, а в 666 г. до

н.э.,

когда в Лу случился голод, продали соседям необходимое им

зерно

[114, 28-й год Чжуан-гуна; 212, т. V, с. 113 и 115, 118 и 119; 85,

с. 53; 29, с. 81-82].

Другое

дело — последовавшие за всем этим собы-

тия

в самом Лу.

От брака Чжуан-гуна с циской Аи

Цзян

детей не было, и, заболев,

Чжуан-гун решил назначить своим наследником

Баня,

сына от люби-

мой

наложницы. Он стал интересоваться мнением на сей счет его

трех

братьев — Цин Фу, Шу Я и Цзи Ю. Шу Я предложил лучше назначить

наследником

старшего из братьев, Цин Фу. Цзи Ю был за

Баня

и по-

советовал Шу Я покончить с собой, обещав сохранить его клан. Тот

согласился и выпил отраву. Вскоре Чжуан-гун умер, и на трон сел

Бань.

Цин Фу убил

Баня

и поставил вместо него маленького Кая, сына

сестры Аи

Цзян.

Это был Минь-гун. Как сообщает «Цзо-чжуань», Цин

Фу сделал так потому, что был любовником Аи

Цзян.

Однако АИ

Цзян

вскоре передумала и решила возвести на трон самого Цин Фу, велев

убить Минь-гуна. Цзи Ю с младшим братом Минь-гуна Шэнем бежал

княжество Чжу и

оттуда

обратился к лусцам за помощью. Лусцы

поддержали его. Цин Фу бежал, а

Шэнь

стал новым правителем Лу

под именем Си-гуна .

Потерпев крах, Цин Фу покончил с собой, а раздосадованный цис-

кий

Хуань-гун

велел убить Аи

Цзян.

Но самым неожиданным резуль-

татом этих драматических событий было то, что потомки

трех

пере-

ссорившихся братьев Чжуан-гуна, сыновей

Хуань-гуна

луского, Цзи

Ю, Цин Фу и Шу Я, уже при жизни Си-гуна создали три мощных род-

ственных клана (Цзи-сунь, Мэн-сунь и Шу-сунь), которые с течением

времени становились все более сильными и влиятельными в Лу. Пер-

вым среди них возвысился клан Цзи Ю (Цзи-сунь), которому Си-гун,

взойдя с его помощью на трон, дал

субудел

в Би и почетную долж-

ность первого сановника царства

{цина)

[103, гл. 33; 71, т. V, с. 75].

Именно

с этого времени начинается упадок правящего дома Лу, во

В переводе Р.В.Вяткина Си-гун назван Ли-гуном [103, гл. 14 н 32; 71, т. III,

с. 120, 138;

т.

V, с. 74-75].

всяком

случае

реальной власти луских гунов. Что же касается царства

Ци,

то для него середина VII в. до н.э. была периодом наивысшего

взлета и политического могущества.

Царство Ци как гегемон-ба

Обретя трон, циский

Хуань-гун

получил в наследство царство, дела

котором были расстроены. В первой беседе с назначенным на выс-

шую должность Гуань Чжуном он подчеркнул, что его предшествен-

ник

Сян-гун не занимался управлением, унижал

мудрых,

презирал

чиновников,

но зато чрезмерно любил женщин, роскошествовал и

развратничал. В

результате

развитие царства остановилось, жертвен-

ники

захирели. Что в создавшихся обстоятельствах можно и нужно

сделать?

На это собеседник заметил, что учиться хорошему управле-

нию

следует

мудрых

чжоуских ванов и их добродетельных советни-

ков,

что необходимо руководствоваться законами и справедливостью,

что главное — порядок, соблюдение которого нужно поощрять награ-

дами, а несоблюдение карать наказаниями. Это рассуждение, поме-

щенное

в «Го юе» [85, с.

78-79;

29, с.

110-111],

легко вписывается в

каноны

более позднего древнекитайского легизма и применительно к

началу VII в. до н.э. не может восприниматься иначе как анахронизм,

что, впрочем, относится и к

некоторым

другим встречающимся в «Го

юе» описаниям реформ и предложений Гуань Чжуна. Однако не стоит

забывать, что Гуань Чжун справедливо считается протолегистом, т.е.

что его идеи развивались в том же русле, в котором впоследствии шел

мощный

поток легистских реформ. Это значит, что предложения

Гуань Чжуна

следует

воспринимать не столько как разработанный

проект реформ, реализованных в Ци времен

Хуань-гуна,

сколько как

поиск

путей упорядочения административной системы в большом

царстве.

Именно

упорядочение управления было главным, к чему призывал

Гуань Чжун. Он. предлагал в столичной зоне создать 21 район-сям

(видимо,

имелся в виду город с прилегающими к нему природными

угодьями и поселениями): по 3 для ремесленников и торговцев, каж-

дый во главе с начальником, и 15 для служилого населения, т.е. вои-

нов.

Каждый пяток воинских

сянов

должен был возглавляться самим

гуном и двумя старшими

цинами,

Го и Гао

. Служилые, ремесленни-

переводе

В.С.Таскина оба

цина

названы соответственно

«государственным»

«высоким»

мужами, что, к сожалению,

свидетельствует

о том, что в этом

месте

текст

просто не понят переводчиком [29, с. 112].

ки

и торговцы, живя порознь, в своих кварталах или поселках, долж-

ны

учиться

друг

друга

тонкостям ремесла, проникаться корпоратив-

ными

интересами и вести беседы на производственные темы. Вообще-

то говоря, в самом таком предложении было не так уж много принци-

пиально

нового, если вспомнить

структуру

второй чжоуской столицы

Лои,

которую строили шанские мастеровые и где располагались в свое

время восемь иньских армий. Насколько можно судить, воины и

строители (ремесленники и, быть может, торговцы) жили в Лои в сво-

их кварталах либо пригородах и общались преимущественно

друг

другом. Видимо, Гуань Чжун предлагал воспользоваться этим поряд-

ком,

уточнив лишь подходящее для циской столицы Линьцзы количе-

ство

сянов.

Согласно предложению об организации населения столичной зоны,

] 5 воинских

сянах

насчитывалось 30 тыс. воинов, причем каждый из

трех

военачальников (командующий средней армии, т.е. главноко-

мандующий, сам гун; цин Го и цин Гао) командовал 10-тысячной ар-

мией,

а каждый сян выставлял по 2 тыс. воинов.

Сяны

делились на

роты-лянь по 200 человек во главе с командирами-ляньжэнь,

ляни

—

на

4 взвода-лы по 50 воинов во главе со взводным, взвод-лы обычно

придавался боевой колеснице. Взводы-ли, в свою очередь, делились

на

отделен

ия-гуй

из пяти воинов каждое.

В дни весенней охоты все это воинство должно было собираться ка

смотры, а в дни осенней охоты тренироваться в воинском

деле

и на-

водить порядок в окрестностях столицы. Такая организация быта спо-

собствовала сближению воинов: они узнавали

друг

друга

по голосу,

дружили с детства

между

собой, а затем и семьями, радовались общим

радостям и скорбели вместе об умерших. Имея 30 тыс. таких воинов,

можно

«вдоль

и поперек пройти Поднебесную, чтобы покарать со-

шедших с истинного пути и защитить дом

Чжоу»

[85, с. 79-81; 29,

с.

111-114].

Эта схема, если

учесть

сферу ее применения (военизированное на-

селение и строго организованные казенные ремесленники и торговый

люд столицы), представляется достаточно реальной и осуществимой,

ибо,

во-первых, она опиралась на прецедент, о котором упомянул и

сам Гуань Чжун (в прошлом ваны делили «население столицы на три

части»), а во-вторых, концентрация войска рядом с местожительством

правителя была не только оправданной, но и необходимой для того,

кто был готов ради осуществления честолюбивых замыслов использо-

вать силу.

Сложней обстоит дело со второй схемой, которую Гуань Чжун

будто

бы предполагал распространить на все остальное население

большого царства. Фраза о том, что налог

чжэн

следует

брать с зем-

ледельцев в зависимости от качества земли и

тогда

люди не

будут

уходить

с насиженных мест, а также о необходимости не отвлекать

народ от земледельческих работ в дни страды, об установлении про-

думанных сроков для охоты и заготовок и т.п. [85, с. 82-83; 29, с. 116],

достаточно стандартна — правда, для более позднего времени. Но вот

иерархическая схема членения сельского населения просто вызывает

сомнения

в ее реальности: «Тридцать семей составляют и, во главе

общины-« стоит упрааитель-cw; десять общин-м составляют волость-

щу во главе с начальником; десять цзу составляют сян во главе с на-

чальником;

три

сяна

—

уезд

сянь

во главе с начальником, а десять

уездов-сянеы составляют ту во главе с

дафу.

Всего пять шу с пятью

дафу»

[85, с. 83]. Такая иерархическая стройность не только сомни-

тельна, но и практически нереальна. Административной схемы по-

добного типа просто не могло быть, как не было еще в те годы в Ци

уездов-сяней — были

субуделы

и кормления. Да и

дафу

не командо-

вали административными подразделениями, но были сословием ари-

стократов, владетельной знати, а также рыцарями-вассалами либо

чиновниками

на

службе

у государя с правом владеть за это кормлени-

ем,

обычно небольшим городком с округой.

Проекты

преобразований, приписываемые Гуань Чжуну, этим, од-

нако,

не ограничивались. Схема предполагала

строгую

отчетность

всех

начальников перед вышестоящими, доклады с выявлением как

способных и достойных, сильных и смелых, почитающих старших,

так

и высокомерных, а также разработанную систему наград и наказа-

ний

за заслуги и проступки [85, с. 83; 29, с. 117]. И это тоже явный

анахронизм, ибо идеальные схемы подобного характера создавались

усилиями легистов значительно позже, в основном лишь в IV в. до н.э.

все же упомянуто об этой

схеме

применительно к реформам Гуань

Чжуна в начале VII в. до н.э. не случайно. Дело не в том, реальна

предложенная конструкция или это лишь более поздний идеал, обра-

щенный

в прошлое. Дело в том, что Гуань Чжун действительно стре-

мился

упорядочить администрацию и, видимо, пытался создавать

административные схемы, пусть нежизнеспособные. В любом

случае

такого рода схема способствовала упорядочению администрации, что

было конечной целью реформатора.

Резюмируя, подчеркнем главное: в Ци были созданы три армии,

т.е. военная сила, равной которой в тот момент в чжоуском Китае ни у

кого еще не было. В Ци было налажено такое управление сельским

хозяйством, при котором крестьянам создавались оптимальные усло-

вия

для производства и, следовательно, закладывались основы для

наполнения

казенных амбаров. В Ци многое делалось для того, чтобы

работавшие по заказу казны горожане, ремесленники и торговцы, а